***
Чимин хмурится, стоя возле входной двери, потому что тот, кто обещал прийти с купленными лекарствами, куда-то пропал, и он уже взвешивает вопрос насчёт выхода на улицу. Честно говоря, можно было махнуть рукой на это и спокойно дождаться его появления, ведь у Хосока могли случиться неотложные дела, что требуют срочного вмешательства, не вспоминая о больном младшем друге, который уже конкретно заебался чихать и кашлять. Он не обижается на старшего, но простуда даёт о себе знать, тем-более, не принимая лекарства второй день. Она, всё же, не настолько медленна или глупа, распространяясь всё дальше, а слечь с температурой Чимину не хочется. Будет очень стыдно и неловко, ведь он хотел обговорить всё с Юнги и, наконец-то, прояснить обстановку в их отношениях. Если, конечно, их можно назвать «отношениями», потому что знакомы они от силы две с половиной недели и это, кстати говоря, противоречит «ты мой друг» или «я люблю тебя». Тут еле-еле дотягивает до планки «знакомый», но Чимин как-то умудрился влюбиться в этого, как называет его Джин, пиздюка, который ведёт себя, как мудак со стажем. Наверное, стоило переубедиться, а не бросать это дело и, смирившись, сидеть на месте. Чимину уже неловко за своё поведение, хотя это того не стоило. Чимин часто воспроизводил моменты с Юнги, который, если честно, стал другим, сравнивая его, когда он первый раз перешёл в эту школу и когда прошло довольно много времени. Он изменился, и другие этого тоже не могли отрицать, потому что замечали перемены Мина-старшего. Вчера, когда заходило за полночь, Тэхён прислал ему сообщение о том, что его старший брат довольно сильно изменился и даже смахивает на другого человека, отчего ему вспомнился фильм «Люди в чёрном», где были инопланетяне, что притворялись людьми (или это было в другом фильме?). Всё же, Тэ тоже замечал изменения в характере Юнги, хотя он и оставался тем же хмурым стариком, что раздражался любого шума или писка. Возможно, на это пошло влияние Джина, что теперь живёт с ним, но и, наверное, отрицать того факта, что и сам Юнги мог переосмыслить своё мнение насчёт чего-либо, не стоит. Тэхён рассказывал ему, что у его брата были романтические отношения с двумя девушками и вроде бы был даже замешан какой-то парень, хотя в этом многие сомневались, когда пошёл слух в их бывшей школе. Эти отношения были не столь романтическими или нежными, как бывает у остальных, но девушки могли продержаться от силы полгода, не больше, потому что у вспыльчивого Юнги были в своём роде нервные срывы, если можно назвать именно так. Он раздражался любого неверного слова, личного мнения, косых взглядов в сторону каких-то людей, разговоров за своей спиной и любого выхода из дома без разрешения. Можно сказать, что ревнивый придурок, от которого нужно бежать сломя голову, но девушки были впечатлены внешностью Мина-старшего и его недоступностью, отчего он являлся «некой знаменитостью» в бывшей школе. Они липли к нему, словно надоедливые мухи, но он выбирал только самых, так сказать, пассивных, не особо заинтересовавшихся. Его последняя девушка, Наён, была довольно милой и добродушной, как и Тэхён, который даже одобрил отношения с ней. Она была единственной, кто продержалась с Юнги больше, чем полгода. После случая с избиением одноклассника, она около недели избегала его, после чего позвонила и прояснила обстановку в их отношениях, которые она разорвала. Честно, Юнги не переживал по этому поводу, потому что давно хотел расстаться с ней, но, вот, Тэхён очень расстроился распаду их отношений, потому что они были милой парой. Если говорить откровенно, Чимин рассердился из-за «милой пары», хотя не очень понятно почему, и написал об этом Тэхёну, но тот лишь отправил смеющиеся смайлики и ответил, что это стопроцентная ревность. Юноша смутился после этого сообщения и больше не отвечал лучшему другу, отчего тот обиделся на него и до сих пор не писал, хотя всё время не отрывался от телефона, когда Чимина не было в школе. Возможно, он занят, ведь у него есть кружок по пению, по которому Тэ светился и разрушил мечты родителей о сыне, что продолжит возглавлять компанию. Честно говоря, они также думали и о первенце, но разочаровались, а теперь и младший решил их подвести, из-за чего они рассердились и недавно уехали в Тэгу. — Хосок-хён, где ты? — Чимин громко чихает, из-за чего его глаза снова стали слезиться, и раздражённо выдыхает, перебирая в ладони свой телефон, уклеенный разными наклейками, что всегда пополнялись и приклеивались на старые. Он вздрагивает, когда телефон в его руке начинает вибрировать и звонить, из-за чего сразу же думает на Хосока, что решил предупредить о задержке, но замечает на экране высветившуюся надпись звонившего. Пак удивлённо хлопает ресницами, не понимая, по какому случаю этот номер, будет ему звонить, и берёт звонок, поднося телефон к уху: — Да? Чонгук-и, что-то случилось? — спрашивает Чимин, свободной рукой протирая свои глаза, и смотрит на настенные часы, недоумевая, где может пропадать Хосок. — Ты никогда не звонил именно на этот номер. — Я хотел узнать, как чувствует себя наш Чимин. — Тебе пора запомнить, Чонгук-и, что я твой хён! — топая ногой, раздражённо выдаёт светловолосый и слышит, как на том конце звонка громко смеются, видимо, позабавившись такой реакции. — Чего тебе надо? Я знаю, что ты бы не звонил мне на этот номер просто так. — Я хотел позвонить и узнать твоё самочувствие, а потом спросить о Тэхёне. — Во-первых, меня замучила простуда и, кажется, она добивается моего выхода на улицу, где я ещё сильнее могу заболеть, — отвечает Чимин, широко зевая в свою ладонь, и садится на диван, заваливаясь на диванную подушку. — Во-вторых, с чего бы тебе спрашивать о Тэхёне? — Я спрашивал не о твоей простуде, а о ваших отношениях с Юнги-хёном. Мне нужно кое-что рассказать Тэхёну. — Слушай, Чонгук-и, может, ты прекратишь косо смотреть на Тэ? Я не знаю, что думать, потому что твои взгляды бросают его в дрожь от страха за свою шкурку. Тебе что, противно от предпочтений или ты просто его на дух не переносишь? — прямо спрашивает Чимин, слыша, как тот шумно выдыхает и, видимо, закатил глаза, отчего светловолосому захотелось отвесить ему подзатыльник. — Почему у тебя такое мнение обо мне? — Тэхён сам говорил, что ощущает твой взгляд и уже побаивается, знаешь ли. — Я не собираюсь убивать его из-за ориентации, которая, вообще-то, и является моей тоже. Ты забыл, что это, наоборот, меня избивали из-за того, что я оказался геем? — Ой, прости меня, Чонгук-и, я совсем забыл, — Чимин легонько ударяет себя по лбу, думая о том, что оказался огромным придурком, раз забыл, что Чон-младший являлся геем. — Я думаю, что по пути ты Тэхёна не встретишь, но зайти к нему домой сможешь, потому что вы живёте на одной улице, через один дом. — Почему вы мне раньше не рассказали? Получается, Джин-хён тоже жил там? Серьёзно, я даже не видел их. — Они всё время ездили на машине, Чонгук. — Спасибо, Чимин-хён. Ну, так что? Как там твои отношения с Юнги-хёном? — Я не думаю, что у нас есть хоть какие-нибудь отношения, но нам стоит поговорить насчёт одной ситуации, — отвечает Чимин, прикусывая нижнюю губу и ощущая металлический привкус во рту, и подкладывает под свою голову свободную руку. — Тебе не стоит волноваться, если, конечно, ты переживаешь. — Конечно, переживаю! Ты же выглядишь так, словно и есть самый младший, как и по росту. Я буду держать за ваши отношения кулачки. Чимин не успевает возмутиться, как тот сбрасывает звонок, видимо, подметив, что старший может взорваться и начать беседовать на тему «ты заебал меня подъёбывать, мелкий засранец, которого когда-нибудь я отпизжу». Не с матами, конечно, но вполне в такой манере общения, потому что мелкий, серьёзно, его раздражает со своими пакостями о его росте. Он убирает телефон на газетный столик и встаёт с дивана, забирая пачку салфеток, когда в дверь звонят, и Чимин радуется, что, наконец-то, Хосок соизволил притащить себя и лекарства. Пак открывает дверь, не смотря в глазок, потому что был полностью уверен в том, что пришёл старший, но каково же было его удивление и смятение, когда на пороге показался не яркий и солнечный человек с рыжими волосами и именем Хосок, а хмурый и сердитый с именем Юнги. Чимину требуется всего несколько секунд, прежде чем он закрывает дверь обратно и заслоняет её своей спиной, чтобы наверняка. Он готов был поговорить со старшим за пределами его дома, но не здесь, потому что если случится что-то непредвиденное, сбежать ему не удастся, ведь это он живёт здесь, а не Юнги. — Чимин, открой дверь, я принёс твои лекарства, — доносится миновский голос из-за двери и Пак вздрагивает, потому что на несколько секунд забыл о том, что там находится человек, который принёс в его жизнь неразбериху. — Где Хосок-хён? — осторожно спрашивает Чимин, чувствуя, как к щекам подходит смущение, и они окрашиваются в лёгкий румянец из-за представления того, что в его доме будет находиться предмет воздыханий. — У него случились некие обстоятельства, и он решил поручить мне задание принести тебе лекарства, — спокойно отвечает Юнги, показательно шурша пакетом, и Чимин уверен, что просто так он не поставит пакет на крыльцо и не уйдёт. — Но я отдам тебе его после того, когда ты запустишь меня в дом и напоишь горячим кофе. — Хён, ты можешь поставить пакет на крыльцо и уйти, ведь на улице сверкает солнце и там даже не холодно. — Конечно, Чимин, тут плюс тридцать один, представь себе, — фыркает Мин-старший и раздражённо выдыхает, видимо, решив, что простоит здесь до самого конца, пока младший не решится запустить его. — Нам пора поговорить, Чимин. Открывай давай, потому что на меня подозрительно смотрят твои соседи. Чимин распахивает глаза и поворачивается лицом к двери, мгновенно открывая её, удивив даже Юнги, и за бежевый воротник пальто затягивает черноволосого в дом, быстро закрывая дверь и облегчённо выдыхая. Он не хотел, чтобы те подумали, что Юнги какой-нибудь вор, ведь Чимин не выходил из дома всю неделю, и они не знали, что в доме кто-то находится. — Ну вот зачем ты припёрся? Они, наверное, всё расскажут моей тётушке, — раздражённо говорит Чимин, забирая пакет с лекарствами и уходя в гостиную, и чувствует прилив смущения, который был сначала незаметным. — Ты так и будешь стоять? Юнги удивляется такими реакцией и поведением, даже ненадолго подвис, приподняв бровь. Он снимает пальто и убирает его в шкаф, где, видимо, и находились все куртки и пальто гостей. Снимая обувь, Мин-старший решает посмотреть интерьер дома, где проживает младший, и он удивлён, потому что замечает огромную картину во всю стену. Шуга слегка улыбается, когда понимает, что это портрет чиминовой семьи. Чимин выглядел таким маленьким и пухленьким, что ему захотелось сказать об этом же младшему, но передумал, ведь пришёл совсем не за этим, даже не из-за нужных Чимину лекарств. — Почему ты не пришёл в школу? — спрашивает старший, когда, наконец-то, заходит в гостиную, куда и ушёл младший, видимо, решив, что принимать таблетки и сиропы можно и сейчас. Юнги, если честно, не против, ведь ему не хочется, чтобы Чимин слишком долго болел. Пока младший был на больничном, Шуга довольно много думал о Чимине, отношениях и дальнейших действиях, ведь и сам прекрасно осознаёт, что испытывает к младшему не просто, скорее всего, симпатию, а вполне уже полную влюблённость. Всё же, вся эта ситуация выглядела нелепо, потому что Юнги являлся скучным, вспыльчивым, ревнивым, психически больным и недовольным парнем, который мало кому нравился. Его отношения никогда не длились больше года, но, знаете, его даже это приводило в раздражение, потому что он сразу вспоминал своих бывших, что вели себя как последние сучки на грёбаной земле. Юнги всячески пытался испортить с ними отношения, чтобы те сами его бросили и не разносили слухи про бессердечного Мина-старшего. Он, возможно, и вёл себя слишком строго и без эмоций, но на это были свои причины, которые исправлять Юнги должен с кем-нибудь, а не в одиночестве. Такое ощущение, что, как раз-таки, он находится сейчас в нужном месте и в нужное время, где развалился больной Чимин с таким же опечаленным прошлым и слишком грустными мыслями. Он ощущает какую-то правильность этого, даже осознаёт то, что они должны быть вместе и это взаимно. — Ты выглядишь слишком измождённым, — Юнги подходит к дивану, где расположился младший, и прикладывает ладонь ко лбу, отчего тот удивлённо на него смотрит, и уголки его губ вздрагивают от скрывающей улыбки. — Тебя мучает бессонница? — Я же болею, хён, бессонница всегда появляется с простудой, — спешит объясниться Чимин, словно провинившийся, и прячет глаза, надеясь, что старший не будет слишком строгим, как его тётушка, и не станет смотреть на него возмущённым взглядом. — Ты можешь врать кому угодно, Чимин, но не тому, кто умудряется поспать с этой бессонницей около часа, — фыркает Юнги и смотрит на то, как Пак выпивает сироп от кашля и берёт в свою ладонь несколько таблеток. Он закидывает их в рот, запивая холодным чаем, что стоял на газетном столике с самого утра, и шумно выдыхает, развалившись на диванчике. — Думаю, тебе стоит вздремнуть. — Нет, хён, ты хотел поговорить, — Чимин осторожно приподнимает свой взгляд, натыкаясь на недовольный взор, и смущённо улыбается, ощущая прилив теплоты и заботы. — Разговор подождёт. Спи давай, маленький пиздючёнок, — Юнги, усмехаясь под возмущённый взгляд младшего, укрывает того лёгким светло-коричневым пледом и взбивает диванную подушку, чтобы было удобней расположиться и отправиться в блаженное состояние. — Тебе не нравится слово «пиздючёнок»? Ладно, тогда ты будешь малышом. Укрываясь пледом с головой, Чимин смущённо и счастливо улыбается, видимо, поняв, зачем Юнги пришёл поговорить, ведь не просто так здесь такая забота и милые прозвища. Это довольно интимно, если считать тех людей, что состоят в отношениях, и придумывают себе всякие прозвища наподобие этого. Ему хочется, если честно, громко пропищать про то, что в его доме находится суровый Мин Юнги, что никогда не подпускал к себе кого-то близко и тем-более не ухаживал за кем-то, но вся забота уходит именно Чимину, который даже не против. Это же Юнги, от которого после, возможно, этого не дождёшься.***
Останавливаясь напротив нужного дома, Чонгук оглядывается по сторонам, как будто проверяя свою безопасность, и устремляет взгляд на входную дверь дома Тэхёна, где, как сказал Чимин, он живёт только со слугами и поварами. Чон-младший, если честно, немного рассержен на родителей Мина, потому что они уехали и оставили его одного в этом доме, где, кажется, скоро перекати-поле будет. Если, конечно, оно уже не появилось. Он топчется на месте, не зная, идти или лучше поговорить в школе, ведь всего-то потерпеть один день, и они увидятся на кружке пения, хотя в обычном случае Тэхён не проявляет какую-то активность в разговорах, полностью сосредотачиваясь на распевании голосовых связок до урока. Если честно, то Тэ очень красиво поёт, можно сказать, глубоко и проницательно, отчего многие перестают распеваться и слушают его, словно заворожённые, и Чонгук не является исключением. Конечно, он не останавливается и слушает, а продолжает распеваться самому и краем ухом улавливает этот глубокий и бархатный баритон. Чон тоже являлся обладателем хорошего голоса и многие, честно говоря, останавливаются и его послушать, но вот с Тэхёном другие дела, ведь он поёт глубже, отдавая всего себя этой песне, которую исполняет (Чонгук тоже отдаёт всего себя, но почему-то уверен, что Тэ самый прекрасный певец). Наверное, из-за этого Чонгук понимает, что Тэхён значим для него больше, чем просто хён и друг. Он, погружённый в свои мысли, не замечает, как входная дверь открывается и из дома выходит Тэхён, что натягивал в спешке на себя утеплённую куртку. Чонгук удивляется так, что у него, наверное, чуть сердце не выпало, ведь он, вообще-то, не ожидал такого быстрого и внезапного появления, и младший недовольно подмечает, что старший без шапки, которая согревала бы его уши. Тэ останавливается возле младшего, ошарашенно оглядывая его, и продолжает стоять с распахнутыми полами куртки, отчего Чонгук порывается застегнуть (что он, собственно, и делает). — Чонгук-а, что ты здесь делаешь? — осторожно спрашивает Тэхён, отводя взгляд, потому что это чертовски смущало и удивляло, ведь Чон никогда не пытался проявлять какую-то заботу к своим хёнам. Ну, если не считать старшего брата и Джина, который заботился о Чонгуке, как о собственном брате (хотя Джин ведёт себя так со всеми, но младшенького в их компании любил больше). — Я живу через дом и хотел зайти к тебе. Ну, пообщаться там, выпить чаю, — пожимая плечами, спокойно отвечает Чонгук, продолжая застёгивать пуговицы на куртке и краем глаза, подмечая, что у старшего на щеках появляется румянец (хотя, возможно, это и от холода, но кто знает?). — О, я как раз хотел купить печенья к чаю! Хочешь, пошли со мной, — Тэхён радостно подпрыгивает, хлопая в ладоши и не давая Чонгуку продолжить поправлять капюшон куртки, но младший шикает на Мина, из-за чего тот спокойно застывает и прямоугольно улыбается. — Хён, тебе нужно не забывать брать с собой шапку, — недовольно глядя на парня, говорит Чонгук и снимает с себя шапку, надевая её на голову Тэхёна, а тот виновато поджимает губы. Было видно сразу, что он расстроен, видимо, из-за того, что младшему пришлось отдать шапку, хотя, он не обязан это делать. — Тебе же будет холодно, Чонгук-и, — тихо шепчет Тэ, опуская взгляд на асфальт, и слышит краем уха, что Чон хмыкает и, видимо, улыбается. — Это правда! — Я не замёрзну, хён, — пожимает плечами Чонгук, улыбаясь, и щёлкает указательным пальцем по носу старшего, из-за чего тот возмущённо смотрит и обиженно выпячивает губу. — Ну, что, идём? — Конечно, — потянув за собой Чонгука, Тэхён улыбается ещё шире и радуется тому, что, наконец-то, они проведут некоторое время вместе, без других.