Хвост виляет собакой.

      — Пошли, Марк, — Луна тянула Вилле за рукав его любимого, черного лонгслива, оттягивая его наподобие гигантской сосиски.       Они вышли из номера и двинулись в сторону лестницы, ведущей, по общему предположению, на последний этаж отеля. — Что там находилось Вилле не знал, но мог догадаться по выражению лица своей спутницы — дикому и целеустремленному: ее собственный номер.       — Ты мне футболку растянешь, — Пожаловался он, одергивая рукав из цепкого захвата дамских пальчиков, — К тому же, мне будет не во что переодеться, ведь ты своровала все мои вещи, а я не беру с собой много одежды.       — Ага, сказал человек, который купил в аэропорту вещей больше, чем я приобрела за всю свою жизнь. Марк, не неси ерунды. — Отмахнулась Луна.       — Куда ты меня тащишь? — Для проформы поинтересовался Вилле, ничему уже не удивляясь и приводя свои волосы в порядок.       — Сильно же ты головой ударился. Мы идем в наш с тобой номер… Странный ты какой — то сегодня. И, кстати, то ли акклиматизация на тебя повлияла, и ты немного схуднул, то ли опять закурил, в тайне от меня.       Вилле предпочел не отвечать на поставленный вопрос.       Спустя какое — то время они вошли в номер, который тут же взорвался веселыми криками и улюлюканьем.       В номере находилось более дюжины человек; Они принадлежали разным возрастным категориям, рассам, и полам. Кажется, там было девять девушек и трое парней. Последние были из Лондона, и Вилле понял это по правильному английскому говору — чистому и лексически — выдержанному.       Девушки, преимущественно, русские, спорили на родном языке разложив вырезки из журнала «Bravo» посреди узкого, низенького столика. Так как Вилле не знал чужеземного языка, то предпочел просто сделать вид, что отлично понял фанаток.       Филипинки что — то замышляли, «подвисая» на телефонах и теребя проводки трубок.       Немка читала книгу и попивала коктейль, изредка помешивая его содержимое розовой трубочкой. Вид у нее был донельзя умный, сродни ученому коту, а очки делали ее еще грознее, да и брови (вычурные и нахмуренные) иногда сдвигались, образовывая между собою глубокую впадину.       Луна, как ни в чем не бывало, плюхнулась на диван и потянулась к бутылке, с витиеватым названием Вилла Дель Сол, причем, первое слово было заметно подкорректированно и преобразовано в нехитрое «Ville».       Фронтмен шумно вздохнул и слегка улыбнулся.       — Итак, — Произнес он, пытаясь влиться в тусовку, — Чем займемся?       Луна выронила бутылку и невидящим взглядом уставилась на него. Остальные отвлеклись от дел, вторя блондиночке.       — Ты сейчас сказал что — то на финском? — Дрожащим голосом спросила она, — Или, ты просто придумал слова на ходу, как делаю это я?       — Конечно нет. Финский — мой родной язык. — Вилле все же перешел на английский. — Ему, явно не улыбалось пояснять свои слова «тусовке».       — Ладно, не обращайте внимания, он просто головой сегодня ударился… — Хмыкнула Луна, приходя в себя, — Будучи диким романтиком, предпочту думать, что он внезапно обрел дар провидения и научился говорить на языке финов. Хотя, в это не очень — то верится. — Она пригубила бутылку Вилла Дель Сол, и кинула в Вилле хвостом сушеной рыбы, — Ты так и будешь стоять на пороге?       — Ок, ладно. — Вилле нахмурился и сел рядом с ней.       Он сидел настолько неестественно, что, мало — мальски, начал привлекать внимание собравшихся.       — Марк, ты чего? — Спросила немка, откладывая книгу.       — Отвратительно себя чувствую, — Солгал Вилле Вало, завидев гитару в углу комнаты. — Я не люблю тишину.       — Чего? — Немка икнула от неожиданности, — И что ты предлагаешь?       — Предлагаю немного поиграть. Как вам такая идея?       — Ты хреново играешь. Нет, спасибо… — Начала было она, но Вилле проигнорировал ее слова и прошел по направлению к инструменту. К его большому удивлению, на его пути встал англичанин, который с вежливой улыбкой пробормотал:       — Если и заполнять тишину, то действительно чем — то пристойным, не так ли? Дай дорогу маэстро! — Он выписал пируэт рукой, поклонился, и снял гитару с кронштейнов.       — Да, как скажешь, — Вилле стиснул зубы и присел на пол по — турецки.       Ему не нравилось, что на него все смотрели. Хотелось спрятаться от этих взглядов, но пути к отступлению не было. К тому же, он забыл свою любимую шапку — та создавала некий контроль над его фобией.       Он был очень скромным, на самом — то деле.       Англичанин, Питер Уолтер, завладел инструментом с нахальной усмешкой, и оная предназначалась самому Вилле, который неприхотливо довольствовался прохладной гладью паркета и слегка горбился от невозможности сбежать.       Плотную завесу разрушил мощный удар по струнам, от которого лицо фронтмена слегка разгладилось, ведь он так сильно любил звуки, что издавали деревянные красавицы, к которым прикасались талантливые пальцы игрока.       Исполняемая композиция казалась ему до боли знакомой, — если бы Питер не перепутал пару аккордов, то она могла бы, вполне себе, сойти за Killing Loneliness.       Вилле тоже был не ахти каким игроком, но никогда не спутал бы аккорды и уж точно не поменял бы конечный на тот, что был в самом начале композиции. Даже не знающему человеку показалось бы это грубейшей ошибкой.       — Ты неплохо играешь, но я смог бы лучше, — Вилле потребовал гитару, улыбнулся своей обыденной улыбкой, той, что сражала наповал, расположил гитару у себя на коленях, и тесно прижал ее к себе, чтобы звук звучал гуще и мелодичнее.       — Ты даже держишь ее неправильно, — Возмутился Питер, чувствуя себя уязвленным. Он привстал, чтобы вернуть гитару к себе.       Вилле проигнорировал его действие и благодарно выдохнул, — ни что на свете не могло заменить ему музыку. Он преобразился и постарался вложить в свою игру столько души, сколько никогда не вкладывал.       Вполне вероятно, что в такие моменты он открывал невидимые инстанции, выпуская из них, ранее спрятанную, магию. И вот, гляди, секунду спустя она принималась витать в воздухе, раскрывая свои дурманящие крылья над головами слушателей. Поначалу, она была пугливой, но то было сущим обманом. Она —музыка, — словно грациозная лань готовящаяся к прыжку, — волнительная, интригующая и согревающая…       Девушки враз узнали начало любимой песни. Спустя какой — то промежуток времени, фанатки принялись подпевать музыканту.       Питер кривился, но не мог протестовать, ведь он никогда бы не сыграл песни Вилле Вало лучше их полноправного обладателя.       — Я заслушалась, — Луна подперла кулаком свой острый подбородок и не сводила сияющих глаз с мужчины. Сейчас, он был очень красивым и сильным, одновременно. Да, сильным, — его игра перешла с лирики на динамичную композицию Poison Girl, после которой более ни у кого не оставалось сомнений, что Вилле был мастером своего дела.       — Марк, ты здорово играешь, — Немка Хелен подняла большой палец вверх, — Ты бы мог записать кавер, либо спеть с Вилле сегодня на сцене. Он бы не отказался бы от такого исполнителя!       — Да брось, — Он ни за что не согласится! — Вилле продолжал улыбаться. Его глаза искрились от удовольствия. — Ходят слухи, что Вилле сердится, когда фанаты переходят грани разумного и допустимого. Я же не могу, вот так вот, запросто, подойти к нему и попросить о совместно — исполненной песне…       — Вот тут ты очень сильно ошибаешься, — Отозвалась Луна. — Вилле добрый, скромный и приятный человек, — мухи не обидит. А фанатов он своих очень любит… Ты и сам это знаешь!!!       — Да, наверное, — Пробормотал Вилле, переставая улыбаться.       «Вот каким они меня считают» — Подумал он, не сводя глаз с довольных личиков присутствующих. «А я, на самом деле, глупый, эгоистичный тиран»… «Знали бы они, как проходят мои будни: затворничество, студия, вечные недовольства и тревоги»…       — Или ты ссышь? Испугался, да? Слабо подойти к Вилле? — Питер ощерился.       — Да пошел ты, — Вилле хмыкнул и поднялся с пола, откладывая гитару, — А вот возьму, и подойду. А знаешь, что? Хочешь, я сейчас подойду к Миджу, и хлопну его по заднице, и он мне ничего не сделает?       — Кишка тонка, — Питер покачал головой.       — НУ, это мы еще посмотрим. Кто со мной?       Фанаты ответили смешками и засобирались.       — Спор — есть спор, — Луна развела руками, заряжая камеру, и одергивая юбку. — Кстати, за твое, так называемое, выступление надо тебя наградить, — Добавила она, увлекая его в ванную комнату.       — А, нет, что ты делаешь, — Вилле воспротивился, но Луна была до одури настойчивой, чем пресекла возможные попытки к бегству.       Оказавшись прижатым к стене, он замахал руками, пока девушка пыталась поцеловать его в шею.       Фанаты со смехом глумились над действом, пытались снять это на камеру и подбодрить, враз смутившегося, Вилле.       — Я не целуюсь с незнакомыми девушками, — Шептал он, а ведь так и было.       Он никогда не позволял себе думать о девушках, пока они, совершенно случайно, не затаскивали его в постель. И, кстати, все это было под алкоголем. — В реальности он бы себе подобного не позволил, честное слово.       — Если не прекратишь артачиться, я засуну тебе в рот галстук, — С недовольством крикнула она, сумев коснуться его губ.       — У меня кожа сухая, а лицо и вовсе — лошадиное. Отвали от меня, женщина, — Верещал Вилле.       Тем временем, пальцы девушки вовсю сновали в его волосах, — Вилле чувствовал отвращение и злость. Музыкант не любил, когда трогали его волосы, его вещи, и, тем более, гнушались личным пространством. Но, как он мог сказать об этом при таком напоре конечностей? Сущая бесполезность, что — то объяснять «безумной, ветряной мельнице»…       — Конец. — Подытожил он, стирая со своего языка привкус губной помады и запивая поцелуй глотком вина.       — Не позорь меня, — Рассвирепела Луна и, дав Вилле тумака, вышла вон из номера.       Остальные тыкали в Вилле пальцем…       На теперешний момент, вся компания кралась в спа — салон, где, по предварительной информации, поступившей от самого Вилле, принимал свои «шоколадные» процедуры Мидж.       Когда они пришли по месту назначения, гитарист отнял голову от лежака и, с непониманием, посмотрел на новопришедших.       Миге с недовольством ждал вразумительных объяснений от, вытянутого в струнку, Вилле Вало.       — Что за маски — шоу, Вилле?       — Нет времени объяснять, — Вилле шлепнул своего друга по заднице. Амур взвыл от боли.       — Что на этот раз? При чем здесь мой зад?       — Банальный спор. Довольны? — Вилле повернулся к фанатам.       Те остолбенели. Хелена тыкала пальцем в Миджа, — И, он просто так позволил тебе это сделать?!       — Да, а теперь ваша очередь. Так как я выиграл спор, предлагаю вам забрать своего друга и уйти по хорошему. Мы с группой должны готовиться к предстоящему выступлению.       Луна побледнела и оттащила Вилле от Миджа.       — Вы его простите, он немного не в себе после удара головой. — Считает себя настоящим Вилле Вало.       — Знаете что? — Проорал Мидж, поднимаясь с лежака и размахивая руками, — Идите на хрен из спа — салона, и дайте мне отдохнуть по — человечески. Что за детский сад?!       Толпа бегом покинула салон и, отдышавшись, принялась ругать музыканта.       Ему было плевать. Он понимал, что в скором времени ему придется расстаться с этой забавной компанией, выкурить лже — Вало из номера, и поехать с группой на концерт, но, ему было забавно находится по другую сторону баррикад.       Именно сейчас, он чувствовал себя настоящим подростком, который пытается нарушить массу правил, лишь бы увидеться со своим кумиром.       — Да ладно вам… — Он развел руками. — Кстати, Луна, не хочешь прогуляться со мной кое — куда?       — Интересно даже, — Она кивнула и отстала от своих спутников.       — Послушай, я — настоящий. — Строго сказал он, глядя ей в глаза. — Хочешь докажу, как это делает подлинник?       — Вы чертовски похожи, но я знаю Марка Салливана с детства. Быть рядом с Вилле — мечта всей моей жизни, но мечты никогда не исполняются, — С грустью сказала она, разглядывая задумчивое лицо музыканта.       — Какие глупости, — конечно же это не так, — мечты склонны исполняться, и исполняются они тогда, когда ты совсем этого не ждешь. — Мягко ответил он.       — Я люблю тебя, Марк, а с Вилле я хотела провести всего один день: узнать его. Узнать, чем он дышит, какая музыка ему нравится, какие блюда он предпочитает, как смотрит на все вокруг происходящее… Я всегда думала, что мы с ним очень похожи, — С тоской пробормотала Луна.       — Ну, хорош, прекрати. — Вилле похлопал ее по плечу. — Пошли со мной.       Вилле провел ее к лифту.       Они спустились на первый этаж.       Мужчина куда — то позвонил, и, вот, минуту спустя, к ним подошел какой — то парень в очках. Какое — то время Вилле говорил с незнакомцем на финском языке, сжимая ладошку Луны в своей — механической и расслабленной.       Луна отметила, что ее спутник был не таким как Марк, а намного собраннее и серьезнее. Странное волнение обуяло ее тело.       Плюс ко всему, мужчина явно не выдумывал слова — говоря легко и свободно.       Поговорив с парнем, Марк (теперь это имя стояло под сомнением, ровно, как и сама его личность) отворил входную дверь и вышел на улицу.       Доведя девушку до джипа, он сказал (опять же на финском) пару фраз, и через некоторое время они ехали внутри автомобиля, разглядывая окрестности за окном.       — Куда ты меня везешь?       — Сейчас ты увидишь нашу стоянку, — Радостным голосом ответил ее спутник, — Там сейчас никого нет, поскольку все ушли на подготовку к концерту. Моя группа должна приехать чуточку позже…       — Вот стоянка, — Они вновь двинулись в путь, огибая трейлеры и щурясь на ветру. — Мой трейлер с самого края. Хотя, нет, вру, это не мой трейлер. — В обычное время суток там помещается до десяти человек, если идет обсуждение новой идеи. Я никогда не остаюсь в одиночестве, и в последнее время стараюсь не пренебрегать свободной минуткой тишины.       — Я не верю, — Луна покачала головой. Ее глаза покраснели от слез. — Марк, если ты прикалываешь — это очень не смешная шутка.       — Думаю, даже Марк не стал бы так шутить, зная, насколько сильно тебе хочется сюда попасть. А, кстати, вот и находка по горячим следам! — Он нагнулся и поднял с земли переходник, — Похоже, что его потеряли при переноске техники. Мы возим все с собой, — Вновь пояснил он. — Моя любимая еда — фрукты… К слову. И, не важно какие, ведь я до одури ненавижу мясо. После него мне дерьмово.       — А музыка? — С волнением спросила девушка.       — Все, что звучит. Какая разница, кто исполняет песню, — гораздо важнее, спровоцировала ли она мурашки на твоей коже. Заставила ли вздрогнуть, и вспомнить нечто, что трогает твое сознание почище любого наркотика? Музыка — и есть тот самый наркотик; Он настоящий. Природный.       — Как твои песни, — Пробормотала блондинка, хмуря лицо.       — Хочешь знать, чем я дышу? — Свободой. А на происходящее смотрю со страхом и неприятием.       — И чего же ты боишься?       — Боюсь показать, что я такой же, как все. Хотя, давным — давно свихнулся внутри самого себя. Иногда, я не понимаю, что же происходит вокруг меня, но, подбираю сопли и иду вперед, потому что не умею по — другому… — Взгляд Вилле стал пустым, — такими бывали пропасти.       Они бывали черными, бездонными, затягивающими…       — Должно быть, тебе сложно найти равного себе, да?       — Иногда, я держу рядом с собой тех, к кому привык, но не тех, с кем был бы готов встретить вечность. Я держу их, потому что не знаю, как поступить иначе.       — Вполне вероятно, ты не это хотела от меня услышать, да?       — Болван, — Буркнула она, — Это — даже больше того, на что я рассчитывала. И вообще, я не думала, что мне станет так грустно, когда моя мечта исполнится.       — Тогда придумай себе новую, но не торопись ее осуществлять, потому что она придет к тебе именно тогда, когда ты будешь готова встретится с ней лицом к лицу.       — Я готова, — Шепнула девушка, — Встретившись лицом к лицу с Вилле Вало. — Я ждала тебя слишком долго, чтобы отводить глаза…