Они хотят уничтожить меня, видеть, как я ползаю. Я должна быть, как мужчина, Должна найти его сейчас в себе. Мне следует быть мужественной. Alexiane — A Million On My Soul
— Не пожалей о своём решении. Неожиданно неизвестный голос раздался у самых дверей, на что оба повернули головы и вопросительно уставились на одного из врачей, который с усмешкой глядел на представление и довольствовался чужими мучениями. — Ну же, убей его, — словно в подтверждение своих слов, мужчина кивнул на Ханя, и Джису резко перевела на того растерянный взгляд. Ей действительно казалось, что внутри неё происходило жестокое противостояние, потому что на деле Ким не могла даже пошевелиться. — Ты ведь из-за него оказалась здесь, это он подставил тебя. Почему ты сомневаешься? — Джису сжимала в пальцах холодный металл и искренне не могла определиться, как ей поступить. — Это с его матерью твой папочка занимался сексом, это из-за этого твоя мама умерла. Ты стала такой из-за Лу Ханя, так почему не можешь убить его?! — последнее предложение врач выкрикнул, резко отталкиваясь от дверного косяка и надвигаясь на застывшую пару. Это произошло молниеносно. Джису не успела увернуться, а Хань — среагировать. — Убей. Его, — наклонившись к лицу девушки, что пылало от сильной пощёчины, прошипел мужчина, легко касаясь чужого плеча и хлопая по нему. Гнев в теле Ханя полыхал, искрился и вскоре вырвался наружу вместе с опрокинутым стулом. — Почему бы тебе не уйти?! — сквозь зубы процедил Лу, испепеляя врача ядовитым взглядом. — Что? Хочешь сказать, что согласился на брак ненамеренно? А я слышал, что ты что-то замышлял, — загадочно протянул мужчина, громко смеясь, когда кулак Ханя прошёлся в нескольких миллиметрах от его лица. — Тебе же надо было унизить Ким Джису, потому что тебе не нравилось то, как компанией твоих родителей управляет её отец, — хитрая усмешка коснулась чужого лица, как был нанесён действительный удар в челюсть. Врач с характерным звуком повалился на пол, но не останавливался на достигнутом: — Ты в полной мере испортил ей жизнь, теперь доволен? До этого стоявшая рядом Джису в шоке застыла, глядя на перепалку и внимательно слушая голос врача. Она не верила. Она не могла верить в то, что у Ханя были свои намерения на их брак. Но что-то внутри переклинило, заставив Джису собраться и с яростью взглянуть на Ханя. — Я ненавижу тебя. Одним метким движением вилка в рукаве оказалась зажата меж пальцев девушки, а её рука застыла в сантиметрах от удивлённого, шокированного лица Ханя. Среагировав быстрее, парень отбежал в сторону и с замиранием сердца смотрел на то, как хладнокровнее, жёстче выглядит лицо бывшей невесты. Его пронизывал страх и боязнь потерять когда-то резко ставшего близким человека. Да, он действительно подписал контракт о браке из-за своих личных намерений, но Лу никогда не думал, что об этом знает кто-то ещё, а потому успокоился, вскоре забыв о своём плане и отдавшись ощущениям. Ему нравилось проводить с Джису время, готовить и просто находиться рядом, даже в полной тишине. Ему нравилась та её растерянность от их внезапной близости, наигранная серьёзность и едкие высказывания. Из этого он мог сказать, что она ему нравилась целиком и полностью. — Су, послушай, — отчаянно начал Хань, медленно двигаясь спиной к стене. Где остальные врачи? Он задавался этим вопросом уже долгие десять минут, но ни на крики, ни на шум никто не сбегался. — Это неправда. Пожалуйста, поверь мне. Су… Последнее он уже выдохнул, когда Джису подошла практически вплотную. Хань видел в её глазах гнев и ярость, но вместе с тем в них плескались смятение и растерянность. Словно там два человека. Внезапно Ким прикрыла веки и в мгновение оказалась на полу. Еле удержавшись, Джису крепко вцепилась тонкими, ледяными пальцами в пол и низко опустила голову, раз за разом прокручивая в голове такое мягкое и нежное, совсем невесомое и очень редкое «Су…». Её убивали чувства внутри. Джису мечтала о смерти бывшего жениха минутой ранее, а сейчас не понимала, что творится. Она даже не сразу почувствовала грубую хватку на локте и то, что её пытаются поднять. Ким также не могла услышать, как кричат два мужских голоса. Обессиленная, девушка едва могла подняться, удерживаемая двумя сильными руками. — Хватит, — еле слышно пискнула Джису, когда её стали трясти из стороны в сторону. — Прошу вас… Очнуться ей дал чей-то громкий крик, и в следующую секунду она больше не чувствовала хватки на своих локтях. Лишь то, как её толкнули, заставив больно удариться об угол тумбочки и едва не потерять сознание. — УБЕЙ ЕГО! — ядовитый крик, скорее шипение, раздалось прямо перед лицом, и Джису медленно открыла глаза, с безумной усталостью смотря в тёмные, полные гнева глаза врача. — Ты, сука, умрёшь вместо него, если не сделаешь так, как я сказал! Джису чувствовала, как что-то тёплое стекает по её шее и мгновенно широко раскрыла глаза, в ужасе понимая, что это кровь. Забыв о том, что едва ли может поднять руки, она попыталась спихнуть чужое тело с себя, но потерпела поражение, получив лишь удар в район челюсти. — Конченная наркоманка, — процедил мужчина, наклонившись к лицу наследницы ещё ближе и накрутив её тонкие, словно солома, тёмные пряди волос на кулак, сильно потянув наверх, заставив девушку издать тихий писк и мычание. — Забыла, наверное, как убила моего брата? Как использовала его, — противный шёпот и громкая пощёчина, — как научила пить и курить, — лицо врача исказилось в довольной ухмылке, когда Джису вскрикнула от полученного кулака в нос, — как сделала наркоманом. И, в конце концов, убила его. Ким не могла не помнить это. Как влюбила в себя цветочного мальчика, отличника и первого красавчика среди самых умных первокурсников, как он стал бегать за ней и всячески ухаживать. Джису не хватило и на неделю; в один день она поймала его за своей слежкой и хитро улыбнулась, видя, как парень растерянно глядел на неё, понимая, что его раскусили. Тогда они пошли в клуб, куда прежде направлялась наследница, вместе и впервые переспали. Затем этот парень не отходил от Джису ни на шаг, всегда был рядом, делал всё то же самое, что и она. А разве Ким могла запретить ему? Первокурсница Ким Джису была ещё хуже и холоднее, поэтому только радовалась, с довольной улыбкой смотря на то, как её парень впервые делал затяжку и нюхал травку, как его горло обжигал горький коньяк и как обмякло его тело. И всё повторялось изо дня в день, пока любовника не нашли мёртвым в её квартире. Будучи не в себе, Джису пырнула парня ножом в порыве гнева, находясь под действием наркотиков. Конечно, её отец замял это дело, выплатив крупную сумму денег, но девушку не могло покинуть чувство вины. Она никак не могла выбросить этот ужасный поступок из головы. Даже сейчас, когда старший брат её бывшего, уже мёртвого возлюбленного, она могла выдавить только слабое «прости» и тихо всхлипнуть. Стало слишком противно от самой себя, тошнотворно от осознания того, что Джису действительно такая и невыносимо больно от поступающих ударов каждую секунду. Сейчас ей вдруг стало всё равно на то, что её избивают, на то, что она лежит и не двигается, находясь едва ли не на границе между жизнью и смертью. И Джису даже не смогла понять, в какой момент удары прекратились, в конце концов упав в обморок.***
Жить, чтобы умереть. Курить сигареты, чтобы быть крутым. Пить алкоголь, чтобы забыться. Принимать наркотики, чтобы расслабиться. Быть плохим, чтобы защитить себя. Разве это правильно? — Страшно представить, что она чувствовала всё это время, — наконец выдохнула Дженни, сделав свои выводы, но так и не ответив на всплывшый в голове вопрос. У каждого человека своё мнение на этот счёт. Сехун недоумённо перевёл взгляд на сидящую рядом подругу, которая за все полчаса до этого не произнесла ни слова, лишь сухо кивая, когда он о чём-либо её спрашивал. Только слепой мог не заметить, как сильно она переживает и безумно волнуется, как из-за этого кусает губы до крови и заставляет друга переживать за неё вдвойне больше. Ведь, по сути, О не близкий человек для Джису, поэтому не может представить, как Дженни, вероятнее всего, сейчас очень тяжело. Тем не менее Сехуну тоже больно видеть Дженни в таком подавленном состоянии. А пока Ким накрепко приковала свой взор на пол автобуса, О осторожно, неспешно и как можно более аккуратно коснулся её волос и провёл по ним большим пальцем, прежде чем поймать удивлённый и растерянный взгляд девушки. Он мягко улыбнулся и спокойным тоном произнёс: — Я уверен, что Джису справится. Она же сильная. Дженни слабо кивнула, поджимая губы и понимая, что Сехун прав. Джису же действительно сильная; должно быть, она смогла предпринять что-то. — Я всё равно считаю себя виноватой… — спустя пару минут молчания, начала Дженни. — Я была уверена, что она не обманывала меня, думала, что если она так говорит, то, вероятно, она не хочет нас видеть. Поэтому я… просто оставила её. — Никогда не думал, что скажу о Джису такое, но я считаю, что она сделала правильно, ничего не сказав тебе, — откинувшись на спинку кресла, Сехун косо глянул на растерянное лицо Дженни и поспешил объясниться: — Она не хотела, чтобы ты лезла в это. — Но… — Ты бы поступила ровно так же, окажись на её месте. Не делай себя виноватой; мы доезжаем, на выход. Недовольно поджав губы и нахмурившись, Дженни первой поднялась с места и направилась к дверям салона. Сехун же лениво последовал за ней, но, заметив, как ещё один пассажир собирается встать и подойти к дверям, пристально обводя взглядом каждый участок тела Дженни, ускорил шаг и в мгновение оказался рядом с Ким, хмуро смотря в сторону того парня. — Ребёнок, — внезапно буркнула Дженни, уже направляясь ко входу больницы. — Что? — Сехун абсолютно не понял, что она имеет в виду. — Ты ребёнок, О Сехун, — обернувшись, девушка одарила его насмешливым взглядом и быстро скрылась за дверьми. «Посмотрим, кто из нас дитя малое», — подумал Сехун, пытаясь нагнать быстроидущую к информационной стойке Дженни.***
— У вашей подруги сотрясение мозга; мы перебинтовали ей голову, в частности затылок, и надеемся, что осложнений не будет. Она также получила телесные повреждения средней тяжести, судмедэксперты уже приходили и сняли побои. У пациентки Ким Джису перелом ребра, рассечённая губа и затылок. Это пока всё, что нам известно, и, простите, но к ней никого не подпускают. — А с ней, случайно, никого больше не привозили? — осторожно спросила Дженни, пребывая в шоке и смятении. Она не представляла, что всё может оказаться так плохо. — Да, у одного парня тоже сотрясение мозга, особых повреждений нет. — Его зовут Лу Хань? От чужого имени Сехуна передёрнуло, но он понимал, что ревновать не стоит, ведь Дженни всё ему рассказала. — Где-то полгода назад мне он нравился, — неуверенно начала Дженни, смущённо отворачивая голову, чтобы не смотреть на внимательно слушающего её Сехуна. — Джису тогда даже не принимала Лухана всерьёз, она просто… развлекалась? Думаю, это так. Но потом мне казалось, что они испытывают что-то друг к другу, и я подумала, что будет глупо пытаться понравиться ему; тем более, если есть невеста, разве могу я противостоять ей. Вот так я и думала. А потом… появился ты, и больше Лухан мне не нравился. Дженни затаила дыхание, ожидая недовольную речь Сехуна, что продолжал сверлить её взглядом, но никак не могла поверить, что он мягко засмеётся, откинувшись на спинку стула. — Эй! Почему ты смеёшься? — возмутилась Дженни, сощурив глаза и поджав губы. — Не знаю, над чем тут можно смеяться, — уже буркнула девушка, прижавшись спиной к стулу и скрестив руки на груди. Она даже не успела сообразить, как Сехун, перегнувшись через стол, коснулся губами её пунцовой щеки, что стала ещё розовее после этого действия. — Т-ты что творишь?! — широко распахнутыми глазами Дженни уставилась на довольного О, который так беззастенчиво поцеловал её секундой назад. — Я рад, что он тебе больше не нравится, — словно не слыша её вопроса, произнёс Сехун. — Ешь, пока не остыло. Но вместе с этими воспоминаниями пришло ещё одно. — Давай расстанемся. — Ты сейчас серьёзно? — Да, давай расстанемся. Я больше не люблю тебя, Сехун. — Кто это? — Сехун точно знал, что повлияло на такое столь неожиданное решение Мины. Но даже так он хотел верить, что это лишь глупая шутка. Веселье. — Лу Хань, — и он запечатал это имя в своей памяти. Сехун застыл на месте, пока Дженни разговаривала с медсестрой, стеклянным взглядом уставившись в стену. Чужое имя, точно огонь, обжигало и злило, приводило в ярость и несло за собой старую рану, уже зажившую, но которую вспоминаешь, стоит образу бывшей девушки всплыть в голове. — Сехун?.. Ты в порядке? — осторожно и робко, совсем невинно и мягко. И Сехуна вдруг одолело желание спрятать Дженни там, где её не смог бы тронуть никто другой, кроме него. Он больше не хочет, чтобы его бросали. — Сехун? — уже неуверенно и растерянно вторила Дженни, обеспокоенно вглядываясь в карие глаза парня, что смотрели словно в пустоту. Резко уставившись на Ким, Сехун краем губ улыбнулся, замечая внезапный и мимолётный испуг Дженни, и вдруг посмотрел на девушку внимательным, изучающим и серьёзным взором. — Будь моей девушкой.