***
Очередной трудный рабочий день уже давно прошёл. За окном тихо. И только в коридоре общежития слышны какие-то смешки и восклицания, в принципе, ничего нового. А Чимин тем временем отбивается от приставучего Мин Юнги, который бессовестного посягает на святое тело Чимина. Очередная попытка сопротивления заканчивается полным провалом Пака. Он шипит, брыкается, а Юнги тем временем наслаждается своей маленькой победой, восседая на бёдрах младшего. — Я на тебя зол! — Тогда зачем пришёл? — искренне удивляется Мин и усмехается. — Думал, ты будешь просить прощения… На секунду Мин замирает, явно что-то обдумывая, и от этого «что-то» Чимину как-то не по себе, ибо знает, что все идеи Юнги безумные или просто аморальные. Наконец парень выходит из собственных мыслей и клонится к уху младшего, сильнее вжимая того в кровать. — Я придумал. Я попрошу прощения перед тобой, если ты позволишь. Пак чувствует в этом подвох, он, повернув голову на бок, с недоверием смотрит на парня, но всё же соглашается на его предложение. На губах старшего, Чимин видит это даже сквозь полумрак комнаты, появляется пошлая самодовольная улыбочка, Мин закусывает губу и снова наклоняется к Чимину. Тот издаёт странный звук, напоминающий стон, когда Юнги сжимает его бока своими ладонями и скользит губами вдоль голой спины. Он больно зажимает зубами кожу Пака, так что на ней проступают алые следы, но от этих манипуляции Чимин только возбуждается, потому что это волнительно, потому что это делает Юнги. У Чимина сбивается дыхание, когда очередной засос остаётся на его пояснице, а тёплые пальцы опускаются на ягодицы, с силой сжимая их так, что, наверное, к утру останутся следы. Картина довольно привлекательная, Юнги видит этот силуэт в тёмной комнате и просто наслаждается, настолько это эстетично, он проводит пальцем между половинок парня, отчего тот сжимает в кулачках одеяло и сильнее выгибается навстречу прикосновениям. В комнате становится слишком жарко, всё вокруг меркнет, сливается воедино, и остаются только двое. Сбитое горячее дыхания, жадные прикосновения, юркий язык и множество отметин на теле. Юнги резко разворачивает к себе парня, отчего тот смотрит растерянно снизу вверх и не поймёт, что он от него хочет. А Мин тем временем опускается ниже, обхватывает его бёдра руками и, дразня, проводит языком по головке возбуждённого члена. Чимин громко стонет и хватает воздух ртом от такой неожиданности. Он готов сойти с ума, когда Юнги заглатывает почти полностью его член и двигает головой так быстро, что перед глазами взрываются тысячи огней, кажется, что он попал в какой-то мир блаженства и удовольствия. Издеваться над Паком всегда было любимым занятием Юнги, слушать его стоны — тоже. Именно поэтому Мин не торопится доводить парня до оргазма и мучает, словно мстит за сегодняшний день и за те удары, которые ему достались от разгневанного Пака. А когда Чимин пытается отдышаться на кровати, Юнги начинает наблюдать за ним вновь, ибо Чимин — это произведение искусства. Юнги ложится рядом, а младший довольный и радостный, обвивает его грудь ручкой и, уткнувшись носом в плечо, тихо сопит. — Я же говорил, — ухмыляется победоносно старший. — О чём? — Я умею просить прощения. — Кто бы говорил, — фырчит Чимин, но не долго, ибо не хочется портить момент. Он замолкает и только слушает размеренное дыхание Юнги. Проходит ещё немного времени, Юнги кажется, что Пак уже спит, но всё же решает спросить: — Останешься сегодня? А Чимин тихо вздыхает, что-то неразборчиво бормоча себе под нос. Паку кажется, что день прошёл восхитительно и теперь можно расслабиться и уснуть. Но что-то идёт не так, Чимину кажется, что он ещё не спит, но почему-то видит себя и Юнги где-то посреди огромного мегаполиса, они бегут по какой-то оживлённой улице, а потом Пак остаётся один. Он чувствует, как внутри всё холодеет от страха, Чимин кричит, зовёт Юнги, но не слышит ответа и срывается на бег, попадая в какую-то подворотню. Он сталкивается с лицом, нет, страшной мордой какого-то существа, которое с криком бежит на Чимина, и он закрывает глаза. Юнги не на шутку пугается, когда замечает, что Пак рядом с ним часто дышит, тихо скулит и сжимает руку старшего до синяков. Юнги трясёт его за плечо, но Чимин не отзывается, взгляд у него пустой, и это пугает ещё больше, он напрасно зовёт его, паника накатывает и на самого Мина, парень понятия нет имеет, что ему делать сейчас. Но наконец Чимин приходит в себя. Он испуганно смотрит на Юнги, дрожит всем телом и, кажется, готов заплакать. — Чимин? — осторожно зовёт его старший, всё ещё боясь сделать хуже, а рыжий жмётся ближе, но ответить что-то не в силе. Так проходит несколько минут. Всё это время Юнги гладит Пака по голове, а он тяжело дышит и думает, что с ним произошло. Что вообще он такое видел? В голове роятся неприятные мысли. Почему-то Пак снова вспоминает одну фразу, услышанную на Олимпе, про козырь Гекаты и Таната среди богов смерти, а потом младший снова вспоминает своё предположение о том, что это Юнги. — Со мной всё в порядке, — выдавливает из себя наконец Пак, выбираясь из объятий. Юнги смотрит непонимающе на парня и пытается его остановить, ухватив за локоть. — Чимин, ты куда? Ты толком можешь сказать, что с тобой сейчас было? А младший ему в ответ только улыбается и осторожно убирает руку с плеча. — Давай я тебе потом расскажу, ладно? Я сам пока ничего не понимаю, Юнги. Не волнуйся, я правда в порядке. Просто сегодня не тот день, чтобы ночевать вместе, ты же понимаешь? Мин на эти слова отворачивается, не желая слушать очередные бредни Пака о том, что это неправильно, что слухи пойдут. Ему какая разница? Это не дело посторонних, если он захочет, то поселит с собой в одной комнате Пака, и никто не посмеет ему и слова сказать, но вот Чимин, как ему кажется, не разделяет его точку зрения. — А мне не нравится, что ты живёшь с этим Хосоком в одной комнате, — ворчит Юнги в ответ. Пак уже привык к таким словам, поэтому на прощение быстро целует парня в губы и выходит из комнаты, оставляя Юнги одного. Вот так всегда.***
Чимин на дрожащих ногах добрался до крыши, которая, к его счастью, не закрывалась, в отличии от кухни, на ночь. Пак опустился, поджав под себя ноги у края, и погрузился в собственные мысли. Его всего до сих пор колотило от увиденного, и, что это было, он и сам не мог понять. — А если он и правда тот самый человек, который рождается раз в тысячу лет? — рассуждал сам с собой Пак, он поёжился, когда ветер, снова подув, забрался по его тонкую одежду. — Да даже если и так, что с этого? — Чимин тяжело вздохнул, замолчав. Он представил, как Юнги грозно расправляется со всеми своими коллегами, а затем нападает и на самого Пака. В его разыгравшемся воображении Юнги представлялся сущим монстром с кровожадной улыбкой, убивающим каждого встречного. В голову сразу полезли свежие воспоминания о том, как Мин пугал людей перед смертью, наслаждаясь их диким ужасом. Ему было в кайф издеваться и наблюдать за чужой болью. Он был самым настоящим садистом… От этого стало как-то жутко и противно на душе, и Чимин попытался не думать об этом. — Ну и пусть! — вдруг решает для себя Пак и уже тише, себе под нос бормочет, — Юнги никогда не врёт, Юнги не может быть плохим. Чьи-то руки заботливо накидывают на его плечи куртку, и Чимин уже улыбается, собираясь что-то сказать, но лишь приоткрывает рот, так и не решаясь ответить. — Ты куда-то пропал совсем, — улыбается присевший рядом Хосок, — ну, а я здесь просто часто сижу, всё равно без тебя в комнате скучно. — Ты сам себя можешь веселить, — Чимин тоже старается улыбнуться, но улыбка получается вымученной и грустной. — Самого себя не интересно. С тобой лучше. Чимин почему-то смущается и чувствует себя каким-то мерзким предателем, поэтому ничего не отвечает, и снова смотрит куда-то вдаль, стараясь не замечать взгляда Хосока на себе. — Тебе хоть хорошо? Он не обижает? — нарушает тишину Чон, а Пак нерешительно смотрит на друга и глупо так улыбается. — Хосок-хён, ты даже не представляешь какой он милашка, зря ты на него наговаривал. — Ах, ну да, — Хосок хоть и старается сдержаться, но видно, как он злится. Становится немного неловко из-за собственного поведения. Чон думает, что слишком глупо сейчас злиться на Чимина и отворачиваться от него. Пак и так редко появляется в их комнате, ему следует ловить шанс, а не кидать его вот с этой самой крыши в пропасть. — Ты прекрасный наставник, знаешь ли. Я горд, что воспитал такого, как ты, — Чон снова начинает улыбаться и обнимает крепче Пака, а тот что-то бурчит, вырывается, отчего Хосок смеётся и заваливает Чимина спиной на крышку, начиная щекотать снова, как в старые добрые времена. Пак брыкается, пинается, но ничего сделать не может. В уголках глаз от смеха уже скапливаются слёзы, а спазмом скручивает живот. — Хён, ну прекрати! Честное слово, как маленький! — Ещё бы я прекратил. Я же говорил, что мне одному скучно, — парень вдруг замирает, когда оказывается слишком близко к лицу Пака. Эта близость волнует и пугает одновременно. Глаза у Чимина какие-то заколдованные, он чувствует, как тонет в них, не в силах отпустить парня. Чимин тоже молчит, он пока толком не понимает, чего его друг так неожиданно замер совсем близко к нему. Дыхание Хосока на его губах и Чимину как-то не по себе становится, когда ладонь старшего проходится по его щеке, цепляясь за подбородок, приподнимая голову. Пак и хочет крикнуть на него, хочет скинуть с себя, но почему-то не получается. Он сейчас боится потерять друга, но как же он сильно ошибается в этот момент. Чон же, не чувствуя сопротивления, припадает к губам Пака, сильно зажмурившись. Чимин слышит, как сбивается дыхание старшего, и он гладит свободной рукой шею и плечо Пака, с каким-то отчаянием кусает его за губу, скользит по ней языком, а Чимин сам не понимает, зачем поддаётся его напору и приоткрывает рот, практически постанывая в поцелуй. Такое лишает окончательно рассудка, Хосок начинает судорожно покрывать поцелуями шею Чимина, и младший сам не замечает, как на его коже появляются новые алые пятна. Ещё немного и Чимин сойдёт с ума. Он не знает, как спастись и убежать из этого ада, но Хосок сам останавливается, отрываясь от его тела. Он смотрит немного виновато в его глаза, но в тоже время во взгляде сверкает столько счастья, что становится невозможным кричать на него. Чимин наконец выбирается из-под Хосока и не знает, что же делать дальше, поэтому он только разглядывает свои пальцы и пытается справится с паникой. Хосок сам нарушает жутко неловкое молчание и придвигается чуть ближе к Паку, но боясь напугать его ещё больше, не решается обнять. — Слушай, я погорячился. Чимин, извини, просто ты… — Я знаю, я, пожалуй, пойду. В голове Пака слишком много вопросов, слишком много мыслей, и всё это смешивается воедино, отчего невозможно ничего понять. Один вечер, одна ночь, а событий и потрясений больше, чем за целую неделю или даже месяц. А следующим утром Пак понимает, что вся паршивость ситуации, в которой он оказался, проявляется только сейчас. Чимин молча топает по одной из улиц большого города, чувствуя спиной злой, метающий молнии взгляд Юнги, который тащится следом. Они не разговаривают уже несколько часов, а всё потому, что рыжий, являясь самым настоящим идиотом, зачем-то рассказал Юнги о произошедшем сегодня ночью на крыше. Естественно, что за такое Мин не мог погладить по головке ни Чимина, ни Хосока. Он шипел на Пака, читал какие-то нотации о том, что пора давно съехать от этого бешенного, а когда увидел на шее алый засос, который принадлежал не ему (ибо знал, что Пак запрещал их оставлять на открытых участках кожи, которые были видны глазам окружающих), просто пришёл в бешенство. Кажется, он грозился убить и Хосока, и Чимина, грёбанный Отелло, они и так уже мертвы. Но факт оставался фактом. И взгляд Юнги, так и говорящий «Ты — моя собственность, я не спущу теперь с тебя глаз», чётко ощущался бедным и так забитым из-за последних событий Чимином. — Тебе не надоело? — наконец оборачивается на него рыжий, а Юнги оказывается слишком близко к лицу Чимина. Они смотрят друг на друга с вызовом, злостью, обидой, каждый читает в глазах напротив ноты предательства. — Что надоело? По-моему, только ты здесь один бегаешь от одного к другому, — Мин шипит, наступает на младшего, а тот, хоть и продолжает упорно смотреть в глаза Юнги с вызовом, начинает медленно пятиться назад. — Вообще-то, — начинает было Пак, но его слова грубо обрывают. Старший хватает рыжего за руку и дёргает на себя, отчего тот врезается в Юнги и теперь чувствует его тяжёлое дыхание на своём лице. — Да, а вообще, надоело. Надоело, Пак Чимин, думать, что ты делаешь, когда возвращаешься в комнату к нему, надоело каждый раз волноваться, когда ты задерживаешься, надоело слушать от тебя глупые оправдания, почему мы не можем жить вместе, надоело постоянно контролировать себя во время секса, потому что ты запретил мне оставлять засосы на твоей шее и плечах. Надоело, Чимин, ты прав, — с этими словами Мин отталкивает от себя парнишку, который просто не знает, что ещё ответить на такое. Пак понимает, что Юнги на самом-то деле абсолютно прав. Он прав, чёрт возьми! Сейчас младший смотрит на удаляющуюся фигуру Мина сквозь подступившие к глазам слёзы и думает, что плевать на все его заскоки, грубое поведение, собственническое отношение к Чимину, потому что Юнги по-настоящему дорожит рыжим, а это для Пака важнее всего. Именно сейчас он решает, что пора бы уже разрешить ему оставлять следы на своей шее после бурной ночи, разрешить засыпать и просыпаться в своих объятиях и наконец переехать к парню, плюнув на все предрассудки и неминуемые слухи. Жалко только одного — Хосока. Чимин, конечно же, подумает, что с этим сделать и как наладить отношения со своим другом, но не сейчас. Юнги уходит всё дальше и дальше, и Чимин наконец решает догнать парня и сказать всё то, к чему пришёл сейчас в своей голове. Но тут его вдруг пробирает дрожь и начинает казаться, что он снова спит, а это очередной кошмар его подсознания. Дышать становится трудно, а сдвинуться с места практически нереально. Эта картина, этот момент, как Юнги идёт сквозь толпу по шумной городской улице, Чимин уже её видел, только не наяву, а в каком-то странном сне, больше похожим на ночное видение. Кажется, что от этого наваждения у Чимина пропал голос, он кричит куда-то в толпу, зовёт Юнги, но то ли он правда охрип, то ли слишком громко гудят машины и галдят прохожие, Мин его не слышит и продолжает уходить всё дальше и дальше от Пака. Чимин бежит, ему страшно поверить в то, что-то видение ночью было предзнаменованием его скорого будущего, рыжий несколько раз спотыкается, но продолжает двигаться вперёд. Чёртов Мин Юнги! Почему он так быстро ходит? А может, просто Чимин стоит на месте? Но в голове отчаянно бьётся только одна мысль: не дать повториться тому видению в реальности. И кажется вот оно спасение — Чимин практически догоняет парня, как он сворачивает в тот самый мрачный переулок, и младший чуть ли не воет в голос. — Да стой же ты! — вопит он, заворачивая следом и тут же примолкая. Да, это тот самый адрес, то самое место, где должна была находиться их следующая жертва, но, похоже, жертвами были выбраны ничего не подозревающие боги смерти. Чимин останавливается, видя, как замер и Юнги, явно не ожидавший столкнуться с такими существами. Их было трое, все они были чуть выше самого Мина, имели большие острые чёрные крылья за спиной и искажённое гримасой ненависти женское лицо. Тот старичок, что должен был стать следующим в списке Юнги и Чимина, уже давно лежал бездыханно на земле, а его души нигде не было. Кровожадные существа, почему-то всё это время смотрители только на Юнги и даже не сразу заметили подоспевшего к старшему Чимина. Затем они жутко захрипели, принюхались, и их сверкающие глаза вперились в перепуганного Пака. Юнги тоже обернулся, когда заметил, что они переключили своё внимание на кого-то третьего в их компании. Единственное оружие, которое было у Юнги с Чимином, — это небольших размеров кинжал, созданный специально, чтобы обороняться, но, увы, защита от таких существ не входила в его функции. Чимин упирается в холодную кирпичную стену и не знает, что делать, когда видит, как эти существа приближаются всё ближе к нему, — страх абсолютно завладел парнем. Юнги начинает громкого кричать и кидается на одного из существ, но куда там он с его мелким оружием, и уже через секунду Мин отлетает в противоположную стену. — А ты милый, — шепчет одна из них, и голос её оказывается на удивление приятным, но, когда она улыбается, и Пак видит длинные острые клыки, как-то снова становится жутко страшно. — Может, убьём его? — С какой стати? Может, заберём и будем играться? Кто нам запретит? — Ты забыла, что за такие поступки, как наши, высшие строго наказывают? Нам нельзя оставлять их в живых. Та, что всё это время разглядывала лицо Пака, разочарованно вздохнула. — Увы, ты был милый. Но что-то меняется, и преимущество сил внезапно оказывается не на стороне жутких существ. Они испуганно пятятся, шипят и хрипят, когда их окутывает тёмная дымка чего-то удушливого, исходящая от Юнги. Чимин помнил этот сверкающий злобный взгляд, помнил, как в первый день их встречи, он был направлен на него, но сегодня всё не так. И этот злой, явно сильный и опасный Юнги, налетает на этих жутких существ с маленьким кинжалом, нанося несколько ударов. Чимину кажется, что Мин просто парит в воздухе, а переведя взгляд на непрошенных гостей, приходит в замешательство. Они даже не сопротивляются! Словно их загипнотизировали, подчинили — как угодно, но они только смотрят в глаза Мина и не смеют шевельнуться. — Какое право вам давал Геката так себя вести? — голос у него низкий, властный и до мурашек страшный. Существа наконец что-то пищат и отступают. — Это он! — кричит одна из них. — Их нельзя трогать! Существа пускаются в бегство, а затем поднимаются в воздух. Последнее, что слышит от них Чимин, это: « Простите, господин!». В этой подворотне теперь стоят двое: Юнги, всё ещё источающий жутковатую ауру и сжимающий до побеления костяшек кулаки, и Чимин, вжавшийся в стену и боящийся нарушить тишину. Хоть Пак и понимал, что эта агрессия была направлена не на него, но всё равно боялся подойти к Юнги или хотя бы окликнуть его. Кто ж знает, что у этого парня в голове творится. — Чимин? — почти что хрипит брюнет и в следующую секунду оказывается рядом с дрожащим Паком. Это слишком быстрое перемещение заставляет Чимина в очередной раз вздрогнуть, даже когда Юнги улыбается ему и гладит по голове, Чимин не может ответить или хотя бы обнять в ответ. Что Чимин такого сделал, что в один день на него свалилось столько всего? Мало того, что ему ночью привиделось что-то жуткое, так это ещё оказалось предсказанием! А теперь ещё Юнги… — Чимин, почему ты молчишь? Не бойся, прости, я не хотел тебя напугать, — Юнги прижимает дрожащее тело к себе, дышит в шею и гладит одной рукой по спине. — Прошу, не молчи. — Юнги, — начинает Чимин, — кто это был? — Это? Керы. Скажу так, это отвратительные существа. Они находятся у Гекаты в подчинении, но иногда выкидывают вот такое и крадут чужие души. Пак молчит, и Юнги понимает эту паузу по-своему. — Просто, пока я лежал в больнице, я изучал много литературы о нашем мире и о существах, здесь обитающих. Поэтому я и знаю их. Чимин, ты в порядке? Рыжий кивает в ответ, и, когда Юнги протягивает ему руку, чтобы отправиться в родное общежитие, он не сопротивляется, только топает следом. Мин так и не узнает, что на самом деле Пак хотел сказать совсем другое: «Юнги, так это ты тот самый помощник Гекаты?» Чимин правда не хочет в это верить, но все факты говорят об обратном. Юнги и есть тот самый человек, который рождается раз в тысячу лет, способный изменить целый мир. Младший упорно кусает губу, стараясь не выдать свои эмоции с потрохами.Сейчас ему непонятно на чьей стороне играет Юнги. И, кажется, это будет не так просто узнать.***
— «Сегодня в шесть вечера состоится первое занятие для работников нашей организации. Просьба быть всем». Что это за бред? — у доски объявлений стоит Хосок и с кем-то переговаривается. Остальные его приятели тоже начинают возмущаться, мол, это их личное время и незачем им ходить туда, но голос из динамика напоминает об этом мероприятии и грозится лишить зарплаты тех, кто решит отлынивать. Вот так всегда. Чимин тоже идёт на эти занятия, рядом с ним шагает Юнги. Они идут молча, а младший даже не смотрит на Мина. С того случая прошло не более двух дней, но все успели заметить, как охладели ребята друг к другу. Юнги больше не приставал к Паку, не хватал его за руку, даже не смел лишний раз заговаривать и просто следовал за ним молчаливой тенью. Чимин же и вовсе перестал улыбаться, а каждый раз, когда Юнги приближался слишком быстро, начинал дрожать и старался нарастить между ними расстояние. Юнги не понимал, что творится с Чимином, а уж остальные и подавно не могли этого знать. А Пак всё это время думал о том, что ему теперь делать с полученной информацией, как теперь вообще вести себя с Юнги. Ответы пока не находились, и он старался держаться от Мина поодаль, хоть и делал вид, что всё хорошо. Он наивный думал, что этот номер прокатит со старшим, и он поверит ему. Как бы не так. Все уже собрались в большой аудитории, и в помещении поднялся такой гул, что Чимину с Юнги хотелось заткнуть уши. И только когда дверь в аудиторию громко хлопнула, а на пороге появился высокий и статный брюнет с яркими, почти алыми губами и чёрными глазами, все замерли. Парень был шикарный. Со всех сторон послышались восторженные возгласы и тихое перешёптывание. — Здравствуйте! Я рад, что буду вести у вас курсы. Я понимаю, что вы все к вечеру жутко устаёте, но поверьте, вам будет интересно на моих занятиях, — улыбка застыла на губах парня, в ней было что-то дьявольское. — Меня зовут Тэхён, буду рад с вами поработать! Чимин, как и все, слишком увлечён новым преподавателем и не замечает, как шипит Мин, и его кулаки судорожно сжимаются. — Тэхён или Геката, какого чёрта ты тут делаешь? — почти что рычит Мин, и ему кажется, что эта бестия смотрит прямо на него, злорадно ухмыляясь.