В клетке

Нимкано ждала, улыбалась, кому надо, и наблюдала. За наложницами, за евнухами, за рабынями-служанками. За Майрой. Она боялась, что Ниханор слишком сильно заденет её, надломит изнутри. Майре тяжело далась ночь с ним, что первая, что ещё две, последовавшие в ближайшие десять дней. Иногда в золоте её глаз плескалось отчаяние, иногда — почти безумная ярость. Ниханор вообще начал проявлять небывалую активность. Пташка говорила, что с ним иногда такое случается, и мечтательно вздыхала — это был её шанс получить ребёнка и стать полноправной женой. Но пока что ей не везло. Дважды он звал к себе Майру, один раз молчаливую ифритку с банальной кличкой Искра, а ещё однажды — Нимкано. Потом переключился на жён. Слухи с элитной половины гарема доходили до наложниц немного искажёнными, но всё же о происходящем там они знали. Жемчужина пока не выказывала никакого беспокойства, только фыркала что-то вроде: «Ничего, скоро наиграется». Наверное, она лучше знала, о чём говорила. Нимкано жалела, что не могла заменить Майру. И потому, что у неё, очевидно, было больше шансов избавиться от ошейника, и потому, что она легче всё это переносила. «Может, лучше было бы дать Майре сражаться до последнего и умереть? Это я толкнула её на этот путь. В каком-то смысле, я тоже гну её под обстоятельства, — думала Нимкано, в одиночестве сидя на бортике фонтана после ужина, и тут же себя одёргивала: — Чушь какая! Выжить или погибнуть — это был её выбор. А я только немного помогаю с первым. Или?..» Вздохнув, Нимкано бросила на поверхность зеленоватой воды мелкий белый цветок, сорванный с росшего поблизости куста. Одинокое светлое пятнышко замерло на тёмной поверхности. Душный ранний вечер лениво накрывал остров. Издалека доносились весёлые выкрики и смех наложниц, опять игравших то ли в мяч, то ли в догонялки. Им было хорошо и весело, и Нимкано почти захотелось стать такой же, как они. Почти. Приложив некоторое усилие, она перевела поток мыслей в иное русло. Нимкано только что переговорила с Серпом — молодым евнухом, охотно пересказывавшим милой эльфийке все известные ему сплетни о политике, жёнах Ниханора и его планах. Ничего нового, впрочем, она не узнала. Да, будет война. Наверное, через пару месяцев, когда умрёт старый правитель Нарждана, а его сын вступит в свои права. Да, господин Ниханор на неё собирается. А ещё у него будет новый сын от старшей жены, его венценосный брат очень рад этому. Ну, или дочь, пока неизвестно. Нимкано улыбалась и слушала. Спокойная и лёгкая в общении, но при этом не забитая, она понравилась многим евнухам. Самой ей их было немного жалко. И зачем так калечить разумное существо? Особенно учитывая то, что далеко не все переживали кастрацию — даже примитивные асептика и антисептика для местных были странными эльфийскими словами, не более. Но Нимкано не хотела бы оскорбить кого-то из них даже случайно, так что жалость она старательно прятала. Кроме того, на данный момент и евнухи, и наложницы, и служанки были её потенциальными врагами. Шаги Майры, по-кошачьи вкрадчиво прошелестевшие по гравию, вывели Нимкано из состояния задумчивости. Они старались не проводить вдвоём слишком много времени, чтобы не выглядеть подозрительно. О такой необходимости постоянно приходилось напоминать и себе, и Майре. Нимкано знала — важны детали. Они были так же нужны для искусной лжи, как наблюдательность и хорошая память. Вот и теперь Майра села рядом, но немного дальше, чем им обеим хотелось бы. — Я видела, как ты разговаривала с одним евнухом, — сказала она стахисе, который заметно улучшился, особенно с тех пор, как Ниханор купил для неё раба-учителя. — С Серпом, — кивнула Нимкано. Майра дёрнула ушами, выдавая любопытство. — И как, есть какие-то стоящие слухи? — Ничего нового. Разве что Серп утверждает, что наш хозяин вовсе не впал в немилость у своего венценосного родственника, и Искорка сильно всё преувеличила, — Нимкано сделала задумчивую паузу. — Но это и не новость. На Ниханора всегда странновато смотрели из-за его путешествий, гарема, да и вообще экстравагантных выходок при дворе, вроде шляпы неправильного цвета. Чтобы из-за этого, да вдруг в немилость? Чушь, если хочешь знать моё мнение. Майра не стала поддерживать светскую болтовню, а только кивнула, слишком очевидно теряя интерес. Её было легко читать, легко предсказывать её действия. Не удивительно, что Жемчужина не считала кошку серьёзной соперницей, несмотря на внимание Ниханора. Одной мимолётной благосклонности хозяина недостаточно, чтобы удержаться на плаву в этом болоте. Главное, чтобы никто не надумал Майру устранить до того, как они убегут. — С Пёрышком творится что-то странное, ты не заметила? — спросила Майра, прервав затянувшуюся паузу. — Нет, — ответила Нимкано немного удивлённо. — Она вела себя, как обычная сонная ящерица, как и всегда. Майра нервно дёрнула хвостом. — Вот как. Мне казалось, она всё крутится вокруг, вынюхивает… впрочем, может, это она только со мной такая? — Может, — осторожно заметила Нимкано. Она, конечно, не доверяла Пёрышку, но и не считала её особой угрозой. Выходит, пернатая решила тряхнуть стариной и влезть в какую-то игру? Только этого ещё не хватало! — Я присмотрюсь к ней, — пообещала она Майре. — Может быть так, что это какие ваши, оборотнические дела? Золотые глаза сверкнули почти злобно. — Очень сомневаюсь, что она считает себя оборотнем, и что у меня могут быть «оборотнические» дела с наложницей из гарема коллекционера-полудурка! Нимкано кивнула, почувствовав, что невольно зацепила больную тему. — Прости. Я просто пытаюсь продумать все варианты. — Не страшно, — хвост Майры продолжал едва заметно дёргаться из стороны в сторону. — Я, наверное, пойду к себе пораньше. Посплю. Её всё ещё закрывали в комнате на ночь, и обычно Майра не рвалась туда самостоятельно. Или она хотела побыть одна, или просто чувствовала себя не слишком хорошо. В любом случае это было её дело. — Спокойной ночи, — вздохнула Нимкано. На прощание Майра только легонько коснулась её пальцев. «Интересно, снятся ли ей кошмары? — рассеянно подумала Нимкано, глядя на удаляющуюся гибкую фигуру. — Хотя, я удивлюсь, если нет». На следующее утро Нимкано специально завтракала рядом с Пёрышком, но ничего странного не заметила. Впрочем, когда к ним присоединились Майра и Пташка, Пёрышко на несколько мгновений замерла, только крылья её носа подрагивали, а рот приоткрылся. «Всё же принюхивается, — подумала Нимкано. — Могла ли она учуять наши развлечения? Да вряд ли, вчера мы друг друга и пальцем не тронули. Кроме того, её, похоже, заинтересовала только Майра». — Давай прижмём её к стенке, — тихо предложила мрачная Майра после завтрака. — Ты уверена, что это хорошая идея? — засомневалась Нимкано. — Мало ли что она там надумала. Майра прикусила губу, из-под острых клыков выступили капли крови. — Я… — она замялась, — у меня есть предположение. Оно, надо сказать, бредовое, но… Майра зажмурилась и помотала головой, растрепав короткие каштановые волосы. — Давай просто пойдём и заставим её ответить? Пожалуйста, это важно. Нимкано, немного удивлённая, сама не заметила, как согласилась. — Хорошо, только разговор начну я. Осторожно, ладно? Неприятностей с евнухами нам не надо. Пёрышко не была слишком общительной, так что подкараулить её, сидящую в одиночестве и бездумно перебирающую струны аль-уда, оказалось довольно просто. Да и слишком уж упираться, вопреки опасениям Нимкано, она не стала. — Что со мной случилось? Да ничего, — с усталым равнодушием сказала Пёрышко. — Это с Лилией, похоже… Пёрышко не договорила, неожиданно резким движением взяла её руку, закатала лёгкий рукав и кончиком языка прикоснулась к коже на внутреннем сгибе локтя. Потом несколько раз коротко отрывисто потянула носом воздух и мрачно сказала: — Ну да, точно. Чего и следовало ожидать. Майра не дала Пёрышку отстраниться и схватила её за плечи, лихорадочно сверкая глазами. Она выглядела напуганной, хвост барабанил по скамейке. Не совсем понимая, что происходит, Нимкано пыталась подобрать слова, переводя взгляд с одной оборотницы на другую. — Что? Что ты учуяла?! — голос у Майры сорвался, словно она и так знала, что услышит в ответ. Пёрышко посмотрела ей в глаза и с тихой сочувствующей улыбкой сказала: — Лилия, ты беремена. Мне жаль.