***
- В детстве я с родителями ездил на реку... Не помню как она называлась, но там на берегах селились ласточки. Огромные песчаные стены, в которых было множество птичьих норок. Это было похоже на осиные соты. – Он всегда начинал свои истории издалека. Казалось, что он хотел быть ненавязчивым, поэтому после двух – трех предложений обязательно оценивал заинтересованность слушателя. – Мы приезжали как раз, когда почти во всех норках были яйца или уже вылупившиеся птенцы. Мама иногда долго вглядывалась в одно из гнездышек, а потом аккуратно доставала оттуда маленькое кругленькое яичко и давала его мне. В этот момент я чувствовал себя кем-то очень важным. В моих руках была жизнь, хоть и еще такая бесполезная. Птенец мог вырасти в прекрасную ласточку, у него бы могла быть своя семья. Мужчина не спешил продолжать, он любит выдерживать эти долгие паузы. Почти половина рассказанных историй были пропитаны серией отборных пауз, из-за чего повествование становилось куда глубже и драматичней. - Но я случайно выронил яйцо. Никогда я не чувствовал разочарование и жалость так искренне. Я хотел было собрать скорлупу и разбившейся желток, но мама остановила меня. Она сказала, что яйцо было неоплодотворенным, я тогда, конечно, не знал, что это слово значит. «Из него бы не вылупилась птичка». – Зеленоволосый взглянул на свою ладонь. – Когда я думал, что держу ситуацию в руках, это было не так. - Я разозлился и пошел к гнездам один. Норки оказались куда глубже, чем мне казалось. Чтобы достать до яиц, мне пришлось немного раскопать песок, а уже только потом… - Вытянув одну руку в воздух, больной описал в ней пару кругов и плавно опустил возле себя. – Меня встретила Мама-Птичка. Она пару раз клюнула меня, но я так испугался, что, кажется, визжал как поросенок. «Когда я думал, что держу ситуацию в руках, это было не так…» -Мысленно повторил Шизель. Казалось, что все истории Ключника имели двойное дно. Каждое слово стояло на своем месте и служило для определенной цели. В этом рассказе не было ничего лишнего. Лишь то, что он хотел донести. Охранник запутался. Вроде-бы всё лежит на поверхности. Но чувство, что смысл слов лежит куда глубже, не покидал. - Ты хочешь отсюда выйти? – Брюнет набрал грудь полную воздуха и взял в руки папку для уверенности. - Разумеется. Загвоздка только в том, что гнить мне еще тут прилично времени. – Ключник отвернул голову от стеклянного окна, давая понять, что ему эта тема неинтересна. - А что, если я пообещаю, что тебя выпустят отсюда? – По лбу Шизеля скатилась капелька пота, но он не стал её смахивать. Хоть пациент сейчас на него не смотрит, но он уже ведет борьбу. Это как с собакой, ни в коем случае нельзя разрушать зрительный контакт, чтобы не показать слабины. – Или может на пару дней, как получится. Как бы псих не пытался выглядеть спокойно, в его глазах вспыхнул нехороший огонек. Он подошел к окну и чуть ли не прилип к нему. - «А что, если…»? Я разве должен обещать что-то в ответ? - Если тебя и выпустят, то только под мою ответственность. – Строго продолжил мужчина. Сейчас ему как никак нужно выступить в доминирующей роли. – Если ты меня подставишь: тебя бросят обратно, а меня уволят. Возможно даже по статье. Словом, я должен быть уверен в тебе. Если ты сможешь мне доказать свою вменяемость, я уговорю доктора Марселя выделить тебе парочку «выходных». - Я согласен. – Тут же выдал зеленоволосый.***
Еще четыре дня Ключник седел словно на иголках. Выполнял любую просьбу. Даже старался нос не чесать, если ему не предложат это сделать. Его план сработал как нужно, теперь ни в коем случае нельзя было оступаться. У психа есть только один шанс, который упускать он уж точно не намерен. Пусть даже для этого придется пойти по головам. Будет печально, если голова Шизеля окажется на пути… Больной ведь только привык к нему. Он прочти на свободе. - Молодец, на сегодня всё. – Объявил в микрофон охранник. Проглотив таблетки, мужчина улегся в углу. Сложно было поверить, что уже завтра он сможет прогуляться не только до туалета, что сможет поспать на обычной кровати. Смешно, но по прибытие в лечебницу, больше всего Ключник ненавидел свою кровать с жестким, проеденным молью матрасом. Сейчас, на фоне этого грязного пола, тот матрас казался просто идеальным. Никогда он не засыпал в таком возбужденном состоянии, никогда не ждал так нового для. Может эти небольшие перемены отразятся на больном в лучшую сторону?..***
День начался с непривычной ноты. Разбудил Ключника не металлический голос из колонок, а скрип двери в камеру. - На выход. – Скомандовал Халгор. В этом месте люди старались обходиться без «доброе утро», «как спалось?», по крайней мере, среди персонала. – Пошевеливайся. Зеленоволосый поспешно выполнил приказ. Он остановился возле амбала, чтобы тот его досмотрел, но как только он подошел к Халгору, тот наградил его пренебрежительным взглядом и вякнул что-то вроде «Помойся ты уже». Не успел пациент огрызнуться, как в комнате оказался Шизель. - Что такое? – Возмутился он своим писклявым голосочком, которым говорил только с коллегами. Не услышав ответа, продолжил. – У меня официальное разрешение от доктора Марселя. «На 48 часа пациент номер 059 переводится на общий режим.» Брюнет демонстративно выставил бумажку перед носом Халгора. - Под мою полную ответственность. Так же я назначен личным надсмотрщиком. Охранник схватил листок и на два раза перечитал содержание. Все слова сходились, печать доктора в положенном месте и с росписью. И при всем своем желании возразить не получится. - Проваливайте – Халгор вернул документ. – Если что-то пойдет не так, этому янки не поздоровится, уж я то за этим прослежу.