The Republic of Heaven // Небесная республика

Джон признавал, что, приглашая Сару, он имел исключительно эгоистичные мотивы. В последнее время он испытывал горечь из-за поведения Шерлока и его деймона: они отказались впустить Джона и Амарису в квартиру, относились к ним, скорее, как к какому-то бремени, а не как к коллегам или друзьям, коими Джон и Амариса их считали. Джон хотел накричать на них, чтобы они прекратили. Он и Амариса поняли послание: они явно не играли большой роли в жизни Шерлока и Раниэля. Джон знал, что радоваться вниманию Сары — это нормально, однако реакция, подобная «ха, кто-то меня хочет» на принятие его приглашения, была не самой лучшей. Но он старался этого не показывать, и всё, что было, это только эгоистичный внутренний ребенок, который никогда не вырастет. В цирке он не обрадовался сопровождающим в виде Шерлока и Раниэля (даже при том, что предательница Амариса весело виляла хвостом). По крайней мере, драка не отпугнула Сару и Вассилиана, и они даже спокойно отнеслись к неприязни со стороны детектива и его деймона. Кроме того, она даже немного поболтала с Шерлоком до того, как тот убежал на поиски книги, которая, предположительно, была ключом к шифру. В то время как Шерлок, может, рассматривал пищеварение, как пустую трату энергии, Джон был довольно голоден, так что он и Сара решили заказать еду в китайском ресторане. В дверь позвонили, и Джон спустился вниз по лестнице, Амариса рысью следовала по пятам. Он надеялся, что вечер ещё можно спасти, как вдруг его деймон остановилась на двух последних ступенях, принюхиваясь. — В чём дело? — спросил Джон, взглянув на нее, одновременно отпирая дверь. — Нет! — вскрикнула Амариса. — Джон, это… Что-то ударило Джона в висок, боль вспыхнула в голове, подобно фейерверку. Он тяжело осел на пол и тут же попытался подняться, но тело было вялым и отказывалось слушаться, как будто все его мышцы превратились в вату. Похоже, что-то не так было и со зрением: он различал цвета и формы, но не мог сфокусировать взгляд. Его левая рука вцепилась в шерсть Амарисы, и Джон не имел ясного представления, как до неё дотянулся, но сейчас было важно, чтобы она держалась рядом. Он различал движения и голоса вокруг него, но он не мог заставить мозг сосредоточиться, чтобы понять, что происходит. Он попытался бы сконцентрироваться на том, что произошло и почему он оказался в таком состоянии, но его сознание просто уплывало, словно коряга, уносимая океаном. Ничего не имело смысла, и каждый раз, когда Джон моргал, казалось, будто между тем, как он закрывает и открывает глаза, проходила целая сотня лет. Он был просто уставшим. Хотелось пойти спать, но что-то ему подсказывало, что это плохая идея. Джон качнул головой, зная, что это не рассеет туман вокруг его мыслей, но не покидало ощущение, что мозг заработает должным образом, нужно просто дать ему толчок… Как и следовало ожидать, это только ухудшило ситуацию: мир поплыл в водовороте цветов и звуков, а головокружение стало столь нестерпимым, что на мгновение Джон забыл обо всём, что с ним произошло. Он просто лежал, закрыв глаза и надеясь, что его не стошнит на Амарису. Он смутно осознавал, что время идёт, но он понятия не имел, с какой скоростью; осведомленность Джона ограничивалась болью в голове и тем, что что-то было не так, хотя, что именно, понять он не мог. Джону не удавалось развеять туман в голове до того момента, пока шерсть Амарисы не выскользнула из его пальцев. Он неловко потянулся в поисках своего деймона, но найти её не смог, и тогда доктор запоздало понял, что его запястья были плотно стянуты веревкой. Кто-то связал его. Джону потребовались невообразимые усилия, чтобы открыть глаза, радуясь, когда мир, наконец, прояснился, перестав прикидываться тошнотворными массами расфокусированных форм и непонятных звуков. Конечно, это вовсе не означало, что перед ним предстанет хорошая картина. Он был привязан к стулу в месте, напоминающем какую-то подземку, освещённую факелами. Рядом сидела связанная Сара с кляпом во рту, Вассилиан был у её ног, заперт в чём-то, подозрительно похожем на кошачью переноску. Кто-то непонятно о чём говорил. Джон старался разобрать слова, пытался обратить внимание хоть на что-то — вдруг оно поможет им отсюда выбраться? К сожалению, сосредоточиться так и не удавалось. Он знал, что у него сотрясение мозга. Тот факт, что он не мог точно вспомнить, как он здесь оказался, Амариса опасно качалась из стороны в сторону каждый раз, когда пыталась встать, а также засохшая кровь на лице… Всё это не оставляло сомнений в том, что имел место сильный удар по голове. Таким образом, у него было сотрясение мозга и, возможно, трещина в черепе, позже нужно будет обязательно проверить. Перед ним была женщина из цирка и её деймон-крокодил. Или, может, это был аллигатор, если признаться, Джон большой разницы не видел. Понимание пришло тут же, когда женщина, Шань, вытащила пистолет. Джон автоматически откинулся назад, пытаясь повернуть голову от направленного на лицо пистолета. Действие оказалось бессмысленным, только насмешило деймона Шань. Как правило, это тот момент, когда заложники должны начать называть причины, почему их жизнь так ценна. Джон был бы готов сыграть в эту игру, если бы только мог заставить свой мозг работать. Он все еще был ошеломлен, и в его бесполезном, на данный момент, уме крутилось одно лишь слово, снова и снова. Пистолет! Пистолет, пистолет, пистолет! — О чём вам говорит то, что убийца не стреляет в упор? — спросила Шань с улыбкой, подобной той, которая постоянно украшала морду её деймона. Джон пытался найти какой-то ответ, чувствуя, как медленно текут мысли, словно в киселе. Он всё ещё пытался отвернуться от пистолета, что на самом деле бесполезно: несколько дополнительных дюймов пространства между ним и дулом пистолета не сыграют никакой роли при выстреле в голову. Шань спустила курок, сердце Джона гремело в ушах несколько долгих минут, пока его мозг не понял, что ничего не произошло: пистолет не был заряжен. Глава Черного Лотоса снова улыбнулась. — Это значит, что он не очень-то и старается. Джон все еще пытался понять, что происходит. Очевидно, они были похищены, но почему? Он заметил, что Шань опять заговорила, и попытался сконцентрироваться на ней. — Если бы мы хотели Вас убить, то давно сделали бы это. Мы просто хотели разжечь любопытство мистера Холмса. В этом, признавал Ватсон, они преуспели. — Оно у вас? — спросила она вежливо, но при том требуя ответа. Несмотря на своё сотрясение, Джон, кажется, начал осознавать происходящее — они были похищены ради информации. Или, возможно, обмена, если Шань думала, что у Шерлока есть искомый предмет. А это значит, что показное неведение, возможно, было лучшим вариантом поведения. — Что у меня? — Сокровище. — Я не знаю, о чем Вы говорите. И хотя Джон знал: Лукас или Ван Кун украли ценную вещь у организации, что-то подсказывало — не стоит упоминать об этом. Он надеялся, что похитители не в курсе того разговора об алетиометре. Доктор на мгновение зажмурился, надеясь сделать окружающие его предметы более четкими, но это оказалось плохой идеей — как только он открыл глаза, голова опять закружилась, превратив мир в водоворот размытых цветов. Мужчина нахмурился и заморгал, пытаясь хоть что-нибудь расслышать сквозь шум в ушах и надеясь не потерять сознание, оставив Сару одну. Сознание прояснилось достаточно для того, чтобы понять — Сара сейчас сидела прямо перед чем-то, похожим на огромный арбалет из того циркового представления. — Нехорошо, — единственная мысль, появившаяся в голове Ватсона. — Это очень нехорошо. — Где заколка? — буквально прошипела Шань, а её деймон угрожающе защёлкал зубами. — Что? — на этот раз непонимание Джона не было притворством. Заколка? Он пропустил что-то важное, будучи без сознания? — Заколка императрицы стоимостью девять миллионов фунтов. У нас уже был покупатель. — Девять миллионов? — подумал ошеломленный Джон. И почему-то его мозг именно в этот момент решил подметить: Тот, кто создал этот синдикат, получает довольно неплохой доход. Амариса могла бы сгрызть верёвки, стягивающие его запястья, но она была не в том состоянии, чтобы помогать (наркотики и травмы на деймонов действовали всегда сильнее, чем на их людей), поэтому Джон качался взад и вперед, стараясь освободиться. Это вызвало новый приступ головокружения, и следующую часть монолога Шань доктор опять пропустил мимо ушей. Но, судя по всему, та была уверена, что он и Холмс заколку нашли. Учитывая то, что он был в Афганистане, Джон знал основы поведения при захвате в заложники. И одно из самых важных правил заключалось в том, чтобы сделать всё, чтобы остаться в живых и отложить пытки. Думать с болью в голове было трудно, но Джон чувствовал, что Шань может быть одной из тех людей, которых радовали мольбы жертв. Для того, чтобы придать голосу страх и отчаянье почти не потребовалось усилий: — Прошу, поверьте мне, я не нашел то, что вы ищете! Такое поведение претило Ватсону, но если он переступит через себя и продолжит унижаться перед Шань, то это может дать время придумать какой-нибудь план, или Шерлок поймет, что произошло, и вызовет полицию. Шань произнесла очень драматическую речь, прежде чем проткнула мешок с песком, чтобы гиря начала медленно опускаться на спусковой крючок. Затем заговорил Ватсон, приправляя свою речь крупицами безнадежных просьб. Джон уже понял, что болтовня её не остановит, но был шанс хоть немного её задержать. Груз медленно опускался. Крики Вассилиана эхом отражались от стен туннеля, словно оглушительная полицейская сирена, и доктор уже почти начал умолять деймона заткнуться и дать ему подумать. Мозг Джона в данный момент не очень-то хорошо справлялся с той западнёй, в которой они оказались, и это весьма разочаровывало, ведь он обычно был довольно хорош в подобных ситуациях Не похоже, что они верили в отсутствие у Ватсона заколки, потому сейчас он отчаянно пытался придумать какую-нибудь убедительную ложь. Если он скажет, что Шерлок нашел заколку, то тогда они убьют Сару (и, скорее всего, Джона), а потом отправятся за Шерлоком. Значит, ему стоило бы начать блефовать и так или иначе заставить их поверить в то, что они нашли ее, а затем переместили. — Ладно, ладно, мы нашли заколку, — произнёс Ватсон, задыхаясь. Он собирался придумать правдоподобную историю из воздуха, когда услышал знакомый голос. — Я бы на вашем месте не стал ему верить! Шерлок. Перед глазами все еще было немного размыто, но на мгновение, перед тем, как другой мужчина бросился на тень, Ватсон увидел силуэт Холмса в конце туннеля. — Это полуавтоматический пистолет, — предупреждающе произносит Шерлок. — При выстреле пуля летит на скорости более тысячи метров в секунду. Из-за эха голова доктора снова заболела, вследствие чего ему опять пришлось закрыть глаза, лишь смутно осознавая, что Холмс продолжает что-то говорить. Ватсон хотел крикнуть Шерлоку, чтобы тот заткнулся, но Джон подозревал, что если откроет рот, то его стошнит. Послышался глухой стук, и Ватсон съежился, открывая глаза и пытаясь избавиться от танцующих перед глазами огней. Шерлок бросился на мужчину, которым, наверное, был Джиджу. Раниэль пытался перегрызть канаты, не дающие Саре сдвинуться с места, но из-за постоянных атак деймона-крысы\полевки\или кого бы то ни было другого это почти не удавалось. Сара раскачивалась взад и вперед, как будто пытаясь опрокинуться на бок, но и это было безуспешно: мешки с песком, расположенные с другой стороны стула мешали ей. Несмотря на все ее усилия, она продолжала сидеть прямо напротив арбалета. Медленно и глубоко дыша, стараясь подавить тошноту, Ватсон качнулся вперед и встал на носки. До сих пор привязанный к стулу, он неловко двинулся вперед: несмотря на то, что его руки были связаны, он, по крайней мере, мог отвести прицел. Ему удалось пройти около четырёх шагов, прежде чем головокружение взяло верх. Доктор сделал неверный шаг и тяжело упал, царапая колени, локти и запястья о песочный грунт. Но падение, похоже, сломало стул, теперь Джон мог двигаться гораздо свободнее, и он, игнорируя головную боль, изо всех сил двинулся вперёд. Он даже не позволил себе посмотреть на гирю — он просто не мог. Способность Ватсона ориентироваться в пространстве сейчас оставляла желать лучшего, но Джону удалось подползти достаточно близко, чтобы, неуклюже брыкнув ногой, подцепить край арбалета и развернуть его почти на девяносто градусов. Учитывая, что на эти отчаянные действия у доктора ушли последние силы, лишь через несколько мгновений до Ватсона дошло осознание того, что гарпун попал прямиком в грудь Джиджу. Джон хотел бы убедиться в этом, но из-за проблем со зрением и координацией это было затруднительно. А вспомнив, что Шерлок в момент выстрела находился совсем рядом, доктор с ужасом осознал, что едва не задел своего друга, лучше об этом сейчас не думать. Джон смутно осознавал, что Холмс развязывает Сару, а Ватсон даже смог заставить себя произнести стандартную обнадеживающую фразу в попытке разрядить обстановку. Острые зубы Раниэля принялись разгрызать пластиковую ленту, на которую была закрыта клетка Вассилиана, и уже через мгновение деймон-голубь утешал своего человека, зарывшись клювом в ее волосы, когда она прижала его к груди. Белое пятно мелькнуло у Джона перед глазами: Раниэль направился к Амарисе, в то время как Шерлок наклонился, чтобы отвязать его от поломанного стула. — Спасибо, что попытался успокоить Сару, — сказал Джон тихо (и, возможно, с ноткой небрежности), чувствуя необходимость дать знать Холмсу, что его поступок оценили по достоинству. — Это было мило с твоей стороны. Взгляд Шерлока дал Ватсону понять, что ни Холмса, ни Раниэля никто прежде не называл милым. Руки в кожаных перчатках подняли доктора на ноги, но не успел он встать, как тут же опасно накренился назад. Его мозг, похоже, отказывался выполнять такую сложную функцию, как удержание равновесия, а ноги были словно ватные. Когда правая нога Ватсона подломилась, как мокрая спагетти (его травма выбрала худшее время, чтобы напомнить о себе), Шерлок подхватил его под руки, предотвратив падение. Джон хотел подойти к Амарисе. Она была вялой и тяжело дышала, лёжа на земле, явно в почти бессознательном состоянии, но он успокоился, увидев, что Раниэль рядом, обнюхивает и вылизывает ее голову и шею, словно успокаивая. Джон был гордым, но знал, когда следует принять помощь. Он прислонился к груди Шерлока, стараясь скоординировать движение своих ног так, чтобы идти и не спотыкаться о детектива. Первый нерешительный шаг был неудачен, и все закончилось тем, что Ватсон обхватил Шерлока за талию, стараясь остаться в вертикальном положении. — Приятное чувство, — рассеянно подумал Джон. — Шерлок приятно пахнет. Как только эта мысль пришла ему в голову, он застонал: его свидание было испорчено китайской мафией, он, вероятно, получил тяжёлую черепно-мозговую травму, даже сейчас… и всё, о чем он мог думать — как от Шерлока хорошо пахнет? Почему его либидо не имеет ни малейшего представления о том, что такое порядочность и своевременность? Он покачал головой по груди Шерлока, а затем зашипел, вызвав новый приступ боли. — Джон? — Мне нужна скорая, — пробормотал Джон. — У меня черепно-мозговая травма с возможным кровоизлиянием в мозг.

***

И она была не просто умна, должность врача общей практики заставляет выработать в себе навык быстро формировать о людях определенное мнение, способность отличить ипохондрика от настоящего больного, и Сара заметила, что подобного рода интуиция очень пригодилась ей в любовных делах. Было сразу понятно, настроен ли парень серьезно или просто валяет дурака, стоит остаться с человеком… или пора уйти. И сейчас пора уходить. Одно свидание с Джоном Ватсоном, и она уже знает: вместе они больше никуда не пойдут. Странно, но ее навело на такой вывод не похищение преступным синдикатом, а то, что произошло потом. Они отправились в госпиталь сразу, как только смогли. Саре не нужен был фельдшер, чтобы сообщить, что у Джона сотрясение мозга, это было очевидно с самого начала. Не похоже, что оно несло серьезную угрозу для здоровья, но ночь в больнице гарантировало. Шерлок ходил вокруг кровати Джона, словно параноидальный телохранитель, а Раниэль сидел на тумбочке и беспокойно смотрел на Амарису. Ответственный за их очевидную озабоченность Джон повернулся и заговорил не с Шерлоком, что было бы логично, а с его деймоном: — Не беспокойся, — произнес он, пытаясь улыбнуться. — С нами все будет хорошо. Раниэль забрался на кровать поверх пододеяльника, и на мгновение он был так близко к руке Джона, что Сара подумала, будто Ватсон собирался дотронуться до хорька. И странным было то, что она не удивилась бы, сделай доктор это. Она уже видела, как Джон напрямую обращается к деймону Шерлока, без намека на неловкость, и вполне логично предположить, что Шерлок поступал аналогично… так насколько же глубока их связь? Прикосновение к чужому деймону было наивысшим пиком в любых отношениях. Все размышляли о том, на что это похоже, но мало кто пробовал: несмотря на все её романы на протяжении многих лет, Сара никогда не чувствовала себя с кем-то достаточно комфортно. Она только один раз видела, как кто-то касался деймона другого человека, и это были ее родители. Именно поэтому она собиралась расстаться с Джоном. Потому что, если ты видишь двух людей, которые смотрятся так, словно они вполне спокойно могли бы дотронуться до деймонов друг друга… что ж, у тебя нет и шанса встать между ними.

***

Проведя ночь под наблюдением, Джон покинул больницу к полудню, когда врачи удостоверились, что координация приходит в норму, а МРТ не показало кровотечения в мозге. Рану на голове зашили четырьмя стежками, и при должном уходе она заживёт достаточно быстро. Шерлок, однако, пока успокоиться не мог. Он знал, что это глупо, знал, что Джон и Амариса были теперь в целости и сохранности, но он продолжал мысленно возвращаться к тому моменту, когда он вернулся в пустую квартиру, находя только желтую краску на окнах. — Целая вечность потребуется, чтобы всё это убрать, — проворчал Джон, следуя за взглядом Холмса. Раниэль неуверенно хихикнул, и Шерлок был готов присоединиться к нему. Только Джон, смотря на послание синдиката, который его похитил, мог сетовать на то, как долго это всё придется убирать. — У нас будет на это время, — подметила Амариса. — Сара дала нам отгул на завтра. — Она это сделала? — Спросил Раниэль. — Почему? Джон пожал плечами. — Внешних симптомов сотрясения мозга нет, но это ещё не значит, что я в состоянии ставить диагнозы. Шерлок фыркнул. Он даже начал склоняться к тому, что Сара не такая серая мышка, как большая часть населения земного шара (хотя он по-прежнему сохранял мнение о том, что она и её глупый деймон были слишком скучными), но затем Джон сообщил, что в дальнейшем Сара встречаться с ним отказалась. И Шерлок вернул её назад в категорию «идиотов». — Кстати, — неожиданно сказал Джон, как будто что-то вдруг пришло ему в голову. — Что было в послании? Вы наверняка его перевели. — Ах, это, — Раниэль закопошился в куче на кухонном столе, находя какое-то фото. Джон наморщил лоб. — Девять милл… — Миллионов, — закончил за него Шерлок. — Да, я понял это, спасибо, Шерлок. Девять миллионов за нефритовую заколку в логово дракона у черной трамвайной линии? — Я поняла, — перебила Амариса. — Положите это рядом с железнодорожными путями, тогда сообщение дойдёт до адресатов, и вам не нужно беспокоиться о связи с ними напрямую. — Именно, — кивнул Шерлок. — Я смутно помню, но Шань что-то говорила об императрице, — признался Джон. — Правда, тогда у меня звенело в голове, и я мало что помню из того монолога. Меня вот что удивляет: если они искали заколку, то почему просто не воспользовались алетиометром? — К тому моменту у них его уже не было, — объяснил Шерлок. — Его уже передали адресату и не смогли использовать для поиска заколки… — Значит, эти девять миллионов фунтов они решили присвоить себе, — закончил Джон, уловив ход мыслей, причём с таким тоном, будто даже не удивился подобному исходу. — И Шань сбежала, — почти рычал Раниэль. Шерлок поджал губы. Эта женщина велела похитить Джона и Амарису, и, видимо, её не заботила аккуратность выполнения приказа — из-за этого Шерлок хотел посадить её за решётку. По мнению детектива, нужно беспокоиться не столько о том, что Шань сбежала, сколько о том, на кого она работала. И, если этот неизвестный создал целый преступный синдикат, чтобы просто скрыть алетиометр, на что ещё он был способен? Конечно, рассуждать на эту тему сейчас было бессмысленно: им всё ещё нужно найти заколку. К счастью, Шерлок подозревал, что подобная вещь украшала причёску бывшей девушки Ван Куна. Осталось лишь проверить. — Мы собираемся туда вернуться? — зарычала Амариса, когда они приблизились к банку. — Мы собираемся туда вернуться, — Шерлок согласился, намеренно делая тон весёлым и легкомысленным, чтобы посмотреть на злость деймона. — Не унывай, — посоветовал Раниэль, когда они вошли внутрь. — В этот раз вы просто заберёте деньги у Себастьяна. Джон засмеялся, а Амариса улыбнулась своей волчьей ухмылкой. Шерлок и Раниэль сообщили Аманде, что на ней надето, объяснив, что она, вероятно, получит вознаграждение за находку, и оставили ее с деймоном в полнейшем смятении. Детектив нашел Джона и Себастьяна сразу после того, как напыщенный индюк передал Джону чек, и почувствовал прилив веселья, когда Амариса намеренно слегка оскалила клыки. Беспокойство Несерии заставило Себастьяна чувствовать неудобство и обиду, в то время как Джон широко улыбался, явно довольный собой. Шерлок точно не знал, почему Ватсону так не нравится Себастьян, но соврал бы, сказав, что ему это неприятно. Амариса показала больше своей волчьей природы, чем обычно, чтобы запугать Несерию, и это подействовало. Волчак всё ещё вела себя, как хищник, когда они вышли из банка: её голова была опущена, а хвост неподвижен. Деймоны, мимо которых она проходила, смотрели на нее с плохо скрываемым страхом, а затем спешно отворачивались. Раниэль смотрел на волчака так, будто она была самым восхитительным из того, что он видел за всю свою жизнь. – Перестань, — прошипел Шерлок, надеясь, что острый слух Амарисы его не услышит. Слух волчака был исключительно острым, но, если они продолжат говорить шепотом, есть шанс, что Амариса просто их проигнорирует, как она это делает с городским шумом. Раниэль, предсказуемо, его проигнорировал. — Она красива… Шерлок стиснул зубы, находясь в состоянии между яростью и отчаянием. — Ты мог хотя бы попытаться смотреть на неё менее влюблёнными глазами. — Как будто ты на Джона смотришь по-другому, — пробормотал его деймон. Шерлок приложил все усилия, чтобы не вздрогнуть. — Эй, Шерлок, — начал Джон, встревая в их бесшумный разговор. — Есть ли способ отследить алетиометр? — Что ты имеешь в виду? — Ну, знаешь… как с помощью счётчика Гейгера или что-то вроде того. Они испускают какое-нибудь излучение? Раниэль усмехнулся, а Шерлок фыркнул. — Алетиометры не радиоактивны, Джон. — Да, но они должны испускать что-то, с помощью чего их можно найти. Зачем тогда их перевозят в металлических кейсах? Шерлок пожал плечами. — Просто, чтобы скрыть от посторонних глаз. Я уверен, что тканевый мешок работал бы не хуже, но он бы не спас устройство от повреждений. Поэтому используют металлический кейс с какой-то обивкой внутри. — В этом есть смысл, — согласилась Амариса. — Алетиометры были созданы, когда Галилео Галилей пытался создать прибор, реагирующий на парад планет, — сказал Раниэль, всегда старающийся покрасоваться перед Джоном и Амарисой. — Он потерпел неудачу, но никто не мог отрицать, что алетиометр всё-таки на что-то реагирует. Ученые до сих пор пытаются понять, на что именно. Джон кивнул. — Так что же это по их мнению? Я имею в виду, у них должны же быть какие-то теории, верно? — Думаю, ты знаком с различными попытками изучить строение деймонов? — спросил Шерлок, хотя, похоже, вопрос был риторическим. Будучи медиком, Джон был хорошо осведомлен об исследованиях в этой области. Строение деймонов было главным вопросом в области биологии, физики и даже философии. Деймона можно ранить или убить, как и любое другое животное… но им никогда не надо есть. Пока деймон жив, образцы, взятые у него, под микроскопом будут идентичны клеткам и тканям животных, чей облик они приняли… но после смерти они превращаются во что-то, внешне напоминающее золотую пыль, исчезающую в течение нескольких минут. Предпринимались попытки поймать это вещество в момент смерти, но все они были тщетны. Даже помещение их в запечатанные радиационно-защищенные колбы не сработало. — Я знаю о некоторых базовых исследованиях, — сказал Джон. — На сегодняшний день основной считается гипотеза, согласно которой деймоны состоят из частиц Станислава, пока еще не изученных учеными. Раниэль кивнул. — Названные в честь Станислава Груммана, человека, впервые обосновавшего их существование. Амариса нахмурилась. — Так посмотрим, правильно ли мы поняли: вы утверждаете, что частицы Станислава приводят в действие алетиометр? — Это лишь одна из версий, — пожал плечами Шерлок. — Определенный круг ученых считают, что манипуляции этими частицами позволяют ведьмам использовать свои заклинания, и что, возможно, некоторые люди более чувствительны к воздействию частиц, чем другие. Около тридцати процентов от общей численности населения может почувствовать, когда ведьма накладывает заклинание, хотя часть исследований документально подтверждает ложность этого факта. — Я не знал, — задумался Джон. — В Афганистане я подружился с несколькими ведьмами, и некоторые их стрелы… — Мы могли почувствовать их различия, — закончила Амариса. — Правда? — Шерлок был заинтригован. — Чем они отличались? — Словно что-то… исходило от них, — заговорила Амариса, явно подыскивая правильное слово. — Словно жар, но не совсем он… что-то уплотненное и сосредоточенное. Шерлок задумчиво пробубнил: «Это безусловно может пригодиться». Частицы Станислава — наиболее распространенная теория в настоящее время, в основном из-за того, что она объясняет множество дискуссионных вопросов. Частицы Станислава также объясняли, почему деймоны могут чувствовать присутствие других деймонов, почему люди способны определить деймона-птицу среди целой стаи этих птиц — что-то в частицах Станислава позволяет распознать их сходство, и поэтому деймоны могут отличить друг друга от животных. В данной области проводится множество экспериментов последние сто лет или около того, в основном для шпионажа. Несмотря на то, насколько сильно изменил свой внешний вид шпион, его деймон оставался прежним, и некоторые предприимчивые люди с маленькими деймонами, такими как мыши или насекомые, задумывались над идеей спрятать своих деймонов, а за них выдать кошку или собаку. И хотя подобные подделки действительно на расстоянии обманывали людей, но вблизи они были бесполезны: деймон человека всегда распознает подделку. Эта теория так же утверждала, что именно взаимодействие с другим штаммом* частиц делает прикосновение к деймону возлюбленного столь… чувственным. Шерлок лишь раз видел, как кто-то прикасается к чужому деймону. Это было, когда он учился в университете, между главным библиотекарем и его девушкой. Они нежно целовались, их деймоны переплелись… и их руки лежали на деймонах друг друга. Шерлок вычислил, что они касались не собственных деймонов по тому, как оба вздрагивали и ахали от каждого прикосновения. Он видел, как люди трахались в переулке, посещал секс-клубы всех сортов и видов (как правило, это требовалось для расследований, но иногда для утоления собственного любопытства), но то, что было между библиотекарем и его любимой, по сей день остается самым интимным, что он когда-либо видел. Детектив и Раниэль собирались попробовать это на личном опыте, так как им хотелось узнать, какие чувства при этом испытываешь, но, в конце концов, так и не решились. Шерлок никому не мог довериться настолько, чтобы позволить этому человеку положить руку на своего деймона, на его душу, и Раниэль никогда не мог переварить одну лишь мысль о чужих пальцах в его мехе. Теперь, однако, все изменилось. Холмс знал, что может доверить Джону Раниэля, знал, что эти широкие умелые руки будут добры и внимательны, он никогда не воспользуется властью, которой будет обладать в эти моменты. Детектив знал, Раниэль тоже этого хотел, знал, благодаря тем взглядам, которые его деймон бросал на руки Джона, когда они проходились по темной шерсти Амарисы, знал, благодаря тихим беседам в своей спальне. — Он врач, — шептал Раниэль этой ночью, свернувшись рядом с головой Холмса, пока его человек смотрел в потолок. — Он будет нежным, но решительным. Он не будет робким и не коснется лишь кончиками пальцев или не сделает что-то глупое: он убедится в том, что мы почувствовали это. Дрожь прошлась по позвоночнику Шерлока при этой мысли, и он поднял свою руку, чтобы положить ее на спину Раниэля, медленно поглаживая. Прикосновения между ним и хорьком, как правило, были легкими, едва заметными и краткими, не такими, как у Джона, который чешет у Амарисы за ушком, когда им скучно или когда они нуждаются в утешении; который тратил часы у телевизора с Амарисой на коленях, проводя руками по всему ее туловищу, медленно лаская. Шерлок пытался повторить это движение сейчас, пытаясь погладить Раниэля так, как они представляли, это будет делать Джон: уверенные, но нежные прикосновения, начинающиеся с головы и проходящие по каждой ямочке и изгибу позвоночника. Детектив подумал, каково это: прикасаться вот так же к Амарисе, окажется ли ее мех мягким или жестким? Будет ли ее шерсть гладкой или шероховатой? Будет ли она просто терпеть его ласки или прогнется дугой, как она делала, когда Джон был особенно внимательным? Предпочтёт ли она, чтобы Холмс почесал её тонкую шерсть на ушах, или же она захочет, чтобы Шерлок зарылся пальцами в густом воротнике на ее груди. — На что это похоже? — спросил он. Раниэль, безусловно, его понял: он был деймоном Шерлока, в конце концов. — Словно шелк грубого плетения. Гладкий, но толстый и в то же время немного грубый. — Шерсть волка, — размышлял Шерлок. — Превосходно подходит для непогоды, надежно защищая кожу от дождя и ветра. Эта мысль была приятна на каком-то подсознательном уровне. Когда следующим утром Холмс посмотрел на доктора, возящегося на кухне, Амарису, лежащую в проходе и до конца еще не проснувшуюся, детектив испытал внезапный прилив желания. Он хотел пойти в сторону Амарисы, присесть рядом, хотел задать Ватсону вопрос, крутящийся у него на языке уже несколько дней… «Не мог бы ты коснуться Раниэля? Ты позволишь мне коснуться Амарисы?» Но, как и множество раз до этого, он не смел. Джон и Амариса, как бы это ни было удивительно, принимали причуды и пренебрежение к обычному этикету, но прикосновение… это совсем другое дело. Было немного противно осознавать, что после всего произошедшего с ними у них не хватало смелости столкнуться лицом к лицу с непониманием и отказом Джона и Амарисы.

***

Джон старался с пониманием относиться к «настроению» Шерлока, действительно пытался, но, похоже, чаша терпения переполнилась. — Мы вас предупреждали об этом, — шипел сердито Раниэль. — Вы говорили, что можете молчать целыми днями, — отрывисто произнесла Амариса. — Но вы не упоминали о стрельбе из пистолета в доме! Шерлок отпустил какой-то пренебрежительный комментарий по поводу блога Ватсона, и через несколько минут и пару фраз, Джон понял, что сыт по горло, потому ушел. — Зациклившиеся на себе высокомерные ослы! — рычала Амариса, идя по улице. Злость придавала Джону скорости, и уже через несколько кварталов он всерьёз задумался не возвращаться в квартиру на ночь. Несмотря на то, что Джон с Сарой расстались, они сохранили дружеские отношения, достаточно близкие, чтобы диван оказался в распоряжении Ватсона, как раз на такой случай. Вдруг где-то раздался громкий хлопок и сухой треск, как при старте автомобиля с неисправным глушителем. Джон на это особого внимания не обратил, но вот Амариса остановилась, навострив уши. — Что случилось? — Это был взрыв, — сказала она, дергая ухом. — Я слышала звон стекла и сработавшие сигнализации. — Веди! — приказал Джон, следуя за своим деймоном, несущимся через плохо освещенную улицу. Они возвращались обратно, практически повторяя свой недавний маршрут, и тревога доктора усиливалась с каждым шагом. Он пытался убедить себя, что нет причин для беспокойства, но как бы Джону не было неприятно, здравый смысл подсказывал, что, если кто-то в этом районе и мог взорвать квартиру, то это, вероятнее всего, Шерлок. — С ними всё будет хорошо, — пробормотала Амариса, подбадривая себя и Ватсона. — У них, определенно, должен быть какой-то инстинкт самосохранения, если они смогли прожить столько лет. Они свернули на Бейкер-стрит, и первое, что почувствовал в тот момент доктор — абсурдное облегчение от того, что взорвано было здание напротив. Затем тревога вновь вернулась, когда Ватсон понял, что в их квартире были выбиты окна, от осознания возможных последствий. Он поднялся по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, несмотря на пульсирующую боль в ноге. — Шерлок? Раниэль? Шерлок? — Уже вернулись? Шерлок лежал на диване, и выглядел так, словно и не заметил выбитых окон и стеклянной крошки на ковре. Но Ватсона не обманешь: Раниэль свернулся клубком у Холмса на коленях, спрятав морду в лапках. Джон честно себе признался, что испытанное облегчение никак не соответствует возможной опасности. — Позволь вас осмотреть, — потребовал доктор, схватив голову детектива и подставляя ее свету. Раниэля он предоставил Амарисе, пока сам осмотрел зрачки Шерлока и проверил его уши. — Это действительно так необходимо? — растягивал слова Холмс. — Чудо, что твои перепонки не разорвались, — проворчал Ватсон. — Чувствуешь головокружение, боль в ушах? Шерлок открыл рот, но вместо него ответил Раниэль. — У нас звенит в ушах. — Мы мало что можем с этим сделать, — призналась Амариса. — Выпей две таблетки аспирина и позови нас утром. Раниель уставился на нее. — Извини, не удержалась. Но если честно, это пройдет. — Если ты так говоришь, — проворчал хорек, почесывая одно ухо. — Так… что произошло? — спросил Ватсон, отправившись на кухню за веником и совком. Шерлок пожал плечами. — Кто знает? Скорее всего, к взрыву привела утечка газа. — Ты не думаешь… ты не думаешь, что там кто-то был? — Вряд ли: то здание было закрыто на реконструкцию, несколько строительных компаний работали там с десяти часов до вечера. Наблюдение, Джон. — Ну уж извините, не замечаем мы каждую маленькую деталь во всем вокруг, — пробормотала Амариса, сидевшая в углу, ожидая, когда доктор подметёт битое стекло. Джон прикрепил листы бумаги на разбитые окна в надежде предотвратить проникновение холода и попытался восстановить некое подобие порядка. Не то, чтобы он многое мог сделать: помещение представляло собой хаос и в лучшие времена, Шерлок жутко злился каждый раз, когда Джон пробовал навести порядок в этом бедламе, гордо именуемым архивом. — Кстати, миссис Хадсон увидела стену, — сказал Шерлок, по мнению Ватсона, будучи при этом слишком самодовольным. — Она сказала, что включит это в нашу арендную плату. — Вероятно, ты её неправильно понял, — твердо сказал Джон. — Ты хотел сказать, что включит в твою арендную плату. — Это был твой пистолет. — Но это не я был тем, кто наделал им дырок в стене, не так ли? Шерлок брезгливо поморщился, но отсутствие вербального ответа означало, что доктор привёл логически неоспоримый аргумент. Небольшой уборки было явно недостаточно, но, несмотря на это, перспектива ночевки у Сары была уже не столь желанной. Гнев Ватсона утих, и, к тому же, нужно было присмотреть за Шерлоком и Раниэлем. Но те ясно дали понять, что не потерпят возле себя сиделку, и, в конце концов, доктор и его деймон отправились спать, предварительно добившись обещания, позвать при любом появившемся осложнении. Конечно, о полноценном сне речи не шло, учитывая шумящую на улице технику аварийных служб, но они с Амарисой постарались заснуть. Вниз они спустились, когда услышали голос Майкрофта, и то, только за тем, чтобы иметь возможность в случае чего предотвратить вооруженный братский конфликт прежде, чем Шерлок отчебучит что-то ну совсем радикальное. Например, взрыв квартиры в попытке выдворить брата. Спустившись вниз, доктор заметил, что Майкрофт был не один. Там, на кофейном столике, сидел деймон-сова, наблюдая за противостоянием Шерлока и Майкрофта. — Джон, — вежливо в знак благодарности произнес детектив. Майкрофт из вежливости улыбнулся одной из тех неискренних улыбок, которая на любом другом человеке показалась бы раздражающей, но на лице старшего Холмса она смотрелась отчасти грозно. — Доброе утро, доктор Ватсон, — поздоровалась сова, кивнув головой. — Я Нострофеус. Имя показалось Джону знакомым, так что теперь, он ломал голову, гадая, где слышал его раньше… а потом вдруг вспомнил. — О, ты деймон Аэлианы Исидьер! Шерлок, занятый до этого момента перебиранием струн своей скрипки, вдруг замер, а Раниэль повернулся и посмотрел на них. — Приятно наконец с Вами встретиться, — продолжил Джон, когда Амариса вежливо обнюхала деймона ведьмы. — И зовите меня просто Джон: «доктор Ватсон» всегда заставляет меня чувствовать себя так, словно я кому-то должен диагноз поставить. — Вы знакомы… — медленно произнес Шерлок, смотря так, будто что-то судорожно обдумывал. Ватсон не имел ни малейшего понятия, почему Раниэль так злобно смотрел на деймона-ворону Майкрофта, и почему старший брат выглядел столь самодовольным. — Вроде того, — сказал Джон, открывая и закрывая шкафы на кухне, решив, что стоит заняться приготовлением завтрака. — Я встретил Аэлиану в Афганистане. Как она, кстати? — Спросил он у Нострофеуса. — Всё ещё входит в совет ведьм? Как её муж и дети? У Ватсона сложилось впечатление, что сова был озадачен. — Джон… присутствующие и есть ее дети. На мгновение Джон был уверен, что он ослышался. Он оглянулся на братьев: Майкрофт до сих пор излучал самодовольство, а Шерлок начинал закипать. Амариса фыркнула, и Джон испытывал примерно те же чувства. — Вы ведь шутите, правда? — Нет, — сказал Майкрофт, все с той же полуулыбкой. — Аэлиана Исидьер действительно наша мать. Ватсон моргнул. Однако теперь он им поверил, и сейчас, если присматриваясь, начал замечать фамильное сходство. У Шерлока были её высокие скулы и темные вьющиеся волосы, у Майкрофта аристократический нос… Странно осознавать, что он встретил мать Шерлока и до настоящего момента не знал, чьей она была «мамой». Но доктор предположил, что странные вещи порой случаются. — Ну, мир тесен, не так ли? — задумчиво произнес он, возвращаясь к приготовлению завтрака. Амариса тихо запыхтела от веселья. Холмс, казалось, застрял между «удивлением» и «возмущением». — Джон знаком с мамой? — резко спросил он, глядя на Майкрофта. — И ты об этом знал? — Конечно, — добродушно улыбаясь, ответил Майкрофт. — Я являюсь консулом ведьм, я не мог не быть в курсе. Джон перестал вникать в их спор, делая себе тосты, один с медом, другой с клубничным вареньем (он почувствовал, что ему потребуется энергия, которую может дать тростниковый сахар). Возвращаясь в гостиную, доктор прошел мимо прислоненного к стене зонта Майкрофта и моргнул, когда почувствовал энергию, сигнализирующую о наложенном заклинании. Она была слабой (Ватсон давно понял, что ему необходимо быть в пределах нескольких дюймов или около того, чтобы что-нибудь почувствовать), но все равно сильнее, чем Ватсон чувствовал от стрел, зонт буквально кипел от заклинаний. Ну что ж, теперь понятно, почему Майкрофт с ним не расстается. Покачав головой, доктор сел на диван, напротив Нострофеуса. Он до сих пор считал немного странным, что Шерлок и Майкрофт были сыновьями ведьмы, спасшей его жизнь. Братья продолжали спорить (они перешли к весу Майкрофта и социальным навыкам Шерлока), поэтому Ватсон занял Нострофеуса разговором. — Так, — произнес он громко, пытаясь заглушить фехтовальный матч красноречия. — Вы здесь, чтобы проведать Шерлока и Майкрофта? Или Вы, наконец, выяснили, почему парочка ведьм расщедрилась для меня на смертельные заклятия? Внезапно прозвучал пронзительный звук скрипки, словно Шерлок дернул за струну слишком сильно. Консультирующий детектив смотрел на Джона … расстроенно? — Смертельное заклинание? — недоверчиво завизжал Раниэль с ковра. — Смертельное заклинание? Каким-то образом хорек переместился с ручки кресла Шерлока на пол, прямо перед Амарисой. Он стоял на задних лапах, когда он закричал, его морда была в паре сантиметрах от носа волчака. — Эм… да? — осмелился ответить Джон, переводя взгляд с Шерлока на его разгневанного деймона. — Вторая стрела попала прямо в плечо, но причиной моей хромоты стала первая: она вошла в бедро. — И ты не подумал, что это относится к тому, о чём мне следовало бы знать? — зашипел Шерлок. Прежде, чем Ватсон сумел начать защищаться, Шерлок повернулся к Майкрофту. — И ты знал? — Конечно же, я знал, — выдохнул Майкрофт. — Мама хотела, чтобы я приглядел за ним. Я уверен, ты понимаешь, если они считали его достойным двух смертельных заклинаний, так просто они не сдадутся и не уйдут. Шерлок сидел очень, очень неподвижно, но Раниэль свернулся в клубок, выдав тем самым их беспокойство. Амариса закатила глаза и притянула его к своей груди, приобняв лапой за талию, и прислонив нос к его затылку, удерживая до тех пор, пока хорек не успокоился. Техайла издала сдавленный скрипучий звук, не отрывая взгляда от двух деймонов, а Майкрофт приподнял бровь. Ватсон не понял, что он этим хотел сказать, а Шерлок вовсе отказался встречаться взглядом с братом. — Насчет этих… — медленно начал Джон. — Вещей, связанных со смертельным заклинанием… есть какой-то прогресс? Новая информация? Лицо Майкрофта стало серьезным. — Отчасти из-за этого я и пришел поговорить с Вами. Джон… те ведьмы пытались убить Вас из-за пророчества, касающегося их клана. — Пророчество? — переспросил Ватсон. — Из-за этого, правда? Из-за пророчества? Нострофеус кивнул. — Пророчество гласит, что Вы станете причиной их смерти.

***

Штамм* (от нем. Stamm, буквально — «ствол», «основа») — чистая культура вирусов, бактерий, других микроорганизмов или культура клеток, изолированная в определённое время и в определённом месте. (см. Википедию)