***
С тоской пронаблюдав за бьющимся в агонии на лестнице Уоттсом, Хантер обреченно вздохнула, возвращаясь в гостиную. Как ни парадоксально, Кэмерон был единственным человеком, рядом с которым ей было комфортно, теперь же она осталась наедине с собой и чувствовала себя по-настоящему в вакууме, несмотря даже на то, что вокруг было битком. То и дело она ощущала на себе взгляды — такие цепкие, что, казалось, оставляли следы. Несмотря на то, что людям вокруг было плевать на неё, как и на всех прочих, они всё же её изучали. Хантер чувствовала себя словно на выставке, но понять толком, где экспонаты, а где посетители — не могла. Сама она точно была экспонатом, то и дело упиралась взглядом в десятки своих отражений, не в силах понять, где иллюзия, а где реальность. К сожалению, обладатель голоса, что вывел её из оцепенения, был реален. — Соскучилась в одиночестве, мисс Фергюсон? — проговорил вкрадчивый голос Грэга прямо над ухом. — Отвали, — проронила она совсем без напора, почти со страхом. — Ну, уж нет. Сегодня ты — моё развлечение, Хантер, — произнес он. Это не было вопросом, а она не ощутила боязни или волнения — только смиренное отчаяние. Ладно, что уж там, она этого ожидала. С самого начала, прикидывая, на какие низости способен пойти Вудкастер теперь, когда у него есть на неё управа, Хантер подумала об этом. Естественно прежде всего он заставит её переспать с ним. Хантер слышала от кого-то в КГН, что Грэга обвиняли некогда в изнасиловании какой-то школьницы (сам он, справедливости ради, тоже был тогда школьником). И всё же обвинение — неизвестно правдивое или нет — больно ударило по гордости Вудкастера. Это как бы получалось, что кто-то возымел наглость не захотеть Бога, и тому пришлось принуждать силой. Тогда-то он и кричал направо и налево, что из принципа никого не возьмёт против воли, ему и так, мол, любая даст. Только вот однокурсницы Хантер поведали, что, пусть к насилию, Грэг из гордости не прибегал, а всё же давать ему бежала не каждая. И взамен грубой силы Вудкастер не стеснялся применять шантаж, подкуп и старые добрые угрозы. Хантер по собственной глупости попалась на удочку, она почти не рассчитывала на то, что наказание за глупость обойдет её стороной. Повернувшись, она столкнулась с Грэгом лицом к лицу. — Зачем я тебе, Грэг? — спросила она, вглядываясь в бесстрастные, до злобы надменные светлые глаза. — Трахаешься хорошо, — просто ответил он. — Приятно слышать, — выдала Хантер без намека на удовлетворение. Она уже поняла, что удовлетворение ей сегодня не светит. — Да брось, тебе же хочется, — улыбнулся он, словно оскалился. — Ты меня не обманешь, Доусон, я знаю, что ты по мне сохнешь. Хотелось ответить сразу всё. И то, что он, паршивец, и взгляда её не заслужил. И то, что такой, как он, любви вообще недостоин. И то, что и в страшном сне ей не приснится больше сохнуть по нему. Но вылетело из уст почему-то лишь: — Я тебе никакая не Доусон. Грэг смеялся долго до неприличия. Потом вытер глаза, на которых в самом деле выступили слёзы — играть достоверно он никогда не умел — и сочувственно вздохнул. — Довольно комедии. Буду называть тебя, как хочу. Пошла наверх и жди меня у последней комнаты по правую сторону. И не рыпайся — сама знаешь, что будет. Отпираться было даже как-то лень. Хантер молча развернулась и побрела наверх, зная, что всё равно никаких альтернатив не светит. Нужно просто сделать то, что она уже почти привыкла делать, живя в Жардан — перетерпеть. Комната оказалась тёмной, и Хантер решила, что слава богу. Смотреть в лицо Вудкастеру не хотелось, но он и сам этой возможностью с радостью пренебрег. Зайдя внутрь и заставив Хантер испытать короткое чувство дежавю, Грэг остановился и стянул пиджак. — Не будем ходить вокруг да около, — довольно пропел он, плюхнувшись на диван. — Раздевайся. — Может, мне ещё станцевать? — устало вопросила Хантер. — А давай, — кивнул Грэг. Глупо усмехнувшись, Хантер испытала сразу два чувства, которые доселе не владели ей так сильно ещё ни разу — боль и лёгкость. Это был конец, она почти физически чувствовала, как разлагается её душа. Неужели это проклятое место смогло так сильно её изменить? Или просто взяло в тиски, сделало заложницей — так она думала, чтобы не быть такой отвратительной самой себе. Какая ирония — все бедные девушки приезжали в Жардан, мечтали остаться здесь, чтобы обрести свободу, которую давали деньги и связи. И только Хантер, попав сюда, стала пленницей. Теперь она даже не могла уехать с братом, как уже решила — теперь она должна была делать только то, что скажет Грэг. И будь он добр к ней, люби он её и позволяй любить себя — она бы приняла любые его условия. Но он делал это со злости. Она стягивала платье быстро, не желая, чтобы Вудкастер наслаждался зрелищем. Ей теперь казалось уместным выглядеть перед ним непривлекательно донельзя — чтобы ему больше её не захотелось. И от осознания этого на глазах выступили слёзы жалости к самой себе. Грэг повернул всё так, что ему даже не пришлось унижать её — Хантер сама делала это за него. Видимо, попытки не увенчались успехом, потому что спустя несколько секунд она почувствовала, что Грэг поднялся с постели и подошёл, запуская руки ей под бельё. — Так не пойдёт, — пронзил её шепот, — наслаждайся или делай вид, ясно? В тот момент Хантер уже обдумывала, таким ли уж убийственным для её имиджа станет это проклятое видео? В конце концов, Вудкастер на неё больше ничего не имел, не умрет же она от позора? Да, из Жардан придется уехать навсегда, но она и не горела, кажется, желанием здесь оставаться? Кажется? А ведь ей здесь понравилось. Неизвестно, почему Хантер только сейчас об этом вспомнила. Она вписалась сюда, а это не удавалось ещё ни одной девушке её статуса, и Хантер от этого было как-то обидно всё бросать. Грэг сломил её новостью о том, что она принадлежит ему и больше не вольна делать то, что хочет. Он отобрал её свободу — а ведь именно это мимолетное ощущение свободы заставило её почувствовать себя в Жардан так, как она не чувствовала ещё никогда. По-настоящему сильной. Нет, она хотела остаться. Хотела переиграть всех этих людей, ассимилироваться и зубами вырвать право смотреть на всех, как смотрели они. Это чувство внушил ей отец, и от этого чувства она ощущала такую силу внутри, до какой ей было далеко, пока она жила в долине. Всё это, чёрт возьми, было неслучайно. То, что Дерек сцепился с Марлоу на той вечеринке, тоже вначале казалось Хантер непоправимой ошибкой — но она привела её туда, когда она и не мечтала попасть. Быть может, стоило перетерпеть и это отчаяние ради чего-то, что последует после? Делать вид было еще отвратительнее, чем наслаждаться в самом деле, и Хантер выбрала второе. Она усилием заставила себя вспомнить, как сильно Грэг ей нравился, когда она едва узнала его. Развернувшись к нему лицом, она стала медленно расстегивать белье, делая вид, что это одолжение — то, что она собирается переспать с ним. Будто бы он добился этого каким-то достойным образом. Он улыбался, радуясь тому, что подцепил её на удочку, а Хантер забивала подальше совесть, остатки детской горделивости, оставляя только одно чувство — инстинкт выживания, который все почему-то так тесно связывали с её фамилией. Раз уж она нарекла себя змеей, стало быть, ползать придётся по-пластунски. Эта философия помогла её отцу из парня без имени стать самым могущественным человеком в Жардан — Хантер толком и не знала, почему, но абсолютно все вокруг неё так считали. Видать, в этой философии что-то было. Дверь в спальню бесцеремонно распахнулась, и в комнату шагнул Дэмьен Марлоу, кажется, ещё трезвый. Хантер вскинула голову, даже не постыдившись вида, в котором стояла перед ним. — Я тебе тут подарок приготовил, — качнул головой на неё Грэг. — Хочешь первым? По спине Хантер прошёлся холодок. Если ещё и он трахнет её помимо воли, впору наутро будет использовать свой подоконник в Фёлль дель Олив как трамплин. Дэмьен удивленно вскинул брови, оглядев её, стоящую в одном белье — бюстгальтер она прижимала ладонями, потому что успела расстегнуть. Спустя несколько секунд Дэмьен зашёлся в хохоте. Разогнувшись, он потряс перед ней пальцем, откашливаясь, а после стащил куртку и весело спросил: — Что у него на тебя, Хантер? Как будто они были закадычными друзьями и собирались просто выпить вместе. — Берешь? — улыбнулся Грэг. — Я могу вперёд, если стесняешься. — Ну уж нет, — задорно вскинул голову Дэмьен. — Я сам пломбу сорву. — Я уже рвал, — отмахнулся Грэг. — Но ты прав, в начале очень ничего, так что советую. Хантер стояла, словно статуя, не двигаясь. Она не могла представить себе, что сделает, когда кто-то из них её коснется. Упадет, безжизненная, как кукла, позволяя делать с собой всё, что заблагорассудится, мечтая впасть в кратковременную кому, только бы подальше унёсся рассудок из тела, которое ей больше не принадлежало? Или всё же сработают инстинкты, и тело, ставшее на пару мгновений неестественно сильным, сведёт в яростной судороге, не позволяя её достать? Но так ведь они же всё равно достанут. Станет сопротивляться — возьмут силой. Против двоих почти не было шансов. Подпускать к себе Марлоу не хотелось почти так же сильно, как и Вудкастера, Хантер было больно от одного лишь осознания, что именно они оба будут делать это с ней. Именно те, с кого всё началось. И был только один способ не потерять лицо окончательно. Сбросив верх, Хантер провела по волосам, распустила их и наклонилась над столом, выгибаясь, как только умела. Повернув только голову в сторону Дэмьена, она улыбнулась: — Будешь думать о моем брате, пока трахаешь меня? Дэмьен только слабо улыбнулся в ответ, а вот Грэг опять захлюпал хохотом. — Так смешно, Марлоу! — глупо выдал он. — Мне она такого не скажет! — Ты тоже будешь думать о нём, — ответила будто сама себе Хантер. — Это ведь ради него ты так стараешься? Бедняге Дереку и невдомёк, как он тебя парит. Улыбку сдуло с лица Грэга, он сжал зубы. — Хочу, чтобы ты выместил на мне всю свою злость, — победно улыбнулась Хантер, качнув бёдрами. Каким-то феерическим образом ей удалось переиграть его на его же поле. Хантер делала всё, как он говорил, полностью подчинилась, и при этом удовольствие его явно было отравлено. В этот момент за дверью, где-то вдалеке послышался шум. Похожий на овации гул наполнял поместье, Грэг и Дэмьен подняли головы. — Пошли взглянем, пока не начали, — кивнул Дэмьен. — Жди нас тут, — приказал он Хантер. — Со мной пойдёшь, — всё ещё не разжимая зубов, проговорил Грэг. Он не собирался позволять ей одеться, но Хантер всё же успела схватить бюстгальтер и прижать его к груди снова, а после её вытащили из комнаты и повели по коридору, где, слава богу, никого не было. Все трое остановились на лестнице, Хантер села прямо на пол, стараясь не высовываться из-за перил, Грэг спустился на несколько ступеней, показывая, что присутствует, Дэмьен занял позицию примерно между ними. Джордж Вудкастер вещал что-то, стоя посреди зала, держа в трясущейся от воодушевления руке бокал виски и расплескивая оттуда по полу. Он говорил о соглашении, а потом перешёл, как это часто бывает у пьяных, на какие-то совсем отдаленные темы, стал благодарить семью, расчувствовавшись, признался в любви своим детям и жене. — Я знаю, в наше время нелегко… нелегко… я горд вами! — кашлянул он. — Вы — мои ангелы, Грэгори, Мэделин!.. Спасибо вашей маме, храни её Господь, за то, что она сотворила вас вместе со мной! Грэг степенно улыбнулся на это, махнув ему рукой, Хантер так и подмывало подскочить и станцевать уродливое подобие канкана, чтобы окончательно подвести черту в этом балагане, но тут на место Джорджа вышел Вернон Марлоу. Он был просто вдрызг, Джордж даже помог ему устоять на ногах. Он тоже стал говорить какую-то чушь о делах, Грэг начал подниматься наверх, глядя назад, но тут Вернон сделал несколько глотков и на мгновение замолк. — Я счастлив, что живу среди моих друзей! — выдал он. — Близкие мне люди знают, что на протяжении всей жизни я много метался и теперь, после развода с моей дорогой Равенной, которую я очень люблю и ценю, которая была мне другом на протяжении долгих лет, я могу сказать, что готов вступить в новый брак. — Чего?.. — ахнул шепотом Дэмьен, в мгновение побелев. — Я так долго скрывал, так сильно боялся, за себя, за Дэмьена, моего любимого сына… Я больше не хочу бояться! Я хочу объявить о помолвке с человеком, которого давно знаю и люблю — Крисом Уильямсом! Зал несколько запоздало, но все же отозвался негромкими одобрительными и удивленными возгласами, сразу несколько женщин подошли поздравить Вернона, Джордж похлопал его по плечу и почти сразу отошёл. — Какого хрена… — просипел Дэмьен, который, кажется, был готов на глазах Хантер поседеть от ужаса. Приглушенные звуки прорезал смех Грэга, который остановился на лестнице, уперев руки в колени. Он развернулся и, пройдя мимо, хлопнул Дэмьена по затылку. — Чего приуныл? Ну, надрался твой папаша, что такого-то? Мало ли, кто что спьяну не ляпнет. — Это правда, — тихо проговорил Дэмьен, даже не обращая внимания на Хантер. — Я про это знал. — Ух ты, — присвистнул Грэг. — Слушай, дружище, я тебе с нашей гостьей тройничок хотел предложить, теперь вот сомневаюсь, а ты не того, а? — Пошёл ты! — плюнул Дэмьен, Грэг опять рассмеялся. — Да брось ты, я шучу. Пойдем, развлечемся с ней, расслабишься, а? Он потащил Хантер вверх за плечо, нарочно побольнее сдавив его, чтобы оставить синяк. Дэмьен поднял глаза, и она с облегчением поняла, что сегодня тройничка ей не видать. Он был до того опущен, словно его облили ледяной водой, что она сразу безошибочно поняла — если Дэмьен знал о том, что делает его отец, этого мига он до сей поры больше всего боялся. Случилось нечто, на что даже этот венценосный наследник не мог повлиять, и теперь он был этим наповал сражен. Хантер почувствовала что-то очень схожее между ними именно в ту секунду, и — быть может, ей только почудилось — он как будто тоже это почувствовал. — Нет, Грэг, — проронил он в тот же миг. — Давай как-то без меня. А после поджал губы, словно подбодряя её. А она вскинула голову, словно благодаря.***
Будто побитый градом, Дэмьен медленным шагом спустился с лестницы, на ходу ощупывая плечи. Он оставил куртку в комнате, куда Грэг потащил назад сестрицу Доусона, а без верхней одежды вдруг стало до ужаса зябко. Зябко до того, что Дэмьену казалось, он догола раздет здесь, посреди этого набитого людьми зала. Женщины с затянутыми тощими талиями и взбитыми спутанными прическами провожали взглядами, вцепившись окольцованными острыми пальцами в кресла, как коршуны, вгрызаясь в дерево, наседая над ним, распушив любопытно перья. Уже мертв или ещё ничего? Самое ли время наброситься на ещё не остывшую плоть? Сбились в стаи поодаль мужчины, сгорбленные, как голодные волки, ощетинились, глядя холодно, бесстрастно и почти снисходительно. Дэмьен делал почти бесшумные шаги посреди этой прерии, старательно притворялся мёртвым — вдруг не тронут? Глаза не скользили, почти царапали по его телу, будто оставляя следы, вгрызались в поисках правды, но разглядывать было нечего — всё было написано у Дэмьена на лице. Стыд проступил, будто проказа, и коршуны-дамы довольно откидывались назад к собеседницам, кивая — «не жилец». Мужчины-волки глазами уже огладывали его обнаженные кости. Всего несколько шагов оставалось до почти бессознательной туши отца, но Дэмьен не решился подойти. Он мог сказать лишь слова ненависти, но до того страх и отчаяние сдавили горло, что, не ровен час, он бы просто расплакался перед ним от злости. Повернувшись, он встретился глазами с двумя озерами — полными удивления глазами Мануэлы. Как же она пялилась… Захотелось нырнуть в эти глаза и утопиться. Дэмьен сделал пару шагов к ней, Мануэла поднялась, снимая с колен руки Мэтьюза. — Ты заблокировала мой номер? — только и смог спросить Дэмьен, глядя ей под ноги. — Зачем это тебе её номер? — усмехнулся Джонатан. — Ты в пролёте, Марлоу. — Мануэла — моя подруга, — ответил он, неизвестно откуда беря ещё силы оправдываться. «Как же я жалок», — пронеслось у него в голове. — Она была твоей подругой, пока ты на неё денег не поставил, — напомнила Аделия, сидящая рядом со своими, поморщившись презрительно, как она всегда притворно делала, чтобы кого-то обидеть. Дэмьен понял, что окружен врагами. Один единственный друг был у него, и теперь этот друг был недосягаем, потому что Дэмьену хватило глупости пренебречь им. Мануэла не сказала ничего, просто легкими шажочками подбрела к нему и взяла под локоть, уводя из зала. Джонатан, видать, доверял, потому что равнодушно проводил её глазами и откинулся на спинку, шаря по столику в поисках алкоголя. — Дэмьен, — неловко кашлянула Мануэла, отойдя к выходу в столовую. — Ты в порядке? Он только глядел, не отрываясь, на её очаровательные белые ладони, лежащие на пологих плечах мягкие волосы, бросающую на светлую кожу холодный отсвет бирюзу её атласного платья. — Я знаю… что тебе с отцом нелегко, — проронила она. — Ты должен знать — всем плевать на это. Никто о тебе плохо не думает. — Я о себе думаю плохо, — ответил только он. — Ты заблокировала мой номер? Ты не хочешь меня больше знать? — Ну, что ты, — смутилась она, улыбнувшись очень холодно, вежливо и невероятно больно. — Я просто злилась. Всё в порядке, Дэмьен, я уже остыла. Забудем про тот спор. — У меня больше никогда не будет шанса, — убитым голосом осознал он. Она говорила с ним так ласково, была милой и понимающей, как всегда, и от этого веяло таким льдом, что Дэмьен затрясся, как лихорадочный. — Дэмьен, я была влюблена в Мэтьюза и сейчас в него влюблена, — спокойно поведала Мануэла. — У тебя никогда и не было шанса. Вскинув голову, он просто смотрел на неё, в глубине души поражаясь, какой жестокой она, оказывается, умела быть. Он и не думал, что это миниатюрное, очаровательное, словно взбитое пирожное, создание способно на подобную бесчеловечность, но она была. Глядя на него почти с заботой, она умудрялась нарезать его на тоненькие ломтики своими словами, даже не меняя голоса. Она даже не злилась. Он сделал ей больно, и сейчас она мерно отсчитывала купюры, чтобы отплатить ему сполна. — А я влюблен в тебя, — окончательно унизился он, решив, что чем пытаться выплыть, легче просто сделать вдох и покончить с этим. — Но я больше тебе никогда не скажу об этом, забились? — Забились, — улыбнулась она. — Может сказать ещё раз, напоследок. — Я в тебя влюблен, — глупо повторил он. Её мягкие ладошки скользнули по его шее, привлекая к себе, Дэмьен опустил голову ей на плечо, прижимая к себе и через одежду ощущая тепло её живота. Уткнувшись лбом Мануэле в ключицу, он просто позволил себе на мгновение потерять контроль над произошедшим. Она знала, насколько разбит он был после того, что произошло, и добила его. Сделала именно то, что сделал с ней он. Потерпев всего минуту, Мануэла разомкнула объятия и взяла лицо Дэмьена в ладони. — Ну, будет, — улыбнулась она. — Дэмьен, я перегнула с тем, что у тебя не было шанса. Он был. Она лгала, но на этом его наказание было окончено. Марлоу улыбнулся ей, натянуто сквозь выступившие слёзы. — Мир? — спросил он. — Мир, дорогой, — безукоризненно широко улыбнулась она.***
Уже не церемонясь, втащил Грэг в комнату свою пленницу. — Сегодня ты на меня одного, но выложишься сразу за двоих. — Мне трахнуть себя за Марлоу? — пренебрежительно фыркнула она. — Заткнись, — поморщился он. Приблизившись, он взял её за подбородок и попытался приподнять так, чтобы ей пришлось повиснуть на его руке, но Хантер была почти с него ростом, и красивого унизительного жеста не вышло. От этого он, кажется, разозлился ещё больше. — Ты хоть понимаешь, что я могу сделать с тобой что угодно? — прорычал он. — Злишь меня, чтобы как следует получить? — Не забывай, кто мой отец, — процедила она. — Придется обойтись без улик, Вудкастер. Было видно, что он жутко хотел оставить пару улик, но на радость Хантер, Грэг не успел ещё надраться до того состояния, когда творил выходки без оглядки на последствия. Сдернув с неё бюстгальтер, он за волосы развернул её к столу и заставил нагнуться, как она делала в прошлый раз. А затем, поразмыслив с полминуты, стащил с неё белье. Снова взяв за волосы, снял со стола и толкнул на пол, усаживая на колени. — Лучше бы мне понравилось то, что ты сделаешь, — коротко пояснил он, расстегивая брюки. Заманчивая возможность лишить Грэга самой дорогой его части тела кольнула Хантер в самое сердце. Стоя на коленях перед парнем, который её ненавидел, который до боли стискивал волосы у неё на макушке, она вдруг ощутила к нему какую-то глупую нежность. Конечно, на самом деле это была жалость к себе, смешанная с ностальгией — этой лживой сукой, подбрасывающей ненужные воспоминания и окрашивающей их в самые радужные цвета, дабы уколоть побольнее. Однако Хантер решила воспользоваться. Выхода всё равно не было, главным и единственным пунктом на повестке дня было пережить эту ночь, и подчиниться явно было самым простым способом сохранить здоровье и остатки чести. Впрочем, с честью она явно погорячилась. Сегодня чести у Хантер не останется ни на грош. Она вспомнила, как почти два месяца назад сотворила с Вудкастером то же впервые, и тогда она тоже делала это помимо воли. Однако тогда она восприняла это как веселую игру. Сегодня это было наказанием. Впрочем, только теперь она поняла, что всю свою честь растеряла ещё в ту роковую ночь. Красивые ладони Грэга распотрошили пряжку ремня, звякнули молнией, пока Хантер просто смотрела в пол, мерно дыша. Чёрт подери, этого она не ожидала. Удовлетворять Грэга было намного сложнее, чем просто терпеть, как он удовлетворяется с её помощью сам. Решив на всякий случай задержать дыхание, Хантер решила расправиться с делом поскорее. В конце концов, она могла ускорить или замедлить процесс и сегодня явно не намеревалась растягивать Вудкастеру удовольствие. Несмотря на свою явную озлобленность и игру в плохого полицейского, он всё равно с наслаждением задышал, стоило ей его коснуться. Его ладони даже перестали дергать её волосы, рука легла на шею, держа под подбородком. Хантер поняла, в чём состояло наказание — проявлять нежность к нему, когда хотелось вцепиться зубами, было до того отвратительно, что тело первое время её не слушалось. Но спустя пару минут она с ужасом обнаружила, что оно поддается — вот только не ей, а сразу Грэгу. От его возбужденного голоса сжимались в узел внутренности, пекло внизу живота, хотелось забраться на него и попросить о чем-нибудь. Хантер гнала проклятые мысли из головы, но они возвращались и проникали, как яд, в её конечности, сводя их и заставляя делать то, чего она не позволяла. Её ладони уже гладили бёдра Вудкастера, спуская ниже брюки, его пальцы скользили по её затылку, толкая её в угодном ему темпе. Он что-то всё лепетал там себе, Хантер старалась не слушать, но не выходило — в голову навязчиво лез его хриплый голос, то хвалящий, то ругающий её, то просто матерящийся от удовольствия. От мысли, какое удовольствие она ему доставляет, Хантер одновременно ощущала возбуждение и ярость, и оба эти чувства, смешавшись, сотворили какую-то бешеную смесь. В висках стучало, челюсти сводило, знакомый одновременно любимый и ненавистный запах окружил, сводя с ума, осознание и ощущение его слабости перед ней доводило до истомы. Хантер решила добить его, сделав всё побыстрее, но тут её цепко ухватили за локоть и подняли. Грэг на её глазах стянул рубашку, повозившись с запонками, затем побросал всё на пол, а её пригнул к столу и уложил, придавив своим телом. Впервые она распласталась так тесно, Грэг держал её за волосы, распиная на холодной столешнице. Терпеть теперь было легче — ничего не приходилось делать самой — но теперь Хантер предательски хотелось. Она скучала по этой его любимой позе, вообще по его мастерству, по его голосу, по ласке, пусть и такой агрессивной, но какую давал ей только он один. Грэга нехило завело, с каждым движением он становился всё грубее, но Хантер не ощущала дискомфорта, до того распалилась и приняла правила игры. Кажется, именно так это должно было быть в первый раз. Если бы уже тогда она не запала на него, как идиотка. На мгновение её отпустили, Вудкастер повозился в сброшенном пиджаке в поисках резинок. Хантер присела на стол, ожидая, что будет дальше. Когда он подошёл, она машинально протянула руки, чтобы положить ему на плечи, а он поддался. Подхватив её на руки, он встал коленом на стол, прижав её к стене позади. Под ступнями Хантер разбежались какие-то ручки и мелкие предметы, валявшиеся на столе, она откинулась, ощущая, как её наполняет уже желанное тепло, чувствуя легкие удары затылком, а ещё то, как сжимаются мышцы внизу живота и сжимаются вовсе не от отвращения. Грэг держал её за шею, прижимая к стене, другой рукой за пояс, она скользила лодыжкой по его плечу, и тогда он просто схватил и перебросил её ногу себе на шею. Ладонь зажала её бедро, поднимая его всё выше, и когда Хантер допустила бредовую мысль, что сейчас даже позволила бы ему сделать себе больно, он сдавил её шею сильнее, глубоко выдыхая и кусая её плечо. Она только зажмурилась, борясь с проклятым желанием прижать его теснее, чтобы прочувствовать всё. Прошла пара секунд, и она отпихнула Грэга от себя, садясь на колени на столе. Он, всё ещё не отдышавшись, спустился со стола и махнул ладонью, даже не глядя на неё. — Проваливай. Будешь ещё нужна — дам знать. Мгновение сходило медленнее, чем длилось. Азарт отступал, страсть утихала, стыд захлестывал с головой. Она снова показала ему, что ей не всё равно. А главное, Хантер приблизилась к черте, когда уже не смогла больше отрицать, что всё ещё испытывает чувства к нему. Несмотря на всё его дерьмо, всё ещё тянется, а он, стоя на той стороне пропасти, с улыбкой манит к себе. Спрыгнув со стола, Хантер молча собрала свои вещи и стала наскоро одеваться. Казалось, отпечатки, что он оставил, ничем не смыть, казалось, если выйдет за порог, все сразу поймут, что она сделала. Казалось, на лице было выбито «я всё ещё люблю его», а на заднице «а я её драл». — Надеюсь, ты ничем не болеешь? — спросил запоздало Грэг. — Обычно я выбираю девчонок потщательнее. — Я здорова, — ответила она, натягивая платье. И вытянувшись перед зеркалом в своем шикарном алом наряде, поняла, что даже в самых дорогих шмотках можно выглядеть до безумия дешево.***
Кэмерон был очень пьян. Он был настолько пьян, что уже успел протрезветь, напиться вдрызг снова, и теперь его потихоньку отпускал и второй заход. Он не понимал, отчего напивается. Искренне не мог понять, что именно заставляет с такой тоской сжиматься сердце, толкая хватать бутылку за бутылкой всего подряд. Мама посмеялась над ним, теперь поехала домой, указав не шуметь на втором этаже, если он приедет с гостями. На несколько минут Уоттс развеселился, когда Вернон Марлоу заявил, что обручился с мужиком. Но поблизости не оказалось ни Дэмьена, которого можно было подколоть, ни Грэга, с которым можно было вместе поупражняться в юморе, и Кэмерона снова схватила меланхолия. Раут медленно подходил к концу. Почти все взрослые гости разъехались, молодняк собирался к Дэмьену, чей папаша сегодня явно не собирался оканчивать фиесту, и Уоттс тоже думал поехать, но что-то навязчиво сдавливало грудную клетку, не давая свободно вздохнуть. Из-за этого ощущения он нахмуренно неподвижно наблюдал за происходящим, пока к нему на лестницу не поднялся изрядно помятый Дэмьен. — Где Грэг? — спросил он, ткнув Кэмерона в бок. — Он и сестра в погребе со всеми, набирают, — икнул Уоттс. Дэмьен лишь вслух взгрустнул, что не успел к выбору, но тут этаж зашумел: молодежь вернулась. Первой захохотала, прямо-таки ровно как мать, Мануэла, подбирая юбки на ходу. За ней прошёлся размашистым шагом Сесил, резким движением вытирающий рот, а к нему, как липучка, пристала Аделия, бесконечно облизывающаяся. После громко прошла в зал Изабель, оглашая стуком каблуков, как битом, она подгоняла хозяев вечера — Грэг и Мэдли выкатили пузатый бочонок на колесах. Уоттс прочёл название: это был добротный ирландский виски, Дэмьен тут же заинтересовался и пошёл вниз. — Чего это ты такой кислый, а, Уоттс? — спросил он, оборачиваясь, как будто радуясь тому, что приятель таков. — А ты чего такой же, а, Марлоу? — спросил тот в ответ, спускаясь следом. — Сам будто не знаешь, — буркнул тот. — Ну, вот и ты не приставай, — огрызнулся Кэмерон. Дэмьен замолк, призадумавшись. Нечасто, очень нечасто он заставал Уоттса в таком дурном нраве, и обычно это случалось наутро после вечеринки, а не в самом её разгаре. Он был болезненно-зеленоватый, весь какой-то дерганный, нервный и подавленный. Однако задумываться об этом слишком долго Марлоу не стал. Он одними глазами спросил довольного, как кот, Грэга, закончил ли он со своей игрушкой, тот слащаво кивнул и дал понять, что пора сваливать. — Растрясём мою холостяцкую берлогу, а? — задиристо бросил Дэмьен в толпу, кивая на выход. — Скоро она перестанет быть холостяцкой, — ехидно проронил Сесил, проходя мимо. — Молодожёны поселятся у тебя? Дэмьену резко захотелось ударить Сесила в лицо. Он вытянулся в струну перед ним, но тут вперед него шатко вывалился Уоттс. — Ты — паршивый гомофоб, Сесил, — проронил он и плюнул в сторону. — Вот, что я о тебе думаю. Сесил расплылся в улыбке и показал ему средний палец, а Дэмьена хлопнул по плечу. — Брось, Марлоу, я шучу. Твой отец очень смелый, он заслуживает уважения. Тогда захотелось вломить Эндрю ещё сильнее. Однако Дэмьен только сглотнул и молча показал обоим остановившимся на выход. Сесил скрестил руки на груди, ожидая, не выдаст ли Кэмерон ещё чего-нибудь, позади него уцепилась за его плечи Аделия. — Мы едем? — капризно спросила она. Уоттс проводил Сесила долгим взглядом, а затем пошёл прочь, старательно держась прямо. Следом за ним поцокала каблучками Адель, за ней проследовал Сесил. Дэмьен постоял ещё с пару секунд, унимая разбушевавшийся в висках пульс. Если каждая тупая шутка будет его до таких чертей выводить, он долго не протянет. Однако на поверку Марлоу знал лишь один способ борьбы с такой отчаянной злостью, и задумался над тем, чтобы последовать примеру Уоттса. И только в ту минуту пришла ему в голову мысль, что, видать, и Уоттс заливал сегодня нечто схожее.***
Выпав в зал, где в голову, наконец, ударил свежий воздух, Хантер поняла, что обессилела. Обессилела душой, особенно от того, что тело сдалось врагу и хотело его назад. Максимально незаметно преодолев людские скопища, она пронеслась тенью к кухне, где в уединении забилась в угол и зашлась в слезах. Такой униженной она не чувствовала себя ещё никогда. Грэг её переиграл во всем, зажевал, как мясорубка, и прокрутил, а после выплюнул ошметки. Больше у неё не было ни чести, ни веры, ни сил. Сил в особенности. Хантер сдавила в руках сотовый, готовая набрать брата. Сказать ему только пару слов, чтобы забрал её и увёз как можно дальше отсюда. Она впервые была так близка к тому, чтобы сдаться. — Хантер? — послышался голос. Она не ожидала, что кто-то из её знакомых может оказаться здесь, судя по шуму, с четверть часа назад вся молодая часть особняка стеклась на парковку, откуда отчалила в направлении дома Марлоу. Хантер выглянула из-за угла, около кухни курила в вытяжку Порш. — Что это с тобой? — фыркнула она. «А какая, по сути, разница», — подумала Хантер. Уже ничего не было смысла скрывать ни от неё, ни от кого-то другого. Она снова залилась слезами, прислонившись к стене. — Он меня поймал, — просипела она. — Вудкастер. Да, вы были правы насчёт него. — Что он сделал? — нахмурилась напряженно Порш. — Снял на видео, как трахает меня, в тот первый раз, — просто ответила Хантер. — Теперь трахает, когда хочет. Сегодня на двоих с Марлоу хотел распилить, слава богу, тот слишком охренел от радостных известий от папки. — Что-что он сделал? — поморщилась Порш и вышвырнула сигарету. Она сделала шаг к Хантер и вцепилась ей в подбородок, сдавив и заставив посмотреть себе в глаза. — Ты как посмела? — прошипела она. — Ты не имеешь больше права так себя вести, Хантер, чёрт возьми! — Вести себя как?! — ахнула она, кашляя от слёз. — Что я могла сделать? — А ну хватит ныть! — прорычала Портия. — Ты же Фергюсон, мать твою! Очнись! — Всё пропало, — прорыдала она. — Он сделает со мной всё, что захочет… даже отец мне не поможет, я ни за что не покажу ему, как меня здесь обвели… Я должна уехать. — Да заткнись же ты! — встряхнула её Порш. — Чёрта с два, Фергюсоны не бегают! Это от нас бегают, поняла? — Какая я Фергюсон? — провыла Хантер. — Это смешно, даже я не поверила… Отшатнувшись от неё на шаг, Портия рассмеялась. В этот момент она вдруг протянула руку и заправила за ухо выбившуюся из причёски Хантер прядь. — Ты, может, и не поверила, — проронила она. — А вот я — да. Подняв глаза, Хантер пораженно уставилась на сестру. — Что за бред? — честно спросила она. Вытащив ещё одну сигарету, Портия протянула её Хантер. Та взяла, но сразу стала отнекиваться, Порш прервала её. — Давай, не ной здесь. Тебе нужно. Закусив краешек, Хантер позволила сестре подпалить сигарету и затянулась. Чертовски невкусно, но терпимо. А главное — сразу стало как-то спокойнее. — Ты умыла меня и Дей, — напомнила Порш. — Если я кому такое спускаю, то уж больше никто этого человека обижать не смеет, поняла? Я могу сейчас вызвать тебе такси и наподдать напоследок как следует. Хочешь? — Нет, — качнула головой Хантер. — Признавайся, — приказала она. — Понравилось тебе здесь? Не отпирайся, ты Фергюсон, тебе не могло не понравиться. — Понравилось, — почти бесшумно ответила Хантер. — Только какая разница… — Значит так, Хантер, — решила Порш. — Придётся мне немного разгрести твоё дерьмо. Это тебе в долг, поняла? — Как? — безнадежно спросила, снова вдыхая дым, та. Порывшись в сумочке, Портия набрала какой-то текст на экране сотового и быстро его убрала. — Я научу тебя здесь жить, — оповестила она. — Не так, как отец «ты Фергюсон, помни и действуй…», а расскажу о каждом человеке, научу, кого надо бояться, а кого пугать, покажу, как надо ходить, говорить, смотреть и одеваться — каждый шаг и каждое движение. Твою проблему с Грэгом я тоже беру на себя. — А что с меня? — подозрительно спросила Хантер. — С тебя, — вкрадчиво продолжила Порш, — кое-что очень важное. Ты теперь со мной и Дей заодно. Во всём. Мы Фергюсон, вместе мы их всех натянем, ясно? Ты полезна, отец тебе доверяет, а ещё ты мне нравишься. У тебя есть хватка. — Что мне делать? — спросила Хантер, потушив сигарету. — Весь этот сброд едет к Марлоу, — напомнила Порш. — Сейчас мы заглянем домой, там я приведу тебя в порядок, а после — поедем с ними. И там на этой тусовке ты будешь вести себя так, как будто сама только что трахнула обоих ублюдков шваброй в задницу. Усекла? Коротко рассмеявшись, Хантер мгновенно посерьезнела и напряженно качнула головой: — Не уверена, что я смогу. — А я уверена. Пойдешь туда, ни намеком не дашь понять, что что-то не так. А ещё соблазни какого-нибудь парня и переспи с ним. Так, чтобы он тебя ублажил. — Я так не умею! — ахнула Хантер. — Всё ты умеешь, — прищурилась Порш. — И слушайся меня. Я буду рядом. Она убрала пачку в сумку и поманила Хантер за собой. Та вдруг снова расчувствовалась и пустила слезу. — Что ещё? — устало спросила Порш. — Я не ожидала, что ещё хоть кто-то отнесётся тут ко мне по-человечески… — Так, вот про эти сопли забудь, поняла? — спросила Порш. — Мы каменные. Ладно, иди сюда, один раз в виде исключения. Портия привлекла её к себе за плечи и крепко обняла, с силой потерев костлявыми кулаками по спине. — Порш, — всхлипнула напоследок Хантер. — Ты ведь сказала, мы не друзья?.. — О, нет, — качнула головой Порш. — Какие друзья? Мы не друзья — друзья сегодня есть, завтра нет. — Она оторвалась и посмотрела Хантер прямо в глаза, стиснув пальцами плечи. — А мы — сёстры.***
Легкими шажочками поднялась Мануэла на лестницу особняка Омбражи, который стоял, привычно тёмный, но непривычно тихий и холодный, под сенью пихт и эвкалиптов. Прислуга забегала, стоило услышать шум подъезжающих автомобилей, Мануэла одной из первых вошла в просторный пустующий холл, за ней прошёлся широким шагом Сесил, который её привёз. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила она, взяв на минутку его за ворот пиджака. — Ты изрядно пьян. — Лучше, чем всегда, — улыбнулся он. — Видишь, даже захотел потусоваться с местной знатью. Что с тобой такое, Мануэла? Переживаешь? — Нет, — отмахнулась она. — Немного устала, наверное… Сесил приобнял её за плечи, ведя по залу, позади уже подходили другие гости. — Эндрю, — промолвила она, прикрыв глаза. — Ты ведь не забудешь меня теперь? — Как это забуду? — не понял он. — Ну, у вас с Аделией, кажется, всё на мази, — лукаво стрельнула глазами Мануэла. — Ты же не собираешься меня бросать? Она улыбнулась широко, наверное, для того чтобы скрыть легкую меланхолию, поселившуюся в сердце. — Что ты такое говоришь, — рассмеялся Сесил. — Разве это возможно? Ты же моя принцесса! Он поцеловал её в макушку, а Мануэла на мгновение прикрыла глаза и, как кошка, пригрелась у него в объятиях. Тут же их разомкнули, рядом замелькало сверкающее платье Аделии, около неё терся хозяин поместья. Дэмьен всё озирался по сторонам, мимо него проехал бочонок с виски, который тащили вдвоем Грэг и Джонатан. Мануэла вздохнула — вечеринки «только для своих» её всегда напрягали, наверное, потому что вовсе не «свои» собирались вокруг и имели шанс пристально её оглядеть. Ей всегда было спокойнее в компании Эндрю, и теперь она ощущала почти физический дискомфорт оттого, что всё своё внимание он этим вечером уделял не ей. Конечно, то, что у него, наконец, сложилось с его зазнобой, не могло её не радовать, но непривычно было больше, чем радостно. Она могла и хотела отвлечься компанией Джонатана, но без конца нервничала, думая о том, как выглядит перед другими после этой истории со спором. Мэтьюз сопровождал её сегодня как кавалер, но кратковременные поцелуи и даже быстрый, почти экстренный секс в ванной для гостей в Диаман Флувьяль она всё же предпочитала проворачивать максимально незаметно. Покуда Джонатан не вернёт её честь, Мануэла не намеревалась прощать его в глазах окружающих. Сесила опять сдуло, рядом ошивался Дэмьен, возле которого Мануэле теперь было почти неловко, и она поспешила в столовую вслед за другими гостями. Около Сесила тем временем снова оказалась Адель. Она весь вечер не отставала от него, забавно скрываясь от окружающих, но всё же то и дело затаскивала его по углам и целовала, закусывая губы. Ему почти снесло крышу от такой свободы, Эндрю прилично надрался и даже принял решение немного потерпеть сброд вокруг. В те редкие моменты, когда он напивался вдрызг, он становился до неприличия дерзким, а порой даже наслаждался этим, потому как, нарываясь, всегда мог выйти из стычки победителем. Теперь Эндрю наслаждался одним лишь фактом, что Аделия всюду его сопровождала, и все это видели — теперь-то уж, поди, никому не придёт в голову посмеяться над ним! Все те, кто любил подшутить над его привязанностью к Адели, сегодня были посрамлены — неважно, как он добился этого — она теперь была с ним. Сидя на длинном сверкающем металлической кожей диване, он гладил Адель, сидящую около, по бедрам, а она наполняла два бокала. Она отстала на пути из Диаман Флувьяль, заехала переодеться домой и теперь сидела в длинном полупрозрачном золотистом платье, облегающем тело, так и манящее коснуться. Сесил почти кичился тем, что она рядом. На диване, кроме них, сидела только Мэдли Вудкастер, она примостилась по другую сторону от Эндрю и целый вечер ему шутила, но он особо не слушал. Её брат вместе с Дэмьеном над чем-то оглушительно хохотали, когда вдруг второй поднял голову и, будто разозлившись, решил привлечь внимание: — Проклятье, кто-нибудь даст мне в этом доме выпить или как?! — громогласно выдал он, на него тут же обернулись все собравшиеся. — Дружище, как насчёт стопки для хозяина? — усмехнулся Грэг, наполняя из бочонка целый бокал для лонг-дринка. Дэмьен даже не пожалел о решении, а тут же налёг на выпивку. Комната заполнялась, вальяжно вплыла в гостиную Изабель, вальяжно-устало, следом за ней вошла Мануэла — она тоже двигалась вальяжно, но вальяжно по-королевски. Их обеих обнял на входе за плечи Мэтьюз, он где-то лишился пиджака. Все трое подошли к дивану, где Изабель примостилась между Сесилом и Мэдс. — Эндрю в окружении дам, — хохотнула она. — Что, Сесил, наслаждаешься? — Да какое мне, — соскромничал он. — Садись, Иза, в твоем окружении не грех насладиться. — А как же я? — нахмурилась Мэдли. — Я тебе не мила, Эндрю? — Ты мила до безобразия, Мэдс, — отчеканил он, улыбнувшись во весь рот. Джонатан присел в кресло напротив и закинул ногу на ногу так, что они оказались на уровне его головы. — Что это за сборище у вас вокруг чемпиона? — фыркнул из угла Грэг. — Заряжаем Сесила на удачу перед предстоящей игрой, — промурлыкала Мануэла, присев на колено Эндрю. — Как тебе такой букет, а? — Меня не хочешь зарядить, Мануэлита? — очень грязно улыбнулся Джонатан. — Сесил играет со мной. Она промолчала, как и Сесил, но рассмеялась снисходительно, будто это была хорошая шутка, её смех подхватили сразу несколько человек. Эндрю сразу приметил, как подобралась Мануэла, стоило Мэтьюзу публично её поддеть. Держала марку. — Уверен, что Мануэла болеет за тебя? — качнул головой он в сторону Джонатана, словно желая приостудить его пыл. Джонатан улыбнулся, но Сесил увидел, что весело тому не стало ни на грош. Откинувшись, он пронзил Мануэлу взглядом. В гостиную шаткой походкой вошёл Кэмерон и обратил свой недовольный взор на диван. — Сегодня на удачу нашего чемпиона заряжу я, — послышался у уха Эндрю томный голос Аделии, она внаглую оперлась ладонью о его бедро, облизав кончик уха. — Что это с вами сегодня, дамы, в самом деле? — расхохотался он. Изабель принялась отшучиваться за всех, Грэг, поджав губы, словно собачонку, резко позвал из угла сестру. Она нарочито медленно отсмеялась, поворошила Сесила по макушке и поднялась, словно в замедленной съемке отступая от дивана. — А серьезно, за кого будешь болеть, Мануэла? — игриво заметила Изабель. — Выбор-то, поди, предстоит не из простых! — Посмотрим, кто больше будет стараться, — сдержанно улыбнулась Мануэла, глядя на Мэтьюза. Он скинул ногу с ноги и пригнулся, оказываясь будто в поклоне перед ней. — Я буду стараться так, что ты не сможешь устоять, — наполовину в шутку благоговейно произнёс он, уцепив её руку и прижавшись губами. Мануэла снова рассмеялась, разряжая обстановку, Аделия почти бесшумно шептала на ухо Сесилу какие-то не слишком правдоподобные сплетни, машинально елозя коленом по его ноге, он обнимал её за пояс и глядел поверх чужих голов так, что наверняка сразу было ясно, о чем он думает. Тут же он на мгновение встретился взглядом с Уоттсом, глядевшим не него неотрывно и так злобно, что невольно захотелось его одернуть. — Чего пялишься, Уоттс? — бросил он. Аделия подняла голову и посмотрела в направлении его возгласа. Кэмерон как будто что-то прожевал, а после снова присосался к коктейлю, злорадно заулыбавшись чему-то, сказанному Грэгом. — Не обижай Кэмерона, Эндрю, — возразила Аделия, смерив того бесстрастным взглядом. — Его жизнь уже обидела… Изабель снова посмеялась за всех, Уоттс снова бросил на них обоих неприязненный взгляд. — Всё злишься на меня за тот спор? — фыркнул он. — Довольно уже, Аделия, включи рыбку, нам с Грэгом не по душе твоя злопамятность. — А я плевала на то, что вам с Грэгом не по душе, — с вызовом сказала она. — Шли бы вы оба, ага? — Адель, оставь, — вальяжно махнула рукой Мануэла. — Забудем об этом споре, в конце концов. Для всех присутствующих это прозвучало почти как приказ. Мэтьюз заулыбался, снова склоняя голову перед ней, чтобы взглянуть в лицо. Сесил только покорно пожал плечами, Адель фыркнула и заняла паузу несколькими глотками виски. — Сесил, уже через два дня игра, — проронил Мэтьюз. — Давай договоримся о мире? Я признаю, что налажал, как чёрт, но давай не станем тащить это на корт, идёт? Он протянул Эндрю ладонь, тот смерил его оценивающим взглядом. Что уж говорить, Джонатан не стал бесить Сесила меньше, но Мануэла распорядилась его простить, а значит, не стоило подрывать её авторитет, не ровен час, кто-то косо посмотрел бы на её снисходительность. Тонуть ей одной Сесил явно не позволил бы. Он протянул руку в ответ, сжав ладонь Мэтьюза. — Идёт, — кивнул он, а сам задержал ладонь Мэтьюза в своей, пригнувшись и приглушенно добавив: — больше не лажай.***
— Кто у нас тут? — размышляла вслух Портия, прохаживаясь по пустому холлу Омбражи. — Все свои? Даже маловато… Тем лучше. Ты готова? Хантер одернула подол короткого чёрного платья, покрытого тонким полупрозрачным кружевом, которое можно было распознать лишь на ощупь. Она взглянула на себя в зеркало и испытала чувство дежавю — снова она себя не узнавала и снова выглядела дорого. По крайней мере для тех, кто её не знал. Порш заставила её принять душ, приказав смыть с себя все следы, что мог оставит Грэг (в частности, из головы), а после заново завила её волосы, заколола их в причёску, обнажив шею, вычернила глаза, надела на Хантер очень крупные сверкающие серьги и до неприличия высокие каблуки. — Кажется, да, — кивнула она, оглядывая сестёр. Дейдра и Порш оделись ей под стать, все трое сегодня были в маленьких черных платьях. — Помнишь, о чем мы договаривались? — напомнила Портия. — Я отымела их обоих шваброй в зад, — кивнула Хантер. Дей рассмеялась, Порш только улыбнулась. — Да, вроде того. Войдёшь — сразу оценивай обстановку. На Вудкастеров не смотри, оглядывайся так, будто ты в магазине и тебе всё бесплатно. Только не слишком восторженно — особняк у Марлоу дешевый и старый. «Ничего себе дешёвый и старый!» — ахнула мысленно Хантер. Убранство Омбражи было, на её скромный взгляд, той золотой серединой, до которой не дотягивали другие поместья — вотчина близнецов, да и притон Уоттса были слишком вычурными, похожими на замки; её собственный особняк напоминал Белый дом, а здесь всё было выверено идеально. Немного дерева, немного стекла, всю гостиную словно меряли по линейке: приземистая комната, вся симметричная и просторная. Простота и роскошь — недаром дом обставлял сам Вернон Марлоу, поговаривали, чувство стиля у него безупречное. Они трое вошли, Хантер сразу приметила Грэга краем глаза — уже набравшийся, развалился в кресле вместе с двумя своими главными приспешниками — Марлоу и Уоттсом. Слушаясь Порш, она не стала даже глядеть в их сторону. — Есть у тебя здесь друзья? — шепотом спросила Порш. — Знакомилась с кем-то? — Пила с Уоттсом, — почти бесшумно произнесла Хантер. — Без вариантов, он в стельку и явно в дерьмовом настроении, только хуже будет, — отрезала Порш. — Из девиц? — Изабель… — проронила глупо Хантер. — Я с ними только раз говорила… С ней, Аделией, Мануэлой… Тут она наткнулась взглядом на сидящего между ними. — Сесил! — резко шепнула она. — Сесил мне друг! — Отличный выбор, — кивнула Портия. Они трое подошли ближе к дивану, где расселись Эндрю и его многочисленные леди. Портия облокотилась о спинку и зевнула. Дейдра поскакала к Уоттсу, несмотря на убийственные взгляды сестры. Порш одним кивком указала Хантер, куда сесть, а как только та опустилась около Эндрю, сунула голову прямо между ними. — Сесил, не нальёшь нам выпить? — спросила она. — Конечно, — кивнул он, наполняя сразу два бокала. — Добрый вечер, Хантер. — Привет, — улыбнулась она немного натянуто и оглядела других. — Не заскучали здесь? Вижу, хозяин вечера не слишком силен в развлечениях. Это была импровизация, но Портия незаметно похлопала ей по спине одобрительно. — И не говори, — вздохнула Мануэла, собравшая длинный подол бирюзового платья на коленях. — У Дэмьена можно только как следует нажраться, и то не факт, что станет весело. — А, по-моему, его отец сегодня повеселился от души, — расхохоталась Аделия, облокотившаяся на плечо Сесила. Хантер вторила ей, незаметно оборачиваясь на сестру. Та одними губами произнесла «пей побольше, только не нажрись». Она мгновенно послушалась и задумалась над тем заданием, что дала ей Порш в начале ночи. Соблазнить любого парня, заставив себя удовлетворить. Кого здесь было брать? В доме Марлоу собралось до неприличия мало народу. А она, по правде говоря, не то чтобы была готова кого-то соблазнять. Ощущение того, что Вудкастер надругался над ней, не отпускало, психологически не хотелось близости абсолютно ни с кем, но она послушно стискивала зубы, полностью вверяя себя в руки той единственной, кто мог теперь ей помочь. — А давайте повеселимся, — подняла голову Адель. — Вправду, что это мы сидим и бухаем, как старперы по углам? Дэмьен! Она так резко выкрикнула это, что он невольно подскочил на месте. Кажется, он даже не заметил новых гостей, потому что, обратив взор на диван, как баран уставился на Хантер. — Мы хотим веселья, — капризно выдала Аделия. — Организуй досуг! — Или доверь Уоттсу, если сам не умеешь, — добавила, не слыша себя, Хантер. Уоттс поднял голову и улыбнулся, глядя на неё, несмотря на то, что ещё секунду назад был почти опасно зол. Троица поднялась, выкатывая полупустой бочонок, вперёд всех вышел Грэг и сверкнул глазами на Хантер: — А, может, ты нам станцуешь для развлечения, бэби? — мерзко вскинул брови он. Она не успела испугаться. — Заткнись, Грэг, — отмахнулся Уоттс и подсел рядом с Хантер. — Как поживаете, мисс Фергюсон? Прости, что твоя пара тебя сегодня покинула. — Будешь должен, — почти затаив дыхание, проронила Хантер. Эта дерзость сошла с рук, как и все предыдущие. Она заметила, что её с сестрами приход стал неким катализатором для всех собравшихся — ранее сидевшие по углам, они теперь стеклись в центр комнаты и будто даже стали друг к другу добрее. А Хантер, глядя в почти идеально зачесанного, хоть уже и помятого Уоттса, подумала, что вот, пожалуй, он — её единственный на эту ночь достойный вариант. Если кого и затаскивать в постель из собравшихся, то Кэмерона, он один был ей не противен и не занят. — Есть идея, — проронила она. — Вы же все богачи, да? Неужели не играете в покер? Вокруг неё одобрительно загудели, пропустив мимо ушей или восприняв в шутку её признание в собственной несостоятельности. — Я не умею, но согласна! — ахнула Адель. — Я тоже, — кивнул Джонатан. — Давненько я не раздевал моего приятеля Марлоу, а, Дэмьен? — В последний раз я тебя раздел, — усмехнулся он. — Поосторожнее, Джонатан, — хохотнул Кэмерон. — Марлоу того и гляди сам перед тобой раздеваться начнёт. Комната взорвалась смехом, Хантер как раз глядела в лицо Дэмьену, а он по случайности — ей, и тут она тоже рассмеялась, закрыв лицо ладонью. Тогда она почувствовала себя на коне — смеялась наряду со всеми над кем-то, кому, на самом деле, не была ровней. — А ты сама-то сыграешь, мисс Доусон? — фыркнул Грэг. — Что поставишь на кон? Свою задницу? Он отпускал такие паршивые остроты, что никто даже не улыбался, и Хантер, наконец, смекнула, что Грэг здесь тоже не в фаворе. Она вспомнила, как говорила о нём Изабель, как избегали встреч с ним другие девушки — кажется, как бы фантастически это ни звучало, Вудкастер считался как бы аутсайдером среди своих. — Поставлю что угодно, если ты поставишь свою, — легко ответила она. — Уверена, за возможность надрать тебе зад здесь поборются многие. Уоттс снова расхохотался и горячо согласился, Аделия сразу стала набрасывать ценник, будто была на аукционе, Сесил проронил, что данную услугу Грэг ему оказал бесплатно. На это раздалось ещё больше смеха, Вудкастер совсем помрачнел и вытащил увесистый бумажник, швырнув его на стол. — Кому не по карману игра — может пойти погулять. — Хватит, Грэгори, всем игра по карману, — отрезала Портия, вытаскивая портмоне. — Дэмьен, принеси карты. Колоду раздобыли быстро, Уоттс взялся быть дилером, все пропустили по шутке об этом, а после полезли по карманам и сумкам. Хантер прислушалась к хрусту бумажек и оглядела чужие кошельки: набитый тугой серый бумажник Грэга валялся на столе, подобно улике, рядом с ним лежало тоненькое черное портмоне её сестры, внутри была всего пара купюр, но неприлично большого достоинства. Около них сразу легли несколько других: Аделия положила золотистый кисет на старомодной застёжке, Джонатан бросил крошечный чёрный кожаный квадратик, в который купюры влезали только сложенными. Дэмьен отсчитал купюры из какого-то ящика и сунул целую пачку, даже не застёгивая своего кошелька, крокодилового коричневого двойного портмоне. Сесил флегматично пожал плечами и вытащил из внутреннего кармана именную золотую банковскую карту, рядом с ней тут же легла такая же, только с именем Мэдли Вудкастер. Изабель выложила огромный ярко-розовый кошелёк-клатч на молнии. Дольше всех рылась в сумке Мануэла, и не зря — она оставила на столе вещь, которой ещё с пару секунд любовались все собравшиеся — как и все обиходные предметы хозяйки, кошелек Мануэлы переливался камнями на электрическом свету, будто мелкими софитами. Это был металлический с проволочной гибкой вышивкой между рейками фигурный кошель, явно из золотого сплава, украшенный светло-зелеными и красными камешками. Хантер невольно сглотнула — сам кошелек явно стоил дороже любой суммы, что могла туда уместиться. — Что это? Изумруды? — с интересом спросила Мэдли. — Влтавит и гранат, — отмахнулась Мануэла. — Чешские самородки, папа отсюда прислал мне туда, такая забава… — Начнём с сотни? — вопросила Изабель. — Уоттс, раздай нам. Тот подвинул к каждому фишки, общим номиналом в сотню тысяч. Хантер сглотнула — вряд ли кто-то собирался сегодня так много проигрывать, но мысль о том, что этим кем-то невольно может стать она сама, прошлась дрожью по лопаткам. Хантер не стала вытаскивать свой кошелек, она отлично знала, что там было не больше двадцатки. Однако Порш успокоила её, словно суфлёр шепча за спиной — денег в её копилке хватит на них обеих. Дейдра отказалась играть, примостившись за спиной у своего любимого Уоттса, он тем временем размешал и стал выбрасывать карты. — Повезло вам, ублюдки, что я раздаю, — посмеивался он. — В следующей катке я вас всех отымею. Мануэла и Мэтьюз, гоните блайнды. Оба выдвинули фишки, Джонатан — одну, Мануэла — сразу две. Взяв карты, Хантер всмотрелась в шестерку и десятку, сразу решив, что это дерьмовый расклад. Тут ей пришло в голову вспомнить правила. — Начинай, красавица, — улыбнулся лукаво Уоттс. — поддерживаешь? «Как можно сделать вывод только по двум картам?!» — лихорадочно подумала она, но тут же заставила себя сосредоточиться. Все вокруг были спокойны и даже флегматичны, Хантер поняла, что сотня — мизерная ставка, никто из них не боится потерять такую. Она тоже не должна. — Конечно, — кивнула она, выдвинув фишку в центр. Следом за ней сидел Сесил, он отправил на стол сразу две, Аделия за ним повторила. Все после тоже выбрасывали по две, под конец Уоттс снова обратился к Хантер. — Повышаешь? — Да, — незамедлительно согласилась она. Уоттс продолжил раздавать, наконец, на столе появились карты: дама, туз и десятка. Почти расхохотался на эту комбинацию Грэг и тут же бросил на стол фишку номиналом в тысячу. Хантер поежилась. Стоило оговорить с Порш, сколько ей можно проиграть. Или не стоило? — Кто поверил лживому мудаку, делайте ваши ставки, — хохотнул Кэмерон. Из принципа тысячу поставила Адель, Сесил, чуть помедлив, повторил. Мануэла совершенно без эмоций выдвинула тоже. Джонатан сбросил, следом за ним тут же скинули Изабель, Дэмьен и Мэдс. Хантер медлила, она ждала, что сделает Порш. Та без лишних слов выложила свою тысячу и бросила только один вопросительный взгляд на Хантер. Та задумалась. Какова вероятность успеха? Обе карты были бубновыми, на столе из бубей лежала только дама. Вероятность пары перевешивала наглая ухмылка Грэга — у него явно было что-то стоящее. Хантер помнила, что он совсем не умел блефовать. — Я пас, — выдала она. — Ну и правильно, — с вызовом кивнул Вудкастер. Он будто соревновался с ней одной. — Жаль, мисс Фергюсон, — вздохнул Уоттс. — Уверен, говнюк так лыбится за жалкую тройку. Он раздал ещё одну карту — червового короля. Грэг зубоскалил, как умалишенный, на этом ходу сбросил Сесил. Уоттс одним взглядом спросил Порш, Мануэлу, Адель и Грэга, не хотят ли они повысить, Вудкастер добросил ещё тысячу, просто чтобы что-то сделать. Последней на стол лег червовый туз. Аделия разочарованно отшвырнула карты рубашкой вверх, Порш и Мануэла опустили свои. Грэг бросил на стол короля и валета. — Стрит! — выдал он. — Гоните свои деньги! Тогда без лишних слов Мануэла перегнулась через стол и положила прямо перед его носом даму и туза. — Фулхаус, — коротко выдала она и стала молча сгребать фишки себе. Джонатан захохотал в голос, Хантер невольно расплылась в улыбке. — Откуда ты знала? — восторженно спросила она у раскладывающей вокруг себя фишки Мануэлы. — Это чудо, что выпал туз! — Я не знала, — пожала плечами она. И тогда Хантер поняла суть игры. Если был хоть шанс покрасоваться, им было плевать, сколько проигрывать. Ни одна потеря не ударила бы по гордости — напротив, чем большую сумму они позволяли себе промотать в покер, тем почетнее выглядели. Тогда она решилась играть до конца. — Перекурить у вас можно? — спросила она. — Даже не отрываясь от дела, — просто ответил Дэмьен, даже не посмотрев на неё. Она попросила у Порш сигарету, ощущая себя почти киборгом — так быстро она привыкала ко всему в этом странном месте. Курила вторую сигарету в жизни, как сотую. Проиграла только что две сотни баксов, как будто за душой был целый миллион! Почему-то сразу несколько человек разом закурило вместе с ней — Грэг зажевал папиросой свой позорный проигрыш, Мануэла на радостях занялась тоненькой сигареткой, даже Джонатан взял. — Я раздам, — проронил Дэмьен, отбирая у Уоттса карты. — Сыграй, дружище. На сей раз на руки Хантер попали шесть и девять. Она сразу смекнула, что карты друг другу близкие. Около неё кто-то плеснул ей в бокал, она повернулась и увидела, что Дэмьен просто подливает виски всем по очереди. — Спасибо, — улыбнулась она, Дэмьен коротко кивнул и стал пялиться в карты. Хантер сразу подняла до трех сотен, конечно, все поддержали. Марлоу, держа зубами сигарету, неровно побросал на стол четверку, двойку и пятерку, бубновые и червовые. В обличие от придурка Грэга, который на сей раз сидел скучающе, Хантер не стала радоваться возможному кушу. Только задумалась, как бы заставить побольше народу сбросить. Окружающие уже выложили ставки, она дождалась, пока на стол ляжет трефовый туз и проронила: — А когда все подряд, это стрит или флеш? — спросила она, оглядывая карты. Посмотрев на лежащие на столе карты, Изабель, Порш и Аделия тут же отложили свои. — Флеш — все карты одной масти, — объяснил Уоттс. — Вот, посмотри. Он показал ей свои — пиковые шестерку и валет. Хантер успела только мысленно ахнуть оттого, как легко он ей сдался, когда вдруг поняла. Карты у Уоттса были паршивые, он даже на старшинстве бы вряд ли вылез, ясно одно — она должна была подыграть. Весь стол смотрел на неё, и тогда она испустила удрученный вздох и молча сбросила. Следом за ней отложил карты весь стол. Уоттс рассмеялся и, даже не открывая карт, просто сгрёб к себе фишки. Он всего раз бросил на Хантер одобрительный взгляд и азартно ткнул Дэмьена, призывая раздать опять. На сей раз ей повезло меньше: на руках оказались бубновые семерка и десятка. Но спустя пару минут набор пополнился тремя общими: двумя десятками и бубновым королем. Хантер бросила взгляд за стол: Уоттс и впрямь, кажется, играл неплохо, сидел с таким непроницаемым лицом, как будто тренировал его. Вудкастер напряженно хмурился, а после бросил ещё одну тысячу. «Ничерта у тебя нет», — подумала Хантер. На стол легла бубновая дама. Она решила из принципа его побить. С тройкой, конечно, шансы были невелики, но, если интуиция ей не лгала, Грэг был пуст. Она снова бросила взгляд на Уоттса. Уоттс, наконец, поднял взгляд и посмотрел на неё, будто давая ей секунду внимания на любую просьбу. Она сделала вид, что поправляет волосы, наморщила едва заметно нос и кивнула на Грэга. Уоттс посмотрел на стол всего секунду, а после на ставку Грэга. После коротко мотнул головой и отогнул почти незаметно краешек своих карт — это были валет и туз. Он уже собрал стрит и ни в чьей помощи не нуждался. Хантер сглотнула. Скинуть сейчас и позволить Кэмерону собственноручно потопить гордеца Грэга или рискнуть и попытаться дождаться ещё одной бубновой карты? Тогда она заберет и деньги Уоттса тоже. Вовремя вспомнив о том, что решилась играть на полную, Хантер поддержала последнюю ставку. Грэг лениво глядел на стол, куда Дэмьен вальяжно опустил последнюю карту: трефовую десятку. Кэмерон с довольным видом бросил на стол свои карты. — Стрит, — пояснил он, глядя на Вудкастера. Тот только теперь позволил себе улыбнуться и аккуратно положил рядом свои карты — две дамы. — Фулхаус, — проронил он и откинулся, сложив руки на груди. Уоттс перестал улыбаться, рядом выразила облегчение тем, что не стала ставить, Мануэла. Хантер лихорадочно соображала, пока не поняла, что за карты держит в руках. — Спасибо, это было просто, — продолжил Грэг, когда она остановила его. — Не торопись-ка, Грэг, — кашлянула Хантер и положила свои. — У меня каре. Тогда Вудкастер не смог, в пример первому проигрышу, сдержать расстройства. Он стиснул зубы, а Уоттс над ним облегченно рассмеялся. — Плевать, сколько я потерял, только б не тебе отдавать! — прохохотал он. — Раздел тебя, теперь мне мстишь? — усмехнулся недобро Грэг, глянув на Хантер. — Так кичишься тем, что трахнул меня, будто у тебя это было впервые, — фыркнула она. Уоттс залился смехом ещё, его поддержали и остальные. Мануэла и Аделия отказались от дальнейшей игры, они пошли на кухню, куда за ними хвостом последовал Мэтьюз. Сесил полуспал на диване, когда Кэмерон стал просить Порш раздать, чтобы Дэмьен снова сыграл. Мэдли тоже спасовала, устало отпивая из бокала с виски. Грэг почти незаметно обошёл стол, якобы направляясь проветриться, а сам, подойдя к Хантер сзади, наклонился к самому её уху и прошептал: — Мне не нравится, как ты себя ведёшь. А для тебя лучше, если я буду доволен. — Играй лучше и тогда будешь доволен, — ответила приглушенно Хантер. — Если тебе так больше нравится, считай, что эти деньги ты отдал мне за секс. Он рассмеялся, Хантер потешила его самолюбие. Похлопав её по спине не сильно приязненно, он пошёл прочь, чтобы почти сразу вернуться за стол. — Вудкастер, ты пока потерял больше всех, — заметил Кэмерон, мешая карты. — Не везет сегодня, да? Может, пропустишь? — Ну, уж нет, — отрезал он. — И Сесил больше моего проиграл. — Вообще-то, нет, — лениво отозвался Эндрю. — Я просто силы коплю, не переживай за меня, Грэг. — Тогда сыграем олл-ин? — прищурился Вудкастер, обводя всех взглядом. — Первые два хода можете сбросить, но на последнем идти ва-банк. Кто выигрывает — получает содержимое всех кошельков, что останутся в игре. — Троица уже забрала кошельки, — напомнил Уоттс об ушедших. — Там была ерунда, — отмахнулся Грэг, — сколько там подняла Мануэла? Всего лишь… — …Десять тысяч, — слащаво добавил Уоттс. — И почти не ставила после. Пришла заработать, как пить дать! Стол рассмеялся. — Аделия оставила три, — поглядел на стол Дэмьен. — Джонатан — свою заветную пятерку… Он, Кэмерон и Марлоу снова рассмеялись, а вот Сесил помрачнел. — Что за шутка? — не поняла Хантер, чувствуя, что слишком сильно налегла на виски. — Он поставил пять кусков на Мануэлу, — напомнила спокойно Мэдли. — Грэг, ты помнишь, что весь выигрыш делишь со мной? — С чего бы это? — вскинул бровь он. — Я сбрасывала каждый раз, когда ты ставил больше блайнда, — поджала губы она. — Так что всё своё дели на два. — Да и плевать, я играю за принцип, — театрально дерзко сверкнул глазами он. Порш стала раскладывать, пока Хантер молча наблюдала за ней. Она уже ощущала запоздалое сожаление, что предложила играть — теперь она могла потерять нечто большее, чем пару сотен. Портия бесстрастно мешала карты, спокойно глядя на сестру, она теперь даже не могла помочь — их общие деньги были в руках у Хантер и только ей предстояло сохранить их или потерять. Хантер почти дрожащими руками взяла карты. С холодной бумаги на неё бесстрастно смотрели валет и десятка. Все по очереди поддержали ставкой, Порш стала выкладывать карты на стол. Вернулись посмотреть на игру Мануэла и Адель. — Ты решил промотать все деньги? — ахнула Адель, садясь около Сесила. — Эндрю, алкоголь тебе и без того был не на пользу! Он усмехнулся, и только тогда Хантер поняла, что впервые видит его пьяным. Её внимание отвлекли карты, разложенные Порш: туз, король и десять. Она обрадовалась: был шанс собрать стрит! К тому же — одна пара уже была в запасе. Грэг странно заухмылялся, и теперь уже Хантер не знала, радоваться этому или присмотреться. Дэмьен тяжело вздохнул и рубашкой вверх положил карты на стол. — Я не протащу. Потеряв всего пару сотен, он выбыл, Хантер заметила, что Дэмьен положил на стол шестерку и семерку бубей. Их осталось пятеро: вместе с Грэгом, Уоттсом и Сесилом ей противостояла Изабель. Она играла без излишеств, и к концу вечера одинаково много выиграла и проиграла, теперь же решила сорвать куш без лишних потерь. Они повысили ставки, теперь даже Грэг не выпендривался, а напряженно выкинул фишку в тысячу, не привлекая лишнего внимания. Хантер поежилась — общая сумма выигрыша составит не меньше двадцати тысяч, даже при условии, что двое уже выбыли. Это была огромная сумма, заполучи она её — пожалуй, Хантер даже могла бы прожить какое-то время в Жардан без чужой помощи. Она отчетливо почувствовала, что хочет эти деньги. Порш положила трефового валета на стол, и Хантер едва удержалась, чтобы не порадоваться на публику. Две пары — с этим уже можно было работать! Уоттс злорадно посмеялся, и пыл Хантер остудило. Что могло быть у него? Подняв глаза, она взмолилась мысленно ему, прося взглянуть и дать намек. Подняв голову, Уоттс обвел присутствующих и кашлянул. — У кого меньше тройки, соваться уже не советую. Тогда никто не пошевелился, и по спине Хантер пробежал холодок: не поверили или просто каждый имеет на руках что-то стоящее? Бросив взгляд на Порш, она только едва качнула подбородком, спрашивая, что делать. Та только вскинула бровь и дернула плечом, как бы говоря «да что хочешь», а после улыбнулась. Хантер почувствовала себя спокойнее и только тогда осознала: быть вольной принимать решение — не всегда значит идти до конца. Если она откажется терять деньги, это может оказаться не менее мудрым решением, чем остаться и додавить. — Я пас, — легко бросила она и опустила карты. — Я тоже, — кивнула Изабель. — Оставим мужчин наедине расставаться с деньгами. Чем больше народу выходило, тем меньше становился куш, но азарт лишь увеличивался. Хантер снова закурила и подошла за спину Уоттса, взглянув в его карты. Усилием воли она заставила себя не сглотнуть: в руках у Кэмерона уже был флеш. Она бы проиграла всё, не прояви она гибкость. «С ума сойти», — проскользнула на подкорке мысль, а сердце пьяняще глухо забилось, будто Хантер едва спустилась с американской горки. «Вот это жизнь», — сладко защемило внутри. — Ну что, время для коронной ставки? — ухмыльнулся Грэг. — В моем кошельке осталось восемь тысяч. Сесил, тебе не повезло, на счету-то, поди, больше, чем у нас в бумажниках? — На счету прилично, — спокойно поведал тот, — но я поставлю максимум, который можно отправить переводом, больше ты все равно не сможешь получить — двенадцать тысяч. Уоттс, что у тебя? — В кармане завалялось, — плюнул тот, открывая свой кошелек с фамильным вензелем, с зажимом, держащим купюры посередине. — Здесь неровно, мелочь будешь брать, Сесил? — Оставь себе, — протянул он. — Округли и давай на стол. — Шестерка с половиной, — поведал Кэмерон. Они говорили так просто, будто это были пуговицы или кофейные зерна. — Вполовину меньше, чем у меня, досадно, — проронил Сесил, Уоттс сжал зубы. — Не переживай, тебе их все равно не видать. Порш! Последнюю карту! Портия выложила на стол коронный бубновый туз. Уоттс даже ухом не повел, а вот Грэг громко расхохотался, ударив по столу. — Кто поверит, что у меня флеш-рояль, а? — Нет у тебя флеш-рояля, — поджал губы Сесил. — Уоттс, раскрываешься? — Уверен? — усмехнулся тот. — Может, вначале попросишь своих дам отвернуться, чтобы они не видели, как я тебя на кол насажу? — Пускай взглянут, — снисходительно покивал Грэг. — Гони свои карты, Кэмерон! — Флеш, — улыбнулся тот, выложив простые двойку и тройку треф. — Не рояль, конечно, но тоже ничего. — Неудачник! — пропел Грэг, бросая свои карты прямо поверх его. Туз и король, большая удача, не более того. — Фулхаус! На последней карте добрал! Флеш-рояль, флеш-рояль! В задницу его себе засунь! — Да, засунь, можешь даже мой взять, — просто проговорил Эндрю и выбросил карты рубашкой вниз. На столе лежали трефовая десятка и дама. Уоттс и Грэг замолкли, будто объявили минуту молчания. Аделия и Мануэла восторженно рассмеялись, давая друг другу «пять», Сесил подпер подбородок рукой и пьяным усталым взором смотрел на двоих, даже не торопясь собрать деньги. — Какого хера?! — подскочил Грэг. — Это невозможно! Ты шулер! — В задницу-то совать будешь или как? — расхохоталась Изабель, снимая разложенные карты на сотовый. — Сука, — процедил Кэмерон. Однако он тут же поднялся, схватил бумажник, вытащил купюры и швырнул их на стол перед Сесилом. — Подавись, — прошептал он. И только тогда Хантер заметила, что совсем не рад деньгам Сесил, и, кажется, совсем не деньгами расстроен Уоттс.