Везде есть подвох

— Как прошёл день??? — как-то легко отозвался Барри, глядя на отца, который сегодня вернулся на удивление рано. Смена, которая заканчивается в девять вечера, действительно закончилась в девять, а не в три часа ночи, как обычно. Аллен-старший устало хлопнул дверью и сбросил сумку на тумбу рядом. Он всё так же устало улыбнулся сыну и прошёл к дивану, на котором тот сидел. — Сегодня никто не умер. Даже с пулевыми никого не было, — констатировал мужчина, садясь на старенький, но уютный диван. — Как твой день? Как с доктором Уэллсом? — поинтересовался отец и пристально посмотрел на сына. — Ну... всё прошло отлично. Он даже заботливый, — заулыбался юноша. — Вроде бы он не настроен враждебно. И вызывает доверие. Он какой-то родно... — Барри заткнулся. Чувствуя застывший в горле ком, он не мог ни договорить, ни проглотить это ощущение. Юноша просто замер. Отец настороженно посмотрел на него. Он знал, к чему приводит ЭТО. Покрасневшие глаза сына, бегающие зрачки, горячее дыхание — словно выплёвывает воздух из лёгких, рывками, через рот, как пёс. Это могло означать лишь новый приступ. Генри обхватил сына руками и уложил к себе на колени, бережно поглаживая его по взъерошенным волосам, пытаясь хоть так заглушить его боль.  Но боль не уходила. Зато галлюцинация ожидаемо накрыла его с головой. Прямо перед собой Барри Аллен вдруг увидел недовольное лицо Айрис. Увидел ясно и чётко, словно девушка и в самом деле была рядом. — Барри, прекрати! — вскрикнула она. Её голос разносился эхом по пустому зданию, разбиваясь о стены. Она дёргала руку, которую парень сильно сжал за запястье и разжимать не собирался. — Мне больно, отпусти. Пожалуйста... — продолжила она, пытаясь вывернуть кисть из жёсткой хватки. Но Барри, поймав вторую, свободную, руку подруги, лишь придвинулся к ней. Девушка, опешивши, смотрела на своего друга, которого знала с пяти лет. По щекам её покатились слезы страха. Таким она Барри никогда не видела. — Барри! — крикнула она, попытавшись отрезвить юношу, но его глаза вдруг заволокло пеленой, а в ушах оглушительно загудело.  Ком в горле, наконец, провалился, юноша начал дышать лихорадочно, громко и жутко. Отец понял, что сын начал приходить в себя, и прижал его к себе сильнее, давая ему хоть какое-то ощущение защищённости. Всё, что сейчас мог сделать Генри — только сидеть рядом.  — Я пойду спать, — абсолютно безэмоционально прохрипел парень и, словно ватный, встал с дивана. Генри проводил сына взглядом, закрыл лицо ладонями и, словно стягивая с себя маску, опустил руки. *** — Алло! Да. Нет, я пока не могу вернуться. У меня практика, — ровным, бездушным тоном костатировал Уэллс. — Я сообщу заранее, когда смогу приехать, – мужчина, наконец, положил трубку и убрал телефон в карман. Вернувшись к ученикам, ждущим в огромной аудитории, он сел за стол. — На чём мы остановились? — задал Уэллс вопрос классу и, поправив рубашку, принялся что-то писать, ожидая ответа. — Детская психология... — кто-то выкрикнул с "галёрки" и доктор оторвался от бумаг. — Именно! У меня будет для вас задание. Ученики тихо загалдели, кто-то недовольно кривился, гляда прямо на преподавателя, кто-то уже приготовил тетрадь и ручку, чтобы записать задание. Харрисона Уэллса — преподавателя временного — это не беспокоило. Он был всего лишь учителем на замену, и для него это был просто эксперимент. Чужой город — чужие правила. Когда в аудитории, наконец, стало тише, Уэллс, похожий на ворона в чёрном строгом костюме, словно вырос из-за стола.  — Предлагаю вам, сократить время практики в будущем, - он сделал достаточно длинную паузу и вышел из-за стола, смерив учеников строгим взглядом, — и начать её завтра. Вместо занятий. На это задание даётся неделя. Вам предстоит быть санитарами в психиатрической клинике. В детском отделении. Только мужчина успел договорить, как тут же прозвенел долгожданный звонок. Ученики стадом вынеслись из аудитории, почти снося преподавателя со своего пути. Уэллс с облегчением выдохнул. Провожая взглядом несносных детей, он обратил внимание на одного из парней: тот был похож на его нового пациента, Бартоломью. По спине пробежала толпа неприятных мурашек. Уэллс вспомнил разодранные рёбра парнишки и его грустные глаза. Недовольно хмыкнув своим воспоминаниям, Харрисон тряхнул головой, чтобы забыть то, о чём думал. *** — Барри, телефон! — окликнула Айрис друга. Он оторвался от бумаг, лежавших у него перед носом, и покосился на жужжащий телефон. Номер не определился. Спустя ещё пару назойливых "жж-жж", он всё же взял трубку. — Да, — вкрадчиво прохрипел парень. На другом конце отозвался кто-то знакомый. Барри оживился и, покраснев, назвал адрес кафе, в котором сидел. После, убрав телефон, он с улыбкой посмотрел на подругу. Не сошедший до конца предательский румянец рассказал Айрис о том, что тот, кто был на другом конце провода, явно небезразличен Аллену-младшему.  — Мне пора, — резко сорвавшись с места и сгребая бумаги, выпалил Барри.  — И кто это был? — растягивая губы в довольной улыбке, спросила Айрис. — Неужто ты завёл себе кого-то? — Нет, — смущённо ответил Барри и отвёл взгляд в сторону. — Это доктор. Мне пора на приём. С этими словами он почти выпорхнул из дверей кофейни. Остановившись на пороге, юноша закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Осенний аромат его одновременно и успокаивал, и селил в нём непонятную боль — странное чувство, появившееся имено тогда, когда начались видения. Запах увядающей листвы, прохладный воздух, резкий, но не настолько, чтобы покалывать нос — всё это вызывало у него чувство дежавю. Из этого странного состояния его вырвал доктор Харрисон Уэллс: он посигналил, чтобы Барри нашёл его машину. Барри молчал всю дорогу до дома Уэллса, неловко жался к двери и не сводил глаз с окна. Мимо него проносились автомобили, деревья, маленькие домики. Они ехали на окраину города, в самый тихий район, где никогда никого не убивали и не было шумных гулянок. Это был самый настоящий "спальник" — место для престарелых горожан и учителей, которые на свою зарплату могли купить квартиру только там. Наконец, Харрисон нарушил тишину: — Приступы были? — спросил он, не отводя взгляда от дороги. — Да, но в этот раз видение было очень короткое. Барри волновался. Он сжался, мечтая сейчас, словно улитка, втянуться в маленький панцирь. Кончики его ушей начали стремительно краснеть. — Что вы видели? — продолжил спокойно мужчина, сворачивая на знакомую улицу. Все его действия были выдержанными и отточеными. — Айрис, — выпалил Аллен и тут же замолчал. Чёрный седан остановился. Барри и не заметил, как Харрисон припарковался и вышел из машины. Юноша тоже поспешил за доктором, который уже подходил к своему домику. Когда юноша подошёл к двери, доктор вытянул руку над его плечом: машина издала характерный сигнал блокировки. — Вы выпиваете, мистер Аллен? — обернувшись, спросил мужчина, попутно открывая дверь и впуская последние лучи света в дом. Рыжеющее солнце, словно босоногий ребёнок, пронеслось по длинному коридору и разбилось о тёмную стену, оставив на ней тени деревьев, окружавших дом. — Да, иногда, — входя следом за мужчиной, продолжил диалог парень и тут же принялся разуваться. Ему казалось это странным — разуваться, но чужой дом — чужие правила, поэтому он быстро смирился с участью ходить по полу в носках, а не в "конверсах". — Тогда предлагаю вам виски, — Харрисон прошёл в гостиную и снял жакет, закидывая его на спинку кресла. — Вам необходимо расслабиться, чтобы вы могли спокойно мне всё рассказать. Без ваших обычных заминок. Мужина подошел к небольшому шкафчику и достал оттуда бутылку, наполненную чуть больше половины. — Я понимаю, вам сложно, но мне нужно знать, — Уэллс сделал паузу и, пройдя за стаканами мимо Барри, почти прошипел тихим и вкрадчивым голосом: — От чего. Вас. Спасать. После этого он скрылся за косяком соседней комнаты — очевидно, кухни, но, звеня крупными прозрачными стаканами, тут же вновь появился в гостиной. Аллена стоял, как вкопанный; от шеи до основания его позвоночника пробежал холодок — что-то явно происходило. Хотя, скорее всего, это было его обычное осенее состояние и нехватка внимания и заботы со стороны. Ничего нового, кроме его галлюцинаций, которые иногда складывались в полноценную картину, не происходило.  — Располагайтесь, мистер Аллен. Барри, как по команде, сел на диван и, не зная, что сказать и что сделать, по-детски сложил руки на колени. Ему было неловко. Грань между врачом и пациентом стиралась с невыносимо быстро. Единственное, что ещё держало эту смешную границу — то, что доктор Харрисон Уэллс называл его "мистер Аллен". — Что ж, начнём с простого. Как прошёл ваш день? — протягивая парню стакан с янтарной жидкостью, спросил доктор. — Я сегодя много гулял и рисовал. О, ещё я начал проходить дома программу университета, чтобы попробовать вернуться туда. Заходил к Айрис в кофейню. В общем-то всё, — подытожил парень и тут же отхлебнул из стакана, который только что выхватил из тонких пальцев доктора. Барри резко сморщился, но напиток проглотил. — Почему вы пришли именно сейчас? Раньше было легче? — внимательно наблюдая за Барри, доктор уже почти допил содежимое своего стакана и потянулся, за бутылкой. — Меня отец записал, - сделав пару глотков, с небольшой заминкой и гримасой неловкости продолжил парень. — Легче не было, а все предыдущие врачи — бездушные звери, — недовольно проговорил Барри. — Но отец заверил, что вы не собираетесь меня в больничку класть. Горько усмехнувшись, Аллен громко выдохнул и посмотрел на мужчину напротив. Тот, закинув ногу на ногу, сидел в кресле и так же внимательно смотрел в ответ. — Звери... — эхом повторил Харрисон и слабо улыбнулся, протянув бутылку и долив алкоголя в почти пустой стакан Барри. — Вы решили меня споить? — наконец, рассмеялся парень и прошёлся рукой по затылку, взъерошивая волосы, от чего стал выглядеть ещё забавнее. Харрисон рассмеялся в ответ, отставив бутылку на пол, но через пару секунд его широкая улыбка уже сменилась абсолютно бесцветным выражением лица.