Темная материя

      Удар о землю был таким сильным, что из легких выбило весь воздух. Кубок, выскользнув из руки, откатился куда-то в сторону. Очки слетели с носа и исчезли в высокой, темной траве. Гарри поднялся на ноги и огляделся. Кладбище… Кладбище? Причем очень знакомое. Старые, заросшие мхом могилы, покосившиеся кресты, справа холм, на котором угадываются очертания темного особняка. Из груди вырвался короткий истерический смех. Так он все-таки не ошибся, предполагая, что участие в Турнире приведет его к Тому Реддлу. С ума сойти. Так все это только ради того, чтобы заманить его сюда? Зачем так сложно? Фальшивый Грюм мог заколдовать под портал любую вещь в школе, почему именно кубок? Но сколько стараний… Разрозненные кусочки головоломки наконец собрались вместе, сложившись в картинку. Внезапно спятивший Кубок Огня, подслушанный Гермионой разговор о драконах, книга с жаброслями, подсунутая ему в последний момент, Крам под проклятием, пытавшийся нейтрализовать Седрика… Да фанатик буквально за руку привел его к победе, чтобы именно он первым оказался у портала. Бедный. И когда только преподавать успевал?       От древних захоронений шла ощутимая энергия, стекаясь к нему, наполняя тело приятной расслабленностью. Гарри, все еще не веря, что это происходит на самом деле, усмехнулся. Кладбище. Более удачного места для встречи Волдеморт и выбрать не мог. Какая ирония. Внезапно он заметил в темноте движущийся силуэт. Медленно, огибая могилы к нему приближался невысокий человек. Лицо скрыто капюшоном, в руках сверток, который он несет с огромной осторожностью. Человек подошел ближе и Гарри увидел у него в руках… ребенка? Шрам неожиданно взорвался болью, на мгновение ослепив его. Гарри сжал зубы, возводя в сознании все мыслимые и немыслимые блоки, но ничего не помогало. Голова раскалывалась так, будто что-то пыталось вырваться изнутри. Коротышка в плаще положил сверток на землю, достал волшебную палочку и потащил не сопротивляющегося Гарри к мраморному надгробию. Дикая боль слегка утихла, и он разглядел высеченное на камне имя «ТОМ РЕДДЛ». Ну, кто бы сомневался. А незнакомец, тем временем, развернул его спиной к камню и начал привязывать появившимися из палочки веревками. Гарри, полностью пришедший в себя, пнул его пару раз для проформы, тот дернулся и, неожиданно, с его головы слетел капюшон.       — Ты? — он уставился на крысеныша-предателя, забыв, что тот его не помнит.       Но, к счастью, Петтигрю был так занят, проверяя крепко ли Гарри привязан, что не заметил его удивления. Убедившись, что пленник не может пошевелиться, он удовлетворенно кивнул и вытащив из кармана какую-то тряпку, заткнул ему рот. Гарри поморщился. Манеры явно оставляют желать лучшего, а еще слуга Лорда… Петтигрю исчез из поля зрения Гарри и тот, размышляя, с какой целью его понадобилось связывать, наткнулся взглядом на оставленный сверток. Шрам снова обожгло болью, но он даже не обратил на это внимания, потому что наконец понял, что завернуто в эти тряпки. Да, прав был Кроу, когда говорил, что ему придется постараться, чтобы привести Тома Реддла в достойный вид для дуэли. Правда тогда он был еще не в курсе, что один из осколков души Реддла находится в его собственной голове, а это сильно усложняло задачу.       Под ногами раздался шорох. Гарри опустил взгляд и увидел огромную змею, скользившую вокруг надгробия.       Петтигрю снова возник в поле зрения, с усилием таща за собой каменный котел, в котором слышался плеск воды. Реддл зашевелился в своих тряпках, явно желая побыстрее оказаться на свободе. Гарри скривился, глядя, как Хвост разжигает под котлом огонь. Значит: кость, плоть и кровь… Ладно, чем не честь поучаствовать в возрождении величайшего темного мага двадцатого века, чтобы потом самому же его и убить? Есть в этом что-то… Сакральное. Учитель был бы в восторге.       Жидкость в котле нагрелась быстро. Не прошло и пяти минут, как она уже кипела вовсю, заполняя густым паром пространство вокруг.       — С-с-скорее, — прошипел сверток ледяным голосом.       — Все готово, хозяин.       — Пора…       Гарри наблюдал, как Петтигрю дрожащими руками развернул сверток и вытащил из него такую мерзость, что он невольно ощутил сочувствие к Реддлу. Контурами напоминая ребенка, он был чешуйчатым, безволосым, цвета сырого мяса, со слабыми, тонкими ручками и ножками и приплюснутым, как у змеи лицом, на котором поблескивали узкие красноватые глаза. И вот за эту жизнь он так отчаянно цепляется? Неужели, по его мнению, лучше жить ВОТ ТАК, чем умереть, отправившись дальше? Хвост поднял свою ношу над котлом, и искры, танцующие на поверхности жидкости, осветили на мгновение злобное лицо, но спустя миг существо с шипением скрылось под водой. А Петтигрю начал читать слова ритуала:       — Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!       Земля под ногами у Гарри разверзлась, оттуда выпорхнула тонкая струйка праха и, повинуясь мановению палочки, нырнула в кипящую жидкость. Поскуливая от ужаса, Хвост вытащил из-под плаща длинный тонкий серебряный кинжал и снова заговорил, на этот раз истерически всхлипывая после каждого слова:       — П-плоть… слуги… отданная д-добровольно… оживи… своего… хозяина!       Гарри смотрел на него с отвращением. Ничтожество. Сидел бы себе в Азкабане, целый и невредимый, так ведь нет. Что за странная склонность к мазохизму? То палец себе отрежет, то руку… Безумный вопль прорезал тишину кладбища. Отрубленная конечность с тихим всплеском упала в котел. Петтигрю, скуля от боли, приблизился к нему, сжимая в оставшейся руке все тот же кинжал.       — К-кровь недруга… взятая насильно… воскреси… своего врага!       Руку полоснуло болью. Гарри поморщился. Не то, чтобы действительно насильно, но формально он связан, а древние ритуалы, тем более некромагические, не слишком привередливы.       Петтигрю, пошатываясь, вернулся к котлу и плеснул в него кровь. Жидкость мгновенно стала ослепительно белой. Котел кипел, сверкающие искры летели во все стороны, от их слепящего блеска все вокруг погрузилось в непроглядную темноту. И… ничего. Гарри напряженно вглядывался в котел, размышляя, не испортил ли крысеныш зелье, но вдруг из котла взметнулся столб белого пара. Он становился все гуще, затапливая все вокруг, пока наконец среди его клубов не показались смутные очертания высокого, худого, как скелет, человека.       — Одень меня, — приказал он, уже знакомым, ледяным голосом.       Всхлипывая и прижимая к груди изуродованную руку, Петтигрю с трудом поднял с земли черный плащ с капюшоном и одной рукой накинул его на голову и плечи хозяина. Волдеморт ступил из котла на землю, не сводя глаз с Гарри. А Гарри, в свою очередь, с интересом разглядывал новое тело своего заклятого… кого? На этот вопрос он и сам не мог себе ответить. Врага? Но он не чувствовал в себе ненависти к Реддлу. Он знал, что должен убить его, потому что из них двоих выживет только один. Пророчество сформулировано крайне точно. Ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой. А стало быть, выбора особого и нет. Остается одна проблема — крестражи.       — Протяни руку, Хвос-с-ст, — процедил, тем временем, Волдеморт, отводя взгляд от Гарри.       — Хозяин… спасибо, хозяин… — проскулил Петтигрю, протягивая ему обрубок.       — Другую руку…       Петтигрю жалобно застонал, но Волдеморт, не обращая на него внимания, наклонился, дернул вперед левую руку и, задрав рукав, прижал длинный палец к Черной Метке. От воплей Хвоста у Гарри зазвенело в ушах. Пожирателей собирает. Не терпится сообщить о своем возвращении. Однако, пора развязываться. Он осторожно пошевелил затекшими пальцами, сосредоточившись на узлах. Вот так…       — Ты, Гарри Поттер, стоишь на останках моего покойного отца, — вдруг услышал он голос Реддла и поднял голову. Неужели его почтили светской беседой? — Он был магглом и дураком, как и твоя дорогая мамочка. Но они оба пригодились нам, не правда ли? Твоя мать погибла, защищая тебя, а я сам убил своего отца, и посмотри, как он мне помог, уже будучи покойником… — он говорил и говорил, рассказывая что-то о своей семье, о доме на холме, о ненависти к отцу.       Гарри почти не слушал его, занятый веревками. Почти всю историю Тома Реддла он знал наизусть и, сильно сомневаясь, что тот ненароком проговорится о крестражах, не испытывал особого интереса к его рассказам.       А между тем, пространство кладбища начало медленно, но верно заполняться слетающимися отовсюду Пожирателями. Все, как один, были одеты в черные плащи с капюшонами, и все, как один, бросали на возродившегося хозяина изумленные, неверящие взгляды. Волдеморт отвлекся от своих сентиментальных воспоминаний о семье и завел прочувствованную речь, обращенную к его верным, и не очень верным последователям. Рассказывал, как мечтал победить смерть, как после неудавшегося убийства мальчика из пророчества скитался бесплотным духом, как узнал о том, что Гарри Поттер исчез из магического мира… Он смотрел на своих слуг, переводя взгляд с одного на другого, а Пожиратели подобострастно смотрели на него, и никто не смотрел на Гарри, который, развязавшись и выплюнув кляп, спрыгнул с памятника и теперь, пользуясь энергией, которой на кладбище было в избытке, создавал себе защитный кокон.       Наконец один из Пожирателей, рискнувший оторвать взгляд от своего Повелителя, все же заметил, что мальчишка, который явно должен был быть принесен в жертву, освободился и, что главное, даже не делает никаких попыток сбежать. Гарри, сдерживая усмешку, наблюдал, как этот несчастный переводит ошарашенный взгляд с него на Волдеморта и обратно, не понимая, что делать. С одной стороны, что-то точно идет не так, а с другой, Реддл все говорил и говорил, не давая возможности вставить в свою плавную, явно давно заготовленную и продуманную до мелочей речь хоть слово, а перебить хозяина Пожиратель, определенно, не решался. А Гарри, с каждым вздохом ощущая, как разрастается в нем темная сила, ждал, пока на него обратят внимание.       — П-повелитель… — наконец не выдержав, произнес Пожиратель. — Повелитель, мальчишка! — он ткнул пальцем в Гарри.       Волдеморт резко обернулся, впившись в него яростным взглядом. Он был крайне недоволен, что его речь прервали.       — Стоять, Поттер, — прошипел он, направляя на него палочку.       — Стою, — спокойно отозвался Гарри, засунув руки в карманы.       — Круцио! — палочка в длинных тонких пальцах взметнулась вверх.       Гарри ощутил, как с ее кончика сорвалось заклятье и понеслось к нему, но ударившись о защитное поле, разлетелось крошечными брызгами. Глаза Волдеморта вспыхнули ненавистью.       — Что?! — он бросил быстрый взгляд на свою палочку, а затем на продолжавшего спокойно стоять Поттера. — Круцио!       — Зря ты отказался стать некромагом, Том, — холодно произнес Гарри, глядя прямо в его красные змеиные глаза. — Полезная штука. Особенно на кладбище, — он вытащил руки из карманов и раскинул в стороны, закрывая глаза. — Necrovegilaveris!       В ту же секунду земля под его ногами мелко задрожала. Эта вибрация, по началу слабая, становилась мощнее, расходясь вокруг него кругами, как поверхность воды от упавшего камня. Она усиливалась, перерастая в низкий, тревожный гул. Пожирателей, одного за другим, начало срывать с места и притягивать к ближайшим надгробиям, будто что-то незримое приковывало их к камням, не давая пошевелиться. Они кричали что-то, пытались произносить заклинания, где-то раздался перепуганный скулеж Петтигрю, но Гарри почти не слышал их, наслаждаясь ощущением своей полной власти над ними, темной энергией, переполнявшей каждую клетку тела. Наконец-то он мог дать волю своему дару, не ограничивая его, не сдерживая… Внезапно перед глазами возникло лицо. Черные волосы, тонкий шрам и сверкающие красные глаза… его лицо. Гарри вздрогнул, опустил руки и огляделся. Все Пожиратели были прикованы к надгробиям и тщетно пытались освободиться. Волдеморт бешено озирался по сторонам, еще плохо осознавая, что только что произошло. Наконец его полубезумный взгляд остановился на Гарри.       — Ты… — выдохнул он, не веря.       И вот тут Гарри ощутил, как где-то глубоко внутри пробуждается старая, давно похороненная под слоями равнодушия и пренебрежения, но так и не исчезнувшая до конца — ненависть. Та ненависть, которая заставила его выпытывать информацию у Кроу, терпеть общество Дамблдора, участвовать в Турнире… Ему недостаточно было просто убить Реддла, ему хотелось унизить его, раздавить, втоптать в грязь.       — Я. А должен был быть ты, тварь.