***
Когда Шерлок впервые встретил Джона Ватсона, он понял, что ему и Раниэлю мог бы достаться сосед гораздо хуже. К тому же был приятный сюрприз: загадка формы Амарисы (он все еще не мог выбрать между странным видом волка и экзотической породой собаки, а роскошная чёрная шкура свидетельствовала о том, что Амариса выбрала нетипичный окрас). И с ней, и с её человеком оказалось сравнительно легко жить, хотя Шерлок подозревал, что Джон может потребовать определённого уровня чистоты в гостиной и кухне. Через несколько часов, роясь в мусоре в поисках розового чемодана, Шерлок и Раниэль пришли к выводу, что лучших соседей им не найти. Джон Ватсон и Амариса были интересны. Вместо того, чтобы обидеться или оттолкнуть Шерлока из-за его дедуктивных выводов, Джон, казалось, искренне восхищается ими. Ватсон даже предположил, что Шерлок мог читать мысли. В то время как большинство деймонов чувствовали себя неудобно под пристальным вниманием Раниэля, Амариса совершенно не беспокоилась по этому поводу. Реакция сотрудников Скотланд-Ярда была достаточно… интересной. Деймону Салли, дикому коту Матриэлю, Амариса была явно неинтересна, и он, задрав нос, демонстративно прошёл мимо. Лестрейд и Зарания отнеслись к Джону и Амарисе с уважением, но самое интересное было то, что деймон-бигль Андерсона отказался смотреть Амарисе в глаза. Деймоны собаки обычно неплохо ладят друг с другом (стайный инстинкт), и беспокойство Изэи (деймона Андерсона) порождало несколько интересных вопросов. Джон работал размеренно и продуктивно, он и его деймон двигались синхронно, как будто бы они исследовали уже сотни тел. А, может, так и есть, это было не маловероятно. Джон исследовал пальцы женщины, а деймон склонила голову, чтобы обнюхать губы трупа. Шерлок открыл рот, чтобы спросить ее, какие ароматы она обнаружила, интересно, как её обоняние отличается от Раниэля, но его собственный деймон опередил его. — Какой запах ты чувствуешь? Шерлок покосился на деймона, сидевшего на полу рядом с телом. Ненужно было быть гением чтобы понять, что Лестрейд и Зарания так же шокированы. Раниэль никогда не говорил с другими, не считая тех моментов, когда нужно было их заткнуть, что уж говорить о вопросах, их всегда задавал Шерлок. Джон и Амариса, конечно, не имели ни малейшего понятия о том, как это было беспрецедентно, и Амариса незамедлительно дала ответ. — Духи — Шанель, и очень стойкие, — сообщила Амариса, с отвращением морща нос. — В последний раз она ела что-то пряное, с курицей, и есть что-то еще, что-то горькое и с примесью мела. Конечно, это была ядовитая пилюля. Через несколько мгновений Шерлок выбежал в поисках розового чемодана, по пути хватая Раниэля. — Мы, вероятно, не должны были оставлять их там, — пробормотал Раниэль, когда они осматривали очередной мусорный бак. Это тоже было довольно странным. Раниэль беспокоился только за родителей Шерлока и их деймонов, и уж точно не должен был испытывать беспокойство за их потенциального соседа. — Они будут в порядке, — пробормотал Шерлок. Это было не предположение — это факт. Большинству людей казалось, что Джон абсолютно безвреден, и эти люди идиоты. Стоит только взглянуть на Амарису, чтобы понять. Волк это или собака, неважно, она совершенно точно хищник, и это должно хоть немного настораживать. Более того, Джон через многое прошёл. Он был человеком, который побывал на войне и вернулся, будучи относительно в порядке, не считая психосоматики. Если Джон смог вынести все это и до сих пор остаться весёлым и добродушным, на улицах Лондона ничего с ним не случится. — Почему они тебе так интересны? — спросил Шерлок о том, что его волновало. Чтобы Раниэль проявлял такой сильный интерес к кому-то, Шерлок видел это лишь… никогда! Возможно, все дело в загадке Амарисы… но детектив не мог отделаться от чувства, что тут есть что-то большее. Что-то новое и необычное. — Мне… она нравится… — медленно произнес Раниэль, будто он и сам не мог в это поверить. — Я имею в виду Амарису. И Джон тоже. Я не могу объяснить, почему, они мне… просто нравятся. Это было впервые. Раниэль никогда не испытывал симпатии к другому Деймону без причины. Он уважал Заранию, потому что даже когда она кричала на него, она не ждала ответа, и он любил Кая по тем же причинам: он не вторгался в его личное пространство и не пытался привлечь его внимание. Но чтобы Раниэлю просто «понравился» деймон безо всяких причин было ново. Шерлок знал, что на самом деле довольно распространено явление, когда деймоны влюблялись или же ненавидели друг друга с первого взгляда. Был проведён целый ряд исследований по изучению данного явления, известный как тест на совместимость, и он показал: то, как твой деймон относится к другому, обычно показывает, сможешь ли ты найти общий язык с этим человеком или нет. Многие счастливые супружеские пары (реже коллеги) утверждали, что их деймоны понравились друг другу с первого взгляда. Шерлок был уверен, что это неприменимо к нынешней ситуации с Раниэлем. Не то, чтобы Джон Ватсон не был привлекательным, скорее, совсем наоборот, он был красив, но как-то по-своему. И эта привлекательность, честно говоря, при их первой встрече застала детектива врасплох. Джон не обладал модельной внешностью и не был сногсшибательным, но было в нём что-то теплое, непоколебимое и сильное, он — как камень в центре водоворота. Шерлок отбросил эти мысли, они отвлекают от дела, и направился к следующему мусорному баку.***
Джон не был уверен, что происходит, и женщина, которая представилась как Антея, отказалась просветить его. Всю дорогу её пальцы безостановочно стучали по клавиатуре блэкберри, а ее деймон-хамелеон расположился у неё на коленях, положив переднюю лапку ей на запястье. Амариса сидела у ног Джона, иногда прислоняясь ближе на поворотах, ее мышцы были напряжены, она была готова сорваться с места в любой момент. Они не знали, что происходит, но они знали, что с людьми, которые действуют так небрежно на виду у камер видеонаблюдения — шутки плохи. Джон подумал, что должен быть более обеспокоен тем фактом, что он и Амариса были похищены прямо с улицы, но все, что он чувствовал — это странное спокойствие и ясность, которая всегда появлялась на поле боя вместе с Рагнивальдом. Машина подъехала к пустой парковке, если не считать одного человека и напротив стоящего стула. Он был одет в деловой костюм и держал в одной руке зонт. Его деймон-ворон сидела у него на плече, она пристально смотрела на Джона с тех пор, как он и Амариса вышли из машины. Вероятно, это должно было их напугать, но, если бы Джон был из пугливых, он бы не подружился с бронированным медведем. Через несколько минут стало ясно, что этот человек был заинтересован в нем из-за Шерлока, и Джон быстро пришёл к выводу, что его потенциальный сосед ведёт очень интересную жизнь. Амариса стояла достаточно близко, так что Джон чувствовал, как её мышцы напряжены, будто она готовится к атаке. Ворон смотрела сверху вниз на волчака, шерсть Амарисы стояла дыбом, а губы были слегка приподняты, обнажая кончики клыков. Вся напряженность ситуации заставляла ее так явно демонстрировать агрессию, хотя обычно Амариса была просто молчалива с незнакомцами. Ей требовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к людям и их деймонам, хотя с Шерлоком и Раниэлем это случилось достаточно быстро, но ведь, деймон Шерлока был интересен (как и сам Шерлок), Джон списал это на то, что иногда деймоны при первой же встрече начинают симпатизировать друг другу. Незнакомец в деловом костюме отметил, что они очень быстро стали преданными Шерлоку. Хотя он, казалось, упустил из виду тот факт, что отказ Джона мог быть основан исключительно на здравом смысле. Когда за шпионаж за кем-то, кто работает в полиции предлагал деньги человек, назвавший себя заклятым врагом, вероятно, лучше отказаться. Ворон щелкнул клювом, угрожая, когда человек полез в карман и снова достал маленькую записную книжку. — Здесь упоминались трудности с доверием, — мягко заметил он, продолжая листать страницы. Джон почувствовал дрожь, пробежавшую по позвоночнику и Амариса издала низкий, раскатистый рык. — Что это? — спросил он, в его голосе чувствовалось напряжение. Человек продолжал, как будто Джон ничего не говорил. — Почему из всех людей на планете вы доверились именно Шерлоку Холмсу? — Кто сказал, что я ему доверяю? — Вы не из тех, кто с лёгкостью заводит друзей. Джон всегда не любил, когда кто-то анализировал или критиковал его жизнь, будто она была короткометражным фильмом. Наверное, именно поэтому его терпение вскоре иссякло. — Это всё? Человек посмотрел на Джона, в глазах мужчины промелькнуло что-то, похожее на вызов. — Вам решать? Джон никогда не любил такого рода драматические моменты и просто отвернулся, решив, что пора оттуда уходить. — Я думаю, вас предупредили, что лучше от него держаться подальше, — была брошена фраза на прощание. — Но по-вашему деймону и левой руке, я вижу, что этого не будет. Джон развернулся. Он всегда был чувствителен к комментариям в сторону Амарисы. — Что вы имеете в виду? — Огрызнулся он, положив одну руку на загривок деймона, когда Амариса глухо зарычала. Незнакомец улыбнулся, как будто был рад реакции Джона, и его деймон-ворон довольно взмахнула крыльями. — Большинство людей идут по городу и видят лишь улицы, магазины, машины. Гуляя с Шерлоком Холмсом, вы видите поле боя, вы уже его видели, правда? Амариса перестала рычать, но это не означало, что их злость хоть чуть-чуть уменьшилась, они просто вернули себе на секунду потерявшийся контроль. — Откуда вам знать? — спросил Джон, стиснув зубы. — У вас есть перемежающийся тремор левой руки, — объяснил человек, его голос звучал спокойно и уверенно. — Ваш терапевт считает, что это посттравматический синдром, вас якобы преследуют воспоминания о войне, и также, она думает, что ваш деймон приняла форму волчака, потому что вы подверглись насилию в подростковом возрасте. Джон был удивлён. Помимо информации о его лечении (которая, как Джон был уверен, является конфиденциальной), большинство людей никогда не догадывались, кем является Амариса. Вначале люди думали, что она собака, если же они проводили в компании Ватсона и его деймона больше времени, у них появлялись подозрения, что она была кем-то большим, чем просто собакой… но им всё равно редко удавалось найти правильный ответ на эту загадку. — Кто вы, чёрт возьми? — спросил Джон не в силах больше сдерживаться. Незнакомец улыбнулся, сказал, что он не даст ответа и многозначительно посмотрел на Амарису. — Больше не ведёшь себя, как собака, чтобы не привлекать внимания? Ни волчак, ни человек ничего не ответили. — Вас преследуют воспоминания, но это не воспоминания, о которых думает ваш врач, — человек продолжал, по-прежнему звуча самодовольно. — Сейчас вы напряжены, но рука у вас ничуть не дрожит. Вам не снятся ни бомбы, ни стрельба, ни сражения, ведь вы же солдат, в этом и заключался смысл вашей жизни… ваши кошмары о том, что вы чувствовали, когда в вас попало смертельное заклятие. Нога Джона болезненно напомнила о себе, и теперь он был действительно в замешательстве — Аэлиана и другие пытались сохранить в тайне истинную причину его травмы, пока они не узнают больше. Тот факт, что этот человек располагал подобными сведениями, говорил о больших связях, и это вовсе не радовало Джона. Он пытался вернуть спокойствие, прежде чем снова заговорить. — Кто вам это сказал? — Заинтересованная сторона. Всем событиям, происходящим далее Джон не уделил особого внимания: он был целиком поглощен своими размышлениями о том, кто мог рассказать правду о его травме. Он отбросил несколько вариантов сразу же: ведьм и Рагнивальда, так как бронированные медведи не отличались болтливостью, а ведьмам принадлежала сама идея держать всё в секрете. Он предположил, что в приказе об увольнении могла быть указана и причина его отставки, а человеку, получившему доступ к конфиденциальным записям врача, ничего не стоило узнать и то, что записано на том листке. В конце концов, странный человек ушёл, и Джон, заглянув в свою старую квартиру, чтобы забрать имевшийся у него там пистолет, отправился на Бейкер-стрит. Шерлок бегал вокруг розового чемодана, и Джон немного разозлился из-за того, что его позвали только ради того, чтобы он набрал сообщение. — Не мог бы ты ему поручить сделать это? — спросил он, кивая в сторону Раниэля. — Мой большой палец не противопоставлен остальным, — разъяснил деймон. — Я не способен пользоваться клавиатурами. Обращаться к другому человеку напрямую было необычно для деймонов, когда люди не были особенно близки, не считая тех случаев, когда самого человека рядом не было или он был в коме. Да, такое могло произойти с кем-то другим, но не с Шерлоком и Раниэлем. Шерлок взглянул на своего деймона почти удивлённо, как будто Раниэль делает что-то из ряда вон выходящее, но выражение с его лица исчезло так быстро, что Джон не был уверен, было ли оно вообще. Джон выполнил просьбу или скорее приказ и послал сообщение, после чего Шерлок деловито схватил пальто и шарф, а Раниэль вдруг внимательно посмотрел на Джона и Амарису. — Хотите пройти вместе с нами? — спросил он, и в его голосе слышалось что-то, напоминающие надежду. Амариса умоляюще завиляла хвостом, и Джон посмотрел на Шерлока. Он снова увидел то странное выражение на лице Шерлока, как если бы он удивился тому, что его деймон только что сделал, а потом его глаза встретились с глазами Джона, и он пожал плечами. — Ну? — Что «ну»? — Ну, вы можете сидеть тут, смотреть телик, — сказал детектив так, будто просмотр телевизора был самым отвратительным занятием, которым человек может заниматься в свободное время. Шерлок и Раниэль, казалось, не были теми, кто нуждался в компании, поэтому Джон чувствовал необходимость уточнить. — Вы хотите, чтобы мы отправились с вами? — Когда я говорю вслух, думается лучше, — всё что сказал Шерлок. Джон собирался отметить, что раз у него есть деймон, то компания ему вряд ли нужна, но Шерлок и Раниэль уже пропали. — Ну? — с нетерпением спросила Амариса Джон вздохнул. — Мы сумасшедшие, ты же это понимаешь? Амариса рассмеялась. — Но ведь это так весело! С этим было трудно поспорить, поэтому Джон схватил свою трость и последовал за своим деймоном вниз по лестнице.***
Иногда, не очень часто, но иногда Шерлок действительно поражался устройством мира и случайностям, которые происходят постоянно. Он никогда бы не подумал, что поиски соседа по квартире могут привести его к… этому. Под «этим» подразумевалось провождение времени в китайском ресторане быстрого питания; детектив и Джон ели, сидя в креслах, Раниэль привычно обернулся вокруг шеи Шерлока, а Амариса села у ног Джона. «Это» было совершенно ново для Шерлока. Не говоря уже о том, что странность поведения Раниэля только росла. Помимо того, что он разговаривал с Амарисой и Джоном, он так же начал поддерживать разговоры и с другими деймонами. Во время слежки в «Анджело», Амариса лежала под столом, а Раниэль вместо того, чтобы улечься на плече детектива или на стуле рядом, спрыгнул вниз и тоже устроился на полу. Разговор Шерлока и Джона был медленнее, чем обычно, так как они не только сами вели беседу, но и прислушивались о чём говорят их деймоны. Попытки двух незнакомых деймонов найти общий язык нельзя было назвать оживленной беседой. Шерлок был полностью уверен, что ни Джон, ни Амариса не догадывались, насколько нехарактерно было для Раниэля пытаться найти общий язык с другим деймоном. А потом Джон и Амариса последовали за ними, покинув ресторан, а вместе с ним и трость, хотя Шерлок действительно не ожидал, что это сработает. Он просто почувствовал необходимость попробовать (хотя почему — до сих пор загадка), но он не ожидал такого успеха. Очевидно, психосоматическая боль в голове Джона была, в лучшем случае, не непреодолимой, что породило новые интересные вопросы. Когда они вернулись в квартиру, она была оккупирована полицией, деймон Андерсона обнюхивала всё вокруг, при этом пытаясь держаться подальше от Амарисы. Подставной обыск раздражал, особенно, когда Шерлока на секунду охватил страх, что Джон и Амариса, не захотев делить квартиру с бывшим наркоманом, уйдут. Немного сбивало с толку то, что Шерлок не знал человека и дня, а уже волновался об его уходе. А потом… потом таксист. Это было блестяще, поистине великолепно, потому что, кто будет подозревать таксиста? Даже его деймон был непримечателен: красная лисица европейского подвида (Vulpes Vulpes crucigera). Но Шерлок и Раниэль знали, красная лисица отличалась от других видов лис тем, что она представляет собой более развитую форму плотоядных и может быстро адаптироваться к окружающей среде. Потом началась игра, которая была такой же блестящей, а за нею последовал выстрел, который, как моментально догадался детектив, был сделан из окна здания напротив (пока детектив пытался разглядеть стрелка, Раниэль же следил за умирающим отравителем), Холмс тут же вспомнил, что, хотя красные лисы были самыми крупными среди других видов этого рода животных, они были бессильны против волков. Он не имел ни малейшего представления, почему должен брать этот факт во внимание, пока не оказался перед Лестрейдом в этом нелепом одеяле и его глаза не наткнулись на Джона, стоящего за полицейской лентой. Он выглядел совершенно невинно, смесь любопытства и растерянности, но не Амариса… Амариса стояла рядом, но было что-то не так. Когда собака расслабленна, её голова поднята, а язык высунут, она немного сутулится, как бы говоря, что она была бы счастлива лечь прямо там, где стоит. Голова Амарисы же была опущена, находясь на уровне тела, а хвост был выпрямлен и поднят под небольшим углом. Ее уши стояли торчком и были напряжены, но они не вертелись из стороны в сторону, она не суетилась, вся её сущность излучала своего рода хищное спокойствие, какое Шерлок не встречал ни у одной собаки. Шерлок понял. Он и Раниэль попытались сбить Лестрейда со следа (он не был уверен, на сколько успешно, но полиция точно не найдёт никаких улик в течение нескольких часов), и вновь присоединились к своему новому соседу и его деймону. В этот момент появился Майкрофт, Джон задержался, чтобы что-то уточнить, а затем догнал Шерлока с Раниэлем. И опять же, Амариса вела себя не как собака. Она двигалась не как собака: перекрёстные шаги и слегка подпрыгивающее туловище. Она двигалась, как волк: размашисто, вприпрыжку, почти переходя на рысь, а затем замедляясь, плавно ступая по земле. Она была, откровенно говоря, завораживающая. Оба они были. Историю Джона Ватсона можно было считать с него самого, но всё же была в нём какая-то тайна, о которой многие даже не догадывались, и его деймон… Впервые за многие годы Шерлок и Раниэль не смогли определить, кем являлся деймон. Конечно, они не могли игнорировать эту загадку слишком долго, и, как только они вернулись домой и закончили свою трапезу, Раниэль заговорил. — Кто ты? — спросил он прямо, глядя на Амарису. Она и её человек почти незаметно напряглись, Джон оторвал взгляд от еды и сказал: — Сам догадайся. После этого он и его деймон отправились наверх, по лестнице раздался глухой стук от обуви Джона и дополняющий его почти бесшумный шаг Амарисы. Шерлок и Раниэль всю ночь перебирали различные виды волков и искали схожих по признакам собак. На данный момент Шерлок был уверен, что Амариса была волком; хоть и ни один волк не обладал чёрной шкурой, Шерлок предположил, что Амариса выбрала нетипичную окраску. Джон чрезвычайно забеспокоился, когда был поднят вопрос о виде Амарисы, может, то был просто обычный дискомфорт, который многие испытывали при вопросах об их деймонах, но что-то подсказывало, что это был не просто дискомфорт, и наличие деймона-волка бы всё объяснило. Единственным вопросом оставался тип? Ни один из видов не подходил. Их черепа были не такой формы, их пропорции не совпадали, и, хотя серый волк приблизительно подходил по размерам, его тело было слишком худым, а грудная клетка слишком узкой. Ближе к утру Шерлок, наконец, нашел то что нужно. Порой самый невероятный, на первый взгляд, вариант может оказаться верным. Волчак. Ужасно банальное название, но оно говорило само за себя. Наполовину волк, наполовину собака, и Шерлок, безусловно, мог понять, почему Джон не хотел это афишировать. Деймоны-волки, да, были редки, но гибридные деймоны встречались ещё реже. Эта форма указывала на то, что в душе человека уживаются две противоположности, находясь при этом в равновесии. Как например, врач, который также был убийцей. Эта мысль привела Шерлока в восторг, и Раниэль задрожал у него на плече. Они продолжили искать. К тому времени, когда Джон и Амариса проснулись, Шерлок и Раниэль нашли всё, что им нужно. Амариса несомненно была волчаком, а её размер говорил о том, что скорее всего она была наполовину серым волком (Canis lupus), хотя детектив точно не знал, к какому подвиду она относится. Породу Собаки определить было гораздо труднее, но Шерлок подозревал что она скорее всего была хаски или маламутом, так как они наиболее близки к волкам. Деймон-волк был интересен. Но Волчак — просто невероятен! Несмотря на то, что некоторая информация, найденная Шерлоком, утверждала, что волчаков можно приручить (люди иногда держали их в качестве домашних животных, но чаще они использовались полицией или военными), всё, что он прочитал указывало на тот факт, что в дикой природе волчаки были ещё опасней волков. Они крупнее, быстрее и выносливее, и они не бежали от людей, как это делали настоящие волки. На лестнице послышались шаги, Джон спустился в гостиную, а Амариса шла за ним по пятам. Взгляды, направленные в сторону Шерлока и Раниэля на диване были тревожными, будто они ожидали, что детектив и его деймон сейчас начнут кричать на них. — Если ты будешь чай, то налей и мне тоже, — сказал ему Шерлок. — Если хочешь чай, то сам его и сделай, — проворчал Джон, но Шерлок мог услышать облегчение в его голосе, как будто Джон действительно ожидал, что Шерлок выбросит его из квартиры, как только узнает правду. Амариса счастливо помахала хвостом, и Раниэль довольно издал щебечущий звук. Джон, однако, продолжал наблюдать за Шерлоком боковым зрением, как будто в любой момент врач ожидал, что Холмс внезапно изменит решение. Шерлок задался вопросом, сколько же людей начинали чувствовать себя некомфортно рядом с Джоном, узнавая истинную форму Амарисы. Возможно, в мире без деймонов, Джон Ватсон выглядел бы совершенно непримечательно, люди бы проходили мимо него, совершенно не представляя о том, кого они случайно встретили. Но, благодаря Амарисе, Джон не останется незамеченным теми, кто знал, насколько она была уникальна и опасна.***
Джон признавал, что на данный момент, он, возможно, нашёл друга, который был ещё страннее Рагнивальда. Даже не беря во внимание дедукцию Шерлока, ту легкость, с которой он расправляется с гигантскими объемами различной информации и странный интерес его деймона к Амарисе… Казалось, они пропустили уроки коммуникации с людьми. Взять хотя бы тот случай, когда он вызвал Джона, находящегося на другом конце Лондона лишь для того, чтобы одолжить его сотовый. Джон знал, что большинство людей испытывали дискомфорт из-за привычки Шерлока разговаривать непосредственно с их деймонами, но он и Амариса не были особенно этим обеспокоены. Возможно, именно потому, что они привыкли общаться с Цаедмоном, когда самой Хасны рядом не было, то, что Шерлок говорил с Амарисой было скорее полоумной причудой, чем оскорблением, как считали другие. В конце дня во время погони за такси Джон впервые за несколько месяцев забыл про больную ногу. Даже тогда, когда он понял, что произошло, когда они вернулись домой, всё ещё тяжело дыша и смеясь, его ноги только немного ныли, напоминая о недавней погоне. А стоило ему вспомнить, каким взволнованным, запыхавшимся, живым он был, когда бежал рядом с Шерлоком, даже и эта усталость исчезла. Шерлок последовал за серийным убийцей, как полный идиот. Джон и Амариса нашли их по координатам телефона, но ошиблись зданием и, в конечном итоге, застрелили убийцу через окно. Джон знал, человек умрёт; он никогда не промахивался, да и деймон-лиса уже начала превращаться в золотой дым, когда он и Амариса уходили (скорее, бежали со всех ног) с места преступления. Шерлок всё же понял, кто стрелял, чему Джон не слишком удивился. А затем появился «заклятый враг» Шерлока, его родной брат (из чего Джон сделал вывод, что отношения в семье Холмсов были достаточно напряжёнными). На ужин они купили себе китайскую еду, и во время их скромной трапезы Раниэль задал вопрос, которого так боялся Джон. Он бросил им вызов, пусть сами ищут ответ, а сам вместе с Амарисой поднялся в спальню. Джон лежал на кровати, а Амариса свернулась у него под боком, пытаясь убедить обоих, что это не имеет значения. — Для них, скорее всего, это ничего не будет значить, — успокаивала Амариса. — Я не думаю, что они из тех, кого заботит подобное. — Да, но что, если наоборот? — Джон не мог удержаться от вопроса. По крайней мере Амариса больше не извинялась за то, кем она была. Это прекратилось год назад, когда они, наконец, поняли, что предрассудки других людей — не их проблема. Джон быстро научился отвечать людям, кем являлась Амариса. Обычно он просто отмахивался, говоря: «Разве это не очевидно?» или «А как вы думаете?» или же «о, какая-то порода собаки». Ни один из этих ответов не был ложью, довольно часто люди доверялись своим инстинктам, и предпочитали думать о ней, как о собаке. Несмотря на то, что она наполовину волк, формально Амариса была одним из видов псов. Гибридом, правда, но из семейства псов. — Я удивлен, что деймон Шерлока сразу же этого не понял, — признался Джон. — Он потратил много времени, наблюдая за тобой. Амариса засмеялась, и ее хвост стукнул по матрасу. — Раниэлю просто было интересно. Думаю, они просто редко сталкиваются с деймонами, вид которых не могут определить сразу же. Джон хмыкнул, затем снова стал серьёзен. — Думаешь, они нормально к этому отнесутся? — Возможно. Вспомни Мюррея, вначале его это сильно беспокоило, но потом он пришел в себя. — Да, но с Биллом нам жить не приходилось, — подметил Джон. — Ты же знаешь, какие люди; они нормально относятся к такому, если это на расстоянии, но когда тоже самое происходит рядом… Он пожал плечами. Амариса подползла ближе, облизывая его подбородок в знак поддержки. Джон укрыл себя и своего деймона простынёй, одеяло ему требовалось редко, даже в зимнее время, так как спать с Амарисой под боком — то же самое, что спать с обогревателем. В конце концов, он попытался заснуть, ведь день действительно выдался трудным. Утром Джон был искренне удивлен, что всё-таки заснул. Часы на тумбочке подсказали ему, что у Шерлока было более чем достаточно времени, чтобы найти ответ, и он не смог полностью подавить свой страх, когда с Амарисой спустился в гостиную. Шерлок сидел за открытым ноутбуком, в то время как Раниэль у него на плече, затаив дыхание, смотрел на экран. Не зная, что будет дальше (это не та реакция, которую он ожидал), Джон решил налить себе чашку чая и посмотреть, что есть на завтрак. — Если ты делаешь чай, то налей и мне, — попросил Шерлок. В его голосе не было никакого напряжения или неуверенности, за одну ночь ничего в отношении Шерлока к ним не изменилось, и Джон почти подпрыгнул от радости, будто камень с души упал. Конечно, это не означало, что Ватсон начнёт прислуживать Шерлоку. — Хочешь чай — сделай его сам. Амариса завиляла хвостом с таким же облегчением, и Джон услышал, как Раниэль издал довольный, щебечущий звук, словно был рад реакции волчака. Джон не мог в это поверить. Казалось, всё слишком хорошо, чтобы быть правдой. Шерлок и Раниэль знали, что Амариса волчак, и, похоже, их это совершенно не обеспокоило. И, пока Джон заваривал чай и Холмсу, доктор даже не пытался скрыть свою улыбку, зная, что его никто за это не упрекнёт.***
В течение следующего месяца, Шерлок и Раниэль собрали достаточно информации о Джоне Ватсоне и Амарисе, что позволило сделать различные выводы, основанные на личных наблюдениях. Джон Ватсон был одним из тех людей, которые пошли в медицину, потому что чувствовали потребность помогать людям, и на войну он отправился по тем же причинам. В характере Амарисы присутствовало огромное количество волчьих повадок, но она притворялась собакой, чтобы не беспокоить людей. Джон и его деймон имели большое и доброе сердце, но они так же, как и Шерлок с Раниэлем приходили в восторг от погони. Они доверялись своим инстинктам и могли убить ради того, чтобы защитить близких. Они убьют, даже ради защиты малознакомых людей, они познакомились с Шерлоком и Раниэлем менее двадцати четырёх часов назад, когда Джон застрелил таксиста. Джон Ватсон и Амариса были не так просты, как казалось на первый взгляд. Но трудности не останавливали детектива. Шерлок наблюдал за Джоном и Амарисой при каждом удобном случае, как они взаимодействуют с другими людьми и их деймонами, как они общаются друг с другом. Можно многое рассказать о человеке по тому, как он общался со своим деймоном. Шерлок и Раниэль почти не касались друг друга, обычно Раниэль сидел на плече Шерлока или оборачивался вокруг его шеи. И потому, как он был небольшого размера, во время сна он сворачивался на подушке рядом с головой Шерлока. Джон и Амариса, однако, вели себя совершенно по-другому. Когда он садился за стол, чтобы почитать книгу или напечатать что-то на своём ноутбуке, Джон чесал деймона за ушком примерно раз в пятнадцать минут. Он опускал руку на её загривок, когда они ждали чего-либо, будь то такси или приготовление еды в ресторане. Большинство людей с крупными деймонами предпочитали, чтобы те спали у них в ногах или рядом с кроватью. Шерлок несколько раз заходил в спальню Джона, чтобы разбудить его и заметил, что Амариса спала рядом под одной простынёй. А, когда Джон сидел в своем кресле, Амариса обычно сворачивалась у него на коленях, она была слишком большой для этого, и такая поза должна была бы выглядеть очень неудобной, но, вместо этого, они смотрелись очень… уютно. Это показывало, что Джону важны контакты, не обязательно физические, а скорее духовные. Он ценил людей, и это подразумевала и сама форма Амарисы: волки и собаки известны своей преданностью тем, кто являлся членом их «стаи». Его постоянный контакт с Амарисой также мог указывать, что Джону и его деймону пришлось пережить вместе много трудностей, они поддерживали друг друга. Шерлок предположил, что мало кто был в состоянии определить, кем являлась Амариса, и еще меньше людей могли её принять. Семья Шерлока поддерживала его на протяжении всей его жизни, даже Майкрофт, подвергающий сомнению каждый его шаг, никогда не пытался изменить своего младшего брата, не заставлял подстраиваться под общество. Холмс подозревал, что от Джона ждали совершенно другого поведения. Именно поэтому Ватсон и привязался к Шерлоку: детектив не требовал от доктора нормальности, не требовал, чтобы Амариса вела себя, как собака, ведь ему больше нравилось, когда они были сами собой. Он знал, что Раниэль чувствовал то же самое. Шерлок ожидал, что интерес Раниэля к Амарисе испарится, как только тайна её формы будет разгадана, но, если быть откровенным, эффект был прямо противоположен. Интерес хорька к Амарисе был совершенно неожиданным, и в её присутствии Раниэль полностью менял своё поведение. Раниэль общался с Амарисой. Он говорил даже с Джоном, что, конечно, последний воспринял так же спокойно, как и все остальные странности соседа. Иногда и Джон задавал вопросы, разговаривал, рассказывал шутки Раниэлю вместо Шерлока, а говорили с деймонами друг друга, как правило, не друзья, а любовники. Так ведут себя только особенно близкие: деймоны Андерсона и Донован никогда не обращали друг на друга особого внимания, в то время как Раниэль практически лебезит перед Амарисой. Он по-прежнему передвигался на плечах Шерлока, но на местах преступления он теперь вертелся у лап волчака, а когда они ужинали в ресторанах, садился достаточно близко, чтобы иногда, как бы невзначай прикасаться к её боку. Даже сейчас, когда Джон дремал перед телевизором (Амариса в этот раз расположилась у его ног), Раниэль покинул диван и улёгся рядом. Золотые глаза посмотрели на него с недоумением, но не с обидой. — Холодно, — всё что Шерлок услышал от Раниэля, прежде чем он зарылся в густой мех волчака. Амариса сонно посмотрела вниз на комок белого меха, лежащий рядом с ней, и Шерлок был уверен на пятьдесят процентов, что она прогонит Раниэля прочь. Но Амариса просто зевнула, свернулась вокруг деймона и вновь уснула. Шерлок наблюдал за ними, не пытаясь скрыть изумления: черный волчак и хорек-альбинос лежали, свернувшись, рядом, будто какой-то странный символ Инь-Янь. Раниэль никогда не был так близок к другому деймону, такого не было даже в детстве. Во многом благодаря характеру (Раниэль никогда не проявлял особого интереса к другим деймонам до Амарисы), но отчасти и потому, что другие деймоны, чувствовали себя в некотором роде неудобно рядом с ним. Но что-то подсказывало Шерлоку: дело не только в том, как легко Амариса приняла его, а скорее потому, что она и Джон были несколько особенными. Усмехнувшись из-за себя и своего деймона, Шерлок выкинул эти мысли из головы и вернулся к более важным, по его мнению, вещам.***
Джон думал, что большинство неправильных предположений о его отношениях с Шерлоком появлялись из-за их деймонов. Или, точнее, того, как они общались с деймонами друг друга. Их никогда не беспокоило то, что Шерлок говорил с Амарисой так же часто, как и с Джоном, и доктор начал привыкать к тому, что на вопросы, задаваемые Шерлоку, иногда отвечал Раниэль, и даже сам теперь часто обращался непосредственно к деймону. Конечно, он никогда не вёл себя так с кем-то, кроме Шерлока, соблюдая приличия и уважая потребность других в личном пространстве, даже если консультирующий детектив этого делать не собирался. Тем не менее, для деймона предполагаемого социопата, Раниэль был удивительно нежен. Как Шерлок, он соблюдал пренебрежительное отношение к правилам общения с деймонами. Казалось, что он общался с Джоном так же непринуждённо, как и с Шерлоком. Когда Ватсон и Амариса впервые их встретили, они посчитали это очередной причудой хорька, но, проведя в их компании больше времени, доктор понял — подобное поведение необычно для Раниэля: он пренебрежительно относился ко всем остальным. Он игнорировал Заранию и не уделял особого внимания Каю… Так что для Раниэля разговаривать с Амарисой и уж тем более с Джоном, было совершенно необычно. Ватсон это понимал, и ему было необходимо разобраться в сложившейся ситуации. Если бы речь шла о ком-то другом, то доктор бы подумал, что он интересен Шерлоку, но разговор в том ресторане, к сожалению, опроверг подобное предположение. В конце концов, Джон просто сказал себе, что у Шерлока было не много людей, которых он считал своими друзьями, и, вероятно, Раниэль вёл себя так с теми, кто был действительно близок Шерлоку. Джону было приятно думать, что он и Амариса наконец привыкли ко всем странностям Шерлока и Раниэля, но их соседи все еще могли их удивить. Например, утром, когда Джон нарезал хлеб для тостов, его оторвала от этого занятия странная просьба детектива. — Амариса, мне нужно тебя сфотографировать. — Что? — переспросил Джон, в то время, как Амариса ощетинилась. Он понимал, что их реакция была, вероятно, немного смешной, но они слишком часто подвергались различным исследованиям. Шерлок поднял бровь, удивлённый подобной реакцией. Раниэль соскользнул со стола и осторожно приблизился к Амарисе. Деймон-волчак инстинктивно заслонила Джона, тогда Раниэль встал на задние лапы, дабы предварительно коснуться носом её губ. После такого явно примирительного жеста Джон почувствовал, как его гнев ушёл прочь, а шерсть Амарисы, стоявшая дыбом, опустилась. — Зачем вам нужен снимок? — значительно спокойнее спросил Джон. — Я формирую каталог для определения видов деймонов, — объяснил Шерлок. — С визуальными ссылками. Мне потребовалось много времени, чтобы определить вид Амарисы, так как у меня не было информации о волчаке, это необходимо немедленно исправить. Его внимание переключилось на деймона Джона. — Именно поэтому мне нужна твоя фотография. Еще немного волнуясь, Джон перешёл из кухни в гостиную. — У тебя есть каталоги? Шерлок небрежно махнул рукой в сторону книжного шкафа, указывая, как подумал Джон, на стопку папок на нижней полке. Любопытно. Ватсон взял верхнюю папку и открыл ее. На первой странице был изображён снежный барс, сопровождаемый информацией о размерах животного, его основных физических параметрах и пометками о том, чем снежный барс отличался от других видов семейства кошачьих. Было и описание поведения, которое продолжалось на следующей странице, большинство — это, по-видимому, вырезки из журналов или статьи, взятые из интернета. В самом низу было имя, написанное Шерлоком от руки. Мадлен Патель. Джон пролистал всю папку; она оказалась сборником семейства кошачьих, в который была включена вся найденная детективом информация об этих животных. Виды не были расположены в алфавитном порядке (гепард шёл сразу после рыси). У каждой записи была фотография животного, письменное описание, заметки о его поведении, то же самое касалось и любого подвида. В большинстве записей в конце было какое-либо имя, часто не одно, и Джон не понимал, почему, пока он не наткнулся на страницу об африканских кошках. Салли Донован было подписано там, и Джон понял: Шерлок собирает информацию о деймонах разных людей. — Так вам нужна запись о волчаке, — наконец произнесла Амариса, читая записи через плечо Джона, когда он присел на пол. — Совершенно верно, — Шерлок кивнул, по-видимому, его порадовало то, что деймон продолжил его рассуждение. — Это достаточно интересно, — вмешался Раниэль, его голос звучал откуда-то снизу. — Мы уже несколько лет не добавляли новых записей. Амариса взглянула на Джона, и тот пожал плечами. — Хорошо, — она согласилась. — Отлично! — воскликнул Шерлок, непонятно откуда доставая камеру. — Для начала сфотографируем тебя в профиль. Амариса послушно повернулась на бок, слегка поднимая нос и отстраняя хвост от туловища. Камера мигнула и запищала, а Шерлок с интересом взглянул на дисплей. — Мне нужно взглянуть на твои зубы, — это была его следующая просьба. Амариса закатила глаза и приподняла губы, показывая клыки. Несмотря на полное спокойствие Шерлока, Джон всё же немного беспокоился. Вид оскаленных зубов собаки уже мог вызвать тревогу, а клыки Амарисы были слишком острые, слишком большие, что вызывало ещё больший страх. Но Шерлок лишь присвистнул от удивления, а Раниэль бегом проскользил по ковру, чтобы лучше их разглядеть. — Её зубы крупнее, чем у собаки, — предложил Раниэль. — Особенно клыки. Он был очарован, а не напуган, и Джон не смог с собой ничего поделать — он рассмеялся. Потому что только Раниэль будет смотреть на зубы Амарисы и просто заметит то, насколько они огромны, а не побежит назад, ища защиты у своего человека. Иногда жизнь Джона настолько отличалась от того, какой она была месяц назад, что было просто смешно. Кто бы мог подумать, что встреча с Шерлоком так сильно их изменит.