***
— Хён, слушай, как думаешь, я смогу выступить на играх через два дня? — Чимин хватает Хосока за рукав, когда они идут в столовую. Чон лишь хмурится, что совершенно не нравится младшему, ибо его улыбчивый хён просто так хмуриться не станет. Значит, разговор серьёзный. — Ты уверен, что после всего сможешь выступить? Тебе бы ещё отлежаться. — Но ведь, — начинает Пак, но спотыкается на ровном месте и только и успевает, что схватиться за плечи Хосока, впечатавшись носом в его спину. — Я об этом и говорю, — вздыхает он. — Уж не знаю, что на тебя так подействовало, но сил у тебя отнялось, как после недели выматывающих тренировок. Причём круглосуточных. Парень оборачивается к Чимину и внимательно рассматривает его. Сейчас Пак улыбается немного неуверенно, видимо, смущённый разговором и своим неловким поведением, у него блестят глаза, в них плещется жизнь, не то что в то утро. Чон смотрит дальше и видит, что цвет лица стал здоровее, а некоторые небольшие синяки и засосы уже сошли с шеи и плеч, вот только разбитая губа ещё не успела зажить и немым посланием напоминает о событиях того дня. — Ну не хочешь, как хочешь, — Чимин не дожидается ещё каких-либо реплик друга, бьёт того по плечу и идёт дальше. — Эй, погоди! — Хосок тут же нагоняет его и по-хозяйски закидывает руку на плечо. — Ты обиделся? Я же просто волнуюсь. — Я правда себя уже хорошо чувствую. Тем более, — Пак как-то коварно улыбается, щипая приятеля за бок, — в моём случае цель оправдывает средства. — Дурак, — смеётся в ответ Хосок и уже собирается в ответ ущипнуть парня, но тот вырывается из хватки Чона и убегает вперёд. Так они и прибегают в столовую, попадая на самую кульминацию развернувшегося спектакля. Все присутствующие молчат и только наблюдают за Юнги, который душит какого-то бедного паренька, что-то зло шипя тому в лицо. Картина жутко пугающая, поэтому Чимин останавливается сразу же, как видит брюнета, предпочитая держаться на расстоянии так, чтобы тот его не заметил. Через несколько секунд подбегает и сам Хосок, останавливаясь возле друга, тут же хмурясь. Юнги для него теперь воплощение порока и зла. Парень уже порывается как следует отметелить Мина и спасти того нечастого из его лап, но рука Чимина, схватившая крепко-крепко за плечо, останавливает его. — Не надо, пусть сами разберутся. — шепчет Пак, а сам испуганно наблюдает из-за спины друга за парнем, которого постепенно окутывает тёмная дымка, а глаза, Чимин, кажется, точно их видит, становятся всё страшнее и страшнее, буквально светятся гневом и ненавистью ко всему живому. Как и в первый день их встречи, только тогда на месте этого парня был сам Чимин. И по правде, он хотел бы это забыть, но судьба-злодейка (а может и кто-то ещё) никак не позволяли этого Паку. Атмосфера всё больше и больше накалялась, казалось, что сейчас он его убьёт, но вот, хватка брюнета ослабевает, и парнишка падает на землю. Чимину кажется странным, что тот сразу же не убегает, а ещё что-то говорит Юнги. Нет, он точно ненормальный. От такого типа бежать надо со всех ног. Пак весь дрожит, ему кажется, что сейчас весь гнев Юнги перекинется на него, и ему снова придётся испытать это на своей шкуре. Хосок замечает состояние друга и тут же приобнимет за плечи. — Пойдём пока, Чимин, погуляем. А они тут как раз закончат свои разборки. Пак согласно кивает и старается больше не смотреть в сторону Мина с опущенной головой, сжимающего кулаки, но что-то влечёт и каждый раз притягивает Пака. Вот и сейчас, хватаясь в немой попытке спрятаться и укрыться в объятиях друга, он кидает взгляд на Юнги и тут же готов пожалеть, ведь он смотрит прямо на него. Сейчас Чимин не понимает, что плещется в его глазах, но боится увидеть снова ту усмешку и ненависть. Пак вновь оборачивается к Хосоку, и они быстро покидают территорию столовой, а Юнги ещё долго смотрит им в след, думая о чём-то своём.***
Чимин только что вернулся из душа и радостный завалился на свою кровать. Сегодня у него такое хорошее настроение, что аж хочется петь и прыгать, только не спать. Но вот обидно, что Хосок, вечно зудящей над ухом, сегодня весь вечер бурчал и, лишь зайдя в комнату, отрубился. Прямо в одежде, прямо лицом в подушку. Ну да ладно. Паку и так весело. Он заворачивается в одеяло, предвкушая завтрашние игры, в которых намерен победить, и пытается уснуть, чтобы проснуться бодрым и весёлым, как сейчас. Только вот Чимин, похоже, в слишком возбуждённом состоянии, чтобы видеть сны. Он ворочается с бока на бок, слышит, как поскуливает во сне Хосок, и уже готов запустить в него подушку, чтоб замолчал зараза, но вовремя просыпается совесть, которая просит не трогать вымотанного за день хёна. Спустя каких-то двадцать минут Пака начинают одолевать мысли о завтрашнем дне, и теперь всё видится не таким уж радужным. Ему кажется, что он так и не уснёт сегодня и пойдёт бороться за право посетить Олимп разбитым и квёлым, но, о небеса, он начинает зевать и вскоре погружается в сладкий сон. Его будит странное чувство присутствия кого-то чужого. Он еле разлепляет глаза и пытается найти источник своих беспокойств. И поначалу ему кажется, что это просто его нервишки перед играми расшалились, ибо в комнате никого нет, но вот неприятное чувство, что на тебя кто-то пристально смотрит из тёмного угла, неприятно колит внутри и заставляет дрожать, а затем всё становится ещё хуже, ибо его опасения начинают оправдываться. Из ниоткуда возникают сразу два тёмных силуэта, от них веет холодом и смертью. Но что-то Чимина ещё напрягает в них, кажется, Паку уже знакома эта тёмная вуаль, окутавшая незнакомцев, с нотками неприязни и блестящие в темноте глаза. Он вспоминает Юнги и не может понять, почему они сейчас похожи на него. А ещё, что намного больше сейчас волнует Пака, так это то, что они идут к нему молча. И что от них ожидать в следующую секунду, он не знает. Кажется, сейчас Чимин готов согласиться на гнев Юнги, ибо он знает его лучше и, кажется, боится меньше. Парень смотрит на мирно спящего Хосока и не понимает, почему он не просыпается. Пак успевает кинуть в него тапком — единственное, что смогло его напряжённое тело, прежде чем оцепенеть от ужаса окончательно. Чон всё так же спит, и это кажется подозрительным, но в следующую секунду на плечо рыжего ложится ладонь одного из двух парней. — Тихо, — шепчет он, а голос у него очень приятный, что жутко странно. — Мы не сделаем тебе больно, — вторит второй, но от их слов как-то спокойнее не становится. — Вы меня убьёте? — еле выдавливает из себя Чимин, уже весь сжимаясь в комочек, от предстоящего ответа. А те незнакомцы только смеются, переглядываясь между собой. — Дурачок, ты и так уже мёртв. — Тогда зачем вы здесь? Вас Юнги отправил? При этих словах в них что-то меняется и один забегает за спину Пака, хватая одной ладонью за шею, чуть опрокидывая голову, а второй зажимает его рот, чтобы тот не кричал. Чимин начинает брыкаться и всячески сопротивляться, он пытается кричать, уже и истерика поступает к горлу, но один его крепко держит, а второй садиться на колени, тем самым прекращая попытки к сопротивлению. — Ну, ну, тише, — шепчет тот, что сидит на коленках и нежно гладит его по лицу ладошкой. — Пейто, — кажется он обращается к тому, что сейчас зажимает рот Пака ладонью, — давай, начинай, нам надо успеть за десять минут. — Нашёл чем пугать, — хмыкает тот из-за плеча, и в следующую секунду Пак визжит сквозь зажатый рот от боли и страха. Незнакомец больно прикусывает мочку уха, оттягивает её и, кажется, не собирается отпускать. Пак совершенно не понимает, что они хотят и что с ним делают. Это не похоже на обычное изнасилование. Его рот больше не зажимают, но сил кричать практически не остаётся, рыжему начинает казаться, что всё сейчас кончится. А пока Чимин пытается прийти в себя после укуса, его губы накрывают губы второго незнакомца. Пак чувствует, как тот нежно проводит по ним языком, неторопливо покусывая, не намереваясь углублять поцелуй. Чимина всего потряхивает от происходящего, он не может понять, почему не в силах сопротивляться. Паку начинает казаться, что всё это правильно, что так и должно быть. Он не может себе объяснить это, но подчиняется их действиям и, кажется, засыпает. — Ну вот и всё. А ты боялся, — смеётся первый и убирает ладонь от шеи Пака, поднимаясь на ноги. — А ты переживал, Потос. — Ой, молчал бы. Пойдём, нас уже Тэхён заждался.***
Юнги проснулся среди ночи от того, что ему чудились чьи-то касания. Он протёр глаза и заморгал. Сон давно исчез, а вот ласкающие его живот губы и касающиеся груди руки — нет. Юнги чувствует, как внутри разливается приятное тепло, а внизу закручивается тугой узел. Парень громко выдыхает, стараясь здраво мыслить. Он видит копошение под одеялом и спешит откинуть то, чтобы прогнать ночного бесстыдного и бессовестного гостя. Но брюнет застывает, держась за край одеяла и наблюдая, как на него медленно, как в замедленной съёмке, поднимает свой взгляд, мать его, Чимин! Он облизывает пухлые губы, специально задерживая кончик языка в уголке рта. Пак смотрит прямо на Юнги, а в глазах столько похоти и желания, что Мин уже сомневается не ночной ли кошмар или оборотень в его комнате. Чимин приподнимается, прижимаясь всем телом к парню, который ещё не вышел из шокового состояния, и нагло притягивает его голову к себе за шею, сразу же мокро и пошло целуя. В первую секунду Юнги теряется и только поддаётся напору младшего. Чимин же уже удобно восседает на его бёдрах, виляя попой, как самая настоящая шлюха, кусает Юнги за губу, оттягивает её, а в голове старшего взрываются фейерверки противоречий. С одной стороны, он так давно мечтал снова почувствовать тепло, крепкие объятия и жаркие поцелуя рыжего, но с другой — после всего произошедшего он считал, что просто не имеет на это права. По крайней мере, пока не попросит нормально извинений и не услышит такого долгожданного прощения. Чимин отрывается от его губ, чуть закусывая собственную и откидывая голову назад, отчего Юнги становится хорошо видно, как дрожит выпирающий кадык младшего, когда он начинает тереться задом об член брюнета, приоткрывая рот в немом стоне. Всё это похоже на какой-то порно фильм, где Юнги чёртов девственник, а Чимин самая искусная шлюха. Только вот поправочка: Пак никогда в жизни таким не был. Поэтому Юнги, собирая последние силы и волю в кулак, отталкивает младшего так, что тот падает спиной на кровать, но он не теряется и тут же раздвигает ноги, призывая Юнги к дальнейшим действиям. — Блин, Чимин, — хрипит Мин, стараясь не обращать внимание на развратную позу парня, — ты что творишь? Почему ты здесь? Разве ты на меня не… — Юнги-хён, — шепчет так соблазнительно рыжий, приподнимаясь и обхватывая его шею ладошками, — я тебя давно простил. Ты ни в чём не виноват. Он целует сначала нежно и осторожно в подбородок, прокладывает мокрую дорожку поцелуев до уха, пробегаясь горячим язычком по его контуру, а затем ставит засос где-то ниже ушка Юнги, а тот практически стонет от таких действий. Старший всё ещё осторожно кладёт руки на поясницу Чимина, опуская свою голову на плечо, боясь, что это сон или мираж, или же дурацкий до чёртиков розыгрыш, и сейчас его Чимин исчезнет или испарится. — Прости, правда, я не хотел, Чимин. — Молчи, — и снова этот голос заставляет внутри Юнги всё переворачиваться, и он еле сдерживается, чтобы не повалить сейчас Пака на кровать снова. А Чимин уже стягивает футболку с себя и с Юнги, тут же припадая к новым открывшимся участкам кожи. Он жадно исследует каждый участок тела Мина, засасывая кожу возле ключицы, обводя языком горошины сосков, щекоча кожу на животе, отчего у старшего дыхание сбивается, и он пытается глубоко дышать, но воздух какой-то спёртый и горячий. Горячий, как его Чимин. — Погоди, — он хочет остановить Пака, боясь снова причинить вред, — ты уверен, что хочешь? Чимин, ты не обязан. — Молчи, — уже более раздражённо шипит тот, давая понять, кто правит сегодня балом, и снова спускается к его животу, пальчиками уже поддевая край домашних шорт. Юнги чувствует проворный язык Пака на своей коже, чувствует, как тот оставляет очередной засос ниже пупка, а затем, как ладошка младшего уверенно опускается на заметно выпирающий бугорок, начиная издевательски поглаживать. Чимин приподнимает голову и смотрит с вызовом на Мина, он чуть сильнее сжимает плоть парня через ткань домашних шорт, отчего тот начинает шипеть и чуть приподнимается на кровати. Юнги где-то на задворках разума думает, что он сейчас как правильный парень должен остановить Чимина, а ещё печёнкой чувствует, что всё это не просто так, что Чимин ведёт себя так не с проста, но почему-то желание завладеть им оказывается сильнее. И Юнги сдаётся, разрешая Чимину творить всё, что вздумается. Пак стягивает остатки одежды со старшего, поглаживая бока того, он приподнимается к губам и в них шепчет: — Я хочу, чтобы ты меня трахнул, Мин Юнги. Слышал? Я хочу, — и это звучит как приказ. А Пак снова впивается в его губы, сбивчиво дыша и постанывая от собственного накатившего возбуждения в губы брюнета. Рука Пака опускается к члену старшего, и небольшая ладошка обхватывает его, начиная мучительно медленно водить по всей длине. От этого Юнги в порыве страсти, прикусывает губу младшего, но того это ещё больше заводит, и вот он уже снова забирается на его бёдра, предварительно избавив себя от штанов. — Ты чего такой зажатый? — хихикает в ушко Пак и хватает руки Юнги, опуская их на свои ягодицы. — Чимин, — старший наконец отмирает и нежно целует его где-то за ушком, а Пак снова хихикает. Он, смотря прямо в глаза Юнги, пошло облизывает собственные пальцы и заводит руку назад, брюнет даже нервно сглатывает и сжимает ягодицы Пака сильнее, когда слышит, как он протяжно стонет, проникая в себя сразу двумя пальцами. Этот Пак Чимин что-то с чем-то. Он так пошло стонет, растягивая себя самостоятельно, что у Юнги дыхание спирает и единственное, что он может — наблюдать за эмоциями на лице Пака и оглаживать его упругие ягодицы. Вскоре Чимину надоедает это занятие, и он вытаскивает свои пальцы, тут же обхватывая член Юнги и направляя его в себя. Мин, видимо, не ожидавший такого поворота стонет вместе с Чимином. Он сжимает сильнее его бёдра руками, опуская голову на плечо и прикусывая кожу, отчего рыжий недовольно шипит, но через секунду забывает об этом, начиная двигаться. Юнги до сих пор не может поверить в то, что всё это правда. Он не может поверить, что сейчас сжимает крепко Чимина, который стонет его имя, что он спокойно касается своими губами его тела, не боясь того, что младший в испуге отшатнётся и убежит. Пак откидывает голову назад, насаживаясь до основания на Юнги, царапая плечи того, а он только и может, что двигаться бёдрами навстречу, вызывая ещё больше стонов Чимина, и оставлять алые отметки, где только можно. Младший всё тяжелее и тяжелее дышит, слишком часто облизывая свои губы, а Юнги завороженно смотрит на них и, не удержавшись, хватает парня за шею, грубо притягивая к себе, втягивая того в страстный поцелуй. Чимин же продолжает двигаться на Юнги, и с каждой секундой его движения становятся всё более грубыми и быстрыми. Он стонет Юнги в губы, а тот проникает в его ротик языком, сталкиваясь с его. Тело Чимина внезапно натягивается струной, он напрягается и замирает. Чимин оставляет ещё пару царапин на спине Юнги и кончает на живот старшего, а тот, не выдержав того, как сжимают его мышцы Пака, кончает следом, сжимая бёдра рыжего до синяков. Они ещё несколько минут находятся в таком положении, никому не хочется двигаться. Юнги нежно целует шею, подбородок и щёчки Чимина, массируя затылок, а тот, прикрыв глаза, наслаждается лаской. Юнги хочет ещё что-то сказать, но младший слабо зевает и начинает клониться носом на плечо брюнета, засыпая. Мин аккуратно укладывает Пака на кровать, накрывает одеялом и ложится рядом. Ему самому стоит отдохнуть и поспать, он чувствует, как веки тяжелеют, но он ещё пару минут наблюдает за умиротворённым личиком Чимина, похожего сейчас больше на невинного ангелочка, чем на демона-искусителя, а затем и сам проваливается в крепкий счастливый сон. Утро наступает неожиданно для обоих. Юнги переворачивается на другой бок, подминая под себя тихо сопящего Пака, уткнувшись в его шею, часто и горячо дышит, отчего младшему становится щекотно, и его сон обрывается. Чимин открывает нехотя глаза и приходит в замешательство. Он не понимает, что это за место, а потом внутри всё холодеет: он чувствует руку на своём бедре и тихое сопение где-то на затылке. Пак скользит взглядом вниз, осторожно приподнимает край одеяла и убеждается, что он голый. Чимин тут же подрывается на кровати, прикрывая свою наготу одеялом, заставляя Юнги тем самым проснуться. Мин недовольно бурчит что-то себе под нос, приоткрывает глаза и, увидев Чимина, улыбается. А вот Паку не до улыбок. Он видит, что на него смотрит Юнги, а затем он вообще тянется к нему, видимо, желая поцеловать. Он тоже голый. Это всё до чёртиков пугает Чимина. Он не помнит ровным счётом ничего из этой ночи, кроме тех незнакомцев. Они что… Отдали его Юнги, когда он был без сознания? Выходит, что Мин грубо надругался над ним, пока Пак был в отключке? У младшего поджимаются от обиды губы, и он готов разреветься. Ему кажется, что это так низко и мерзко, поэтому он отшатывается от Юнги, когда тот хочет коснуться его плеча. — Чимин, ты чего? — старший непонимающе смотрит на парня, боясь, что его ожидания оправдаются. — Чимин, иди сюда. Это же я. Юнги, — он снова тянется за поцелуем, но получает пощёчину впервые за всё время, и в жилах стынет кровь. Потому что рыжий смотрит с тем же испугом и обидой, а в его глазах собираются слёзы. — Ты снова? Юнги, зачем ты снова меня изнасиловал? — произносит одними губами Пак, а брюнет смотрит на Пака, завёрнутого в одеяло, и не знает, что ответить.