***
Кэмерон меж тем стремился на встречу со своим дилером, парнем из Пасадены, который всегда привозил ему что-нибудь веселенькое. Который год он отоваривался у пацана, важно звавшего себя Вейдером, и был доволен товаром. Уже назавтра в Виньябле снова соберется вся молодежь Жардан, и Кэмерон отчего-то предвкушал выходные чуть больше, чем обычно. Ожидая Вейдера в назначенном месте, он бездумно лазал в мобильном, поправляя волосы. «Надо бы постричься», — подумалось ему, черные жесткие пряди, которые он не удосужился зачесать, спадали ему на лоб. Телефон в руке затрезвонил, Кэмерон ждал звонка от Вейдера, но, глянув в экран, сжал зубы. На три пятерки кончался лишь один известный ему номер — телефон его старшего брата Стэнли. Недолго подумав, он сбросил вызов, но собеседник набрал опять. Раздраженно выдохнув, Кэмерон снял трубку. — Чего тебе? — буркнул он. — Бухой? Или уже накачанный? — осведомился Стэнли. — Если ты еще в состоянии интерпретировать речь, есть дело. — Какое дело? — Кэмерон попытался сделать вид, что ему это совершенно неинтересно, вышло весьма убедительно. — Отец будет завтра в Эл-Эй, переночует в Виньябле. Приведи поместье в порядок и встреть его подобающе. Кэмерон сжал зубы. Братишка задумал лишить его любимой игрушки? — Папаше больше негде остановиться? — фыркнул он. — Неужели ни одна из его дешевых подстилок не предложит приют? — Хватит паясничать, — отрезал Стэнли. — Это все еще его дом. Всего один уикенд не делай из него притон, порадуй отца. — Ах, порадовать! — Кэмерон расплылся в улыбке. — Ну, так я устрою ему теплый прием. В голове уже наметилась пара идей, но братец, как обычно, учуял веселье и восстал против. — Намекну отцу, что ему в Виньябле делать нечего, — осознал Стэнли. — Намекни отцу, что ему в Виньябле не рады, — посоветовал Кэмерон. — Впрочем, как и тебе. — Значит, ты не исполнишь просьбу? — устало спросил брат. — Скорее пущу себе пулю в рот, — ответил тот. — Если папаше понадобилось нагрянуть с визитом, пусть увидит, чем я живу. — По-твоему, то, как ты живешь — это повод для гордости? Кэмерон ощутил, как Стэнли кривится на том конце провода. — Я счастлив так жить, — отрезал он. — Все еще ведешь себя как тупой подросток, — выругался брат. — Когда же ты поумнеешь? Скатился ниже плинтуса и рад. — Идите нахер, мистер Уоттс, вместе со своим гнилым прародителем, — буркнул Кэмерон и бросил трубку. «Ишь, чего задумал, говнюк!» — возмущенно подумал он. В этот момент на горизонте замаячила знакомая фигура. Кэмерон сжал зубы, не давая воли злости, и поспешил навстречу своему дилеру.***
Суббота подобралась неожиданно быстро — и вот, около Виньябле снова аншлаг. Словно гигант-коллекционер моделек элитных машин выставил всю свою коллекцию на всеобщее обозрение, и баснословно дорогие авто муравьиным строем сгрудились на парковке скандально известного особняка. Подъехал Бугатти Грэга Вудкастера, он, уже сияя улыбочкой, готовый как следует набраться, щелкнул сигнализацией и в сопровождении сестры прошел к входу. Едва ли не преградив дорогу всему потоку, что пешком добирался до входа, перед особняком остановился шикарный Порше Спайдер — настоящая гоночная модель с откидным верхом — из которого, снимая солнцезащитные очки, вышел с иголочки одетый Джонатан. Он редко выбирался в свет на своей машине, но, если делал это, неизменно привлекал к себе все внимание. Почти сразу после, опоздав всего на несколько минут, с входом поравнялся наполированный МакЛарен Сесила, из него вышли он и Мануэла, которую он привез с собой с очередного дружественного обеда с семьями. С любимой коричневой сумочкой от Луи Витон, с которой она не расставалась, в очаровательном кожаном жакете, надетом поверх откровенного алого платья, фигуристая и изящная, с копной длинных блестящих волос и полным макияжем, Мануэла таким царственным шагом проследовала мимо толпы, что на нее невольно обернулись сразу несколько голов. — Гляди, — слышался шепот, — это Мануэла тер Пэриш! Та самая, в честь которой назван бутик! В самом центре Лос-Анжелеса, на главной торговой магистрали Арне тер Пэриш открыл свой самый большой ювелирный магазин, назвав его именем дочери, которое, как он был убежден, призывало удачу к его делам. — Ты уверена, что это она? — вопросила собеседница. — Конечно, погляди, она же вся в бриллиантах! Все же было нечто притягательное в том, чтобы родиться дочерью ювелира — волосы, шею, мочки ушей и руки Мануэлы украшали различные камни, сверкавшие в люминесцентном свете, залившем парковку. Как и присуще девушке ее класса, Мануэла шла, гордо подняв подбородок, не оборачиваясь по сторонам ни на кого — это было главной отличительной чертой всех, кто родился и вырос в Жардан — в мире не было никого важнее, и они никогда не обращали своего монаршего взора на незнакомцев. Недалеко от входа в поместье, почти у самых ворот остановилось такси, и оттуда выскочили две бедно, но нарядно одетые девчушки, смеясь на ходу, словно сегодня их ждало самое захватывающее в жизни приключение. Впрочем, именно так и было: девчушками были Натали Деннистон и Колли́н Шепард — первокурсницы из КГН, тот сорт людей, что еще не успели разочароваться в богачах и все еще хотели стать частью этого сверкающего мира. — С ума сойти, — ахнула Коллин, — здесь как в сказке! Погляди, вот это тачка! Сфотографируешь меня с ней? — Не позорься, — поморщилась Натали. — Идем, внутри есть кое-что поинтереснее. Дорогу девушкам преградил автомобиль, шикарный Бентли. С водительского места выскочил шофер, открыл пассажирскую дверцу, и с заднего сидения аккуратно спустила ноги Аделия Ройе. Одетая в белое полупрозрачное длинное платье, приталенное, с большим разрезом, волосы — собраны, на худеньких ножках — умопомрачительные каблуки, сверкающие кристаллами Сваровски. Водитель подал ей руку, помогая подняться на бордюр, Аделия, как и все, не оглядываясь, поднялась по лестнице и скрылась в особняке. — Ого, — выдохнула Коллин, глядя вслед, — это платье Версаче? Какая красотка! — Ты такая же была бы, повесь на тебя столько денег, — фыркнула Натали. — Ты считаешь, нам здесь место? — робко поинтересовалась Коллин. — Конечно, — ехидно улыбнулась ее подруга. — Здесь собирается самый свет, замутишь с кем-нибудь из этих богачей — получишь шанс зажить долго и счастливо. Гляди! Она протянула руку и указала на парня, стоящего на входе. — Кто это? — спросила Коллин. — Эндрю Сесил, — пояснила та. — Подающий надежды теннисист, его отец даже играл на Уимблдоне, представляешь? — И что? — Как что? — рассмеялась Натали. — Посмотри на него: молод, горяч, спортивен и сказочно, Коллин, просто фантастически богат! — Неплохо, — протянула она. — Его ты сегодня хочешь окрутить? — Нет, — отозвалась Натали. — Моя цель — это хозяин.***
А в это время хозяин уже выдул полбутылки какого-то элитного марокканского вина, которое Робин притащила с приема Аделии, и теперь скучал, глядя на танцующих вокруг девиц, на девиц, которые ходили рядом с ним и зазывно ему улыбались, и на самую интересную категорию — девиц, которые, едва придя и скинув на руки швейцарам свои полумиллионные шубы, и не смотрели в сторону Кэмерона — те, кто был ему «не по зубам». Он забавлялся. Забавляло его тайное знание, которое, как думали собравшиеся, было ему недоступно — несмотря на то, что весь свет поселка собирался в его особняке каждый уикенд, Кэмерона Уоттса в Жардан не жаловали. Заносчивые наследники, курившие сигары из его карманов, воротили нос, принцессы презрительно держались подальше, поглощая Мартини из его запасов, вчерашние собутыльники открещивались, закусывая деликатесами с его кухни. Лишь один сорт людей верно и преданно окружал хозяина вечеринки — собутыльники сегодняшние. Они обступили Кэмерона, сидящего на своем любимом месте — балкончике с видом на первый этаж, — закинувши ноги на стол, где стояла тарелка с пастой, которую кто-то из приятелей заказал на кухне. Уоттс причесался, надел чью-то женскую коротенькую норковую шубку, засучив рукава, и курил сразу с двух рук: в правой руке у него был косяк, в левой — обычная сигарета. Какая-то заботливая девчонка принесла ему подарок — маленькую пластиковую золотую корону, которую он теперь незамедлительно нацепил и отказывался снимать. — Я король вечеринок, — провозгласил он, затягиваясь и задерживая дыхание. — Никто и не сомневается, — лениво проронил Элиот Дюаваль, сидящий по правую руку от него. — Но сегодня у Вашего Величества в замке тоска. Элиот был актером, он снимался в Голливуде и стал настолько востребованным, что мог позволить себе аренду особняка в Жардан Рояль, куда временно переехал вместе со своей семьей. Такие, как Дюаваль, быстро становились популярными, он был дерзок и молод, к тому же обладал идеальной внешностью для сцены: глаза — голубые, на щеках — ямки, улыбка — самого доброго парня на свете, а темно-русые волосы закручивались на висках в мелкие очаровательные завитки. Однако мечтой шестнадцатилеток он выглядел лишь на экране. Любой, кто знал его хотя бы пару часов, уже с уверенностью мог бы сказать, что Дюаваль заносчив, имеет повадки сноба и нездорово помешан на деньгах — и если даже это не было правдой, то образ он отыгрывал великолепно. Элиот происходил из бедных и, добившись успеха, страшно возненавидел всех тех, кому когда-то был ровней. Помимо всего прочего он страдал неизвестно откуда взявшейся звездной болезнью, которой по срокам еще рано было приходить, но деньги и общество таких, как Кэмерон Уоттс, сделали свое дело. — Брось, мы только разогреваемся, — ответил Кэмерон на его выпад. Элиот взял тарелку с пастой — это он заказал ее с кухни — и лениво прожевал пару ложек. Вне экрана лицо его было вечно недовольным или скучающим, те, кто видел его сразу после съемок, замечали этот резкий контраст и неизменно приходили к выводу, что парнишка-то с гнильцой. — Ты привез сегодня кого-нибудь стоящего? — спросил Кэмерон, туша сигареты. — Пара шкурок из монтажки и больше никого, — грустно поведал Дюаваль. Он и Кэмерон соблюдали некое немое соглашение — Уоттс обожал развлекаться с молоденькими актрисами, коих в Голливуде было в избытке, а Дюаваль — с девчонками с титулом. Ему как перспективному актеру иногда перепадало от девиц при деньгах, но принцессы вроде наследниц Жардан все еще были недоступны. — Ты меня расстраиваешь, — нахмурился Кэмерон. — Я ожидал сегодня провести кастинг. — Чем тебе так нравятся эти актрисы? — поморщился Элиот. — Бездарные дешевые подстилки. — Хочу актрису, — настоял Уоттс. — Актрисы — самые крикливые, а я это люблю. — Когда я уложу одну из них, тогда будет тебе актриса, хоть целый каст «Обманщиц», — проговорил Дюаваль, показав вперед. Уоттс проследил за направлением его руки — по лестнице поднимались Мануэла, Аделия и Изабель. — Гверти Кикенфилд! — удивился Кэмерон. — Давненько йелперы ко мне не захаживали! — И тебе привет, Уоттс, — отозвалась Изабель. — Я только решила посмотреть, не изменилось ли здесь что-то с прошлого года — но нет, ты все так же рядишься в женские шмотки и ширяешься, а Дюаваль все такой же бездарный актер. — Смотрела мой сериал? — ослепительно улыбнулся Элиот, двигаясь, позволяя Изабель сесть. Напротив сели Аделия и Мануэла, они обе налили себе по бокалу вина. Элиот вопросительно посмотрел на Уоттса, тот едва заметно кивнул: это означало, что Изабель — его тип и можно было переходить в наступление. Дюаваль мигом перекинулся в хорошего парня, улыбнулся той самой обворожительной, донельзя милой улыбкой, которой блистал на экране, и взял Изабель за руку. — Мне очень приятно внимание такой прекрасной леди, — вкрадчиво произнес он, поцеловав ее ладонь. — Я ж говорю — все такой же бездарный актер, — повторила она. — Брось, я ведь тебе нравлюсь, — промурлыкал Элиот. Изабель расхохоталась. — Налей-ка ты мне как следует, Кэмерон, а иначе у Дюаваля сегодня без шансов! Тот обиженно откинулся на спинку, а Уоттс рассмеялся неожиданно хрипло для его надрывного, лязгающего, словно металлические шестеренки, голоса. Смеясь или крича, он часто срывался на фальцет и голосил пронзительно и визгливо, чем добавлял себе очков как истеричке. Уоттс исполнил просьбу Изабель: ткнул в айпод, с которого переключал музыку, и особняк заполнила какая-то ритмичная, но грустная композиция. По лестнице размашистым шагом поднялся Джонатан, он хлопнул по руке проходящего мимо, а, подойдя к столику Кэмерона, облокотился на спинку кресла Мануэлы. — Как дела у моей маленькой язвы? — проронил он, наклонившись к ее виску. — Тфу ты, Мэтьюз! — Мануэла вздрогнула от неожиданности. — Какого черта ты так пугаешь? — А ты меня не ждешь разве? — улыбнулся он. Склонившись над ней, Джонатан запустил ладонь ей в волосы. Они были такими густыми, что она и не заметила, но он с какой-то безотчетной методичностью потрогал их и выпустил руку. Уоттс же давно заметил за Мэтьюзом привычку тянуть ко всем свои загребущие ручки: казалось, ему доставляло удовольствие трогать других людей. — С чего бы это? — фыркнула Мануэла, явно не желая продолжать разговор. — Я-то думал, Ёе Высочество хочет меня в фавориты, — бесстыдно, едва стягивая улыбку, заметил Джонатан, сев рядом с ней. — А, Мануэлита? Зря что ли клинья подбивала? Ну бери, так и быть, готовенького! Мануэла на него вытаращилась так, будто он прилюдно оскорбил ее семью до восьмого колена, и немудрено — к принцессе так нахально сроду никто не подкатывал. — Ты, походу, сбрендил, — надменно проговорила она, едва обретя дар речи. — Больше так не шути. Джонатан рассмеялся, но даже со стороны было видно, что выпад его задел. — Я решил, раз даже Вудкастера окрестили прелестью, — вкрадчиво напомнил он, повернувшись к Адели. — Стало быть, подтаяли принцесски. Та густо зарделась, схватившись за свой бокал, и набрала воздуха в грудь, чтобы наорать, но Мануэла с ледяным презрительным спокойствием ее опередила. — Если тебя или кого-то из твоей тусовки один раз назвали небранным словом, — вскинула бровь она, — это не повод думать, что вам что-то светит. — О, так значит, я тоже прелесть? — очаровательно усмехнулся Мэтьюз. — В той же степени, что и твой друг Грэг, — качнула головой Мануэла. — Адель, идем-ка потанцуем, я, кажется, знаю эту песню. Она поднялась так, что одним движением головы ясно дала понять всем присутствующим, где их место, и медленным, неизменно степенным шагом от бедра покинула собравшихся. Аделия, которой так и не дали открыть рот, залила в него остатки из своего бокала и, громко шлепнув им о столик, подскочила и посеменила следом.***
Неуверенной походкой навстречу торопящимся покинуть тронный зал принцессам поднялись Коллин и Натали. — Это хозяин? — недоверчиво спросила Коллин, указав на сидящих за столиком. Самый красивый парень на ее глазах запустил руку под подол какой-то брюнетки в длинной юбке, мурлыча ей что-то на ухо, а девчонка рассмеялась во весь рот и отмахнулась. По губам Коллин прочла место, куда спутница его послала. — Нет же, вот тот, в шубе, — показала Натали. — Такой сладкий, посмотри, у него корона! Переведя взгляд, Коллин уперлась им в паренька, который несомненно выглядел, как хозяин — был самым недовольным в компании. Темноволосый, темноглазый, мрачный на первый взгляд, длинноногий, одетый в кожу Уоттс вальяжно валялся на бархатной софе около столика, гладил свои волосы и ровнял дорожку кокаина на планшете. — Он… милый, — согласилась Коллин. — И что ты планируешь делать? — Пересплю с ним, разумеется, — пожала плечами Натали. — Я сегодня надела все самое лучшее, Кэмерон мой! — Ты что! — поразилась Коллин. — Натали, да ведь эти парни только и делают, что трахают девочек вроде тебя и тут же забывают! — Брось, я особенная, — заявила Натали. — Нельзя с ним спать, если хочешь жить долго и счастливо! — воскликнула Коллин, но Натали было уже не остановить. Она подошла к столику и привлекла внимание Кэмерона, сев на место, ранее занимаемое Мануэлой и Аделью. — Чему обязан? — непонимающе спросил Уоттс. Натали приосанилась. Девушки ее типажа — стройные, смуглые брюнетки с карими глазами — обычно были парням по душе. Уоттс оглядел ее, в его взгляде явно просквозила мысль о том, как она была скверно одета, но, поговаривали, что Уоттс не был сильно привередлив, если дело касалось симпатичной девчонки. — Меня зовут Натали, — произнесла она, отпивая из его бокала. — И мне сказали, что ты тут самый классный парень. — Это так. — Кэмерон показал на корону на своей голове. — Ну, а ты самая кто? — А ты водишься только с самыми? — спросила Натали, зазывно улыбаясь. — Разумеется, — фыркнул он, — я же Кэмерон Уоттс. — Тогда я самая смелая, — проговорила Натали, она протянула руку и потянула хозяина на себя. Он покорно поднялся, бросив лишь один короткий взгляд на Коллин, как ей показалось, словно на мгновение сравнив их. Взгляд Уоттса снова переметнулся на Натали, он усмехнулся и кивнул. — Раз такая смелая, идем со мной, — вскинул голову он. Натали возликовала. Она обвила шею Кэмерона руками и потянулась, чтобы поцеловать, но он ее остановил: — Я не целую девушек на людях, дорогая, — произнес он, склонив голову, — это мое правило. — Почему же? — удивилась она. — Это… слишком личное для меня, понимаешь? Он явно задействовал все имеющееся обаяние, до того подобрев, что Коллин почувствовала дрожь по спине от столь неестественной на этом едком лице улыбки. Но Натали буквально таяла на глазах. — Как скажешь, — промурлыкала она. — Я тоже люблю бывать наедине.***
Уоттс повел Натали по второму этажу, приобнимая за плечи и наговаривая в качестве саундтрека какой-то бессвязный шаблонный бред про параллельные прямые — казалось, обоим кристально ясно было, к чему все идет, а потому и Кэмерон, и она сама даже не пытались что-то изображать. Однако спустя мгновение Уоттс преобразился: состроил надменную мину и подобрался так, будто перед ним из ниоткуда возникла самая стервозная из бывших, но, к удивлению Натали, путь преградил всего лишь Сесил. — О, гляньте-ка, кого опять нелегкая принесла, — расплылся в улыбке хозяин. — Ваша Светлость ко мне зачастила, учитывая, как показательно на людях поносит дерьмом! — Не трать силы, Уоттс, а то не хватит на более важные свершения, — насмешливо заметил Сесил, кивнув на Натали. — Познакомься, дорогая, — сказал едко Кэмерон, — это Сесил, наш местный Федерер, не пьет, не курит, девочек не портит — личность со всех сторон крайне незанимательная. — Натали, — объявила она, решительно протянув ладонь. На короткое мгновение она даже пропустила мысль, не стоило ли лучше взять на вооружение Чемпиона — таким захватывающе привлекательным он оказался вблизи. Пожал ее ладонь сухо и неизменно галантно, коротко спросил что-то, склонившись к Кэмерону, из-за музыки Натали не услышала, что именно. Она только бросила взгляд на Сесила снова, постаравшись запечатать в памяти момент, когда он был так близко, что рукой можно было прикоснуться к этому известному на весь Жардан идеальному прессу. В витавших вокруг клубах дыма, словно в театральной дымке проступали его черты: холеный профиль с по-юношески вздернутым кончиком носа, веснушками, гладко выбритым волевым подбородком, спадающими на лоб волосами и зарумянившимися от духоты щеками. Эндрю потер покрасневшие от дыма глаза, а Натали уже успела выпить на вечеринке, потому взгляд почти открыто скользнул по изящному крупному запястью, мускулистому плечу, крепкому заду и джинсам с подворотами, сексуально обтягивающим накаченные икры. Тут же Сесил высоко вскинул руку, махнув кому-то из знакомых, и подол футболки от Ральф Лорен обнажил низ живота, прямо над ремнем. Натали силой заставила себя отвести взгляд. «Они так хороши потому, что богаты, или богаты потому, что хороши?» — расфилософствовалась она, когда Уоттс заметил, как отчаянно она пялилась, и вытянулся, отмахиваясь от Сесила, чьи расспросы явно с самого начала ему были поперек горла. — Идем-ка, дорогуша, пока у меня там все не остыло, — гаркнул он. — Нао… Нин… — Натали, — повторила она, отвлекаясь от Эндрю, который без слов пошел вниз по ступенькам. — Точно, Натали, — кивнул Кэмерон, — знаешь, я запишу, чтобы не забыть. Он выудил из заднего кармана маленькую ручку и, задрав рукав, написал на тыльной стороне предплечья «Натали». Сама не зная, что на нее нашло, Натали вдруг протянула руку и закатала рукав шубки еще выше. Под ее именем красовалось еще два. — Тебя ведь не смущают мои странные привычки, дорогая Натали? — Уоттс снял корону с головы и улыбнулся ей снова, и в ту же секунду Натали забыла обо всем. «Плевать на тех, кто был до меня, я стану последней!» — решила она и, улыбнувшись в ответ, обняла Кэмерона, напоминая, на чем они остановились.***
Пытаясь проскользнуть мимо пьяных подростков, на все согласных девиц и напыщенных приятелей хозяина, Сесил вытворял фигуры высшего пилотажа на главной лестнице Виньябле. Он прошел мимо человека, стоящего неподвижно у входа, сунувши руки в карманы, Сесил его не узнал, подумав лишь, что это кто-то из случайных гостей, забредших на огонек. Но случайности не было — Артур Уэстбрук, поверенный Бензли Ройе, дипломированный частный детектив успешно сливался с толпой. Он знал, что чтобы остаться незамеченным, надо изо всех сил стараться сделать обратное, и это сыграло ему на руку — после того, как он перезнакомился со всеми, на кого упал взор, он и впрямь смог затеряться. На вид Артур был моложе своих лет, ему вполне можно было дать около двадцати пяти, именно поэтому Бензли и нанял именно его. Он внимательно оглядывался по сторонам, стараясь заметить хоть что-то подозрительное, но все было тихо. Наверху хозяин дома, которому он пока старался не попадаться на глаза, раскладывал дорожки со своими друзьями, но откуда он их взял, Артур не знал, сделки при нем никто не совершал. Сесил между тем, миновав детектива, проследовал дальше, ему было жарко, он поднимал и опускал подол футболки, пытаясь найти вокруг хоть что-то безалкогольное. Поиски не увенчались успехом, Сесил разочарованно выдохнул, поддел футболку и, подняв ее, подул себе на живот. — Это вот как ты соблазняешь девчонок, да, Сесил? — раздался знакомый голос, он повернулся на него. На одном из панорамных окон боком сидела Аделия, поставив ногу на подоконник. Разрез платья обнажил загорелую кожу ее бедра, Эндрю на мгновение забыл, что он здесь делает. Она усмехнулась, выдыхая дым. Одна из створок окна была приоткрыта — Аделия курила. — Очень жарко, — выдавил Сесил, стараясь не смотреть на ее очаровательные ножки. — Знаю, — бросила она, будто специально подобрав подол платья и положив его себе на колени, обнажив тонкие изящные щиколотки. Сесил подошел ближе и сел рядом с ней. — Это правда, что говорят? — спросила она, повернувшись к нему. В который раз Сесил удивлялся, как она умудрялась одновременно быть такой милой и такой надменной? — А что говорят? — поинтересовался он, почесав лодыжку носком кроссовка. — Что ты от меня без ума, — пояснила Аделия, затягиваясь. Сесил едва не потерял дар речи. Такой прыти он не ожидал. — Ну, — хмыкнул он, — в общем, да. — Серьезно? Ты даже не попытаешься скрыть? — улыбнулась она. — А зачем? — спросил он. — Хороший момент, чтобы признаться. Она вгляделась ему в глаза, словно проверяя на честность его чересчур искренние слова. Сесил не старался казаться положительным больше, чем был, но, видимо, все же казался, потому что сразу за тем (оставалось надеяться лишь, что не от услышанного) Аделия коротко зевнула. — Что ж, тогда справедливо будет предупредить тебя, что это не взаимно, — мягко произнесла она. А вот это было больно. Сесил поджал губы, приподняв брови и тут же опустив их. Затем он поднял глаза на нее, его лицо снова было дружелюбным. — Очень галантно меня отшила, — усмехнулся он. — Так что тебе не стоит так распространяться об этом, — продолжила Аделия, — ты не подумай, я ведь забочусь о тебе. Чем больше людей узнает о твоем увлечении мной, тем уязвимее ты будешь. — Уязвимее? — удивленно поднял голову он. — А разве в этом есть что-то постыдное? Ты шикарная девчонка, любой меня поймет. — Но ведь… — Адель осеклась. Ей еще никогда не приходилось так говорить с кем-то. Сесил смотрел на нее без доли смущения, он и впрямь не стыдился того, что чувствовал, и это было… непривычно. — Но ведь я тебя отшила, — аккуратно напомнила она. — Ну, а как же иначе, — улыбнулся Сесил. — Ты была бы не ты, если бы не отшила. Аделия вновь не нашла слов. Да о чем он вообще? Она не чувствовала теплоты к нему или хотя бы чего-то похожего, но Эндрю говорил такие вещи, на которые у нее совсем не находилось ответа. — Я имею в виду… — пробормотала она. — Что? — переспросил Сесил, поднявшись. — Я должен стесняться того, что не нравлюсь тебе? С чего бы? Это тебе впору стесняться, что я тебе докучаю. Он улыбнулся. — Я не… вовсе нет, — возразила Аделия. — Мне твое внимание очень даже льстит. — Ну так и мне стыдиться нечего. Ты подходящего возраста, статуса и пола, чтобы я мог без боязни заявить о своих чувствах. — Сесил слегка наклонился к ней. — Я имею право заглядываться на тебя, Аделия. Или ты так не считаешь? — Считаю, — передернула плечами она, вытянувшись, словно оправдываясь за нанесенную обиду. Или так оно и было? Эндрю протянул ей руку, Адель неуверенно ее взяла, отмечая, какая крепкая у Сесила ладонь, и поднялась с подоконника. — Но разве тебе не хотелось бы, чтобы это было взаимно? — спросила она, когда Сесил уже повернулся, чтобы уйти. — Хотелось бы, — склонил голову он. — Но на моей чести твой ответ никак не скажется. Следом за тем он покинул Аделию, оставив ее наедине со своими мыслями. Докурив, она закрыла створку окна и собралась прочь, когда путь ей преградил какой-то незнакомый паренек. — Эй, — позвал ее он, Аделия остановилась, пораженная таким фамильярным обращением. — Ты не видела здесь этого… Каса? — Какого еще к чертям Каса? — прошипела она, удостоив вопрошающего своего монаршего взгляда. — Того, который продавал, — пояснили ей. — Минут пять назад был здесь… — Я не покупаю, ясно тебе? Недоумок, — фыркнула Адель и быстрым шагом вылетела из коридора.***
Тем временем Кэмерон Уоттс сладко смолил, сидя на перильце, отделяющим его импровизированный трон от зала, где бесились подростки. Музыка стала ритмичнее, пробило три часа ночи, Уоттс был доволен. Уже три имени красовалось на его руке — это не был предел, — но в общем и целом, ночь проходила успешно. Он едва сдерживал улыбку, вспоминая эту дурочку Натали — подумать только, она была как раз из тех девиц, которые все еще надеялись на вторую встречу! — Ну, Кэмерон? — спросил Дюаваль, садясь в свое кресло. — Как успехи с этой наглой бабенкой? — Как обычно, — пожал плечами он. — Ну, а что насчет тебя? Будут мне актрисы? — Будут, — довольно улыбнулся Элиот. — Сочная деваха эта Изабелла! — Что у нее под юбками? — хохотнул Уоттс. — Она всегда носит такие длинные, я даже подозревал, что она подворовывает. — Под юбками у нее все ладно-складно, — покивал Дюаваль. Он достал из шубки хозяина, валяющейся на диванчике, карманное зеркальце и потер щеки и шею, на которых отпечаталась красная помада Изабель. — Бездарный актер, бездарный актер… — пропел он, — ты, можно подумать, хорошая актриса… — Что, уложила тебя Иза, Дюаваль? — ухмыльнулся Джонатан, сев напротив него. — Кто кого! — поправил довольно Элиот. — Изабель сама берет, кого хочет, — поведал Кэмерон. — Раззадоривает подколками и заставляет себя ублажить. Так что поимели тебя, Голливуд. — Чего?.. — взметнулся Элиот, Джонатан расхохотался. Переступив через валяющиеся на полу осколки и чьи-то вещи, в кресла рядом с Элиотом сели Вудкастеры. — Ну что, Уоттс, — вальяжно спросил Грэг, — опробовал нынешних первокурсниц? Будет нам с Дэмсом в этом году чем поживиться? Грэг напускал пафоса намеренно — он сам поступил на первый курс в этом году, вместе с сестрой, но акцентировать на этом не хотел. — Была, кажись, одна… — лениво отозвался тот. — Болтала что-то про шарагу вашу… Такое себе, на пятерочку из десяти. — Были же времена, — потянулся Джонатан. — Кэмерон, а помнишь, как мы спорили, кто разведет первачку за неделю? На сотню, кажется… — Да-да, — закивал с энтузиазмом Грэг. — По сотне прибавлялось за каждый день, что оставался после секса! — Помню, — улыбнулся Кэмерон. — Я всегда выигрывал семь, эти овцы давали в первый же день. Его обуяли приятные воспоминания о беззаботных деньках. Тогда он куда меньше понимал в жизни, а компания таких же отбитых на всю голову друзей сглаживала любой перебор. Марлоу и Мэтьюз были самой лучшей тусовкой, если дело касалось выпивки, хорошенькой снятой девки и наведения шума — а только ему минуло шестнадцать, к веселью присоединился и Грэг. Только вчетвером они могли устроить такую бучу, что весь поселок судачил еще недели три, но вокруг Уоттса и его команды всегда как магнитом собирало всю местную толпу любителей порока. Такому сборищу под предводительством местного Вакха противостоять не мог никто. Кэмерон докурил и выбросил сигарету вниз, прямо в толпу. Он потянулся сладко, завыв от удовольствия на весь этаж. Мимо столика прошла Изабель, Дюаваль поймал ее за руку и притянул к себе. — Куда это мы спешим? — замурлыкал он. — Не старайся, Элиот, с тебя на сегодня все, — отмахнулась она. — Это намек на второй раз?.. Уоттс прервал эти тоскливые брачные игры, громко зевнув: — Скучно-то так, — объявил он. — Хочется треша! — Я за, — кивнул Дюаваль. — Как насчет нового пари? — оживился Грэг. — Традиции — это святое, а через месяцок-другой первачки уже не будут такими свежими! Уоттс, дерзай. — Да, — улыбнулся Кэмерон, открыв глаза. Искрометная мысль пришла ему в голову, вот это будет настоящая веселуха! Каждый раз, как Уоттса посещала подобная идея — сумасбродная, безумная, явно предвещающая беду — настроение его делалось втрое веселее. — Мэтьюз! — окликнул он. — А доходяга Вудкастер прав, неужто мы изменим традициям? Заключим-ка пари! — Я в деле! — задорно оскалился Грэг, но хозяин его осадил. — Тебе рано, дитачка, ты сам еще первак. А мой дружище Мэтьюз уже на следующий год будет выпускником, ему нельзя терять такой возможности. А, что скажешь, Джонатан? — Когда это я отказывался хорошенько пошалить? — расплылся в улыбке тот. — Первокурсница за неделю, стало быть? Вот тут-то Кэмерон спрыгнул со своего места и стал со злобненькой улыбочкой ходить взад-вперед перед приятелем. Любой, кто хорошо знал его, тут же отказался бы от любых сделок — Его Величество явно задумал лотерею, беспроигрышную только для себя самого. Но Джонатан был слишком пьян и распален присутствием товарищей-собутыльников. — О нет, я дам тебе целый месяц. — Кэмерон наклонился, присев на край стола, в его глазах заплясали огоньки. — Повысим ставки. Ставлю на кон пять тысяч баксов. — Ого, это за что же? — удивился Элиот. Присутствующие невольно подались вперед. Не то чтобы кого-то впечатлила сумма — но вот условие, которое Уоттс так высоко оценил, явно обещало быть интересным. — За месяц мистер Мэтьюз должен будет затащить в постель первокурсницу, — вкрадчиво произнес Кэмерон. — Но не какую-нибудь бедолагу, которая сама раздвинет ноги, едва услышав его фамилию, а самую что ни на есть аристократию. Он указал в направлении лестницы, где остановились на перекур Мануэла и Аделия. Джонатан обернулся и пораженно рассмеялся. — Думаешь, я смогу за месяц развести наши золотые резервы? Да эти девчонки дают только после свадьбы! — Нихрена подобного, — фыркнул Грэг. — Один мой школьный друг, из академии, как-то целую неделю хвалился, что завалил, дескать, саму дочурку Бензли. Может, врет, не знаю… — Сам решай, Мэтьюз, — фыркнул разочарованно Кэмерон, поднявшись со стола. — Ты прав, дело не из простых… но так ведь и ставка не четвертак, а? Да что там ставка… Слава о твоем подвиге не забудется никогда! Сказав, он отвернулся, но украдкой проследил за взглядом Джонатана, посланного вслед девицам. Уоттс слишком хорошо знал своих бедовых приятелей, уж больно отчетливо перекосило рожу Мэтьюзу, когда Принцесса послала его по матери. Обида еще свежа, а ее интерес очевиден… — А, знаешь, — промолвил Джонатан, расплывшись наконец в угрожающей улыбке, — есть у меня одна мысль… Я ведь могу выбрать сам? — Валяй, — кивнул Уоттс. — Только, чтобы она была из здешних. Мэтьюз залпом опрокинул стакан, с которым не расставался с начала вечера, лихо шибанул его дном о стол и протянул Кэмерону ладонь. — Спорим, — объявил он. — Не пройдет и месяца, как я во всех возможных позах отлюблю нашу принцессу Мануэлиту. Пара человек подавили улыбки, а кое-кто рассмеялся в голос, не стесняясь. — Ты? Мануэлиту? — хохотнула Изабель, стукнув по столу. — Мечтай больше! Уоттс, запиши, сотня против этого выскочки! — А я тоже поставлю, — оживился Дюаваль, — сотню на Мэтьюза! Ты, милочка, тоже из себя строила недотрогу, а по факту… Он тут же получил от Изабель шутливый, но ощутимый тычок прямо в дышло, около вытянулась, привлекая внимания, Мэдли. — Я тоже поставлю против, — проронила она. — Семь сотен, — выдержала паузу, — в дань традиции. — Поддержу традицию, — качнул головой Грэг. — Семь сотен на то, что Джонатан уложит Куколку за месяц. Кэмерон протянул Мэтьюзу ладонь в ответ, и они скрепили слова рукопожатием. — Пять тысяч, — подытожил он. — У тебя месяц. И не забудь припасти доказательства.***
А в это время по главному залу Виньябле шаткой походкой пробирались Доусоны. Нет, походка Хантер была неровной не оттого, что она уже успела поддать — все от робости, сковавшей все тело, как кандалы. Она буквально ощущала себя преступницей, будто бы пробралась в этот дом обманом. — Что ты все время прячешься? — поморщился Дерек. — Нам не запрещено тут быть! — Я впервые у Уоттса, — ответила Хантер. — Пообещай, что не доставишь мне проблем! Она умоляюще посмотрела на брата, но он остался безучастен. Стараясь слиться с толпой красоток (что, впрочем, все равно было ей не под силу), Хантер завила длинные русые волосы в локоны, надела самую дорогую юбку, что была в ее гардеробе, и водрузилась на высоченные каблуки. Дерек смотрел на нее с нескрываемой жалостью. — Какая к чертям разница? Я не собираюсь лебезить перед этими выскочками. — О боже, ты только погляди! — воскликнула Хантер, пропустив его слова мимо ушей, толкнула брата в плечо и указала наверх. Там, за столиком, обозревая весь зал, восседал Его Величество, король вечеринок Кэмерон и его приближенная свита — красавчик-актер из известного сериала, целующий какую-то брюнетку в широкой юбке, близнецы Вудкастеры и Джонатан Мэтьюз. — И что? — фыркнул Дерек. — Идем наверх, я жутко хочу познакомиться! — с воодушевлением продолжила она. — Хантер, эти люди и не посмотрят на тебя, — устало проговорил Дерек, но все же позволил сестре потащить себя по лестнице. Музыка стала особенно ритмичной, танцовщицы, нанятые Уоттсом, извивались, как змеи, на импровизированном танцполе веселилась целая толпа, пьяные девицы плясали прямо на лестнице, грозя свалиться с высоченных шпилек и с их высоты разбиться насмерть. И как только дыхание перехватило в нужной степени, пошли основные блюда — мимо проследовала бриллиантовая принцесса Жардан Рояль, сама Мануэла тер Пэриш. Хантер невольно затормозила и оторопело вперилась, стараясь ничего не упустить. С первого взгляда было заметно, что эта девушка не из простых, кожа Мануэлы словно светилась настоящими блестками, аккуратный нос казался еще тоньше из-за умело наложенного макияжа. Им же подчеркнуты и без того пухлые губы, но больше всего бросались в глаза ее длиннющие пушистые ресницы, словно два веера, порхающие от каждого движения век. Из-за них Мануэла так сильно походила на куклу — дорого одетую барби с длинными блестящей шевелюрой и лихими изгибами фигуры, будто сделанную на заказ (а серия уж точно лимитированная донельзя). На роскошных распущенных волосах лежал венок из тонкой проволоки, украшенный камнями — и Хантер не сомневалась: все камни настоящие. Арне не только, как поговаривали, одаривал Мануэлу и ее мать самыми красивыми экземплярами из последних коллекций, но и постоянно выставлял свою ненаглядную дочь как лучшую рекламу его дела — огромные, в человеческий рост, фотографии Мануэлы, увешанной бриллиантами, украшали витрины отцовских бутиков, как бы крича: это самая большая ценность владельца и вам ее никогда не купить. Мануэла на мгновение остановилась, ее не замечающий никого вокруг взгляд вдруг упал на Хантер, и она вежливо улыбнулась, обнажая ряд белоснежных аккуратных зубок. — Не найдется зажигалки? — спросила она неизменно мелодично, бросив короткий взгляд на Дерека и тут же его отведя. — Конечно, — кивнула Хантер, пораженная ее вниманием. Порывшись в карманах, она извлекла зажигалку, которой никогда не пользовалась, но всегда носила с собой про запас. — Спасибо, — снова сверкнула улыбкой Мануэла. Она подожгла край тонкой сигареты, выдохнула дым и вернула зажигалку Хантер, и вдруг Дерек, поддавшись неизвестному порыву, протянул ей руку и ляпнул свое имя. — Мы учимся на одном факультете, — пояснил он. Мануэла на мгновение потерялась, впрочем, как и Хантер — та ошарашенно смерила брата взглядом. Мало того, что он терпеть не мог мажоров из Жардан, так еще и с какого-то перепугу сам полез знакомиться к Мануэле, хотя минутой раньше твердил, что на таких, как он, подобные ей и смотреть не станут! Хантер на мгновение пронзило справедливое ехидство. Впрочем, Дерек не ошибся. Мануэла повернулась с таким видом, словно он оскорбил ее, окинула изумленным взглядом (а видок Дерека явно выдавал статус — он даже не старался!), помедлила пару секунд и, поджав губы, кивнула в ответ на приветствие. — Очень рада, — произнесла она мелодично, проигнорировав его руку. — Добро пожаловать в Виньябле. Дерек не успел ничего ответить. — Вы только поглядите, кто к нам пожаловал, — раздался хриплый голос позади, голос, который Хантер никогда не смогла бы забыть. — Доусон! Давно тебя выпустили? Брат и сестра обернулись, на ступеньку к ним тяжелым шагом спустился Дэмьен Марлоу. Хантер сглотнула, но он даже не взглянул на нее — сверлил взглядом давнего неприятеля Дерека. Неясная дрожь пробежала по ее спине, пока Хантер разглядывала Дэмьена. Не то чтобы она его боялась, хоть он и был влиятелен и очень опасен — именно с его нелегкой руки Дерек едва не угодил в тюрьму. Но словно увидев вновь его вживую так близко, Хантер на мгновение перенеслась мыслями в тот последний миг, что встречалась с Марлоу лично. Он был теперь куда веселее, лицо уже не украшали синяки, а чистая, кристаллизованная ярость сменилась злорадным задором. В остальном Дэмьен не изменился с прошлого года — все такой же крепкий, высокий, поджарый наглый юноша, щелкающий костяшками пальцев, с мускулистой шеей, темными волосами, спадающими на лоб, едким взглядом запавших темно-карих глаз и щетиной над верхней губой. Как и все богачи, Марлоу был безупречно одет: в наверняка дизайнерскую черную футболку с v-образным вырезом, поверх которой была наброшена куртка из явно натуральной кожи. Дэмьен выставил ногу перед Дереком и дерзко обнял за плечи Мануэлу. — Тебе докучают, душа моя? — спросил он, склонившись к Мануэле и едва не коснувшись ее щеки острым кончиком носа. — Ничего подобного, — протянула она, затягиваясь. Несмотря на то, что рук Марлоу она с плеч не убрала, взгляд Мануэлы явно выдал, что эта вычурная опека ей ни к чему. — Поаккуратнее с новыми знакомыми, они любители, если что, не разбираясь, бить в лицо, — продекларировал он. — Вот как? Ну так это по твоей части, Дэмьен, так что я вас оставлю, — недовольно пропела Мануэла. Она больше не смотрела на Дерека, и именно этого Марлоу и добивался. Хантер даже не удивилась, что ее брат в секунду вскипел оттого, как его бесцеремонно лишили всякого веса. — Если ведешь себя, как кусок говна, не жди, что богатенький папа спасет тебя от разбитой рожи, — плюнул Дерек. — У-у-у, Мануэлита, тебе и вправду пора, — склонил голову Дэмьен. — Наслаждайся отдыхом. А ты, Доусон, иди-ка сюда. Мануэла чинно зацокала вниз по лестнице, Марлоу приблизился к Дереку, наклонившись над самым его ухом. — Благодаря моему мягкотелому папочке, который купился на твое нытье, однажды ты избежал наказания, — проговорил он. — Но даже не надейся избежать его теперь — все, что происходит за этими воротами, остается здесь. Правосудие ты, быть может, и надул, но теперь я сам тебе его устрою. — Много болтаешь, чистоплюй, — прошипел Дерек. — Хочешь выяснить отношения — давай выясним. — Дерек! — взмолилась Хантер. — Не пускай сопли под руку, милочка, — бросил ей Дэмьен. — Ты знаешь, у меня с твоим братом давние счеты. — Нет, довольно! — Хантер, не осознавая, что делает, схватила Дэмьена за рукав. — Оставь уже нас в покое! Мы достаточно из-за тебя натерпелись! Она прокричала это так громко, что, даже несмотря на грохочущую музыку, несколько голов обернулись на нее. Дэмьен, и без того распаленный встречей со старым врагом, теперь оказался по ее вине в глупом положении и, кажется, именно с этим достиг нужной степени ярости. Он с явной неприязнью выдернул свой рукав из ее ладони, взял Хантер за плечо и отодвинул от себя. — Все твои беды, дорогуша, только из-за твоего агрессивного недоноска-брата, который с головой не дружит, — процедил он. — Думаешь, мне есть дело до тебя или кого-то из вашей нищебродской кодлы? Вы оба меня разозлили. Он сглотнул, буквально пронзив ее взглядом темных, затягивающе-черных глаз, внутри его взгляда скользнула безумная тень, Хантер только сейчас заметила его раздувшиеся зрачки. — Тебе лучше не влезать, — прошипел Дэмьен, нависнув над ней, — если хотя бы ты хочешь уйти отсюда своими ногами… — Смотри сам с ног не свались, ублюдок! — плюнул Дерек. Дэмьен только успел обернуться, как удар в челюсть и вправду едва не сбил его с ног. Послышался шум, девочки вокруг повскрикивали, Марлоу все же удержался на ногах, коснувшись пальцами пола, а затем выпрямился, тронул подбородок, и в глазах его зажглось настоящее бешенство. Схватив Дерека за воротник, он унизительно потащил его по лестнице наверх. От неожиданности ли или просто нерасторопности, но брат совсем не сопротивлялся, только торопливо перебирал ногами, чтобы не упасть. Посыпалась ругань, Хантер с криком побежала за ними. Дотащив Дерека до верха, Дэмьен швырнул его к одной из колонн, схватив за волосы — вначале хорошенько припечатал об нее лицом, а после, развернув, добавил еще два удара сверху. Хантер поняла, что теряет самообладание, она кинулась между ними, но Дерек просто отпихнул ее, сбивая Марлоу с ног. Тот упал, послышался грохот разбитой посуды, Дерек воспользовался случаем, чтобы оседлать соперника и снова ударить в лицо, но в эту секунду кто-то снова схватил его за воротник и рванул вверх. Дерек ошарашено остановился. Хантер подавила крик, прижавшись к стене — около него стоял Грэг Вудкастер. Дэмьен поднялся на ноги, утирая лицо запястьем. — Дэмс, какого хрена? — осведомился Грэг надменным тоном. — На минуту тебя нельзя оставить, сразу с кем-нибудь сцепишься… Что на этот раз? — Это он, — отплевался кровью Дэмьен. — Тот говнюк из «Астарота», неужели не помнишь? Вудкастер дернул Дерека повыше, чтобы глянуть в лицо, тот мотнулся, выругался и попытался отпихнуть Грэга, но сил не хватило — тот держал крепко, Хантер в оцепенении уставилась на напрягшиеся мускулы у него на руке. У Дерека таких отродясь не бывало. — Этот… — напряг память Вудкастер, держа жертву за ворот. — Джонсон? Он же, вроде бы, сел? — Не сел, — процедил Дерек, пытаясь освободиться, Грэг разглядывал его с неприкрытым презрением. — Ну, так сядет, — усмехнулся он. — Или… ты за самосуд, Дэмьен? — За самосуд, — злобно произнес тот. Не прошло и мгновения, как Вудкастер тяжелым ударом слева заставил Дерека упасть на пол. Все смешалось в хаос перед глазами Хантер, музыка била по ушам так тяжело, что ей казалось, она вот-вот оглохнет, Грэг и Дэмьен вдвоем накинулись на ее брата, около них вдруг материализовался Кэмерон Уоттс, он хохотал и хлопал в ладоши, рядом визжали какие-то девчонки, зал наполнился звоном, смехом и безумными воплями. Отчаяние затопило Хантер. — Хватит! — вскрикнула она, пытаясь оттащить Дерека от нападающих. Он неплохо держался, несмотря на побои, все еще был полон решимости выбить дурь из обоих. Но в эту секунду произошло непредвиденное: перед Дереком резко выскочила близняшка Вудкастера Мэдли — и он по инерции, двигаясь на соперников, толкнул ее в грудь. Мэдли с высоты своего небольшого роста повалилась на задницу, ошарашено хватая воздух — как пить дать, ее впервые коснулся кто-то из смертных, да еще так грубо. В тот же миг Хантер увидела, как вытянулось от ярости лицо Грэга, и он переступил через сестру, полный решимости убить Дерека за такую дерзость. Никто не понял, как все произошло — Дерек ожидал удара, он увернулся, а затем крепко припечатал Вудкастеру прямо в глаз. Тот охнул, инстинктивно откинув голову назад, Мэдли, словно кто-то дал ей сигнал, впорхнула с пола, с воплем кинулась на Дерека. Марлоу схватил его за горло. Грэг, держась за глаз, со злостью сделал тяжелый шаг к сопернику, и Хантер, будучи к нему ближе остальных, машинально оттолкнула его от брата. В ту же секунду в волосы ей вцепилась Мэдли, осыпав ударами, от которых у Хантер на мгновение поплыло перед глазами — сила у близняшки-недоростка оказалась недюжинная. Все вновь смешалось: Хантер мельком видела, как Дэмьен бьет Дерека под дых, как Грэг протяжно воет от злости, закрыв глаз рукой, слышала, как Мэдли шипела и плевалась ругательствами, царапая ей лицо, а поверх всего этого хаоса фанфарами лился оглушительный хохот Кэмерона Уоттса и навязчивая грохочущая музыка. И тогда послышался хлопок, от которого все мгновенно замерли — Уоттс выстрелил в потолок из неизвестно откуда взявшегося пистолета. — Довольно, — бросил он. — Это представление мне надоело. Вудкастер оттащил сестру от Хантер, стиснув ее покрепче и ругнувшись, чтобы успокоилась, а затем тронул глаз и, повернувшись к Дереку, истерично выкрикнул: — Тебе конец, Доусон! Ты будешь сидеть, ясно тебе, ублюдок? Мэдли провопила в сторону Хантер еще какие-то проклятия, но он силой повел ее прочь. Дерек и Дэмьен остановились друг напротив друга, выпустив пар. Марлоу отплевался, размазал кровоподтеки по лицу и улыбнулся, обнажив окровавленные зубы. — Тебе и вправду конец, Доусон, — довольно проговорил он. — Мой папаша, может, тебя и простил, но отец Вудкастера за его подбитый глаз тебя освежует! Он на прощание смерил Хантер угрожающим, но довольным взглядом — драка явно прошла так, как он того хотел — и направился напиваться дальше вместе с Уоттсом, а следом за ним рассосалась и толпа наблюдателей. Хантер опомнилась, пытаясь прийти в себя, ощупала свое лицо — щека горела от нескольких легких царапин, волосы спутались, но в остальном, кажется, порядок. Она пригладила голову, подошла к брату и устало вздохнула, поворачивая к себе его голову. — Зачем? — тихо спросила она, глядя, как он вытирает кровь с лица. — Ты снова это сделал, снова ввязался в драку. Я ведь просила… — Я должен был молчать? — огрызнулся Дерек. — Этот мудак тебе угрожал! — Он тебя просто вывел… — вздохнула Хантер. — Как ребенка… Дерек, у Марлоу на тебя огромный зуб, ты ведь его опозорил… Дерек вырвался из ее ладоней и упрямо мотнул головой. — Если думаешь, что я стану сносить хамство этих ублюдков молча — совсем меня не знаешь, сестрица! — Ты же помнишь, за тобой еще следят! — вспылила Хантер. — Любой промах — и ты снова в тюрьме! Отец Дэмьена тебя пожалел, а теперь что будет? Джордж Вудкастер не славится снисходительностью… — Да плевал я, ясно? Я говорил тебе, это гнилые люди, а ты не верила… — прошипел Дерек. — Нужно убираться отсюда. Хантер оставалось только покивать — вечеринка явно не задалась. Она стала спускаться следом за братом, но, прежде чем покинуть этаж, на мгновение обернулась. Уоттс на своем привычном месте за столиком, как всегда, над чем-то глумился, а рядом сидел Вудкастер, прижимая к ушибленному глазу стакан виски. Тогда он вскинул голову и бросил на Хантер выразительный, полный злобы взгляд, словно желая сказать «ждите расплаты». Но ей в тот миг отчего-то стало так смешно, что, глядя на Грэга, сидящего с кислой миной и фингалом, она не сдержала ухмылки.***
Мануэла очень вовремя сбежала вниз по лестнице, чтобы не попасть в замес, который, судя по визгу, бьющейся посуде и выстрелам, начался наверху. Потасовки в Виньябле совсем не были редкостью: даже удивительно, настолько холеные жеманные гордецы вроде Марлоу или Вудкастера любили надавать кому-то по морде. Как правило, они вместе накидывались на кого-то одного, дабы избежать возможных серьезных последствий сопротивления, и, насладившись зрелищем и выпустив пар, сами бросали жертву, к которой теряли интерес. На городских мажоры кидались сами, потому как на них никто не решался поднимать руку, и для этого годился самый плевый повод. А вот меж собой у богачей драки были сродни нонсенсу — да и драться им было не из-за чего, все в Жардан были из одного теста и хорошо знали себе и всем равным цену. Если тот парень, что попытался познакомиться с ней — и есть тот самый Доусон, которого Дэмьен год назад так старательно хотел посадить, ему можно было только посочувствовать. Случай был из запоминающихся, потому как отец Аделии был там замешан и рассказывал подробности дома, откуда устами Адель они дошли и до Мануэлы. Весь год после того инцидента Марлоу таил злобу — ему тогда изрядно досталось. Почти неделю он картинно провел в больнице, где ему зашили рассечение брови и подлечили ушибы. Обошлось без серьезных травм, но мистер Марлоу предоставил суду счет на три тысячи долларов, в которые якобы обошлось лечение Дэмьена в его стоматологической клинике, а сам Дэмс весьма убедительно изобразил в зале суда психологическую травму от нападения маргинала Доусона. Парню тогда всучили выплату огромной компенсации и реальный срок, но в последний момент мистер Марлоу смягчился и попросил считать наказание Дерека условным. Вернона консультировал по ходу процесса сам Бензли, с судом быстро разрешилось, компенсация капала на счет Марлоу каждый месяц и утопала в их непомерном бюджете, а вот для семьи городского парня вроде Доусона суммы, должно быть, были немалые. И уж если этот бедолага снова явился в Жардан — жди беды. Мануэла была убеждена, что Дэмьен найдет способ уничтожить его. Не зная отчего, она испытывала жалость, хотя Марлоу был ее круга, а Доусон — совершенно нет. Мануэла сознавала его слабость перед такими, как Дэмс, тот был совершенно отбитым малым, живущим в полной безнаказанности, как и многие его ровесники в Жардан, а это значило лишь, что по приезде сюда Доусон определенно наживет много проблем. Мануэла не знала, что Доусон в этот самый момент как раз их нажил. Она спускалась по лестнице, выискивая глазами Аделию, чтобы поехать вместе с ней домой — в Виньябле стало скучно. Мимо тенью скользнула Изабель, быстрым шагом вышла из особняка, сопровождаемая Дюавалем, этим мелким актеришкой с завышенным ЧСВ, и была такова. Задрав голову, Мануэла увидела Уоттса — он даже еще не допился до отключки, хохотал заливисто около своего импровизированного трона и материл кого-то на весь этаж. Однако следом затем внимание Мануэлы отвлекло кое-что поинтереснее: сверху на удивление ровной походкой спустился Джонатан. Она собралась уже состроить скучную мину и сделать вид, что не замечает его, но Мэтьюз сам ее заметил. — Отвезти тебя домой? — спросил он, подойдя и на автомате проводя пальцами по ее плечу. — Нет, я жду Адель, — отрезала та, смутившись от его прикосновений и невольно поведя плечом в сторону. — Я могу отвезти вас обеих, — продолжил он. — Мне все равно по пути. Его голос был странно спокойным, без привычных шутливо-заносчивых ноток, да и смотрел Джонатан на Мануэлу расслабленно, без издевки. — Ладно, — сдалась она, — только помоги мне ее найти. Джонатан кивнул. Вместе они прошли по залу особняка, который уже был похож на помойку из-за звенящих под ногами пустых бутылок и шуршащих упаковок от еды. Аделия нашлась на кухне, она курила, сидя на коленках на подоконнике и прислонившись к огромному хозяйственному холодильнику. — Едем домой, — скомандовала Мануэла. Адель только кивнула и покорно спустилась. — Постой, где твой жакет? — спросила она, тронув обнаженные плечи подруги. — Не знаю, потеряла… — отмахнулась та. — Черт с ним. — Нужно его найти, — вдруг встрял Джонатан. Обе подруги смерили его недоверчивыми взглядами. — Зачем это? — удивилась Мануэла. — Он тебе очень шел, — ответил Мэтьюз. — Знаете, что? Идите в машину и ждите меня там, а я найду пропажу, идет? Вытащив из кармана, он протянул ей ключи. — Так у тебя же там вроде только два места? — напомнила Адель. — Ничего, вы худенькие, поместитесь обе, — кивнул он и скрылся в толпе. Стоило ему отойти, Адель повернулась и напряженным взглядом прошила подругу. — Чего ему надо? — Не знаю… — отозвалась Мануэла. — Но я хочу покататься на этой машине! — Ну вот и поезжай, — отмахнулась Аделия. — А я напрягу Сесила, он, кажется, еще где-то здесь… У меня нет никакого желания кататься с этим заносчивым скотом. Словно по мановению волшебной палочки, в ту же секунду по коридору мимо них прошел Эндрю, Адель схватила его за руку и притянула к себе. — Отвези меня домой. Сейчас, — тоном, не терпящим отказа, сообщила она. — Ладно, — сразу сдался он, пожав плечами, и вопросительно глянул на Мануэлу. — Тебя тоже? — Нет, спасибо, у меня еще есть дело, — спешно отмахнулась она. Адель поцеловала ее в щеку и потянула Сесила в сторону выхода. Мануэла проследила в окно, подождав, пока МакЛарен Эндрю скроется из виду, а затем протиснулась сквозь вечно собирающуюся у особняка толпу и остановилась около машины Джонатана. Это был настоящий болид — отполированный обтекаемый серебристый автомобиль с откидной крышей и двумя сидениями. Мануэла щелкнула сигнализацией и села на водительское место. Тронула руль, поставив ноги на педали, и осмотрелась: обшивка, приятная на ощупь, пахла кожей. Оглядев приборную панель и взявшись за руль, Мануэла тихо порычала, представив, как, наверное, ревет на дороге эта тачка. — Сама поведешь? — послышался позади нее веселый голос, — или все-таки доверишь это дело более трезвому водителю? Джонатан незаметно подошел к машине и накинул ей на плечи жакет. Не придумав ответа, Мануэла неуклюже перебралась на пассажирское место, протянула ключи, Мэтьюз сел на водительское сидение и завел мотор — тот зарычал точь-в-точь так, как Мануэла себе представляла. Она посмотрела в зеркало заднего вида и вдруг увидела того парня, что пытался познакомиться с ней на лестнице — Доусона. Лицо того было разукрашено, судя по всему, кулаками Марлоу, а, быть может, и не его одного, но шел парнишка ровно, ведя за собой высокую растрепанную девицу с раскрасневшимися щеками. Именно тогда Дерек бросил взгляд в сторону Мануэлы, она как раз поудобнее складывала свои длинные ноги в маленькой машинке, а Джонатан вдруг протянул руку и вытащил ее длинные волосы из-под воротника пиджака каким-то уж слишком соблазнительным движением. Мануэла испуганно обернулась, но все же успела заметить взгляд Доусона, брошенный на нее — полный разочарования, казалось, в себе самом. — Что ты делаешь? — спросила она. Джонатан причесал ладонью ее пушистые волосы даже слишком старательно, а затем будто машинально погладил шею. Мануэла уже не в первый раз заметила, что Мэтьюз все время пытался ее потрогать, и пока не разобралась, бесила ее эта привычка или нет. Она поддавалась и позволяла до себя дотрагиваться, пожалуй, лишь потому, что замечала: для Джонатана это нечто очень личное. — Ничего такого, просто помогаю, — пожал плечами он. — Ты едешь в Вуа Верт, верно? — Так. — Мануэла решительно развернулась к нему лицом, натягивая жакет на плечи, машина мягко отъехала от бордюра. — Давай честно, что за цирк ты тут устроил? — Какой такой цирк? — удивился Мэтьюз. — Ты знаешь, — нахмурилась Мануэла. — Я тебя бешу, забыл уже? Зачем меня сажать в свою машину? — А может, я хочу, чтобы в моей машине сидела самая красивая девушка? Джонатан повернулся и прожег ее взглядом так неожиданно, что застал врасплох — Мануэла не успела нацепить маску равнодушного раздражения, вылупилась, как дурочка. Мэтьюз явно не собирался облегчать ей задачу, снова говорил в своей обычной манере, не поймешь, серьезно или в шутку. Она молча откинулась на спинку сидения. Машина разогналась, ветер обдувал лицо Мануэлы, охлаждая украшения на ее коже. Это было приятно — в Виньябле вечно было не продохнуть. Джонатан сидел к ней хорошей своей стороной. За время, что Мануэла нагляделась на него в КГН, отмечая досадную красоту, она заметила, что в зависимости от того, куда он зачесывал челку, была хорошая сторона лица — по направлению волос, когда он казался аристократичным прилизанным денди — и плохая, там из-за пробора прическа казалась взъерошенной, а в лице появлялась хитреца. Сейчас на нее была обращена хорошая сторона — нарочно, не иначе. Мануэла сама не заметила, как потянулась поправить его волосы, а вот Джонатан заметил и улыбнулся, стрельнув взглядом. Она тут же отдернула руку. Что-то было в нем отталкивающе-опасное, совершенно не располагающее к доверию, и оттого, как Мэтьюз вдруг залебезил перед ней, стало только более не по себе. — Не стесняйся, трогай меня сколько хочешь, — соблазнительно усмехнулся Джонатан, заметив, что она стушевалась. — Не хочу я тебя трогать, — возмутилась Мануэла. — Это ты у нас любитель потрогать… Он широко улыбнулся, словно пойманный на чем-то. — Заметила, — со странным стеснением признал он. — У меня… пунктик на этом. — Он коротко глянул на нее и, видимо, понял, что для девушки, в которой шесть бокалов Просекко, это слишком сложно. — Я люблю трогать других людей. Я их так лучше воспринимаю. Мануэла сосредоточенно покивала и поспешила сбросить наваждение, навеянное его словами. — Я не знаю, чего ты добиваешься, но все эти твои дешевые подкаты не сработают, Мэтьюз, — заявила она. — А что сработает? — весело парировал он. — А что тебе нужно? — ответила вопросом она. — Затащить меня в постель? Не сработает ничего. — Мануэла, — очаровательно склонил голову Джонатан, — разве ты из тех девушек, кого затаскивают в постель? — Ну… — Мануэла смутилась, на секунду умолкнув. Мэтьюз расхохотался, еще сильнее вогнав ее в краску. — Вообще-то, я полагала, что ваша тусовка так думает обо всех, — закончила она. — Наша тусовка? — Уоттс и остальные твои друзья. — Уоттс мне не друг, — отмахнулся Мэтьюз. — Он никому не друг. — Так чего тебе нужно? Отвечай начистоту, я все равно пойму. — Она склонила свою хорошенькую головку, сверкнув украшением на макушке. Мануэла кожей почувствовала, что он напрягся от ее расспросов, не испуганно, а скорее раздраженно, улыбнулся еще шире, беззвучно произнеся: — Какая ты душная, Мануэлита… Она не успела закатить глаза. — Нравишься ты мне, довольна? Это топорнейшее из всех, что она слышала, признание, ударило Мануэлу под дых вначале изумлением, а после раскатом смеха. Не постеснявшись даже возможности его уязвить, она рассмеялась в голос, откинувшись на спинку сидения. Джонатан бросил на нее взгляд, и на сей раз там не было ни толики веселья — только оторопь и обида. — О Господи, ну ясно, — отсмеявшись, выдохнула она. — Чего тебе ясно? — огрызнулся он, резковато заехав на парковку Вуа Верт. — Не знаю, что именно тебе от меня нужно, — вскинула ладони она, — но сразу мимо, Мэтьюз. Хочешь ты подкатить к кому-то из моих девочек или, может… дело в моем отце? Но я не такая дура, чтобы повестись на эту лапшу про самую красивую, усек? Машина остановилась около входа в поместье Ройе. Мэтьюз смотрел вперед, хмурый, а стоило ей произнести последние слова, резко перевел взгляд на нее, почти непонимающе. Он в эту минуту рисковал потерять сразу половину очков в первом же раунде — неизвестно как, но Мануэле уже второй раз за вечер удалось его нехило разозлить. Мало того, что она задела его своими насмешками — Джонатан не на шутку поник, осознав, что его дешевые подкаты действительно не работают. — Я и так знаю, что самая красивая, — серьезно до мурашек сказала она затем. Даже голос ее изменился — в нем не было больше ни грамма наивной мелодичности, как пару минут назад. Мануэла смотрела холодно и надменно. — Мне это говорят все. А если не говорят — они так думают. И среди всех, кто когда-то пытался меня снять, твои попытки самые жалкие. Ты ведь… знаешь, как надо, Мэтьюз, — прищурилась она. — Но ты даже не стараешься. Что уж и говорить, она была права. Джонатан решил, что, если нравится ей, все пройдет легко, что ему даже не придется напрягаться. Но он не учел того, что Мануэла прекрасно знала себе цену. И хрена с два это пари дастся ему легко. — У тебя нет никаких теплых чувств ко мне, — сказала она как отрезала. — Ты меня не знаешь. А это значит, что забраться мне под юбку тебе нужно для чего-то иного. Чего? — Это не так, — кашлянул он, а голос предательски охрип от долгого молчания, заставив проблеять свои слова без капли уверенности. — Я не… — Дело в Эндрю? — спросила Мануэла, прищурившись. — Его ты хочешь поддеть с моей помощью? Ты ведь понимаешь, как это глупо? — Вовсе нет, — выдохнул Джонатан наконец, улыбнувшись. Она не попала, и это придало ему сил. — Я бы не прибег к такому подлому способу… — Парни, даже такие породистые, как ты, приходят и уходят, — снова элегантно оборвала Мануэла. — А Сесил — моя семья. Ничьи сколь угодно искусные пальцы и другие конечности не перевесят мою преданность ему. Так что забудь. Ох, ну разумеется! Кто бы сомневался! Мэтьюз подавил вспышку раздражения и мысленно отсчитал до десяти — решил выбрать покорность. Мануэла смотрела на него рассерженно и высокомерно, с легкой опаской (не доверяла, потому и защищалась так агрессивно), крохотной долей похоти, и только в самой глубине ее глаз — Джонатан заметил не сразу — отразилось разочарование. Он вспомнил о том, что все-таки запал ей в душу, пускай Мануэла и сопротивлялась этому от страха быть обманутой. Ненапрасного страха… Оставался лишь один вариант. — Не беспокойся об этом, — забив подальше всю свою гордость, склонил голову Джонатан. — Я не причиню вреда Эндрю, обещаю. И ты ошибаешься. Мне ничего от тебя не нужно. Просто я… чувствую то, что мне трудно объяснить. — Желание трахаться? — грациозно вскинула бровь она. — Нет, — усмехнулся Мэтьюз. — Мы на ножах, а это… эмоция. Сильная эмоция. Злость куда сильнее, чем равнодушие, понимаешь? — То есть я бешу тебя настолько, что даже нравлюсь? — прищурилась Мануэла. — В точку! — закивал Джонатан. — Уверен, ты тоже это чувствуешь. Она смотрела внимательно, словно сканируя его после сказанного. Стало чертовски не по себе, и, не зная толком даже зачем, Мэтьюз взял ее за подбородок и, наклонившись, коснулся ее губ. Всего секунду он чувствовал сладкий заманчивый запах ее волос, сбитое дыхание. Мануэла оказалась такой неожиданно мягкой и податливой, что он почти машинально притянул ее лицо ближе, словно желая разорить нежность кожи, похожей на пудру, и поцеловал, горячо и страстно, как он всегда целовал строптивых девчонок, желая поставить их на место. Но в следующее же мгновение его отрезвила оглушительна пощечина. Джонатан этого не ожидал, более того — его еще ни разу не била по лицу девушка. Он в оцепенении отшатнулся от нее, Мануэла вся покраснела, казалось, до самых ее хорошеньких пяток, схватила сумку и пулей выскочила из машины. — Мануэла! — окликнул он, не успевая выбрать эмоцию между яростью и еще секунду назад владевшей им нежностью. — Постой!.. — А вот это уже не смешно! — Мануэла пригрозила ему пальцем, остановившись около. — Сделаешь так еще раз — получишь по полной! С этими словами она, сверкая красными подошвами туфель, быстрым шагом почти побежала к дому. Мэтьюз так и не опомнился, чтобы броситься вслед или хотя бы что-то крикнуть, и вскоре алая точка добралась до дверей особняка и скрылась за ними. — Ну звездануться, — выдохнул ошарашенный Джонатан, тронув свою щеку. Та неприятно саднила, почти горела после удара. — Во что я, мать его, ввязался такое… — фыркнул он, заводя мотор. — А-а, вот же черт! Он ударил кулаком по рулю, увидев, что на пассажирском сидении валяется упавший в пылу эмоций с плеч его спутницы кожаный пиджачок от Баленсиага. — Ну, этого еще не хватало, — простонал он. — Чтоб тебя, Уоттс! С этими словами он дал по газам и резво покинул парковку Вуа Верт.