***
Понедельник выдался тяжелым для студентов КГН, впрочем, как и всегда. Будучи в очень смурном расположении духа, Изабель сидела на перильце у входа, ожидая хоть кого-то из знакомых, кого можно было бы подбить прогулять занятия. Никого не шло, гулять одной ей было совестно, и она тянула время, минуту за минутой, уже понимая, что опаздывает на пары. В наушниках у неё играл какой-то рэпер, Изабель была одета в благородно-бордовую форму — пиджак с вензелями и юбку в складку — бездумно нацепив к ней кроссовки и завязав волосы в хвост. На улице немного похолодало, но Изабель, вопреки привычке, задыхалась от жары. Она и так поддела под пиджак полупрозрачную рубашечку от Ив Сен Лоран с глубоким острым вырезом, и натянула вместо колготок длинные гольфы. Рюкзак из кожи за её спиной казался сегодня слишком тяжелым, а макушка уже болела от крепкой крученой резинки для волос. «Прямо-таки не день для учебы», — решила Изабель и уже собралась спуститься со ступенек, как увидела подъезжающую к КГН Бугатти, которую сложно было перепутать с чьей-то еще. Из-за руля вылез Грэг Вудкастер, он курил прямо в салоне, сестры с ним не было, зато был Дэмьен, он вывалился из машины, будучи сильно навеселе. Изабель была на его игре с Риком Хейли, Дэмьен был хорош, он обставил парня, даже не прилагая особых усилий, но победе, кажется, не был сильно рад. Сегодня же, похоже, праздновал. Друзья побрели в КГН, когда Изабель спрыгнула с перильца и поспешила преградить им путь. — Погуляйте со мной занятия, — почти приказала она. — Нет, я еще ни разу за этот год не был на парах бухим, — отмахнулся Дэмьен, собираясь пройти мимо неё, но Изабель схватила его за рукав. — А ну стой, я вижу сомнение в глазах Грэга! — Она прищурилась, заглядывая в лицо Вудкастеру. — Нет, он прав, — выдохнул Грэг. — Мы всю прошлую неделю не были, да и Мэдли уже на грамматике, если я прогуляю, она будет ныть целый день. — Грэгори, не будь занудой! — Изабель потёрлась виском о его плечо, до которого ему едва доставала её голова. — Ты же бунтарь, идём, напьемся у меня в ресторане до обморока! Вудкастер закатил глаза и покивал. — Ладно, идём, напьёмся до обморока. Марлоу, тебе не хватает до обморока, пошли с нами. — Мать твою, Грэг, — расстроился Дэмьен. — Мы полтора часа уговаривали себя пойти! Все трое вернулись обратно в машину Вудкастера, Бугатти был малюсеньким, Грэг сел за руль, Дэмьен — на пассажирское сидение, а Изабель сложила колени вбок, умещаясь между ними. Дэмьен возжелал ехать с открытой дверцей, водитель раздраженно захлопнул её, протянув руку через её колени. — Включи музыку, — загорланил Дэмьен, — пускай всё трещит! Он что-то ткнул на панели, и музыка вдарила так оглушительно, что Изабель закрыла уши. Грэг только поморщился, выруливая с парковки КГН. Ученики, идущие на занятия, поражено оглядывались, заслышав звуки, раздававшиеся из Бугатти, Изабель отчего-то стало очень смешно. Дэмьен раскрыл окно, закуривая прямо на ходу, ветер бил ему в лицо, Грэг то и дело поворачивался в его сторону, наблюдая, как бы он не уронил горящий пепел и не поджёг салон из какой-то особо дорогущей кожи, Изабель всё никак не могла усесться. — Зачем покупать такие маленькие тачки, — простонала она. — Грэг, скажи честно, ты любишь боль? — Нет, но мои девочки часто любят, — улыбнулся он. — Нам направо сейчас? — Направо, — покивала она. — Боже, скорее бы уже, кошмар, как неудобно. Изабель приглушила музыку, заиграла какая-то грустная, Дэмьен заметно приуныл. — Что это с твоим настроением? — удивилась Изабель. — Ты-то удобно сидишь. — Ерунда, — проворчал тот. — Он грустит, что его подружка не пришла посмотреть на него вчера, — язвительно отозвался Грэг, заулыбавшись. — Рот закрой, — поморщился Дэмьен. — Какая такая подружка? — ахнула Изабель. — Дэмьен влюблён в кого-то? Не может этого быть! — Может, в Куколку, — отметил Вудкастер. — Да что ты! — удивилась она. — Паршивец, ты же деньги ставил! — Ни в кого я не влюблён, — отрезал Дэмьен. — Я грущу потому, что Грэг медленно едет и оттягивает момент моего бухого обморока! — Ах вот как, — улыбнулся Вудкастер, надавив на газ. Машина резко ускорилась и начала петлять по улице, огибая такси и автомобили, Дэмьен засмеялся, Изабель завизжала от страха, Грэг вцепился в руль, удержать который было теперь нелегко. Когда машина, наконец, затормозила около ресторана Кикенфилд, Изабель почувствовала легкую тошноту. Однако куда больше её мысли занимала тайна, которая просочилась из разговора друзей. Дэмьен и впрямь решил приударить за Куколкой? Но ведь она, кажется, уже занята, как же это так? Изабель поспешила отмахнуться — Дэмьен ведь действительно делал ставку на Мануэлу, а даже самый отбитый из сыновей Жардан вряд ли поставил бы, чтобы посмотреть, как его зазнобу уложит другой.***
Тем временем Мануэла вытащила Аделию прогуляться в Лос-Анджелес, Джонатан пропадал на тренировке, и ей было тоскливо. В городе и впрямь было жарко, она надела джинсы с огромными дырками на коленях, каблуки и полупрозрачную черную майку из искусственного шёлка. Мануэла редко собирала волосы, но сегодня это было необходимо, вокруг её головы была обернута густая коса. Она вся сверкала так, что, казалось, стёкла проносящихся автомобилей бликовали не от солнца, а от её ослепительности. Аделия рядом шла, как длинный черный штрих на бумаге, в тёмно-сером платье в пол, солнцезащитных очках и ботильонах. — Как ты не умираешь, — проговорила тихо Мануэла. — Умираю, — отозвалась Аделия, проходя мимо какого-то промоутера, она взяла у него листовку и стала ею обмахиваться. — Зайдём в твой бутик. Они как раз проходили по Родео-драйв, Мануэла слегка ускорила шаг и чинно вошла в магазин, минуя собственный четырёхметровый портрет, усыпанный бриллиантами. Под огромной вывеской с её именем скромно помещались буквы «драгоценности тер Пэриша». Этот бутик был единственным, называвшимся отлично от других, но он же считался среди остальных самым главным. Внутри было просторно, на входе стояла охрана, для отвода глаз одетая в костюмы, однако, в залах всегда неусыпно присутствовал хотя бы один полицейский при исполнении с оружием. Вдоль белоснежных стен, озаряемых тёплым светом галогеновых ламп, стояли длинные стойки, усыпанные целыми миллионами долларов, сосредоточенных в крошечных сверкающих камушках. Аделия с интересом прогуливалась вдоль полок с бриллиантовыми браслетами, а Мануэла заинтересовалась рубинами. — Я хочу вот такие. — Она ткнула в страничку каталога, лежащего на стойке, глядя на продавца. — Прошу прощения, сейчас этих сережек нет в наличии, мисс тер Пэриш, — виновато улыбнулась девушка. — Мы можем заказать их для вас, прибудут буквально через пару дней. — Не надо, я дома закажу, — отмахнулась она, забрав каталог, и наткнулась взглядом на Адель. — Ты что-нибудь нашла? — Да, один браслет, — покивала Аделия. — Думаю, у кого бы попросить в подарок. — Почему бы не купить самой? — удивилась Мануэла. — Я не покупаю себе украшения, — отрезала Адель. — Для девушки это моветон. Мануэла громко рассмеялась на это, кто-то попросил её сфотографироваться, она отошла. Немного погуляв среди витрин, Адель дождалась, пока подруга освободится, и поспешила за ней на выход. — Послушай, — заявила она, выйдя на улицу и снова нацепляя очки, — а что ты там говорила мне про Сесила? — То есть? — Мануэла остановилась. — Прости, что из того, что я говорила тебе о нём все эти двадцать лет, ты имеешь в виду? — Я имею в виду, обо мне, — пояснила та. — Он, кажется, и сам тебе о тебе говорил. — Но ведь тебе-то он явно говорил больше? — догадалась Аделия. — Что ты хочешь от меня узнать? — помотала головой Мануэла. — Клянусь тебе, Адель, ты всё знаешь, я ничего не утаила! — Знаю, — поспешила успокоить её Аделия. — Но… может, он что-то говорил ну… со вчера? Мануэла остановилась и нахмурилась. — Так, а что о вчера он должен был сказать? — О Матерь Божья, не говорил ничего, значит, не говорил! — возмущенно выдохнула Адель. — Говорил кое-что, — ехидно улыбнулась Мануэла. — И что? Что же? — Адель тут же позабыла обиду. — Нет, это наша с ним святая дружеская тайна, — протянула она. — Он с Кикенфилд спал! — выпалила Аделия. — О, похоже, уже не только наша дружеская, — вздохнула Мануэла. — Так что он говорил о ней? — Аделия допытывалась так явно, что подруга вновь остановилась посреди улицы и подозрительно воззрилась на неё. — Ты ревнуешь? — медленно вопросила она. — Нет же, — махнула рукой Адель. — Я просто хочу понять, что у него в голове. Он говорил, что любит меня, а потом вдруг… вот так вот. — Он любит тебя, — уверенно кивнула Мануэла. — Но стелиться и ждать тебя вечно он не будет, Адель. — Он не из тех, да? — грустно осведомилась Аделия. — Любой в Жардан — не из тех, — рассмеялась Мануэла. Она завернула в бутик Луи Витон, Аделия на мгновение задержалась у входа. Она призадумалась, а затем послала фото приглянувшегося ей браслета Сесилу с вопросом «Как тебе?». «Понял», — пришёл ответ, Аделия не удержалась от растроганной улыбки. Она не стала признаваться Мануэле, что весь день думала о нём. Ей почему-то захотелось, чтобы именно Сесил подарил ей этот браслет, чтобы снова доказал свою любовь, доказал, что он у её ног. Потому что прошедшей ночью Аделия в его любви, кажется, на минутку засомневалась.***
Пока Мануэла и Адель, отобедав в Эл-Эй, сделав покупки и прогулявшись, ждали водителя, Изабель, Грэг и Дэмьен продолжали банкет в её ресторане. На часах было шесть, Изабель скучала, тушь на её ресницах осыпалась, она положила ноги на мягкую обивку дивана рядом с собой. Друзья напротив неё напились до обморока, причём Дэмьен совершенно буквально, он упал на стол, уткнувшись лбом в пустую тарелку, служившую подставкой какому-то из основных блюд, которые он брал. Волосы его спутались, лицо стало помятым и слегка серым, как это обычно бывало у всех, кто напивался вдрызг. Ресницы едва заметно подрагивали от внешних раздражителей, но Дэмьен беспробудно спал. Он почти целиком хотел раздеться по мере того, как виски наполнял его до горлышка, потому стащил сначала кожаную тоненькую куртку, через пару бокалов бейсбольный бомбер, а затем и кроссовки, теперь он подсунул ложку под воротник футболки, чтобы немного охладить шею, да так и уснул. Грэг был в сознании. Он был очень мрачен, звонил отцу, чтобы тот сказал Мэдли, чтобы она взяла водителя и приехала за ним. На вопрос Изабель, зачем использовать такую сложную схему, он пояснил только, что не желает ехать один. Его взгляд не фокусировался, а правый глаз был прикрыт сильнее, чем левый, из-за чего лицо его совершенно окосело. Вудкастер всё время хмурился и пытался сосредоточиться на экране телефона, без конца трогая свои волосы. В начале вечера они были зачесаны идеально, но теперь он совершенно их замучил, они растрепались, и челка свисала ему на лоб. Это было так не свойственно Грэгу — даже малейшая небрежность уже была ему настолько не к лицу, что он выглядел вдвойне странно. Изабель кошмарно скучала. Оба они были чертовски плохими собеседниками (особенно бессознательный Дэмьен), потому ей было тоскливо сверх меры. Грэг махнул рукой, похоже, отгоняя призраков, и задел проходящего мимо официанта. С подноса того рухнула бутылка Просекко и разлетелась об пол. Лишь раз глянув на сидящие за столом лица, официант только сдержанно поклонился и молча прошёл мимо, на ходу вызывая клининг. Никто из них не знал, но на самом деле Дэмьен не спал. Он лежал, уткнувшись лицом в тарелку, размышляя о том, что говорил в машине Грэг. Ему свойственно было подкалывать Дэмьена по поводу и без, но тут он попал в цель — его действительно задело то, что Мануэла не пришла на игру. Он приглашал всех желающих, но на деле хотел видеть её. Дэмьен не знал, как это назвать: влюбленностью, симпатией или просто расположением, но Мануэла вызывала в его душе какую-то неясную теплоту. Да и как она могла не вызывать? Она была похожей на котенка, такая милая и мягкая, но с коготками. «Потрясающая девица», — всегда говорил о ней Дэмьен. Подумать только, теперь она принадлежала этому козлу Джонатану. Дэмьен не осуждал Мэтьюза за спор, он и сам ставил, но вот вовлекать Мануэлу в отношения, говорить о любви, чтобы потом разбить ей сердце? Бесчувственный подонок. Дэмьену хотелось вскочить, взвиться вихрем, словно ураган, полететь к ней, рассказать всё о споре, потом пасть ниц перед ней и ничего не говорить, только смотреть на неё и ощущать то, что он ощущал при виде Мануэлы всегда — прожигающее насквозь желание и безотчетную нежность. Еще ни одна девушка не вызывала у него такой равной степени похоти и умиления. На неё можно было просто любоваться, и уже одно это было прекрасным. Однако на деле Дэмьен не мог даже сдвинуть руку подальше от Грэга, который теперь целил в неё вилкой, кажется, подразумевая это забавным способом его разбудить. Неожиданно ему снова захотелось, чтобы Мануэла пришла, теперь уже сюда, в ресторан, забрала его отсюда и спасла от придурошного Вудкастера и этого отвратительного пойла, что Дэмьен влил в себя в избытке. — Просыпайся, принцесса, — процедил Вудкастер, водя вилкой по его руке. — Твоя карета подана, уж полночь на дворе! Дэмьен сделал усилие, чтобы подняться, Грэг почти протащил его до входа, где запихнул в машину своего водителя, и сел туда сам, бросив Бугатти у входа в ресторан. Изабель осталась за столиком одна. Она ненавидела чувство, когда опьянение медленно сходило, и теперь ощущала себя разбитой и сонной, хотя еще даже не стемнело. — К чертям, пора отсюда сваливать, — решила она, поднявшись. Но вдруг взгляд её зацепился за нечто, лежащее на диванчике напротив, кажется, выпавшее из кармана кого-то из её спутников. Она протянула руку через стол и схватила маленькую бумажку розово-зеленого цвета, похожую на упаковку от диетического сахара. Изабель повертела её перед глазами, наткнувшись на маленький рисунок карточной пики. Так и не додумавшись, что это может быть, она со вздохом бросила бумажку в пепельницу и поднялась с дивана.***
Продрав глаза, Коллин поняла, что проснулась от какого-то ненавязчивого шума. Она приподнялась на локте и увидела Беатрис, которая притащила какие-то пакеты и на цыпочках кралась вдоль палаты. Увидев заспанное лицо Коллин, она замахала рукой, призывая её спать дальше, и стала тихо что-то из них вынимать. Коллин повернулась налево и увидела Элиота, он спал рядом с ней на спине, подложив руку под голову. Места в кровати ему явно было маловато, но он улегся, вновь забыв снять очки. Коллин протянула руку и сделала это. Положив очки на тумбочку, она пригладила его волосы и легла на правый бок, но сразу после того, как Беатрис ушла, рука Дюаваля нагло проползла по её талии, привлекая Коллин к себе. — Ты чего? — удивилась она, повернувшись. — Ты заняла большую часть кровати. — Он пожал плечами, утыкаясь носом ей в затылок. — К тому же ты сказала всем, что моя девушка, должен же я с этого что-то иметь. — Ничего себе! — выдохнула Коллин, одновременно ощущая негодование и предательское тепло внизу живота от руки Дюаваля, трогающей её талию. — Ты жив, это уже неплохой подарок, Элиот. Она поднялась, скинув с себя его руку, и села на кровати, воззрившись на своего больного. Он лежал, свернувшись калачиком, один глаз его потонул в подушке, а другим он хитро смотрел на неё. На щеках его была недельная щетина, волосы завивались в кудри и падали на глаза, под ними всё еще были огромные синяки, но по какой-то причине Элиот смотрел на Коллин таким дерзким заигрывающим взглядом, что она невольно рассмеялась. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она, убрав его волосы со лба. — Лучше, чем вчера, — поведал он. — Не начал день с объятий с унитазом, это ведь какой никакой прогресс? — Определенно, — покивала Коллин, подавляя в себе жалость. — Тебе бы бритву. — Ерунда, — отмахнулся Дюаваль. — Я прекрасен и так. Уже не сдерживаясь, Коллин расхохоталась в голос. Между тем, в палату вошли медсёстры и принесли Элиоту завтрак. — Тебе тоже надо поесть, — отметил он, лениво размешивая ложечкой какой-то крем-суп. — Зачем ты обо мне заботишься? — не зная, почему, спросила Коллин. — Ты же заботишься обо мне? — Элиот вдруг поднял голову. — На, держи. Он протянул ей пакет с молоком. — Нет, я не стану тебя объедать, — отрезала она. — Ешь, а я схожу и куплю себе завтрак внизу. — Возвращайся назад, — строго проговорил Элиот, поедая ложечку супа, он посмотрел на Коллин подозрительно, будто она и вправду хотела сбежать. — Ладно, — покивала она. — Тебе… нравится, что я здесь? — Да, — он кивнул. — Останься здесь, пока я не поправлюсь. — Но я не могу здесь жить, — рассмеялась Коллин. — Тогда приходи ко мне, — не терпящим возражений тоном проговорил Дюаваль. — Никто… больше не придет. Коллин вдруг остановилась. Она повернулась на Элиота и застала секундную грусть в его взгляде, пока он проглатывал ещё одну ложку супа. — Твои друзья придут навестить тебя, как только узнают, что ты очнулся, — заявила она. — Вот увидишь. — Это ты увидишь, — парировал Дюаваль. — Никто не придёт. Она почти возмущенно выдохнула, выходя из палаты. Вдруг одна совершенно логичная мысль пришла ей в голову, и, спускаясь по лестнице, она достала телефон и сделала звонок. Ей ответила Натали. — Твой дорогой Кэмерон дал тебе свой номер? — строго спросила Коллин. — Конечно, у нас ведь всё серьезно, — важно ответила она. — Набрала себе, пока он спал? — догадалась Коллин, усмехнувшись. — Так, ты зачем звонишь? — возмутилась Натали. — Пришли его номер мне. Сейчас. Это важно. — Ладно, — с сомнением протянула подруга и отключилась. Коллин дождалась, пока придет сообщение с номером, и набрала его, входя в столовую больницы. На звонок довольно быстро ответили, на том конце трубки что-то закопошилось, потом раздался голос. — Да? — грозно спросил он. — Кэмерон? — удостоверилась Коллин. — Нет, — ответили ей. — Чёрт, — выдохнула она. — Найди Уоттса и дай ему телефон, сейчас же! В телефоне снова повисла тишина, а затем раздались приглушенные голоса, но Коллин не разобрала, что говорили. — Алло, — протянул уже знакомый ей высокий лязгающий голос. — Уоттс, я присуждаю тебе премию «самый хреновый друг года», — начала Коллин. — Это еще за что? — удивился тот. — За что? — фыркнула она. — Ты не хочешь навестить своего лучшего друга в больнице, куда он попал после твоего адского отжига? — Дюаваля? Я приезжал в больницу, мне сказали, что он еще не очнулся. — Уже очнулся, — отрезала Коллин. — Поднимай свою задницу и приезжай, это приказ. — Кто это приказы раздает? — усмехнулся Кэмерон. — Коллин, — повторила она, борясь со злостью. — И без выкрутасов, Уоттс, запиши себе куда хочешь, но чтобы в следующий раз, как услышишь или увидишь меня, вспомнил! — Ладно, ладно, я сохраню в телефон, — сдался Кэмерон. — Приезжай в больницу, — велела Коллин. — Я узнаю, если не приедешь. Кэмерон вздохнул мученически, как будто его звали на плаху, и отключился. Взяв завтрак, Коллин поспешила поднять его на этаж Элиота, её едва не поймали и не отправили назад, но она важно отвечала, что идёт в палату номер семнадцать, и делала такие глаза, что работники больницы с сомнением, но отступали.***
Весть о том, что Дюаваль пришёл в себя, порадовала не только его семью и Коллин, но и всех тех, кто искал выход на Каса. Бензли, сидя в кабинете, пересматривал и перепроверял все те негустые сведения, что предоставил ему Уэстбрук. Имен было столько, что они рябили в голове, а проклятый продавец всё еще был неуловим. Оставалась лишь одна надежда на Элиота, он мог хотя бы внешне описать человека, у которого купил марку. Однако утро среды не принесло Бензли утешительных новостей — Дюаваль не помнил ровным счётом ничего о том, как отравился, самым последним его воспоминанием был какой-то мимолётный разговор с Уоттсом, произошедший еще до начала вечеринки. Теперь Бензли, Люк и Уэстбрук остались в тупике. Близился уикенд, на который в Виньябле снова соберется целая толпа, наверняка нагрянет и продавец; а значит, возможно, кто-то ещё умрёт. Кажется, после произошедшего с Дюавалем продавец затаился — поиски на последней вечеринке ни к чему не привели, скорее всего, именно их он и опасался. Это наводило Бензли на разные мысли, но, по правде говоря, он не знал, в каком направлении думать. То ли поставщик достиг цели, и теперь залёг на дно, готовясь к новому преступлению, то ли ошибся жертвой — Дюаваль всё-таки не был полноценным жителем Жардан, он лишь снял дом на время, покуда его карьерные успехи ему это позволяли. Если так, то следующего инцидента ждать придётся недолго, и Бензли хмурился по этому поводу. И не только по этому, его мучил вопрос, как бы цинично это ни звучало — почему так мало людей умерло от его таблеток? По сути, Кас уже месяц ошивался в особняке, чье название было синонимом слова «притон», где полторы сотни людей только и ждали того, чтобы достать где-нибудь веществ. Не верилось, что только пятеро купили марки у этого Каса. Получается, он продаёт их не всем? Бензли вдруг поразила догадка — он даже выпрямился, сидя за столом в кабинете. Поставщик не хочет травить всех жителей Жардан, он хочет отравить кого-то конкретного! Но кого? И зачем? Бензли вновь просмотрел бумаги с именами тех четырех пострадавших, которые отравились раньше Дюаваля. Один из них жил в Бель-Эйре, его родители были финанстистами, с которыми, кажется, работал Джордж Вудкастер. Другой погибший, парень из Малибу, был сёрфингистом, вообще мало походившим на человека, который употребляет ЛСД, спортивным и энергичным, семьи обоих достатком были близки к жардановцам, но всё-таки немного не дотягивали. Еще одна — девушка — происходила из обычной бедной семьи из пригорода Пасадены. Кого Кас пытался достать, продавая этим четверым? И как с ними вяжется Дюаваль? После инцидента с ним, дела у Каса, должно быть, пойдут не очень, ведь о скандале с неким поставщиком-убийцей мгновенно разлетелась молва на весь Лос-Анджелес. Теперь никто не купит марки у подозрительного парня, продающего их там, где хозяин раздает наркотики бесплатно. Однако Бензли всё еще был напряжен, казалось, разговор не окончен. Он позвонил Люку, назначив ему встречу, но тот заявил, что занят, и сможет поговорить только поздним вечером. Выбирать не пришлось, и Бензли согласился.***
Запасшись бумажкой, что вручил ей Грэг, Хантер направлялась к Фёлль дель Олив. Она постаралась одеться так, чтобы её не сочли за нищенку, но и вызвать жалость сегодня тоже было необходимо, потому выбор одежды стал в это утро особенно сложен. Справившись, она держала путь в Жардан, чувствуя легкую скованность в животе от страха. В поселок можно было пробраться только на такси или пешком, Хантер выбрала первое, и теперь машина мягко притормозила, давая понять, что она на месте. Выбравшись из такси, Хантер оглядела замок. Она была наслышана о нём — длинный, миндально-зелёный особняк, убранный под ампир, дворец с названием! Ей впервые довелось побывать в доме, который имел собственное имя, и от осознания этого в её груди что-то затрепетало. Опомнившись, Хантер обнаружила, что, к счастью, пришла вовремя, и поспешила к входу. Только когда она нажала на кнопку звонка, ей вдруг подумалось, что Вудкастер мог бы и обмануть её, но дверь распахнулась и выбросила из её головы абсолютно все мысли. Хантер встретил швейцар, он проводил её в холл, где спросил, кто она и назначено ли. — Меня ждут к семи часам, — проговорила она, борясь с дрожью в голосе. — Мистер Фергюсон. Швейцар ненадолго отлучился, горничные помогли Хантер снять легкую курточку и обувь. Вернувшись, пожилой мужчина проводил её на второй этаж по широкой полукруглой мраморной лестнице, и Хантер очутилась в кабинете Люка Фергюсона — именно сюда она так жаждала попасть. Тут было просторно, приятно пахло чем-то коричным, вся комната была отделана черным деревом, Люк сидел за столом, увидев вошедшую, он поднялся и пожал руку гостье. Дворецкий удалился. — Мисс… Доусон, — проронил Люк, у него был бархатный приятный голос. Сам он выглядел очень странно, на первый взгляд совершенно не было понятно, сколько ему лет, его волосы не покрылись сединой, а в глазах была почти юношеская темнота, но что-то заставляло Хантер трепетать перед ним. Одновременно она видела его лицо так близко, что могла различить морщинки вокруг глаз, он было усталым, и его человечность вдруг заставила её немного расслабиться. — Грэг Вудкастер должен был предупредить вас обо мне, — покивала она. — Он сказал, что его знакомой требуется моя срочная аудиенция, — подтвердил Люк. — В чем дело? — Даже не знаю, с чего начать, — вздохнула она. — Я расскажу вам всё с начала, только выслушайте меня, я прошу. — Я умею слушать, мисс Доусон, — кивнул Люк. — Только излагайте, пожалуйста, по существу. Хантер покивала. Она начала свой рассказ с того, что достала из сумки и показала Люку фото своей матери. После он взял фото в руки, а она стала рассказывать о том, что произошло между Дереком и Дэмьеном, о том, что теперь он в тюрьме, и ей через считанные дни негде будет жить. Всё то время, что она говорила, Фергюсон не отрывал взгляда от фото, а когда Хантер замолкла, еще несколько секунд тишина не прерывалась ни единым звуком. После Люк молча положил фото на стол. — Твоя мать говорила тебе что-то еще обо мне? — спросил он. — Хоть что-то? — Сказала, что вы — хороший человек, — вспомнила Хантер. — Кажется, это всё. — Иди-ка сюда, Хантер, — вдруг позвал её Люк. Опешив от того, что он назвал её по имени, она на негнущихся ногах подошла туда, куда её звали. Это было небольшое зеркало, видимо, чтобы поправлять галстук перед деловыми встречами. Она заглянула внутрь, увидев своё отражение. — Что-нибудь видишь? — спросил Люк, глядя в отражение вместе с ней. — Нет, — медленно протянула Хантер. — А так? — повторил Люк, взяв её за подбородок и слегка опустив его, другой рукой убрав волосы. Она глянула на себя, последнюю секунду не понимая, что происходит, а затем вдруг поняла, о чём говорил Люк. Хантер перевела взгляд на него самого, и увидела подозрительно похожую линию подбородка, вытянутое лицо, такое же вытянутое, как у неё самой. Взглянула в глаза, такие же едкие и черные, как у неё, в свои глаза, так непохожие на глаза родного брата. Оглядела губы почти одной и той же формы, у Хантер они лишь были пухлее, в силу того, что она была девушкой. Округлив глаза, она повернулась на Люка. Но не успела сказать ничего, потому что он резко выпрямился и прошёлся по кабинету, растирая виски. — Как это так? — пискнула Хантер. — Я думаю, ты и так уже поняла, — проговорил он. Повернувшись на неё, он взял фото со стола и махнул им в сторону Хантер. Она вопреки шоку, что сковал её тело, глупо усмехнулась: — Люк, вы — мой отец? Он издал короткий смешок и присел на край стола. — Говоришь, тебе негде жить? — спросил он, подняв глаза на неё. — Я теперь не могу оплачивать квартиру в Пасадене, думала, если вы немного поможете, я смогу продлить аренду… Люк остановил её жестом. — Нет, я не оставлю тебя в Пасадене. Хантер замерла, не зная, что на это ответить. Он хочет отослать её подальше, чтобы никто не узнал? Но ответ на вопрос взорвал весь её маленький привычный мир в одну секунду. — Ты будешь жить здесь.***
— То есть как это — здесь? — опешила Хантер, ходя кругами по кабинету. — Я не могу здесь жить, я же… Ну, а если кто-то узнает? — Девочки наверняка узнают, а Детте я скажу, что ты — дочь моего хорошего друга, — протянул Люк. — Она, конечно, тоже узнает, но хотя бы не сразу. Поместье огромное, я выделю тебе апартаменты, до КГН будешь ездить с водителем. — С ума сойти, — выдохнула Хантер. — Я даже не знаю, что… — Я пошлю водителя за твоими вещами в Пасадену, — распорядился Люк, но Хантер его остановила. — Я сама съезжу. Возьму такси, — покивала она. — Послушайте, Люк, я… не уверена, что… Вы не должны этого делать для меня. — Знаю, — согласился он. — Но твоя мама была мне очень дорога когда-то, Хантер. — Он поднял взгляд на неё. — Я очень хотел бы помогать ей с тобой, если бы она позволила… если бы я знал о тебе. Поэтому, это мой долг. Он на секунду замолк. — Да и мне хочется сделать это для тебя. Спускаясь, надевая обувь, садясь в машину водителя, преодолевая путь до Пасадены и поднимаясь к себе в квартиру, Хантер даже ни о чем не думала. Она не знала, как сообщить дяде и тёте, что переезжает, тем более не знала, как сказать об этом Дереку. Она не знала, хорошая ли это идея — жить в Жардан, в доме, где она никого не знала, и две трети семьи Фергюсон наверняка возненавидят её, как только узнают, кто она. — Дочь, — выдохнула она, захлопнув дверь, зайдя в свою пустую квартиру. Она вспоминала изо всех сил, но совсем не помнила, чтобы мама говорила ей хоть что-то еще о Люке, кроме того, что он — хороший человек. На снимке с Фергюсоном мама и папа были вместе, выходит, и отец знал его? Знал ли он о том, что Хантер не была его родной дочерью? И знают ли об этом дядя и тётя? Хантер довольно быстро всё прикинула, она была старше Дерека на год с небольшим, а мама выходила замуж уже после её рождения. Да, тётя и дядя не раз говорили, что Хантер не была запланированным ребенком, разумеется, говорили это по-доброму, кажется, они всё-таки ничего не знали. Хантер вытащила из комода другие снимки родителей, разглядывая их теперь совсем по-новому. Ну, конечно, сложно было не догадаться. Отец был, как Дерек, невысокий, с глубоким светлым взглядом, довольно щуплый, мама — тоже небольшого роста, в кого было Хантер уродиться такой дылдой. — Спасибо, папа Люк, — фыркнула она. Собрав на скорую руку свои вещи и вещи брата, которые планировала отправить в долину первой же машиной, Хантер спешно покинула квартиру, по которой даже не собиралась скучать. Из Жардан добираться до КГН и впрямь был намного удобнее, а уж с личным водителем и того пуще. В Фёлль дель Олив ей помогали горничные. Они стояли позади неё, как оловянные солдатики, пока она мирно раскладывала свои немногочисленные вещи по полкам комода. Едва она выпрямлялась, они вставали по стойке и ждали приказаний, а Хантер не знала, как бы повежливее сказать им, что ей не нужна помощь. Всё разложив, она спустилась в холл, где накрыли ужин. Спускаясь по массивным ступеням, она всё никак не могла заставить себя начать думать об этом месте, как о доме. Люк сказал, что она сможет жить здесь и будет получать от него деньги всё то время, что будет учиться в КГН, а это означало — как минимум три года. Хантер пока не знала, радоваться этому или нет, однако жизнь её объективно готовилась стать намного проще — за неё готовили и убирали, а это уже экономило немало свободного времени. За ужином было пусто, Люк сидел один. Он сказал, что все его домочадцы опаздывают, но скоро они появятся, и он уже предупредил их о Хантер. — Какую легенду мне следует соблюдать? — тихо спросила она, копаясь вилкой в пасте с крабами. — Никакой, я ни капли им не солгал, — усмехнулся Люк. В эту секунду в столовую зашла жена Люка, Детта. Хантер не успела поменять выражение лица и вытаращилась на неё совершенно ослиным взглядом. — О, мисс Доусон, — поприветствовала она, подходя ближе. — Вы уже здесь. Хантер подскочила, выпрямляясь перед Деттой, теперь ей казалось, что её сходство с отцом сразу бросается в глаза, но, кажется, миссис Фергюсон ничего не заметила. Она взяла её за плечи и оглядела. — Доусон… — Она щёлкнула пальцами. — Что-то знакомое. — Помнишь Роба Доусона? — невозмутимо спросил отец. — Он очень мне помог в девяносто втором, когда… Ты помнишь. — Да, — покивала она. — Неужели, Роб? Как же это так… Мои соболезнования, дорогая. Хантер продолжала таращиться на Детту, разглядывая её. Жена Фергюсона явно была намного его моложе, на вид ей едва можно было дать тридцать, хоть Хантер и знала, что старшей дочери Люка уже двадцать три. Это была стройная женщина с округлым лицом, выступающим подбородком, маленьким носиком и пристальным взглядом серо-зеленых глаз. Её каштановые волнистые волосы были острижены ровно по мочки ушей, а на руках было, пожалуй, излишне много золотых колец. Взгляд Хантер зацепился за ладони Детты — они выдавали её истинный возраст, маленькие, смуглые ручки, испещрённые едва заметными морщинами. — Прошу, зовите меня Хантер, — улыбнулась она, подавив смущение. — Я так благодарна вам и мистеру Фергюсону за приём… Даже и не знаю, что я делала бы, если бы не Вы. — Ерунда, — отмахнулась Детта, садясь за стол и позволяя официантам на секунду закрыть её от глаз Хантер. — У нас очень дружная семья, тебе у нас понравится, Хантер. Как тебе твои апартаменты? — Слишком хороши для меня, — глупо хихикнула та. Детта рассмеялась неожиданно очень искренне, будто это и впрямь была хорошая шутка, а в эту секунду в столовую вошли девочки. Хантер видела их всего пару раз мельком, та, что была повыше — была младшей сестрой, Дейдрой, она была красивее, миловиднее и белее. Она была одета в нежно-розовую спортивную форму, а её волосы были стянуты в тугой пучок на макушке. Войдя, она сразу плюхнулась на место во главе стола, закинув ноги на стул, ей принесли томатный суп с зефиром. Портия — та, что была постарше — вошла в зал, танцуя под музыку в наушниках, она тоже была в форме, но теннисной, белой майке и юбке. Протанцевав до своего места, она села, официанты поставили перед ней тарелку с вегетарианским пюре. — Приятного аппетита, девочки, — проговорил Люк. — Спасибо, — отозвалась Дейдра, Порш продолжила слушать музыку в наушниках. Хантер молчала. Мать потянулась и выдернула наушник из уха старшей дочери. — Поздоровайся с нашей гостьей, Портия, — велела она. — Не заставляй нас краснеть за тебя. — Привет, — расплылась в улыбке Порш, следом за ней мгновенно переменила положение Дейдра, она улеглась на стол, подперев локтями голову, и лучезарно улыбнулась Хантер. — Как тебе у нас? — вопросила она, не заметив, что раздавила локтём зефир. — Всё очень здорово, спасибо, — промямлила та. Сёстры мгновенно потеряли к ней интерес и вернулись к еде. Дейдра обнаружила зефир и, собрав остатки пальцем, облизала его. Хантер вновь уткнулась в еду, ощущая себя более чем неловко. «Всего лишь какие-то три года… Я привыкну», — подумала она, заедая мысли супом.***
Только к полуночи в одиночную вип-палату номер семнадцать, наконец, раздался стук. Коллин, уже успевшая съездить домой, привести себя в порядок и взять на всякий случай сменную одежду, нехотя поднялась с кушетки, на которой сидела и читала книгу. Элиот полудремал после капельниц. Коллин распахнула дверь и увидела Уоттса — ровно таким, каким и запомнила его с последней встречи — чудовищно измождённым, помятым, небритым и бухающим прямо на ходу. В руке у Кэмерона была фляжка с вензелем, одет он был в свою любимую кожаную куртку от Маккуина, к которой относился как к половой тряпке, футболку, порванную у ворота и рваные (они, кажется, умышленно) серые джинсы с явными отметинами от падений. Он махнул Коллин рукой в знак приветствия и прошёл в палату. — Хоть бы в порядок себя привёл, — вздохнула она, входя вслед за ним. Элиот уже проснулся, он удивленно воззрился на гостя, он, кажется, и в самом деле не ожидал увидеть друга. — Как твоё самочувствие, Дюаваль? — поприветствовал его Кэмерон, сев на краешек кровати и отпив из фляжки. — Я как разгрёб с делами — сразу к тебе. — Лучше, — ответил тот, поднимаясь на локтях и всё еще недоверчиво глядя на Уоттса. Затем он перевёл недовольный взгляд на Коллин. — Это ты заставила его прийти? — Я? — очень натурально удивилась Коллин. — Помилуй, Элиот, откуда у меня его номер. Кэмерон приезжал к тебе и раньше, пока ты тут всех игнорировал. — Правда? — смягчившись спросил тот, Кэмерон убедительно кивнул. Он заботливо поправил одеяло Дюавалю и снова внимательно на него посмотрел. — Рассказывай, как ты тут, — потребовал он. — Тебе что-нибудь нужно? Врачи хорошие? — Конечно, за те деньги, что платят мои родители, — фыркнул Дюаваль. Он сказал это с такой важностью, будто хотел уколоть Кэмерона — его деньгами распоряжались родители, но зарабатывал он их сам, в то время, как Уоттс транжирил состояние отца. Однако Кэмерон пропустил укол мимо ушей. — Если нужно, мы тут их припугнём, чтобы они всё делали в лучшем виде, — серьезно пообещал он. — Когда тебя обещали выписать? — Пока не знаю, — пожал плечами Элиот. — Три дня назад я был в коме, вряд ли скоро. — А что говорят о таблетках? Осложнения будут? — проницательно спросил Уоттс. — Я ничего не знаю про это, — нахмурился Дюаваль. — Про таблетки приходит выяснять Бензли, спроси у него. Кэмерон покивал. Он посмотрел на Коллин, она увидела в его взгляде мимолетную мольбу, он явно не знал, о чём говорить с Дюавалем, пока они оба были трезвы. Но в ту же секунду он нашёлся. — А что, ты и Коллин того? — Он покрутил пальцами и вскинул брови вверх. — Уоттс, — рассерженно протянула Коллин. — Она — моя девушка, — вальяжно поведал вдруг Дюаваль, не дав ей вставить еще слово. — Спасла мне жизнь, я от неё без ума. — Вот придурок-то, — прошептала Коллин еле слышно. Вот-вот Кэмерон затронет запрещенную тему и поведает Дюавалю, что его и Коллин ничего не связывало на той вечеринке, и тогда она дважды прослывёт лгуньей. — Вот как? — Уоттс только улыбнулся. — Элиот, ты, кажется, не из тех, кто заводит отношения. — Я передумал, — бросил тот. — Решил попробовать что-то новенькое. А так как мне теперь ничего «новенькое» нельзя, придётся попробовать отношения. Уоттс хрипло рассмеялся, запив паузу своим пойлом из фляжки, проглотив, он качнул головой. — Эти таблетки тебя изменили, друг мой. Может, тоже попробовать, а? Вдруг это что-то вроде перерождения — если выживаешь, становишься другим человеком? — Попробуй, — покивал Дюаваль. — Таблеточки огонь, такой трип словишь, как никогда в жизни. Рекомендую. Пришла очередь Коллин смеяться. Эти двое выглядели так, будто в самом деле приняли отраву оба, впрочем, Уоттс даже немного хуже. Оба повернули голову на неё, Дюаваль улыбнулся краем рта, услышав её смех, Кэмерон снова отпил из фляжки. — Я пойду, Дюаваль, — хлопнул он друга по ноге, — вижу, тебе тут скучно не будет. Приеду еще через пару дней… ну, как пойдёт. Элиот попрощался, Коллин проводила гостя до дверей. — Кэмерон, — окликнула она, прежде чем Уоттс ушёл. — Что там насчёт Натали? Он поморщился и сделал открещивающийся жест руками, а затем, кивнув Коллин, удалился. Она усмехнулась, в душе отчего-то даже не пожалев подругу.***
Раннее утро четверга выдалось необычайно жарким, как оказалось, таким был и весь последующий день. В КГН приехали единицы, на парах по истории языка умирали от жары Вудкастеры. Грэг набирал в снэпчат Дэмьену, но в аудитории не ловила связь, и сообщения не отправлялись. Издав вздох, больше похожий на стон, Вудкастер опустил голову на парту. Он даже не знал, почему занятия были для него таким мучением, изучать лингвистику было настоянием матери, потому что Мэдли выбрала её, но в чём был повинен он? Их еще и поделили на разные направления, Мэдли учила французский, а Грэг — немецкий — язык, который ему даже никогда не нравился. Обдумывая это каждое занятие, Вудкастер уже сам опротивел себе из-за постоянного мысленного нытья. Дождавшись конца пары, он понял, что совершил небольшой подвиг, и попытался покинуть КГН, но ему не позволили. Когда он взял свою маленькую сумку и поднялся, чтобы уйти, цепкая ручка сестры схватила его сзади за волосы. — Куда это ты собрался, — прозвучала трель её голоса. — Сидеть еще две пары! — Не буду, — расстроено выдал Грэг. — Если хочешь, оставайся, а я пошёл. — Никуда ты не пошёл, — возмущенно отрезала Мэдли. — Я запрещаю. А если не послушаешься, буду кричать на весь колледж. — Кричи! — дерзко обернулся к ней Грэг, столкнувшись нос к носу. Это был вызов, и, только глянув ей в глаза, он понял, как ошибся. Мэдли никогда не сдавалась перед ним, не сдалась и теперь. Она раскрыла свой хорошенький рот и издала такой оглушительный визг, что Грэг и сам моментально закрыл уши, присев перед ней под парту. Преподаватель, отдыхавший в перерыве у стола, дернулся и выронил бумаги, студенты, что остались в аудитории, ошарашено пооборачивались. — Всё, всё, заткнись, я сдаюсь, — простонал Грэг, поднимаясь и зажимая ей рот. — Я останусь. Мэдли удовлетворенно закрыла рот и непринужденно продолжила копаться в телефоне, сидя за партой. Грэг сел обратно и снова положил голову на локти. На близнецов смотрели, как на сумасшедших, впрочем, эту репутацию они заработали себе еще до поступления в КГН. Мэдли отобрала у брата все ручки, что лежали на его половине парты и принялась поочередно ими писать, он провожал её действия взглядом, даже не пытаясь говорить что-то против — сколько бы ни выпендривался Грэг перед своими девицами, одной девице он никогда не мог перечить. Прошло, казалось, бесконечное количество времени, прежде чем прошла еще одна пара, и Грэг вымолил вольную. Он пообещал принести сестре еды из ресторана колледжа, за что мог отправиться домой раньше. Проходя по коридорам, он вдруг заметил знакомое лицо — Хантер, ту самую девчонку, что переспала с ним за встречу с Люком. Он направился прямиком к ней. — Доброе утро, — промолвил он, постаравшись сделать свой голос максимально томным, одновременно накручивая её волосы на палец. Хантер вздрогнула и повернулась, а увидев Вудкастера, с облегчением выдохнула и улыбнулась. — Привет, Грэг, — отозвалась она, а он заметил на её щеках едва заметный румянец. «Попалась, рыбка», — подумалось ему. — Как прошла встреча с Фергюсоном? — Ты даже не можешь себе представить, — хохотнула она, прогуливаясь вместе с Грэгом по коридору. — Я теперь живу у него. — Серьезно? — Вудкастер остановился. — Как это так? — Долгая история, — отмахнулась Хантер. — Он помог мне, как я и надеялась, спасибо тебе. Она повернулась к нему и посмотрела такими кошачьими глазами, что Грэг ощутил стремительно разливающееся внутри тепло самодовольства. — Обращайся в любое время, — подмигнул он, но его брачные игры были прерваны. — Ты всё еще тут? — услышал он возглас Мэдли. Она спешно подошла к нему и, не терпя никаких возражений, встала между ним и Хантер. — Где моя еда, Грэг? — возмущенно поинтересовалась она. — Будет тебе еда, что ты сегодня такая невыносимая? — Он склонил голову. — Он тут девиц цепляет, пока я голодаю! — фыркнула она. — Не надо ничего, сама схожу быстрее. Пока ты доберешься, где-нибудь гонорею подцепишь. С этими словами Мэдли быстрыми шажками потопала в сторону столовой. Грэг обрадовался тому, что освобожден от обязательств перед ней и хотел вернуться к разговору, но Хантер уже ушла.***
Она как раз держала путь домой, точнее, сначала в машину водителя, который должен был доставить её в Фелль дель Олив. Сёстры сегодня не почтили присутствием колледж, от этого Хантер ощущала некоторое облегчение. Проезжая в длинном вальяжном Крайслере золоченые ворота Жардан Рояль, она даже подумала, что, может быть, сможет привыкнуть к жизни здесь. Посёлок был красивым. Помимо того, что он был местом наибольшей концентрации модных сплетен, красивых мужчин, капризных наследниц и огромных денег, он был еще и потрясающе оформлен. Ровные, словно масло, асфальтные дороги, разметка на которых сияла, словно первый снег в горах; величественные особняки за ажурными оградами, вытянутые, взвивающиеся ввысь острыми шпилями и маленькими башенками, и длинные, распластавшиеся на земле низкорослые замки, сверкающие на солнце сотней одинаковых окошек. Окружены они были садами, совершенно разными, у кого-то — с фонтанами и пышными яблонями и барбарисами, цветущими пурпурными всполохами, у кого-то — с прудами, обложенными декоративными камешками и педантично рассаженными белоснежными магнолиями и камелиями, а у кого-то — с идеально стриженными лужайками и арками, увитыми лиловыми и розовыми глициниями. Здесь всюду веяло духом аристократизма, жители могли позволить себе всё, и в каждой вилле за закрытыми дверьми воплощались чьи-то почти детские мечты. Всюду бросались в глаза статуи, зеркальные глади бассейнов, каменные беседки, экзотические деревья, многомиллионные автомобили на подъездных дорожках — доказательства успеха, показатели положения. Фёлль дель Олив был скромнее других замков в посёлке, сад был минималистичным и очень компактным, им занималась исключительно прислуга, потому что всем без исключения домочадцам он был по боку. Машина подъехала как раз со стороны сада, и Хантер поспешила в дом. Она поднялась к себе, сбрасывая сумку с плеч, подошла к огромному зеркалу во весь рост и посмотрела на своё отражение. Та же самая Хантер, что и вчера. Да, она проснулась в гигантской четырёхместной кровати, вкусила завтрак из трёх блюд и почти ни шагу не сделала сегодня пешком, но выглядела она всё так же, как и раньше. — Иди сюда, она одета, — раздался голос, Хантер повернулась, в комнату вальяжно проследовала Портия. Она подошла и невозмутимо обняла Хантер сзади за плечи, повиснув на ней. Дейдра вошла следом, сделав колесо через кровать, и остановилась около сестры, заглянув в зеркало. Она протянула руку и дотронулась до ямки на щеке у Хантер, та невольно отшатнулась. — Ну-ка, погляди на эту малышку! — Порш запустила руки в причёску Хантер, делая из неё вейку. — Прямые волосы! Повезло же тебе, сестрёнка. — Ты знаешь! — ахнула Хантер. Люк говорил, что девочки догадаются, но чтобы так скоро? — Конечно, знаю, — рассмеялась Порш. — Мы знаем всё, что происходит в этом доме. — Вы расскажете миссис Фергюсон? — Хантер окинула сестёр невидящим взглядом. Дейдра громко фыркнула, Портия снова рассмеялась. — Нет, разумеется, — ответила Дейдра. — Мы не такие дуры. Если мы расскажем, она ведь сразу выкинет тебя отсюда. — А нам этого не нужно, — покачала головой Портия. — Нет, тебе же хочется жить здесь? — Мне это… необходимо, больше мне негде жить. — Хантер повернулась к сёстрам. — Я прошу вас, не говорите ничего матери. Нам с вами нечего делить, клянусь, я не претендую ни на внимание вашего отца, ни на его деньги, мне бы только пожить здесь, пока я учусь в КГН! Дейдра рассмеялась, она накрутила прядь Хантер на палец, а Портия склонила голову. — Успокойся, мы не скажем маме, — фыркнула она. — Но ты, — больно ткнула она пальцем Хантер в грудь, — сделаешь кое-что для нас. — Хорошо, — не дыша, ответила Хантер. — Что сделать? — Она на мгновение задумалась. — Неужели есть что-то, что вы не можете сделать сами? — Кто же будет нас развлекать? — рассмеялась Дейдра. — Знаешь, как нам тут скучно? И представить не можешь, золушка! — Она пропела это, пробежав по комнате. — Зактнись, Дейдра, — оборвала её сестра. — Есть кое-что, обо что мы долго не хотели марать руки, — промурлыкала она, приблизив своё лицо к зеркалу и глядя на Хантер в упор. — И ты очень кстати подвернулась. В субботу будет вечеринка в Виньябле, и ты пойдёшь туда с нами, наша маленькая сомелье. — Сомелье? — переспросила Хантер, сглотнув. — Ты пробовала ЛСД, Хантер? — спросила Портия, осматривая свои кудри. — Нет, — качнула головой та. Дейдра затормозила, колеся по комнате, и повернулась на сестру. — Ты чего задумала? — ахнула она, — а если она напорется на Каса? — Надеюсь, что напорется, — ехидно улыбнулась Порш. *** Четверг был выходным днём для Арне, он обедал с семьёй. Луз и Гаспар уже поедали куриный бульон со шпинатом и гренками, когда в столовую торопливым шагом спустилась Мануэла. Она подошла к отцу и положила перед ним каталог из ювелирного бутика. — Хочу вот эти. — Она показала пальцем на понравившиеся серёжки. Арне склонил голову и кивнул, Мануэла присела за стол и стала дожидаться, пока для неё накроют. Официанты быстро справились со своей задачей, Мануэла съела полтарелки супа, немного креветок из второго блюда, напрочь отказалась от десерта и ускакала на встречу с Джонатаном. Гаспар отправился на дополнительные занятия по математике, когда Арне и Луз остались за столом вдвоем, и только тогда она решилась подать голос. — Ты не скажешь ей? — коротко спросила она, даже не глядя на мужа. — Пока нет, — протянул он спокойно, тоже не глядя на неё. — Серьги недорогие, к тому же товар всё равно нужно куда-то сбывать. — Но, не платя за него из своего кармана, — осторожно заметила Луз. — Перестань, — отмахнулся он. — Рано паниковать. — Рано? — сглотнула жена, положив ложку на стол. — Продажи упали вдвое — рано паниковать? Ты хотя бы сообщил на производстве? — Разумеется, я сделал всё возможное, чтобы выйти из кризиса с минимальными потерями, Луз, — поморщился Арне, но лицо его выдало, что проблема всё же есть. Луз промолчала на реплику мужа, она взяла ложку и продолжила есть десерт, но через несколько минут вновь не выдержала. — Если так пойдёт и дальше, придётся… сокращать расходы, — коротко буркнула она. — Знаю, — легко ответил Арне. — Но нам не привыкать затягивать пояса, разве не так? — Я надеялась, что больше никогда не придётся, — грустно сообщила Луз. — Не волнуйся так. — Арне наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо. — Мы это переживём, ничего страшного не случилось. Она покивала, но маска грусти до конца обеда не сходила с её лица.