Не забыл.

Канкуро откинулся на спинку стула, запрокинул уже порядком охмелевшую голову, надменно наблюдая, как официант манерно наполняет пустые рюмки очередной порцией саке. Осторожным взглядом коснулся скучающей сестры, ее дико раздражающего воздыхателя, не замолкающей ни на секунду Ино. Он прикрыл глаза - в темноте закрытых век прыгали разноцветные зайчики, от которых тошнота незаметно подбиралась к горлу. Оглушающая музыка резко прекратилась – Канкуро, покачнувшись, выровнялся. Тихая мелодия наполнила душный зал, толпа загудела на порядок тише, разбредаясь с танцпола к своим столикам. Кукольник медленно поднялся под испытующими взглядами других, размял шею. Черт с ними, с принципами: он любил свою сестру совершенно нечеловеческой любовью и уже передумал с этим мириться, хоть и сам настоял на этом однажды. Шикамару шепнул ей что-то на ухо - Канкуро машинально сжал кулаки. Нара поспешно поднялся, одернув пиджак, она поднялась следом за ним, изящно протянув ему руку. Канкуро был готов здесь и сейчас разорвать в клочья этого недоделанного жениха, но вдруг оскалился, подхватил под руку Ино, отчего та, еле слышно вскрикнув, подскочила со стула; потащил ее вслед за новоявленной парой на танцпол. Темари застенчиво улыбалась, неловко теребя пальцами за его шеей, Нара смотрел на нее сверху вниз - так, как отец смотрит на свою несмышленую дочь. Алкоголь в крови Канкуро взбунтовался, желание вызвать ревность сестры окончательно свело его с ума – он резко притянул изумленную куноичи ближе к себе за тонкую талию, слишком нескромно и развязно. Ино непроизвольно ахнула, оторопела, но в тот же миг пришла в себя, покорно сложила ладони на его плечах. Даже в подвешенном состоянии Канкуро танцевал великолепно, умело ведя партнершу. Раз за разом он позволял себе больше - плавно поглаживал ее по изящно выгнутой спине, даже в какой-то момент, ненавязчиво и шутливо, будто случайно, коснулся ее упругих ягодиц. Яманака в момент расслабилась, поддаваясь безоговорочной воле Песчаного, беззаботно хохотала над чем-то нелепым, рассказывала ему какие-то истории и одной только ей понятные шутки (ну и ещё, конечно, гению Конохи, который непременно едва уловимо улыбнулся бы ей в ответ). Канкуро даже не слушал ее, не сводя глаз с кружащейся в танце Темари. Когда ее партнер вдруг оказался в опасной близости к ее шее, шепча известные только им двоим слова, кукольник непроизвольно сжал тонкую ткань платья Ино, задевая грубыми пальцами нежную кожу. - Эй! – окликнула его Яманака, почувствовав неприятное давление в спину. - Извини, - устало отшатнулся он и, помедлив, зашагал прочь, - мне надо отдохнуть. Ино вытянулась, недовольно уперла руки в бока, глядя вслед своему партнеру по танцам. Канкуро шумно влетел в пустую уборную, оперся обеими руками о неустойчивую тумбу с раковиной, готовую вот-вот развалиться под его весом. Он тяжело дышал, исподлобья глядя на свое отражение в зеркале. Рука мгновенно сжалась в кулак, запястье покрылось толстыми венами, один удар – и зеркало звонко осыпалось мелкими кусочками на холодный кафельный пол. Шмыгнул носом; по руке его тонкими струйками стекала кровь. Музыка за дверью снова загремела, завибрировали оглушающие басы. Канкуро прислонился спиной к стене, устало прикрыв глаза, сполз на пол. Кровь с его руки растекалась по мокрому кафелю алой лужицей. Стук в дверь вернул его к реальности. - Пошли все к черту! – взвревел он. - Открывай, - послышался монотонный голос сестры. Кукольник раздраженно провел окровавленной рукой по щеке, покачиваясь, поднялся, рывком добрался до двери. В немом ужасе она смотрела на него круглыми от удивления глазами. Оглядевшись по сторонам, юркнула в уборную, холодными ладонями протолкнула его внутрь. - Какого черта ты тут творишь? – Темари растерянно смотрела под ноги на неприятно хрустящие под подошвой туфель осколки, отражающие унылый дизайн уборной. Он молча уселся обратно, не глядя в ее сторону; недовольно зашипел, когда костяшки его руки коснулись жесткой ткани толстовки. Не раздумывая, она присела перед ним, касаясь голыми коленями острых осколков, едва уловимо дотронулась кончиками пальцев его руки. - Зачем? - Встань, - скомандовал он, подняв свой хмурый взгляд на сестру. - Да что с тобой, черт подери?! – Темари влепила ему звонкую пощечину. - Я сказал, встань! – кукольник подскочил, грубо схватил ее за запястье, заставляя подняться вслед за собой. - Идиот! – она с силой вырвала свою руку из его мертвой хватки. – Я пытаюсь сделать то, о чем ты сам меня просил. Пытаюсь стать счастливой без тебя. Это же твои слова, что между нами ничего и никогда не может быть. Что тебе опостылела эта порочная связь. И я. Она пристально вглядывалась в разъяренное лицо брата, искаженное ненавистью и презрением. В его глазах плясали искры ярости, и ей было чем ответить. Канкуро отвел взгляд в сторону, недовольно цокнул языком. Схватил ее за плечи, развернувшись, припечатал к стене, заведя ее руки над головой. - Ты меня провоцируешь, - прохрипел он, едва касаясь ее губ, - меня начинает это раздражать… Она тщетно пыталась вырваться, ударить его коленом – в ответ он крепко сжал ее ноги своими. Темари почувствовала ядовитый запах алкоголя, смешанный с цветочными духами Яманака, его дыхание на своей щеке, чувствовала боль на жадно сомкнутых запястьях. Он отпустил ее руки, резко дернулся, протиснулся между ног сестры, сжимая пальцами упругие бедра, вынуждая ее удерживаться на его талии. Прижался своим лбом к ее и еле слышно заговорил: - Не стоило тебе, сестрица, играть с моими чувствами. Я – не мои куклы. Я тоже могу испытывать боль. И причинять. - Когда ты поймешь, что я не желаю тебе зла? – Темари легко коснулась его щеки, осторожно провела подушечками пальцев по застывшей на ней крови. – Я люблю, и не меньше, чем ты. Он застыл в оцепенении, почти не дыша, пытаясь унять сумасшедшее сердцебиение. Позволил ей встать на ноги, оставив на ее нежной коже желтые синяки от грубых прикосновений; навис над ней, не ощущая даже собственного тела. Пьянящий запах крови окутывал помещение, замирая где-то под потолком; шумные гости бара за дверью уборной казались для него без вести пропавшими. Легким движением Канкуро усадил сестру на край тумбы с умывальником, безжалостно, с хрустом растаптывая осколки разбитого зеркала. Оказался в опасной близости к ее открытой шее, пахнущей девичьим естеством, напрасными надеждами и сладким пьянящим дурманом. Он шумно выдохнул, коснулся влажным языком ее шеи, запутался пальцами в пшеничных волосах, тяжело задышал. Темари всхлипнула, едва сдерживая застрявший комом в горле стон наслаждения. Канкуро опустил руки ниже, коснулся ее груди, небрежно сминая грубыми пальцами нежный шелк ее платья, оттянул непокорную ткань. Не задумываясь, коснулся соска губами, языком выводя незатейливые узоры. Она прикрыла глаза, прогнулась в спине, покорно подчиняясь настойчивым прикосновениям родного брата, бесстыдно раскрасневшаяся от порочной страсти и бешеного желания. Обжигая тонкую кожу горячим дыханием, он взглянул ей в глаза снизу вверх, неумело поправил платье на груди, встал перед ней на колени. Раздробленные его же ботинками осколки жадно впивались в грубую кожу, но он уже не чувствовал боли, не чувствовал ничего, кроме накатывавшего гигантским комом желания, замершего где-то внизу живота. Темари осязала его дыхание между ног, стыдливо натягивая платье, - он раздраженно отпихнул ее руки, задрал его снова. Его губы впивались властно, язык грубо и ритмично двигался внутри нее; она протяжно застонала, когда пальцем он коснулся чувствительного, набухшего от возбуждения, клитора. Не в силах сопротивляться, рукой она зарылась в волосах брата, сжала их, притягивая ближе, призывая не останавливаться. Канкуро грубо схватил ее за бедра, проникая языком все глубже и глубже, лишая возможности контролировать свое тело. Темари уже прерывисто постанывала, безо всякой надежды сохранить самообладание до крови кусала губы, металась вдоль стены, прислонившись к ней затылком, хваталась холодными руками за пылающие щеки, сминала свою грудь, лаская набухшие соски, и снова путалась в его волосах. Он резко поднялся, схватил сестру за ноги, готовый бесцеремонно войти в нее в любой момент, прижался лбом к ее пылающей щеке, тяжело дыша. Послышался робкий стук в дверь: - Темари? Ты там? – с непривычным для равнодушного обычно тона волнением в голосе послышалось за дверью. Сомнений не оставалось - это был Шикамару.