2014г.
Чудесный, тягучий, словно патока, легкий, словно розовое безе, сон Мануэлы тер Пэриш резко прервал звонок сотового. Застонав, она заворочалась, переминая ногами пухлое одеяло цвета шампанского, и вытащила растрепанную голову из углубления между подушками. Протянув руку, Мануэла взяла блестящий тонкий смартфон и вгляделась в имя на дисплее. Ну разумеется, кто же еще может звонить в девять часов утра! — Сесил, — простонала она, нажав на «ответ». Голос из трубки послышался удивленный. — Только не говори, что ты еще спишь! Всего кофеина на свете сейчас не хватило бы, чтобы достоверно изобразить бодрость, но Мануэла попыталась. — Конечно, нет… я уже… — Уже открыла правый глаз? — хмыкнул Эндрю на том конце. — Горжусь тобой, но через семь минут ты уже должна быть у нас в поместье. Ты ведь не оставишь меня с семейством на этом дохрена праздничном завтраке одного, да? — Да чего такого праздничного, — пробурчала Мануэла. — Будто они меня первый раз видят… — Первый раз с приезда, так что жаждут всех свежих сплетен, — отметил он, а Мануэла уловила еще один навязчивый звук на заднем плане — монотонный стук. Теннисный мяч. Разумеется, Сесил уже тренируется. — …а уж куда мне, интроверту со стажем, до этих ваших … — продолжил занудствовать Эндрю, Мануэла его перебила. — Все-все, еду, — проговорила она, сгоняя остатки сна. — Ваши завтраки ни свет ни заря меня сведут в могилу! — А меня — твои полуночные ужины. Отставить нытье и постарайся не потратить на сборы весь день, — усмехнулись на том конце провода и бесцеремонно отключились. Пока Эндрю оканчивал тренировку, наверняка принимал душ по новой и сто процентов не преминул заказать на кухне сэндвичи со свежей форелью для Мануэлы, она только удосужилась привести в порядок свои волосы — длинные, до самых бедер, густые темно-каштановые блестящие пряди, расчесать которые уже само по себе было подвигом. Пожалуй, по большей части из-за них она была так похожа на куклу — в пределах Жардан ей даже дали прозвище «Куколка», которым звали исключительно за глаза. Она была настолько холеной, что на первый взгляд всем казалась пустоголовой, но на деле вовсе такой не была. Светлокожая, как и полагается быть девушке из высшего общества, с длинными пушистыми ресницами, Мануэла всегда смотрела из-под полуопущенных век, из-за чего взгляд казался холодным — но только первые пару мгновений. Вздернутые очерченные брови придавали надменности этой совершенно не надменной девушке, и она этим пользовалась. На самом деле Мануэла намеренно создавала себе имидж высокомерной, равнодушной язвы — такой у нее был щит от неприятелей и даже приятелей, если те утратили доверие. Не желая заставлять Сесила ждать еще, она надела первое, на что упал взгляд — а взгляду было на что упасть. В самом северном гнезде Жардан Рояль, — усадьбе Пуарье, отделанной в стиле рококо — в апартаментах юной леди тер Пэриш находилась, пожалуй, самая большая гардеробная на западном побережье. Выбрав неброские вещи, Мануэла наскоро переодела шелковую пижаму и пеньюар на джинсы от Гуччи и легкую белую блузочку с вышитыми розовыми маками. Вооружившись шпильками, — главным оружием женщин, которое немного возвышало ее над миром — Мануэла поспешила спуститься в зал. — Уже убегаешь? — удивленно воскликнула Луз, она метко проследила за манипуляциями дочери, выглянув из столовой. — И не позавтракаешь? — Мам, ты же помнишь, я завтракаю у Сесилов, — пропыхтела Мануэла, набирая на сенсорном экране новомодной бельгийской системы «умный дом» быстрый трехзначный номер водительского отдела. — Жить скоро будешь у Сесилов, — проворчала Луз, убирая на ходу в хвост свои блестящие волосы. — Передавай Эндрю мои поцелуи! — Непременно, а можно в виде подзатыльников? — усмехнулась Мануэла, ей перезвонили. Машина водителя подъехала к главному входу поместья Пуарье уже через пару минут. Запрыгнув в нее, Мануэла махнула наманикюренной ручкой, а Луз вздохнула и направилась в столовую. — Опять не придет на завтрак? — добродушно фыркнул Арне тер Пэриш, подняв взгляд на жену. В столовой Пуарье потолки были столь высокие, что его голос отозвался где-то вверху эхом. Луз села за стол, прикрывая глаза от солнца и делая знак прислуге приспустить гардины — из-за нежно-абрикосовых стен и мелких зеркальных декоративных вставок рассветные лучи слепили еще сильнее. — Ее снова похитили Сесилы, — отмахнулась она. — Пора бы перенять традицию и переманить Эндрю на завтрак в Пуарье! — Тогда нам придется вставать в ту же рань, что и он, — нахмурился Арне. Вставать рано он, несмотря на то, что был большим боссом, не привык. — Только не это! — воскликнул Гаспар, младший сын тер Пэришей, уплетавший за обе щеки омлет. Он и его сестра унаследовали от отца не только нелюбовь к ранним подъемам — обоим детям от Арне досталась миловидность, в противовес характеру, за который спасибо стоило сказать матери. — А тебе бы не помешало вставать пораньше, Гаспар! — возразила мать. — Мистер Сесил недоволен тобой, ты постоянно опаздываешь на тренировки. — Теннис — скучная игра, — пожаловался мальчик, пытаясь одновременно жевать и говорить. — Какая же, по-твоему, веселая? — удивился Арне. — Прятки! — с воодушевлением поведал тот. Луз рассмеялась, улыбнулся на сказанное Арне. — Но теннис — традиционный спорт Жардан Рояль, милый, — заметила она, облизывая ложечку от пудинга. — А мистер Сесил знает толк в тренировках. Сколько его выпускников выигрывали турниры Большого Шлема? — спросила она показательно у мужа. — Много, — многозначительно покивал Арне, поджав в знак уважения губы. — Так что ты среди лучших, дорогой, — отчеканила Луз. — А если уж Сесил так гоняет собственного сына… значит, результаты того стоят.***
Каждое утро ровно в восемь утра Эндрю Сесил поднимался, принимал душ и полтора часа проводил на корте, тренируя удар за ударом. Большой теннис отнимал много сил, особенно если стараться быть лучшим в нем, а Эндрю старался. Он уже и не помнил тех дней, когда в его правой руке не лежала ракетка, мяч глухо не бился о стену и настил, сетка не мельтешила перед глазами, пальцы ног не бились о мысок, а лоб не сдавливала повязка. Около четырех было ему, когда отец впервые вложил в его руку маленький (тогда еще очень большой для него) теннисный мяч и позволил ударить. Да и чего еще было ждать от Олдоса Сесила, профессионального теннисиста, обладателя трех кубков Открытого чемпионата, получившего досадную травму бедра в самом расцвете карьеры? Ему повезло — стоило мальчику отыграть свой первый полноценный матч, все эксперты из школы Олдоса в один голос утвердили: у пацана талант. Словно музыка для его ушей, словно приговор маленькому Эндрю прозвучали эти слова, и вот — молодой, стройный, поджарый парень двадцати лет от роду под палящим калифорнийским солнцем не щадя живота колотит желтые мячи о стену, разрабатывая запястье. Сказать по правде, Эндрю обожал теннис. Когда-то давно тренировки казались ему скучными, нагрузки были в тягость, но желание поразить отца пересилило лень и слабость — он работал не покладая рук каждый день, и это, казалось, приносило свои плоды, хоть Олдос и был к сыну всегда суров и беспристрастен. Покончив с тренировкой, Эндрю легкой походкой поднялся в дом, главное строение самого дорогого поместья в Жардан Рояль, виллы Шато де Перель. Единственное имение, оснащенное личным теннисным кортом, исключая, конечно, здание теннисной школы Олдоса. Его назвали Жемчужным Замком из-за убранства этажей — белоснежные стены украшала мелкая скульптура, что делало особняк похожим на большую ракушку. Олдос Сесил и его жена Элен между тем чинно принимали завтрак, когда в столовую торопливой походкой вбежала Мануэла, сопровождаемая мажордомом. — Мануэлита! Я уже боялась, ты не придешь, дорогая! — расплылась в улыбке Элен, поднимаясь и стискивая вошедшую в объятиях. — Прошу прощения, совсем забыла о будильнике, — повинилась та. — Но, — тряхнула телефоном она, — Эндрю не дал мне забыть о моих планах! — Рассказывай нам все новости! — Элен взяла ее за руки, вокруг Мануэлы засуетились официанты, расставлявшие приборы. — Что случилось в Жардан за время нашего отсутствия? «Я переспала с вашим сыном», — пронеслось в голове у Мануэлы, но она тут же заставила себя опомниться. — Было скучно, миссис Сесил, — призналась она. — Аделии весь август не было в Штатах, мы все так соскучились… — Какое счастье, что уже сегодня Ройе возвращаются, — без особого энтузиазма в голосе заметил Олдос. — Точно, — улыбнулась Мануэла. — В Вуа Верт сегодня прием по поводу их возвращения, говорят, они целый самолет забили одними только марокканскими сладостями!.. Наконец усевшись за стол, она замешкалась, выбирая, что из представленного изобилия попробовать первым. Рука сама потянулась к лавандовому пудингу, но на полпути остановилась и ухватила круглый кексик с клубникой. — А ты не расстроилась, дорогая? — Элен снова посмотрела на нее с сочувствием. — Что никуда не съездила летом? — Арне и Луз ведь были в Доминикане, верно? — продолжил Олдос, не отвлекаясь от новостных сводок в сотовом. — Да, были, — кивнула Мануэла, — в начале июня… А я решила поддержать Эндрю и остаться в Жардан Рояль, — рассмеялась она. Бедняга Сесил никуда так и не выехал за лето из-за постоянных тренировок — сезон предстоял не из легких. Раздался звук торопливых шагов, и Мануэлу кто-то ласково потрепал по волосам, запустив в начесанную макушку мокрую ладонь. — Кошмар! — вскрикнула она, Сесил рассмеялся, садясь рядом с ней, и намеренно тряхнул мокрыми волосами, обдавая Мануэлу градом брызг. — Эндрю, где твои манеры? — нахмурился отец. Тот только улыбнулся — широко и обезоруживающе тепло, как и всегда. Он то и дело заправлял светло-русые волосы наверх, но они все равно спадали на лицо. На концах прядей собирались капли, Сесил проводил по ним руками и брызгал в сторону гостьи. На нем уже не было привычной взору семьи теннисной формы, Эндрю переоделся в белое поло и джинсовые шорты до колена. Мануэла бросила взгляд на его мускулистые руки, натренированные за столько лет, на всю его пышущую энергией фигуру, и снова в голову ей влезли ненужные мысли относительно того, что произошло между ними какой-то месяц назад. Тогда, как обычно, весь свет Жардан и окрестностей собрался в Виньябле, особняке скандально известного Кэмерона Уоттса, который снискал славу местного Гэтсби, но не идеальными манерами и улыбкой ДиКаприо. Что связывало его с легендарным кутилой — так это страсть к роскошным вечеринкам. Каждые выходные Виньябле рвался от оглушительной музыки, гул голосов слышался на пару миль вокруг, а парковка Уоттсов битком забивалась элитными авто. На его тусовки съезжалась вся золотая молодежь Жардан и в большом числе простые девчонки из города, решавшие попытать счастья с богатыми наследниками, перебравшими вина и кокса. В тот вечер, в конце июля, Мануэла тоже была там. Кэмерон, как обычно, похабно шутил и был невыносим, она скучала без своей лучшей подруги Аделии и потому быстро напилась. Сесил же, наоборот, никогда не пил — его спортивная нагрузка не позволяла ему такой роскоши, — но в этот вечер решил сделать исключение. Он обставил Дэмьена Марлоу на корте и, хоть это не было ни капли удивительно, все же он праздновал. Позволив себе всего один бокал виски, с непривычки Сесил вошел в раж, Мануэла же и без того была весьма навеселе и сама не помнила, как вышло так, что она и Сесил оказались в одной из гостевых спален. Но помнила, как хохотала над его дурацкими шутками, кружилась по комнате, наслаждаясь эйфорией одного момента. Как распорядилась, что идет спать, и стащила платье, не удосужившись проверить, ушел ли Эндрю. А он не ушел, и через считанные секунды она подставляла лицо его горячим поцелуям, а остальное с нее уже стаскивали его мускулистые руки, на которые Мануэла теперь так отчаянно пялилась. Заставив себя отвести взгляд, она вновь ощутила толчок непонятного ей чувства — стыд? Кажется, нет. Раскаяние? Все равно не то. Она никому в целом мире не рассказала о ночи, проведенной с Сесилом, молчал и он, а все потому, что оба не хотели развеивать миф о непорочной дружбе между мужчиной и женщиной, которую уже столько лет успешно олицетворяли. «Одна оплошность, с кем не бывает?» — думала Мануэла. «Рано или поздно мы все равно бы попробовали», — думал Сесил. Оба не придавали значения произошедшему, ведь, сколько Мануэла ни глядела на его безупречный пресс и очаровательную улыбку, она думала о нем как о старшем брате. Сколько он ни трогал ее мягкие волосы, сколько ни бросал постыдных взглядов на ее покатые бедра, ему мерещилась только братская нежность. Закончив с завтраком, Мануэла поспешила из Шато де Перель. Сегодня весь день должен был принадлежать Аделии — ее возвращение было настоящим событием, и Мануэла хотела первой разделить его с ней.***
Тем временем на вилле Пале де Фонтэн вкушали завтрак Мэтьюзы. Старший сын Марка, двадцатидвухлетний Джонатан, хорошенько отоспавшись, пил черный кофе и читал обзор на новенькие брендовые кроссовки, листая странички на смартфоне. — Ты опять прогулял тренировку, Джонатан, — проворчал отец, садясь подле него за стол в просторной круглой столовой с панорамными окнами. За прошедшие годы Марк немало изменился — работа его вымотала. На лбу и щеках залегли морщинки, на макушке проявилась благородная седина, он стал немного крупнее, но старался держать себя в форме. Неизменным остался только его задорный нрав и хитрый взгляд серо-зеленых глаз, которые буквально искрились, когда в голову Марку взбредала очередная идея. — Я просто схожу позднее, — миролюбиво ответил Джонатан. — Завтра Сесил снова тебя обставит, — язвительно заметила его младшая сестра Миа. — И поделом, ты целыми днями только напиваешься и снимаешь баб, а большой теннис для истинных работяг! — Миа, — нахмурился Марк. — Что это на тебя нашло? — Она просто очень ждет завтрашнего матча, — расплылся в дерзкой улыбке Джонатан. — Миа по уши влюблена в нашего друга Эндрю, верно? Марк только усмехнулся, тщательно намазывая тост маслом. Сбоку бесшумно подошла девушка из прислуги и предложила помощь, но Мэтьюз-старший махнул рукой. — И вовсе и нет, — раскраснелась Миа. — Джонатан прогуливает тренировки, а потом клянет весь свет, что снова проиграл! — Она наклонилась к столу и прострелила брата взглядом. — Это не удача отворачивается, Джонатан! В глубине души ты это знаешь. — Заткнись, — поморщился тот. — Я работаю не меньше других. Твой драгоценный Сесил наверняка навел на меня порчу, раз я проиграл ему уже четыре матча подряд, — хмыкнул Джонатан, не отводя взгляда от смартфона. — Ставлю полтинник, что завтра снова проиграешь, — улыбнулась Миа, протянув ладонь через стол. Джонатан закатил глаза и проигнорировал жест сестры. — Миа, прояви уважение к брату, — настоял Марк, — Джонатан проигрывает не оттого, что плохо играет, он и Сесил — достойные соперники. — А вот и нет, — лукаво усмехнулась Миа. — Эндрю — чемпион, а ты — бездельник! — Миа все говорит тебе верно, — послышался голос, в столовую вошла высокая ухоженная женщина со светлыми легкими негустыми волосами. Она сама раздернула шторы, запустив в столовую еще больше света. К ней тоже подскочила девушка-горничная, но и хозяйка от нее отмахнулась. — Рипли, — качнул головой Джонатан, бросая взгляд на мать. — Сколько раз говорить тебе, зови меня мамой, — нахмурилась она. — Что это за официоз? Брось свой телефон и иди тренироваться, невыносимый ты лентяй! Завтра первая предтурнирная игра, и если Сесил снова тебя обставит, я буду самой несчастной матерью на свете! — Все равно не дадите спокойно позавтракать, — проворчал Джонатан, отставил чашку и спешно пошел прочь из столовой. Рипли опустилась на его место, около нее закружили официанты, она поправила подол легкого шелкового халата и взяла чашку с молоком. Это была немного нескладная женщина с крупными чертами лица и холодным взглядом голубых глаз, до смешного обманчивым — Рипли была необычайно душевной и теплой по своей натуре. — Зачем ты с ним так? — грустно спросил Марк. — Ему нужно работать вдвое упорнее Сесила, чтобы быть с ним наравне, — нахмурилась Рипли. — А он пьет и дрыхнет до десяти! — Ты же знаешь, что, тренируйся он хоть дни и ночи напролет, до Сесила ему далеко, — заметил Марк. — Я хочу, чтобы Джонатан старался превзойти его, — фыркнула Рипли, — а не распускал нюни, что Сесил талантлив, а ему не везет! Марк испустил тоскливый вздох. — Но ведь так и есть, — пожал плечами он. — Я настоял на том, чтобы он учился в школе Олдоса… Признаться, я немного завидую тому, как он вымуштровал Эндрю. Но Джонатан от природы не одаренный теннисист, а когда его без конца сравнивают с Сесилом, он и подавно приходит в бешенство. — Именно этого я и добиваюсь. — Рипли откусила кусочек круассана. — Пусть будет в бешенстве, пусть возьмет себя наконец в руки! Он только и стонет, что ему недостает таланта, а ведь талант — только четверть успеха! Нет, Эндрю определенно победит завтра, он дни напролет тренируется, я уверена, в этом и есть весь секрет. — Можно пойти на игру? — подала голос Миа. — Конечно, — передернула плечами Рипли. — Если не боишься, что Джонатан нас всех опозорит! Она расхохоталась с набитым ртом, Марк покачал головой, а Миа смущенно опустила глаза, отпивая кофе.***
Мануэла меж тем уже подъезжала к Вуа Верт, монументальному особняку, построенному почти в самом сердце Жардан Рояль. С французского название означало «Зеленый Путь», и это было неслучайно: от ворот до самого входа в поместье тянулась стройная кипарисовая аллея, по которой сейчас медленно двигалась машина водителя Мануэлы, замедляя ход для парковки. Выскочив раньше, чем машина остановилась, Мануэла схватила любимую сумочку с сидения и поспешила к входу, цокая каблучками о мрамор лестницы. Позвонив, она услышала донесшуюся изнутри дома трель звонка и топот ног прислуги, через мгновение ей открыли. Дом семейства Ройе был, пожалуй, самым большим особняком в поселке, и Мануэла там даже разок-другой умудрилась потеряться. Вбежав в просторный отделанный белым золотом и камнем зал, она издала нечто среднее между вздохом и визгом и бросилась в объятия подруги, подскочившей с диванчика. — Наконец-то! — пробормотала Мануэла, зарываясь носом в сладко пахнущие светло-русые локоны Аделии. Та отстранилась, с улыбкой разглядывая Мануэлу, а той представилась возможность оглядеть ее. После месяца, проведенного в Марокко, на носу Аделии высыпали веснушки, зеленые узкие глаза со светлыми ресницами теперь выделялись на лице, а губы, наоборот, казалось, потерялись — такими бледными они стали на фоне загорелой кожи. — Ну, рассказывай, что у вас здесь без меня произошло, — улыбалась она, поправляя сережку в ухе подруги. «Я переспала с Сесилом». — Проклятье, снова едва не вырвалось! — Без тебя была тоска страшная, — протянула Мануэла. — Я пару раз была у Уоттса, ничего нового: он либо надирается, либо накуривается, либо нанюхивается — зависит от дня недели… Лучше ты расскажи об отдыхе! — Иу, ты была в Виньябле? — поморщилась Аделия. — Я бы к Уоттсу в одиночку точно не сунулась, у него там один сброд… Дай-ка угадаю, он уже отметился среди первокурсниц, так? Трахнул кого-нибудь? Кто-нибудь кого-нибудь трахнул? Несмотря на то, что ходила по тонкому льду, Мануэла рассмеялась. Старая добрая милашка Адель, у которой глаза горят, стоит кому-то заикнуться о том, что еще какая-то парочка в Жардан успела перепихнуться. Обе они давно шутили, что в поселке все спят со всеми, разумеется, преувеличивая (впрочем, с прошедшего августа преувеличивая немного меньше). — Не знаю, свечку не держала, — посмеялась Мануэла. — Во всяком случае обошлось без публичных сношений! Аделия плюхнулась на диванчик, Мануэла села рядом, размышляя о том, что явно разочаровала подружку скудными сплетнями. Впрочем… тот факт, что без нее в Жардан якобы вся жизнь встала, явно порадует Аделию. — Значит, вечером очередной прием? — вспомнила Мануэла. — Я думала, вы пойдете в свет хотя бы завтра. — Раньше отстреляемся — и хорошо, — закатила глаза Адель. — Отец все про свои традиции и старые связи талдычит… а на деле все всё понимают, и приходят сюда просто напиться да в сотый раз сказать, какая я чудненькая партия кому-нибудь буду… Блевать тянет. Мануэла подавила улыбку. Да, отец Аделии хорошенько взялся за ее будущее замужество, начал активно представлять своим перспективным знакомым, только ей стукнуло восемнадцать, и уже успел ее этим довести до ручки — восемнадцать ей исполнилось два месяца назад. — Ну, а мне что-нибудь привезла? — стукнула ладошками по коленкам Мануэла. — О, точно! — подскочила Адель. — Я отдам тебе сейчас… Мне так неловко всегда вручать эти коробки, одной меньше будет… Мануэла молчаливо покивала, Аделия сбегала в холл, где уже лежала груда запакованных коробок, и вытащила одну. — Возьми. — Она дала Мануэле коробку, та сразу же стала ее распаковывать. — Это все из арганового масла… Девчонка, которая продавала, была с такой же точно, как у тебя, длинной косой, очень это все хвалила! — Спасибо, малыш, — улыбнулась тепло Мануэла и потянулась поцеловать подругу в щеку. Адель уселась обратно на диван, сощурилась, как делала каждый раз, когда готовилась выдать что-то особенное, подтянула ноги и схватила Мануэлу за запястье. — Ну все, теперь не отвертишься, — заговорщически проговорила она. — Рассказывай, что там у тебя такого, о чем ты хотела сказать только лично? Мануэла вспомнила, как в тот день в августе подо всем алкоголем, подвигнувшим ее на роковой шаг, она в панике набрала Аделии сообщение, поклявшись рассказать по приезде такое, что у той челюсть отвалится. К несчастью, Адель таких обещаний не забывала. «Сказать или не сказать? Пожалуй, не сказать», — снова решила для себя Мануэла. Она не хотела скрывать столь важную деталь от лучшей подруги, но была одна уважительная причина, которая амнистировала ее молчание — Мануэла знала, что Сесил без ума от Аделии, а если она узнает об их увеселениях, у бедняги точно не будет шанса. Поступить так с лучшим другом Мануэла не могла. «Определенно не сказать», — повторила она про себя. — Ну… в общем, помнишь того парня с канала CW? — состроив самую заинтересованную физиономию, начала она. — Так вот… у Уоттса я его кое с кем застала…***
Вечер в Вуа Верт, разумеется, закатили что надо — кейтеринг, прислуга на цыпочках, приятная музыка и слепящие винировые улыбки на каждом шагу. Усталая и вымотанная Мануэла после раннего насильственного подъема уже засыпала, но машины только начали прибывать к парковке поместья семейства Ройе. Успев съездить домой и навести марафет, она уже встречала гостей вместе с Аделией. В обтягивающем черном платье от Прада до колен с узким вырезом на груди, убрав волосы в пышную косу, Мануэла покачивала бокалом шампанского, нарочно задевая его кольцами на руке, слушала звон и наблюдала за прибывающими. Рядом с ней суетилась Адель, тоже в черном коротком платье, расшитом кристаллами Сваровски, с открытыми плечами. Она слишком долго провозилась с макияжем и, не успев уложить волосы, стянула их в хвост на затылке. Мимо прошла ее пятилетняя сестра Фелис, очаровательная маленькая копия Аделии, она держала на руках котенка, за поводок привязанного к ее запястью. — Добро пожаловать, — рассыпалась в любезностях экономка, встречая гостей и беря у них верхнюю одежду. Мимо Адели проплыла импозантная чета, стягивая сладко пахнущие кашемировые шарфы и накидки. — Кажется, близнецы не пришли тебя поприветствовать, — протянула Мануэла. — Какова вероятность, что они уже напиваются у Уоттса? — Сто процентов, — раздосадовано протянула Адель. Невнимание этого сорта друзей ее не обижало — эти были из другого «лагеря», а досада скорее направлялась на тот факт, что сама Адель не опрокидывала бокалы вместе с близнецами. — Будь я на их месте, я бы тоже сейчас пила у Уоттса, — заметила со скепсисом Аделия, — добро пожаловать, мистер Марлоу, — улыбнулась она, пожимая руки гостю. Тот словно и не услышал с первого раза: вскинул голову, невнятно улыбнулся, поздоровался и поспешил скрыться в толпе. — Добро пожаловать! — снова елейно заулыбалась Аделия, боковым зрением уловив новых гостей, но, повернувшись, отмахнулась, — а, это ты… Перед подругами остановился Эндрю Сесил, что слегка обогнал своих родителей. Он удивленно вскинул брови, проигнорированный обеими. Мануэла невольно усмехнулась, до того непривычно было глядеть на Сесила в классике — очень редко он позволял закрыть себя в костюм и только по особенным поводам. — Что, не соскучилась? — спросил он у Аделии, имея в виду ее холодный прием. — Соскучилась-соскучилась, — отмахнулась она, поддаваясь его объятиям. — Ты же знаешь, Сесил, то, что я с тобой не ерничаю, выдает самую что ни на есть искреннюю радость… Добро пожаловать, миссис Уоттс! Новая гостья слабо, поверхностно улыбнулась в ответ сразу всем троим и прошла мимо, сопровождаемая миссис Ройе. — У Уоттса сегодня сборище… Кажется, его мать у вас заночует, — хмыкнул Сесил. — Да как только перед этим сбродом первую бутылку откупорят, они все тут заночуют, — фыркнула Аделия. — Клянусь богом, сегодня даже у Уоттса будет потише. — Только не говори, что ты собираешься к нему! — вскинула бровь Мануэла. Она как никто знала, насколько Адель не терпит приемов в своем доме, та словно в подтверждение передернула плечами. Как пить дать, она постарается под любым предлогом убраться от пьяных гостей, которые «помнят ее воттакусенькой» и которым ее папенька попытается ее подороже втюхать. — А что, Эндрю, — равнодушно спросила Аделия. — Поедешь с нами в Виньябле? — Нет… то есть, в смысле «с вами»? — опомнился он. — Мануэла, и ты, что ли, туда же? Мимо в эту минуту продефилировали ее родители, мистер Ройе как раз сказал что-то насчет марроканского полусухого, и Луз в ответ отпустила остроту постарше себя лет на десять. — Я с вами, даже если решите смотаться в ад, — мрачно подала голос Мануэла. — А, ну… да, пожалуй, можно и сходить, — согласился Сесил, будто это было его решение. Чтобы незаметно улизнуть, пришлось дождаться вручения подарков, потому что именно под этой эгидой большинство гостей как следует налегли на спиртное. Мануэла едва не уснула, так что последовала их примеру, и у выхода в холле слегка покачивалась, на ощупь хватая Сесила за локти. Судя по времени, вечеринка у Кэмерона была в разгаре, и то ли от выпитого, то ли от компании Аделии, по которой успела соскучиться, то ли от этого их спонтанного бунтовского побега Мануэла почувствовала приятную дрожь. Дрожь предвкушения. Вечерний воздух холодил, блестящий асфальт перемежался под ногами, будто порхающими от неровного шага. Мануэла стиснула ладонь Эндрю в одной руке, другой подхватила под локоть Адель и ускорила шаг. — Сегодня твой день, Аделия, — бойко проскандировала она. — Так что праздник у этих болванов начнется, только когда мы переступим порог!***
Хозяин вечера, Его Величество Кэмерон Уоттс, король всех распутников и пропойц Жардан Рояль, восседал на своем привычном месте — возвышался над сбродом, что забрел этой ночью в его дом, и окидывал особняк орлиным взором с высоты. Маленький кофейный стол, окруженный диванчиками, стоял на самом верху, отделенный от главного зала поместья резными перильцами и полутора этажами. Именно здесь, обозревая свое ужасное творение, Кэмерон и его ближайшие друзья уничтожали запасы из погребов Виньябле, скуривали урожаи целых табачных плантаций и переводили тысячи тысяч на кокаин и кислоту. Гостей к полуночи в особняке было уже за сотню, музыка била по ушам, весь дом едва заметно гудел, вибрировала бархатная скамейка под ногами хозяина. Кэмерон Уоттс сидел, скрестив ноги по-турецки, одной рукой курил, а другой поглощал суши при помощи китайских палочек. Две похожие палочки в разные стороны торчали из хвостика на его затылке, в который какая-то девица завязала его заметно отросшие черные колючие волосы. Кэмерон был навеселе, он уже поглотил полбутылки элитного скотча, который вытащил из бывшего кабинета отца, и был весьма собой доволен, пожалуй, от одного только этого факта. К тому времени, как машина Сесила подъехала к парковке, все места там были уже заняты, и несчастный МакЛарен пришлось бросить прямо на дороге, но Мануэла и Аделия слишком сильно заразились атмосферой предстоящего веселья и не смогли ждать. В особняке было битком, все трое сразу стали подниматься на второй этаж, в логово хозяина. — О, Ваша Честь, какими судьбами? — развел руками приветственно Кэмерон, ухмыляясь и держа сигарету в зубах. Он обращался к одной Аделии, полностью проигнорировав ее спутников. — Ты не пришел на мой прием, — фыркнула она, присев на подлокотник и надменно поглядев на Уоттса, как на мусор. — Что, не соскучился по мне? — Я тебя достаточно знаю… — улыбнулся Кэмерон. Белоснежные зубы на фоне загорелого лица смотрелись почти хищно, но еще более хищным был плотоядный взгляд черных цепких глаз. — Ты и часа бы на своем приеме не вытерпела, так что я ждал тебя здесь — чего крюки наворачивать? Мануэла окинула мерзавца взглядом. На его поджарой фигуре отменно сидела черная кожаная куртка от Александр Маккуин, не первой, мягко говоря, свежести — виднелось несколько дырок, явно прожженных сигаретой, а спина белела, словно хозяин на ней катался по полу. Кэмерон весь походил на вымазанного в саже демона, вылезшего из преисподней — ногти почему-то только одной руки были криво накрашены в черный, ладони испачканы пеплом, а на лице потертостью темнела редкая щетина. Уоттс нагло обнял Аделию за талию, притянув к себе, но Мануэла осадила его, хлопнув по затылку. — А ну не распускай руки, — фыркнула она, обращая на себя внимание. — Завидуешь, красуля? — выпрямился Кэмерон. — Не переживай, меня на вас обеих хватит. — Мечтай, — хохотнула Аделия, однако выпутываться из его похабных объятий не торопилась. — Такие, как мы, тебе не по зубам, Уоттс, не забывай своего места. Она надменничала так надсадно, что это сразу бросалось в глаза — Кэмерон и сам только улыбнулся в ответ. — Неужели? — Он развернулся к Аделии. — А что ж ты тогда тут делаешь? — Тут не так тоскливо, как дома, — нашлась та, румянея от веселья. — Хватит ерничать, налей нам лучше чего-нибудь, — буркнула Мануэла, передернув плечами. — Прием этот и правда был тоскливее некуда. — И мне, — добавила Аделия. — Сесил? — Кэмерон кивнул на него бутылкой скотча, из которой разливал девушкам. — Я трезвенник, если ты забыл, — ответил он. — А ты разбавь девочкам виски. — А то что? — не преминул попререкаться Уоттс. Он нарочно долил скотча до половины стакана и, картинно поразмыслив, бухнул до краев. — Не будь козлом! — Аделия ударила его в плечо. — Делай, как говорит Сесил! — Есть, мэм, — рассмеялся Кэмерон надрывным голосом, от чего Мануэла едва заметно вздрогнула. — Вот только разбавлять мне нечем. Пускай Сесил сгоняет до кухни и принесет оттуда что-нибудь. Кэмерон дерзко склонил голову, глянув на Эндрю испытующе, тот вскинул бровь и остался недвижим. Разумеется, если кто и мог сделать его мальчиком на побегушках, то уж точно не Уоттс. — Видишь ли, Адель, Кэмерон не умеет не быть козлом, — вздохнула Мануэла, поднялась и, захватив бокал, сделала пару шагов по ступеням вниз. — Ты идешь? — Иду… — отозвалась Аделия, она хитро, оценивающе улыбнулась, пока Уоттс шептал ей на ухо. — Адель! — в один голос позвали Сесил и Мануэла. — Да иду-иду! — повторила она, снова рассмеявшись, а после дала бокал в руки Кэмерону и поднялась. — Найдешь запивку, зови. Легкой походкой она сбежала по ступеням, обогнав друзей. — Позовет он тебя, как же, — покачала головой Мануэла, спускаясь. — Что это он тебе там нашептывал? — Ничего такого, всякую пошлятину, — отмахнулась Аделия и резко остановилась на лестнице, стукнув каблуком. — Знаете, что, у меня праздник! Я намерена накидаться в честь приезда, так что всем веселиться, это приказ! Мануэла, давай-ка по глотку! — Ладно, — согласилась та. Она спустилась на пару ступенек вниз и, рассчитав на раз-два-три, обе по очереди сделали по глотку чистого виски. Мануэла зажмурилась, но вытерпела, а Аделия, несмотря на наполнившиеся слезами глаза, распалилась и с азартом глотнула еще дважды. — Ману, ну-ка не отставай! — хрипло подначила она, подпрыгнув на месте. Та сделала еще один глоток. — Кошмар, — простонала Мануэла, сунув бокал в руки Сесилу. — Все, больше не могу… Аделия перехватила тару, отпила еще и вдруг улыбка ее слетела с губ, как некрепко приклеенная обертка. — Мне надо в уборную, — пробормотала она, прижав запястье ко рту. Тут же она растолкала друзей плечами и бегом помчалась до ближайшей ванной. Мануэла не выдержала и расхохоталась. Эндрю со скепсисом опрокинул оставшийся стакан над ближайшей вазой с искусственными лизиантусами. — Точно проспите завтра игру, — констатировал он. — Когда это я просыпала? — вскинула брови обиженно Мануэла и тут же потупилась. — Ну, кроме сегодня… Сесил только усмехнулся, по лестнице мимо них, звеня ключами от машины, прошел вверх Дэмьен Марлоу, а углядев таких редких в Виньябле гостей, остановился на полпути. — Привет, Сесил, — бросил он, остановившись и глядя на Мануэлу. — Разминаешь кости перед игрой?.. Удачи, кстати. Он ни слова не сказал Мануэле, но приветствие было более чем очевидным — висело в воздухе, заглушив даже сказанное вслух. Она улыбнулась. Дэмьен, по своему обыкновению уже прилично подшофе, явно тусовался у Уоттса с самого начала вечеринки, а может, и до ее начала. И неважно, что днями Марлоу как еще один из учеников школы Сесила должен был готовиться к матчам и тренироваться без продыху — по ночам он без продыху опрокидывал бокалы и лакомился всячиной поинтереснее. — Спасибо, — напомнил о себе Сесил, склонив голову. Внимание такого сорта людей, как Дэмьен, к Мануэле его почти всегда превращало в человеческое подобие Цербера. — Мы болеем за Мэтьюза, но ты все равно победишь, — усмехнулся Дэмьен, наконец переведя взгляд на него. — Он здесь? — встрепенулась Мануэла. — Джонатан? Что-то резко заскреблось внутри, не давая устоять на месте, она подобралась. — Да, он с близнецами в столовой… они с Грэгом на что-то поспорили, — нехотя отозвался Марлоу. — Нужно на это глянуть, Сесил, я ненадолго! — заверила она, Эндрю кивнул. — Не пускай Аделию наверх! Уж больно она сегодня липнет к Уоттсу… — Это запросто, — глухо пробормотал он, но из-за бьющей по ушам музыки Мануэла уже не расслышала. Непроизвольно ускорив шаг, она пробежала мимо танцующей толпы в холле, сгрудившихся около входа непотребного вида ребят и нескольких девиц, которые курили в окно большой гостиной. Она держала путь в столовую Виньябле, огромную полукруглую несуразную комнату. Этот особняк Мануэле вообще не нравился — весь он был какой-то неестественно большой, как будто его и строили не жилым, а как раз для того, чтобы полторы сотни человек здесь еженедельно напивались в усмерть. В столовой уже собралась хорошенькая толпа. Посмотреть и впрямь было на что: Грэг Вудкастер сидел на краю обеденного стола, положив руку на его поверхность, и оглушительно голосил, стиснув зубы. Его руку держали еще двое приятелей, Грэг явно напился до отметки «критично», судя по покрасневшим щекам и шее, а еще по растрепанным платиновым волосам, которые лишь в самых исключительных случаях бывали в беспорядке. Явно не менее хорошо набравшийся Джонатан стоял напротив, опершись о стол, и пытался пробить левую руку Грэга ножом. Точнее, по правилам он, разумеется, наверняка пытался сделать обратное, но выглядело это похожим на попытку искалечить последнего. Рядом оглушительным смехом заливалась Мэдли Вудкастер — близняшка Грэга — она громко болела за Джонатана и призывала его перейти на вторую руку. Приблизившись, Мануэла ахнула: четыре крупных пореза уже красовались на левой руке Вудкастера, на её глазах Джонатан промахнулся и поставил пятый, едва не отхватив несчастному Грэгу палец. Тот оглушительно заматерился, приложив Мэтьюзу нетронутой рукой в лоб. — Бог мой, зачем? — воскликнула Мануэла, вокруг неё тут же расступились люди, пропуская вперед. Джонатан отвлекся от своего садистского развлечения и глянул на неё. — Сэр Грэгори усомнился в моем глазомере! — улыбнулся пьяно он. — Сказал, я недостаточно меткий игрок! Я ему покажу, мать его, настоящую меткость! — Меткий ты, меткий, Мэтьюз! — проорал Грэг, — Сука, я не для этого спорил! Он наконец вырвался и, шипя, стал разглядывать порезы. Кто-то налил ему водки, Грэг взял стопку, поглядел на руку, потом на водку и, поразмыслив с секунду, вылил содержимое в рот. — Грэг сказал, если Джонатан хоть раз промахнется, отдаст ему свой Уилсон! — отсмеялась Мэдли. — Только вот Грэгу теперь, кажется, нечем будет его держать! Пытка окончилась, толпа стала рассасываться. Мэтьюз всадил нож в столешницу, Мануэла на мгновение прикрыла глаза, представив, сколько стоит этот стол, но в следующую же секунду её это перестало волновать — Джонатан выпрямился перед ней во весь рост. Мэдли пожалела брата и повела в ванную, чтобы остановить кровь, тот только без конца то ли рыдал, то ли смеялся, а здоровой рукой опрокидывал водку. — А, прием у Ройе все-таки вас доканал? — спросил с улыбкой Джонатан, неотрывно глядя на Мануэлу, та поежилась. — Так и знал, что там будет невыносимо. Он протянул руку и тронул ее волосы, накрутив прядь на палец. — Да, вот мы и решили немного развеяться, — проронила она. — Хотя, погляжу, и у вас развлечения так себе. Мэтьюз рассмеялся, как будто оценив хорошую шутку. — Отец с меня точно шкуру спустит за то, что не приехал, — сказал он и снова цепко глянул на Мануэлу. — Он считает, нам всем надо держаться вместе. — Нам? — не поняла она. — Он имеет в виду семьи основателей, — словно рассказывая хорошую сказку, застелил Джонатан. — Нас, Сесилов, Ройе… и твою семью, Принцесса. Она была бы совсем не прочь держаться с Джонатаном вместе, куда более крепко, чем он явно себе предполагал, но прикусила язык. Выпитый виски уже легонько грел нутро, а в глазах Мэтьюза бегали искорки, ясно выдававшие, что в нем промилле раз в десять больше. — Значит, хочешь в нашу тусовку? — лукаво склонила голову Мануэла. В поселке из молодежи лишь они трое действительно держались вместе, и уж точно никто не держался вместе больше, чем она и Сесил. — О, нет, — рассмеялся, глянув в пол, Джонатан. — Но вы можете присоединиться к моей. «Вы трое мне неинтересны, но тебя я бы пару раз отчеканил», — перевела мысленно Мануэла. Однако алкоголь распалил ее так, что даже подобные шутки пробегали, не задевая. В оформленном лепниной и мрамором холле вовсю плясали под оглушительно стучащую музыку, около лестницы крутились полуголые танцовщицы — Кэмерон частенько нанимал их для развлечения, а кто-то из его друзей обязательно затаскивал одну из них в постель. Джонатан по пути где-то добыл половинки лимона, выудил стакан и дал его в руки Мануэле. — Мне не нравится чистый виски, — вскинула нос она. — Ты просто не умеешь пить правильно, — покровительственно кивнул Мэтьюз. — Маленький глоток, лимон и снова глоток. Мануэла исполнила указания, на этот раз скотч показался ей сносным. Она невольно расплылась в улыбке, глядя на Джонатана, он улыбался ей заразительно и хитро, а она снова не могла ничего проронить. Она столько раз видела его со стороны, но никогда толком не говорила с ним дольше пяти минут. Джонатан учился в школе отдельно от нее, Аделии и Сесила, потому неофициальные встречи с ним были редки, но теперь он уже целый год посещал колледж своего отца, вместе с некоторыми выпускниками из Жардан, и ей то и дело приходилось сталкиваться с ним. Сердце Мануэлы уходило куда-то в пятки, когда она видела его где-то в толпе друзей или мельком на корте, куда часто приходила поболеть за Сесила. Джонатану стукнуло двадцать два, он учился всего на курс старше нее и Аделии, однако Мануэла из неопытности воспринимала его как взрослого парня и оттого еще сильнее смущалась. Он был высоким, крепким, натренированным, почти мужчиной, и вместе с тем было в его чертах что-то изящное и аристократичное (впрочем, как же иначе?): высокие скулы, узкий горбатый нос и большой рот, который он растягивал в одновременно открытой и едкой улыбке. Темная шевелюра не мешала ему иметь светлые, серо-зеленые глаза, Мануэла вновь заглянула в них, стараясь скрыть мандраж, а взгляд словно нарочно пробежал по его гладкому подбородку и ямке между ключицами, видневшейся из свободного ворота футболки. — Еще? — спросил он, усмехнувшись, Мануэла покивала. — Посмотрите-ка, он бухает, — послышался голос позади. Джонатан обернулся: за плечо одной рукой его обнял Сесил. — Мануэла, сфотографируй меня с парнем, который завтра проиграет мне, — пропел ехидно Эндрю. — С чего ты взял? — фыркнул Джонатан, от его улыбочки не осталось и следа. — Дай угадаю, он в стельку? — осведомился Сесил, повернувшись на Мануэлу. — В стельку, — выдала она, желая только подначить Джонатана шутки ради. Он закатил глаза, веселье как ветром сдуло, но Мануэла слишком поздно это заметила. — Думаешь, с похмелья я тебя не сделаю? — Да ты меня и трезвым сделать не можешь. — Сесил хлопнул его по плечу, по-доброму подначивая. — Мануэла, я домой, нужно отоспаться перед игрой. Я могу оставить тебя одну? Он бросил взгляд на Мэтьюза, словно говорящий: «одну — значит без тебя поблизости». — Все в порядке, Эндрю, поезжай, — закивала она. — Я не задержусь… — Не бросай Аделию в одиночестве, а не то Уоттс научит ее чему-нибудь плохому, — усмехнулся он. — Спокойной ночи. Мануэла поцеловала его в щеку, Мэтьюз только мотнул головой на прощание, не глядя на соперника, тот легкой походкой пошел прочь. И как будто оттого, что он удалился, Джонатан выдохнул. — Чертов Сесил, — буркнул он, — задирает нос так, будто он уже победил! — Он ведь всегда побеждает, — невинно фыркнула она, не подумав. — Ах, вот оно как, — скривился Джонатан, — Ну, тогда накинь-ка за его победу. Он так выделил последние слова, что теперь Мануэла не сомневалась — она его задела. Без слов Мэтьюз всучил ей в руки бокал и быстрым шагом покинул танцпол. — Джонатан! — оторопело окликнула она, но, разумеется, было поздно.***
Аделия, совершенно без сил, прислонилась к холодной стене ванной комнаты. Еще вчера она была на другом конце мира, перелет её вымотал, приём отца — еще больше, она целый месяц не была в Штатах, и из-за акклиматизации, усталости и выпитого алкоголя ей совсем поплохело. За стенкой послышалась стрельба и чей-то визг, Аделия устало подумала, что кто-то из друзей Кэмерона опять притащил оружие, и завтра будет разборка, но следом раздался чей-то раскатистый смех, и Адель выдохнула — снова шутки. Она нажала на дверь, чтобы выйти, но та на что-то натолкнулась. В ванную комнату ввалились близнецы Вудкастеры, Мэдли оглушительно хохотала, а Грэг держался за нос. Аделия ахнула — по его руке стекала кровь, да еще в таких количествах, будто бы она не толкнула дверь своей эфемерной ручкой, а сбила его поездом. — Боже мой, Грэг, прости! — воскликнула она. Вудкастер отнял руку и пьяно рассмеялся. — Это не твоих рук дело, — поведал он, показывая свежие порезы на руке. — Пропусти меня, ну же! Он протиснулся к раковине и наперво принялся поправлять волосы, Адель замерла, не сообразив, что делать. — Нужно продеззз… — начала она, но слово ей не далось. — Продезинфицировать, — каким-то чудом выговорил Грэг, — да, она права… Мэдли! — Сестра вскинула на него голову. — Мне нужен антисептик, живо! — Это же дом Кэмерона! У него из лекарств — разве что героин! — охнула Аделия, — Мэдс, принеси-ка что-нибудь из спиртного, виски или водку, ладно? — Сейчас, — кивнула та и мигом исчезла из ванной. Воцарилась тишина, которая сразу стала давить на уши. — Это Уоттс натворил? — участливо спросила Адель, заглядывая Грэгу в лицо. Он смывал кровь с рук, сосредоточенно пялясь на утекающую в слив воду, но в этот момент поднял глаза на Аделию. Она встретилась с ним взглядом и замерла, не понимая, что это вообще на неё нашло? Чтобы она так навязчиво разговаривала с парнем, видя, что ему не до неё? Ох, кажется, с виски она всё-таки переборщила. Грэг протянул руку в направлении её виска и тихо спросил: — Позволишь? Аделия, едва дыша, приготовилась к самому невообразимому, но Грэг только кивнул в сторону. Она чуть повернула голову и со стыдом обнаружила, что справа от её виска висит полотенце. — Да, конечно, — выдохнула она, сдёрнула полотенце и сунула ему в руку. Ей никак не удавалось отвести от него взгляда: каждый проклятый раз, как она напивалась, ноги несли её к Вудкастеру, как по волшебству! Стараясь смотреть в пол, Аделия всё равно нет-нет — да поднимала глаза и глядела на его стройную фигуру, склонившуюся над раковиной. Быть может, её так тянуло к нему потому, что он был аристократом? Кого не тянет к аристократам? Вудкастеры были единственными жителями Жардан, у которых был титул, правда, уже много поколений они ни секунды его не оправдывали. Грэг и Мэдли, как и многие близнецы, все дни проводили в компании друг друга, но как немногие близнецы в их возрасте, всё еще были очень похожи. У обоих были светло-карие глаза, светлые платиновые прямые волосы Мэдли обрезала до плеч, начесывая у корней, чтобы они казались гуще, а Грэг стриг строгую «британку», словно стараясь быть ближе к корням. Однако намного больше общего было в их характерах, оба были своенравными, заносчивыми, взбалмошными и хитрыми, Мэдли в какой-то момент перестала расти и теперь едва доставала брату до подбородка, он же благодаря тренировкам по теннису и любви к серфингу прибавил в плечах. Оба они были юркими, Грэг употреблял эту черту в игре и был мастером на витиеватые удары, а Мэдли, казалось, могла пролезть в любую щель, если там был для неё интерес. Аделия, как более мирная и непритворная девушка, должна была бы относиться к Вудкастерам с презрением, но за годы, проведенные среди богачей, она привыкла, что здешняя молодежь, по большей части, такая. К тому же Грэг казался ей невероятно сексуальным, что теперь она с таким трудом старалась скрыть от его цепких глаз. — Это Мэтьюз натворил, — наконец поймал сигнал Грэг, заворачивая ладонь в белое полотенце, сквозь которое сразу же начали проступать кровавые пятна. — Какой мерзавец! — охнула Аделия, Вудкастер рассмеялся. — Всё в порядке, Адель, не беспокойся за меня, — кивнул на дверь он, — иди, веселись. — Да, — стушевалась она, но сделав пару шагов, остановилась: — Грэг! — Ага? — обернулся он, вопросительно поглядев на неё. «Ну, давай же, не стой, как идиотка, скажи что-нибудь!» — разгневано подумала Аделия. — Ты… прелесть, — вырвалось у неё, только через секунду она поняла, что брякнула. Вудкастер широченно заулыбался, Адель вытаращилась от ужаса, залилась краской, казалось, до самых пят и бегом выскочила из ванной. — Боже мой, боже мой, боже мой, какой позор! — лихорадочно материлась она, пока неслась по коридорам Виньябле быстрее собственных мыслей.***
Грэг всё еще улыбался, когда дверь в ванную комнату снова мотнулась от удара носком, и внутрь быстрым капризным шагом проследовала его сестра. — Чему радуешься? — нахмурилась Мэдли, закрывая за собой двери. — Видела? — Грэг кивком показал на выход, намекая на Аделию. — Ну и чего? — не поняла сестра. — Сказала, что я — прелесть, — поделился Грэг. Мэдли на это только презрительно поморщилась, а после достала из-под подола платья плоскую бутылку. — Что у тебя там? — подозрительно покосился Грэг. — Твоё лекарство, — распорядилась та, раздобыв в одном из ящиков одноразовые полотенца, — подставляй руки. — А-ах ты ж твою мать! — завыл он, зажмуриваясь от боли. — Хватит! Хватит! Больно! — Не рыпайся, а то хуже будет, — беспрекословно оборвала сестра, держа вырывающегося Грэга за локоть. — Всё! — рыкнул он, выдернув ладонь и оглядев ее. — Что это? Что это такое, Мэдс, черт тебя возьми?! Мэдли выбросила полотенца в урну и удивленно вскинула бровь. — Зеленка, Грэг, что за тупой вопрос? Сам что ли не видишь? — Откуда ты ее взяла?! — задохнулся Грэг, в ужасе таращась на зеленую ладонь. — В аптечке на кухне, — фыркнула Мэдс. — Не заливать же мне тебя водкой, как эта дура Аделия предложила… — Ты что наделала?! — возопил брат, в ужасе пытаясь оттереть следы красителя. — Я что теперь с зеленой рукой буду ходить? С ума сошла? Ты думаешь головой? Боже! Он бросил бутылку в открытую мусорную корзину у своих ног, а сам стал мучительно отмывать раненую руку. — Смотрите на него, эстет нашелся, — усмехнулась, покачав головой Мэдли. — Переживаешь, что ручки больше не чистенькие? Расслабься, тебе это и не грозило. — Знаешь, что! — огрызнулся Грэг, снова растрепавшись от своих яростных воплей. — Лучше бы ты мозги включала почаще, чем эти свои… камамберы. — Каламбуры, тупица, — выдохнула Мэдс, склонив голову. — Лучше бы ты сам мозги включал, когда бухаешь с Мэтьюзом! Сдался тебе его чертов Уилсон! У тебя таких три штуки в кладовой пылятся! — Это было дело принципа, — важно заметил Грэг, сдувая челку с глаз. — Вот на принципы свои теперь и ори! — отрезала Мэдс. — Никакой благодарности… Задница… Сказав все, что думала, Мэдс послала брата по матери и, обиженно цокая каблучками, покинула ванную. Грэг застонал, принялся оттирать руку и, пытаясь унять боль, в сердцах ударил ногой по стоящей рядом огромной джакузи. — Спасибо! — рявкнул он в никуда.***
— Прелесть! Ты врубаешься? Я сказала «прелесть»! — сокрушалась Аделия, сидя рядом с Мануэлой на ступеньке в зале. Она нашла ее грустную в холле, выпившую еще полбокала с горя оттого, что повздорила с Мэтьюзом, но стоило Аделии рассказать о своих подвигах в уборной, как Мануэла мигом развеселилась. Да так, что не могла замолкнуть и хохотала, зажав лицо руками, до сих пор. — Всё, Адель, собирай чемоданы! — констатировала она, отпив еще глоток и утерев слезы. — Этот позор не смыть, а мерзавец Вудкастер его точно никогда не забудет. Аделия откинулась на спину и прислонилась к стене, теребя в руках сигарету. — О чем я только думала, — вздохнула она. — Как будто все мозги отшибает, как его вижу… ох и почему вокруг меня одни козлы? — А как же Сесил? — напомнила Мануэла. — Да ну его, — отмахнулась Адель. — Зануда, один теннис на уме! — Он от тебя без ума, Аделия, будь снисходительна, — усмехнулась Мануэла. Та только поджала губы и, поморщившись, помотала головой. — И вот где он? — вопросила она. — Где он, твой Сесил, если он без ума от меня? Почему он не вливает мне водку в рот одной рукой и не сует ключи от машины в карман другой? Мануэла рассмеялась, попытавшись представить, и не смогла. — У него завтра игра, — напомнила она справедливости ради. — Да и не стал бы Сесил тебя так грубо совращать! Он выше этого… Эндрю — джентльмен, не то, что все эти избалованные говнюки. — Ну так может и замутишь с ним, раз он такой хороший? — расхохоталась Аделия. — Очень смешно, — улыбнулась Мануэла. — Мы не влюбляемся в хороших парней, Адель… Она произнесла это с грустцой, явно просквозившей в голосе, Адель ободряюще погладила ее по плечу. — Едем домой, — вдохнула Мануэла. — Я обещала, что завтра мы обе без опозданий придем на игру. — О, нет! — простонала Аделия. — Ты ведь не хочешь сказать, что поднимешь меня к десяти? — Подниму, не сомневайся, — кивнула та с усмешкой. — Ты же не упустишь шанса посмотреть, как он накидает твоему любимому Мэтьюзу по самое не хочу? Аделия расхохоталась, поднимаясь со ступеней и подавая подруге руку. — Ну уж нет, этого я ни за что не пропущу, — сдалась Адель. — Поговаривают, этот высокомерный мудак тут до хрипоты хвастался, что завтра победит! А ради того, чтобы увидеть его перекошенную от злости рожу, я готова вообще не ложиться!