Юнги
Парень отложил письмо в сторону и закрыл глаза. В последнее время ему становилось всё хуже и хуже, он, конечно, списывал это на свою бессонницу и расшатавшиеся не на шутку нервы. А всё потому, что планы парня рушились, надежды крошились, а сердце разлеталось на мелкие осколки. Он упал головой на сложенные на столе руки, стараясь придумать подходящие слова для письма. А в голову, как назло, снова и снова лезли события недельной давности.***
Лишь только последний бог вышел из аудитории, Мин налетел на всё ещё сидящего в кресле учителя Тэхёна. — Какого чёрта?! Но тот даже не вздрагивает, Ким спокойно поворачивается к Юнги и улыбается мерзко, подло, что хочется размазать его по столу, чтобы не смотрел так. — Ну, Юнги, тише, — голос такой певучий, сладкий, даже, Мин бы сказал, приторно-сладкий. — Тише?! Ты мне ещё хочешь и приказывать? — Не горячись, малыш, — он тянет свою руку к парню и треплет его по волосам, но этот жест приводит Юнги в бешенство, его катушки окончательно слетают с петель, и Мин с силой бьёт по руке Тэ, хватая его за ворот рубашки, заставляя подняться. Если бы сейчас кто-нибудь вошёл в помещение, то тут же выбежал бы обратно и скрылся в неизвестном направлении, потому что Юнги сейчас выглядел более, чем угрожающе. Вокруг него вновь стала сгущаться тёмная дымка, а глаза загорелись диким огнём. А Тэхён всё также стоял спокойно, с высоко поднятой головой, даже не отдёргивая руку, держащую его за край одежды, ухмыляясь. — Если ты пытаешься меня напугать, то тебе это не удастся. Ты такой глупый, Юнги. Твоя злость лишь смешит меня. — Просто ответь мне: что ты забыл здесь? — цедит сквозь зубы парень и дёргает за ворот Тэ, но тот только тихо хихикает. — Почему я должен это делать? Кто ты такой, чтобы я слушался? — Я тот, кто… — Наивный, — перебивает его Тэ и убирает пальцы Юнги от своей одежды, — ты серьёзно думаешь, что можешь меня одолеть? Юнги молчит, он и правда не уверен, что способен на это, просто в этот момент не мог сказать иначе, для него показать слабину — сдаться. — А я тебе отвечу, Юнги. Только не потому, что ты меня попросил, хотя, нет, потребовал, — Тэ обходит Мина, словно ребёнок, радуясь его злости. Этому парню доставляет удовольствие видеть, как всё тело Юнги дрожит, ладони сжимаются в кулаки, а сам он часто дышит, опустив голову, и не может больше ничего сказать. Он знает свою слабость, а Тэ это чувствует и пользуется этим. — Я отвечу тебе только потому, что сам этого захотел. Если ты думаешь, что я захочу поиздеваться над тобой или же убить твоего любовника, как там его… Чимин, да? — когда Мин слышит родное имя из уст этого мерзавца, он стискивает зубы, скрипит ими от досады и поднимает злой, прожигающий насквозь взгляд на Тэхёна, молча ожидая продолжения его речи. В аудитории стало как-то тесно и душно, весь воздух здесь зарядился электрическими импульсами ненависти и презрения. Тишина, нарушаемая звуками шагов Кима, разлетается громким эхом по всему помещению, бьёт в уши и заставляет каждого из присутствующих прислушиваться более внимательно к вздохам и звукам со стороны. — Так вот, Юнги, запомни: мне это не интересно. Слишком банально и скучно. Другое дело ты, — Тэ мысленно хвалит себя и радуется, когда замечает в глазах Мина немой вопрос. — Мне интересен ты, Юнги. Помнишь встречу с Керами? — Так это ты, — почти что рычит Юнги и вновь готов кинуться на парня, но тот так нагло и бессовестно прикладывает свой палец к губам Мина, улыбаясь и чуть наклоняя голову в бок, что Юнги замирает, не решаясь что-либо сказать. — Нет, мне это совсем не на руку. Нам так же, как и для тебя, важен Чимин. И никому нет смысла его убивать. Пока что нет. Тэ облокачивается на край стола, проходит пальцами сквозь свои чёрные волосы, откидывая чёлку назад слишком, как кажется Юнги, показушно, и, закусив губу, снова смотрит на паренька. — Ну, Юнги, я вижу, как ты взволнован. Я бы тоже переживал, если бы перед собой увидел бы себя, — он смеётся, а Мину кажется, что эта шутка плоская, тупая, слишком эгоистичная и неуместная в данной ситуации. Но кто объяснял этому богу или кто он там, как себя надо вести? Для него же не существует ни рамок приличия, ни совести, ни чести. Он весь состоит из пороков и грехов, из слёз и страданий, из страха и ненависти — в этом его сущность и смысл существования. — Говорить больше я не обязан да и не хочу. Просто скажу так, — он наклоняется к всё ещё стоящему на одном месте Юнги и выдыхает ему почти что в ухо, — пока ты нас слушаешься — ты живёшь хорошо, иначе, — в его голосе Юнги не чувствует какой-то злобы или гнева, в его голосе что-то гипнотическое, иначе, как объяснить то, что парень сейчас не в силах даже шевельнуться и сказать что-то в ответ. Тэ улыбается, хоть этого и не видит Мин, Ким ведёт кончиками пальцев по линии скулы и прикусывает зубками мочку уха парня. — Иначе мне придётся заставить вас любить друг друга. Насильно, понимаешь? Юнги не понимает, и это чертовски бесит, ведь с этим Гекатой играться опасно, можно сказать, смертельно опасно. А вот сейчас он говорит какими-то загадками, и, что они значат, Юнги не ясно. Опасно ли это? Что может повлечь за собой неподчинение? Что он имеет в виду? Тэ отстраняется от парня, облизывает губы, а Юнги наконец может пошевелиться. Этот Тэхён действительно дьявольски хитёр и опасен. А Тэ тем временем снова садится на стул, перекидывает ногу на ногу, смотря на Юнги. — Так вот, малыш, твоя задача просто учиться и работать, периодически трахаясь с Чимином. А я буду наблюдать за вами, детишки, чтобы вы вели себя хорошо и не слишком сильно озоровали.***
Письмо для Чимина Юнги тщательно прячет в его комнате так, чтобы левые лица, а если быть точнее, то Хосок, не смогли бы его найти. Мину и невдомёк, что Чон всё это время был недалеко от комнаты и прекрасно видел, как Юнги что-то прячет. И это что-то явно для Чимина. Как только Мин скрывается в коридоре, Хосок забегает в комнату и быстро извлекает спрятанное письмо. «Мой любимый Чиминни…», — начинает читать Чон и кривится от этих слов. — Да, Юнги, я и не думал, что ты такой…романтичный, — он издаёт тихий смешок и продолжает читать. — «Поэтому жду тебя сегодня в девять вечера на нашей крыше. Буду ждать тебя.» Чон трёт виски и кидает письмо на кровать. Он не знает, что случилось между Чимином и Юнги, Пак, конечно, рассказывал, что они поссорились и прочее и прочее, но как-то верилось с трудом, а друг совершенно не желал с ним делиться. Каждый раз, когда Хосок пытался выяснить причину его ссоры с Мином, Чимин раздражался, кричал и уходил, хлопнув дверью. Чон как-то и не особо желал копаться в чужом белье. Поссорились — замечательно! Теперь будет у него самого больше шансов сблизиться с рыжиком. — Привет, — слабо улыбается вошедший в комнату Чимин, а Чон быстро прячет письмо, когда младший замечает его на кровати Хосока. — А что это ты прячешь? — Ничего, — Чон натянуто улыбается, а затем встаёт с кровати, приобнимая паренька. Эти объятия пугают и смущают одновременно. Чимин не знает, как ему реагировать, поэтому просто молчит, опустив голову, скрывая покрасневшее лицо. Он ещё отчётливо помнит тот поцелуй и то, как тогда чуть сам не отдался этому парню. Это дико и больно вспоминать, но Пак вспоминает и сам не знает зачем: то ли потому, что это не стоит забывать на будущее, то ли потому, что просто не хочет выкидывать из головы эти яркие кадры и губы Хосока на его губах. — Ты чего такой замученный? Юнги надоел? — решает перевести тему Чон. — Нет, я его уже почти неделю не видел, я стараюсь избегать его, несмотря на то, что он мой помощник. Пусть сам справляется. И вообще, — Чимин выбирается из объятий и топает в сторону ванной, — мог бы не уходить от вопроса, я просто поинтересовался и не собирался вмешиваться в чужую жизнь. Эти слова почему-то задевают Хосока, и внутри неприятно колет сердце от того, что, кажется, он обманывает Пака, недоговаривает ему и вообще ведёт себя очень некрасиво. — Так это письмо, — улыбается уже более естественно парень и разворачивает лист так, чтобы Чимин ничего не увидел, — какая-то анонимная поклонница или поклонник. Неважно. Он комкает лист бумаги и кидает его в урну. Чимин только хмыкает на его действия и скрывается в ванной. Когда по ту сторону двери слышится шум воды, Хосок наконец чуть-чуть расслабляется, падая на кровать. — Я подлец? — спрашивает тихо сам себя парень. — Нет, я сделал всё верно, Чимин не должен с ним встречаться. Пак долго не выходит из комнаты, вода продолжает шуметь, а Чон вздыхает, прислушиваясь к звукам. Раньше, когда рыжик ходил в ванную, он всегда пел. Пел громко, весело, задорно, отчего Чону самому хотелось прыгать, танцевать и подпевать парню. У него всегда был такой звонкий голосок, и пел он так, что многие бы позавидовали. Ангельский голосок с ангельским личиком. И плевать, что он Бог смерти! Сейчас же Пак молчит, и Хосок знает причину этой тишины. Юнги. Именно после всех происшествий с этим странным парнем Чимин перестал петь в душе и даже улыбаться стал меньше. Хосок окончательно решает для себя, что поступил правильно, выкинув письмо Мина. — Чимин, ты куда? — кричит вслед убегающему парню Хосок, на что младший улыбается и кричит Чону что-то вроде « Я погулять!», скрываясь за дверью комнаты. Чимин и правда идёт погулять, подумать в спокойной обстановке, подальше от чужих глаз и бестолковой раздражающей заботы со стороны приятелей. Пак не замечает, как забредает в какой-то глухой район города. Здесь не слышно шума машин, голосов прохожих, здесь тихо и спокойно. Он присаживается на качели какой-то заброшенной детской площадки и закрывает глаза. Чимин даже не слышит, как к нему кто-то подходит и внимательно рассматривает его лицо. — Я думал, что ты будешь рад видеть старых друзей, — слышит весёлый, до боли знакомый голос рядом с собой Пак и тут же распахивает глаза. — Привет, Чимин, я скучал по тебе. Чимин смотрит и до сих пор не может поверить своим глазам. Рядом с ним стоит его лучший на Олимпе друг — Джин. Он стоит, облокотившись на старые, с облезлой краской качели, сложив руки на груди, и усмехается по-доброму. Писк Чимина, кажется, долетает до самого Аида, но ему как-то плевать. Он подскакивает с качелей и кидается на друга с объятиями. Пак слишком соскучился по таким простым чувствам, где нет никакой выгоды, где не надо притворяться, что-то врать и натянуто улыбаться. Он соскучился по нежным, искренним словам, тёплым объятиям, дружеским похлопыванием по плечам и понимающему взгляду напротив. Джин в ответ обнимает парня, тихо хихикает, потому что Чимин буквально повис на нём и вцепился мёртвой хваткой в его плечи. Они стоят так ещё с минуту, всё это время рыжий что-то неразборчиво бормочет, смеётся как-то слишком громко и, Джину, наверное, кажется, тихо всхлипывает. — Ты как здесь? Что ты забыл в Аиде? — наконец отлипнув от друга, интересуется Пак, получая в ответ взгляд а-ля «Ну почему ты такой глупый?». — Ты в курсе, что находишься за пределами города? Пак только глупо хлопает глазками и отрицательно мотает головой, на что Ким смеётся и хватает друга за нос. — Вот ни чуточки не изменился! — Ну, чего ты опять начинаешь? — недовольно морщится парень, стараясь убрать руку приятеля. — Ладно, — успокаивается Сокджин и говорит уже серьёзнее, — просто это нейтральная зона. Ты знал, что ты за пределами Аида? — Чего? — Судя по твоему лицу, не знал, — старший по-доброму улыбается, присаживаясь на лавочку неподалёку. — Ладно, не об этом. Ты чего здесь один делаешь? Что-то случилось? Джин прекрасно помнил всю эту канитель с Юнги, с его заскоками, помнил, как трудно было многое рассказывать Паку, и сейчас, глядя на то, как Чимин поджимает губы и опускает глаза, понял, что Юнги причастен к странному поведению Чимина и его глупым прогулкам в тех районах, о которых он ничего не знал. Пак присаживается на лавочку рядом с другом и всё же решается рассказать о произошедшем. Потому что больше некому, потому что даже лучший друг оказался кем-то иным, кем-то, кому нельзя раскрыться, ибо это не сулит ничего хорошего, в лучшем случае будут новые засосы на шее и потраченные нервы Пака, в худшем — Чимин даже боится об этом подумать, что же будет в худшем. Они сидят долго, Джин слушает всё внимательно, не перебивает. Уже начинает темнеть, и Чимин наконец замечает, что пора бы домой, ибо он обещал скоро вернуться. Пусть они с Хосоком сейчас и не в очень хороших отношениях, но всё же друзья. Чимин по-прежнему надеется вернуть друга. Джин вызывается проводить младшего хотя бы до первых знакомых ему улиц, не решаясь зайти глубже в Аид. Он много чего советует Паку, а тот согласно кивает и благодарит его за всё. — Ты, кстати, как меня нашёл? Как вообще здесь оказался? Между ними возникает неловкая пауза, Джин мнётся и не знает, что сказать. В результате он говорит, что тоже просто гулял и как можно быстрее прощается, растворяясь где-то в глубине холодных пустых улиц. В общаге уже все спят, и Чимин жутко радуется, когда застаёт спящим и своего друга. Не надо ничего объяснять. Тем лучше для Чимина. Он кутается в одеяло и глупо улыбается, вспоминая своего друга и странную, но безумно счастливую и неожиданную встречу.***
Когда вечером Юнги сквозь собственное шипение из-за слабости во всём теле отправляется на занятия к Гекате, он проклинает того человека, который обязал ходить на них всех и каждого. Ему не доставляло ни малейшего удовольствия каждый день видеть слишком довольную и самоуверенную улыбку на губах Тэхёна. Ему постоянно казалось, что он смотрит исключительно на Юнги и только одним взглядом говорит, что он — никто, что он — пешка в его игре, что всё и все находятся в руках Кима. Это жутко бесило, а сделать с этим он ничего не мог. И вот в очередной раз он заходит в аудиторию, даже не обращая внимания на окружающих его коллег, гам, который они здесь подняли, и проходит к одному из пустующих столов, чуть ли не падая на него. Он прождал Пака на крыше почти до самого утра, поэтому не успел даже немного поспать, но это не было главной причиной его ужасного настроения. «Чимин не пришёл, — крутится в голове у Юнги, — он решил, что ему не нужна эта встреча. Он, похоже, вычеркнул меня из своей жизни навсегда.» Юнги отрывает голову от стола и получает внезапное подтверждение собственным мыслям. Он, конечно, был готов увидеть многое, Юнги смирился со своим положением, с размолвкой, но вот целующихся Чимина с Хосоком он не был готов увидеть. Эта наглая, потерявшая остатки совести парочка, не стесняясь никого, сейчас, грубо говоря, просто сосалась, на глазах у всех присутствовавших. У Юнги челюсть на полу, в голове громкие матерные выражения и пар из ушей. Он почему-то не может перестать смотреть на то, как Чимин сидит на коленях Хосока, обнимает его за шею и жмётся всё ближе. «Моё!» — отчаянно крутится в голове Юнги. Плевать на то, что они в ссоре и, скорее всего, вообще расстались. Юнги не может спокойно за этим наблюдать. Парочка даже не замечает быстрых шагов в их сторону, а потом рука Мина грубо тянет на себя растерянного Пака, крепко прижимая его к своей груди, тот тут же упираться начинает, возмущается, но все слова тонут, ибо Мин слишком крепко прижимает его голову к себе. — Юнги, ты совсем страх потерял? — вопит Хосок, пытаясь вырвать Пака из плена объятий Мина, но тот больно бьёт руку, посягнувшую на его собственность и буквально рычит, как дикий зверь, у которого пытаются отнять добычу. — Это ты страх потерял! Хосок, ты что творишь? Чимин не принадлежит тебе! Он мой! Но в ответ Чон как-то самодовольно ухмыляется, облокотившись на край стола. Во взгляде Юнги читает столько уверенности и превосходства, что на секунду даже теряется. Почему он так ведёт себя? — Хочу заметить, что Чимин и не твоя собственность. Может, — он опускает взгляд на брыкающегося в объятиях Мина парня, — ты отпустишь наконец его? Он сейчас задохнётся, или ты ему кости сломаешь. Юнги всё же отпускает Чимина, потому что он и правда крепко его держит, и ошарашенно смотрит на то, как его, мать вашу, его Чимин жмётся к Хосоку и затравленно смотрит на Юнги. — Чимин, — хрипло начинает старший, — скажи мне, что это значит. Почему ты вчера не пришёл? — А должен был? — он как-то зло выплёвывает слова, а Мина с каждым его словом всё больше и больше коробит. — Мы расстались, Юнги. Ты мне противен. Ты ужасен. Обманщик, трус и эгоист. До сих пор не понимаю, как я с тобой мог, — Пак кривится, что-то вспоминая, и это выражение лица, и эти слова режут похуже самого острого клинка сердце Юнги. — Хватит ко мне приставать. Мне это не нравится. Я тебя ненавижу, — слишком чётко и зло произносит Чимин и отворачивается к Хосоку, зарываясь своими пальчиками в его волосы. Пальчиками, которыми он касался кожи Мина. Он что-то шепчет парню на ушко, почти касаясь его. Касаясь теми губами, которыми вышёптывал слова любви Юнги. Хосок обнимает в ответ Пака. Обнимает там, где мог касаться только Мин. И ключевое во всём этом слово «мог». Всё это внезапно оказалось в прошлом. Юнги готов сейчас растерзать Хосока, но какая-то разумная частичка внутри него подсказывает, что это не лучший вариант в сложившейся ситуации. По крайней мере не сейчас. Юнги бросает напоследок злой, испепеляющий взгляд на довольного Хосока и возвращается на своё место. Ибо это невыносимо видеть. Невыносимо смотреть на то, как Чимин улыбается не ему и целует не его. В аудиторию снова входит Тэхён, и то ли Юнги совсем спятил, то ли ему не мерещится, но Ким на несколько долгих секунд застывает, глядя на обнимающуюся парочку Хосока и Чимина. Он озадачен и, кажется, чертовски зол. Парень с громким звуком кидает свои учебники на стол, чем привлекает внимание всех присутствующих. Его ученики смотрят на преподавателя заинтересованно. Конечно, они ж ещё не видели его таким раздражённым. Обычно милый, располагающий к себе, общительный Тэхён сейчас не на шутку зол и готов убить каждого в этом помещении. — Я бы попросил на моих занятиях соблюдать нормы приличия. Вы не в борделе, а ты, Чимин, не шлюха. Так что слезь с коленей этого парня и займи своё место. Чимин тоже напуган и послушно выполняет просьбу преподавателя, хотя по его лицу всё равно видно, как он недоволен этим указом. Парень садится на своё место и обиженно дует губки, постоянно стреляя глазками в сторону Чона. Тэ это тоже не нравится, и он делает ещё парочку замечаний, лишая Пака возможности даже поворачиваться в сторону Хосока. Юнги даже чуть-чуть благодарен за это Тэхёну. Ему тоже неприятно и даже противно смотреть на этих недовлюблённых. Ну, а то, что они его бесят, можно вообще не говорить. Тэхён начинает своё занятие, и Юнги кажется, что Ким всё время смотрит на него и мысленно спрашивает парня о том, что случилось между ними. Мин только закатывает глаза, ерошит на голове волосы и только пожимает плечами, отворачиваясь, давая понять Тэ, что он его всё также бесит, и Мин не хочет с ним вести никаких диалогов, даже мысленных. После занятий Юнги пытается тихо слинять, чтобы не видеть этих приторно-сладких довольных лиц новоиспечённых голубков, но его задерживает Тэхён. Тот кроет его десятиэтажным матом, рычит, скрипит зубами, но всё же выполняет просьбу, задерживаясь в аудитории, ожидая, когда все остальные покинут её. — Чего тебе? — только зло кидает Юнги, желая поскорее покинуть проклятое место. Что удивляет Мина, так это то, что Тэхён, как обычно это бывает, не шутит, не ёрничает и даже не улыбается противно, что аж зубы сводит. Он молчит и внимательно смотрит на парня рядом с ним. — Что случилось? — голос холодный, серьёзный и, кажется, чуть взволнованный. — Тебе какое дело? Не лезь, куда не следует! Тебя это не касается! — Касается! Ещё как касается! — также в ответ кричит ему Тэ и резко поднимается со стула, подходя слишком близко к Юнги. — Всё, что касается вас двоих, это моё дело. Запомни. Такой Ким напрягает ещё больше, чем прежний, потому, что Юнги не знает, чего можно от него ожидать и как себя вести с ним. — А теперь выкладывай всё. Быстро, — он буквально скрипит зубами, Юнги замечает насколько сильно его задела вся эта ситуация. Это странно, но он всё же решается рассказать Тэ о произошедшем. И нет, это не потому, что он его испугался, нет, не потому, что это его последняя надежда. Просто сейчас этот парень был уж слишком похож на самого Юнги, а это Мину очень нравилось. После рассказа Тэхён замолк на несколько, как показалось Юнги, слишком длинных минут. Он о чём-то думал, постоянно ерошил собственные волосы, мычал, откидывал голову назад, грыз свой палец и вот наконец снова взглянул на Юнги. — Знаешь, а становится всё интереснее и интереснее, — кажется, он что-то понял, но вот что, так и не сказал Мину. А улыбка, говорящая о его превосходстве, снова засияла на губах. — Да мне плевать! Я для чего это всё рассказывал? Чтобы ты посмеялся надо мной? Он уже собирается покинуть аудиторию, но Тэ останавливает его и уже более серьёзно продолжает разговор. — Нет, ты не так понял. Я помогу. Чимин вернётся к тебе, чего бы мне это не стоило. Но вот, что с ним случилось — другая история. Мне уже интересно, кто такой смелый, что покусился на святое. У Юнги сейчас голова взорвётся от этого, но он упорно молчит, выслушивая речь Тэхёна. С ним спорить бесполезно, но вдруг в этом хаосе бессмысленных слов проскользнёт здравая и вполне умная мысль? — Юнги, ты пока свободен, но знай, что теперь мы будем встречаться намного чаще. Мин больше не слушает его и поскорее покидает ненавистную ему аудиторию. Конечно, план — это хорошо, но вот, что за план, Юнги не знал, а учитывая сумасбродность этого парня, можно было ждать чего угодно. Но вернуть Чимина было важнее. Юнги понимал это, он страдал и душой, и телом из-за одиночества. Чимин был для него самым настоящим наркотиком, без которого у Юнги начиналась дикая ломка, и в такой период он был согласен даже на помощь Тэхёна, лишь бы Чимин снова обнимал его, а Хосок наконец получил по заслугам. Он окончательно решает принять помощь от Кима, когда, проходя мимо комнаты Пака, слышит знакомые стоны, пальцы у парня сжимаются в кулаки, он ускоряет шаг, желая поскорее удалиться от места порока и разврата. Завтра Юнги обещает себе начать войну с Хосоком. И ради такого он готов объединиться даже со своим заклятым врагом Тэхёном.