***
В дверь Элли постучали ровно четыре раза, и раздался тихий голос Шона: — Элли? Внутри комнаты лежала Элли, ее волосы были разбросаны по всей подушке, а сама она скрывалась под одеялом. Услышав стук, Элли медленно застонала. Вчерашняя пьянка наградила ее похмельем. Свет просочился через ее окно, и заставил Элли прищуриться, а головная боль в это время только усилилась. — Черт возьми… — пробормотала Элли, держась за голову, как будто она сейчас отвалится. Шон снова постучал в дверь четыре раза. — Элли, ты в порядке? Элли вздохнула, спрыгнув с кровати, и заметила, что все еще была во вчерашней одежде, сильно пахнущей алкоголем. — Я в порядке, — выдохнула она, потирая глаза и пытаясь игнорировать пульсирующую боль в голове. — Хорошо, мама и папа готовят завтрак… если ты… если ты…. если ты хочешь, то присоединяйся к нам, — сказал Шон. — Я бы хотел этого… — пробормотал он, не видясь с сестрой последние пару недель после диагноза Лорен. Он заметил, что его сестра не узнавала новости и даже не пыталась навестить Лорен. И он должен был ходить на терапию сам, потому что Элли не отвозила его. Он должен был ездить на метро, и скопление людей привело к тому, что его панические атаки стали более частыми. Элли потянулась за таблетками от головы, которые лежали на ее тумбочке. Она достала две таблетки и выпила половину бутылки воды. — Может быть, — ответила она. — Посмотрим, Шон. Шон кивнул, нахмурившись. — Ладно… пока, Элли-Элли-Элли, — вздохнул он, разочаровавшись в своем подсчете. Шон пытался подавить слезы. Элли обещала сходить с ним на каток. Но это было пару недель назад, и тогда была другая Элли. Элли поджала губы, услышав, как Шон уходит. Ее телефон завибрировал. Она знала, что это Лорен, но предпочла проигнорировать его. Твой лучший друг детства страдает сейчас и может умереть, а ты думаешь, что лучший способ поддержать ее — это избегать? Так держать, Элли. Элли взяла близлежащий предмет и швырнула его в стену, на ее глаза начали наворачиваться слезы. Сжимая кулаки, она упала на пол и ударила свои бедра. У нее, вероятно, останутся синяки, но ей было все равно. Сейчас она была злой и грустной. Мир был жестоким, и она такой же. Бесполезна, ты чертовски бесполезна. Элли продолжала агрессивно бить себя по бедрам и рыдать. Ты бессердечная. Элли поднесла руки к лицу и почувствовала, как они намокли от слез. Ты бросаешь своего лучшего друга, ты бросаешь своего брата. Как эгоистично. Ты такая эгоистка, Элли, подумай о них и о том, как они себя чувствуют. У них положение хуже, чем у тебя. Элли впилась ногтями в лоб, зная, что от этого пойдет кровь. Она убрала руки и снова ударила себя по бедрам. — Плохая. Ты плохой человек, — сказала она сама себе. Вчерашний макияж поплыл по лицу. — Плохая… — всхлипнула она. Иди сделай то, что ты делаешь лучше всего, Элли. Иди пить. Пей, пока не сможешь нормально мыслить. Элли залезла под кровать, достав ящик с бутылками пива, виски, скотчем и т.д. Она достала пивную бутылку Джек Дэниэлса и быстро открыла ее. Пей, и ты ничего не почувствуешь. Элли вытерла слезы и снова сделала глоток. Пей, и ты будешь в порядке. Но она не была в порядке. Она была далека от этого состояния. Но она не могла сказать этого. Она должна была быть с Лорен. И Шоном. Им было хуже. Она не могла быть эгоисткой. — Просто пей… — прошептала она себе и добила бутылку. Положив пустую бутылку в тот же ящик, она встала, пошатнувшись, и схватилась за болящую голову. Элли посмотрела на себя в зеркало и вздохнула, прежде чем принять душ, переодеться в чистую одежду и вернуться к тому же зеркалу со свежим лицом. Сделав макияж, она уставилась на свое отражение. Ее глаза молили о помощи, но остальное кричало, что все в порядке.***
— Итак, когда я познакомлюсь с твоим парнем? — усмехнулась Андреа, и Нормани покраснела. — Он не… он не мой парень, — смущенно пробормотала Нормани. Андреа рассмеялась. — Хорошо, будущий парень, — дразнила она. — Но, если серьезно, тебе нравится этот мальчик? Ты бы хотела с ним быть? Нормани подавила улыбку. — Мне нравится Тоби, но я не знаю… я немного боюсь, — призналась она. — Чего ты боишься? — спросила Андреа. Нормани пожала плечами. — Что ничего не получится, — она сделала паузу. — Он не будет моим главным приоритетом, и это может навредить нашим отношениям. — Какие у тебя приоритеты? — Ты, — ответила Нормани. — В основном, ты и школа… но ты больше всего. Улыбка Андреа дрогнула. — Нет, Нормани, тебе не нужно справляться со всей этой ответственностью, я не принуждаю тебя… — Я знаю, но я хочу, — прервала Нормани. — Потому что я не хочу тебя потерять… — ее глаза начали слезиться. — Детка… — прошептала Андреа, прежде чем обнять свою дочь. — Ты никогда не потеряешь меня, — она успокаивающе потерла спину дочери. — Даже когда я умру, я все равно буду здесь. Ты не будет видеть меня, но я буду рядом, обещаю. Нормани замолчала на мгновение, прежде чем снова заговорить. — Когда ты умрешь? — ее голос начал ломаться. Андреа вздохнула. — Нормани, независимо от того, как сильно я борюсь, чтобы победить этот рак… он продолжает побеждать меня. Я все еще верю, что смогу преодолеть его, но шанс очень мал. Мы обе это знаем. — Ты не можешь так думать, мам! — воскликнула Нормани, и затем по ее лицу потекли слезы. — Ты не можешь просто сдаться! — Я не сдаюсь, Нормани, я просто принимаю реальность. — У тебя искривленная реальность… — Нормани вытерла слезы. Андреа нахмурилась, глядя на свою дочь. Если она чего-то и боялась, так это того, как Нормани справится с ее смертью. Независимо от того, как бы она ни старалась советовать Нормани быть подростком, ее дочь была упряма. Она настояла на том, чтобы посвятить свое время на изучение и поиск лечения, печатая эссе для врачей. Андреа ценила преданность Нормани. Но она не хотела, чтобы та зашла слишком далеко. Печально то, что это уже началось. Нормани отказывала себе в праве любить кого-то, в праве быть беззаботным подростком, наслаждаться жизнью в полной мере. Нормани создала для себя пузырь. И Андреа была единственной в этом пузыре, нравится ей это или нет. — Когда ты в последний раз проводила время с друзьями? Нормани замолчала и поджала губы. — Я не знаю… Я была с тобой… — Когда в последний раз ты ходила на свидание с Тоби? Или кем-либо еще? — Мам, не делай этого… — Нет, Нормани, я должна. Ты не можешь тратить всю свою жизнь на страх и опасения, делая ошибки. Хочешь кое-что знать? Время идет, и ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить его. Время — это все, что у нас есть. Ты должна принимать его. Некоторые люди просто имеют его больше, чем другие. Каждый делает ошибки. Нет ни одного человека, который был бы совершенным. И если ты встретишь идеального человека, тогда я куплю тебе обед, — усмехнулась Андреа. — Ты должна перестать быть такой жестокой к себе, Нормани, ты замечательный человек. Я горжусь тем, как воспитала тебя. Ты необыкновенная. Я не хочу, чтобы ты думала иначе. Нормани крепко обняла мать и поцеловала ее в щеку. — Я люблю тебя, мама. — Я тоже люблю тебя, детка. Нормани снова вытерла слезы с глаз. — На самом деле, я купила подарок для Тоби, — призналась она, краснея. — Тогда почему ты все еще здесь? Подари этому мальчику его подарок! — игриво сказала Андреа. Нормани хихикнула. — Ты уверена? — Я никогда не была более уверенной, чем сейчас, — Андреа кивнула ей. — Иди, я буду здесь, я никуда не уйду. Нормани улыбнулась, обняв мать в последний раз, прежде чем взять подарок из сумки и выйти из палаты. Прогуливаясь по коридорам знакомой больницы, Нормани улыбнулась, когда увидела Тоби. На нем был белый халат и Рождественский свитер (синий свитер с огромным снеговиком посередине, правда?). Тоби поднял взгляд со своего клипборда и засиял при виде Нормани. Нормани помахала Тоби, хихикая, и начала идти к нему навстречу. Тоби поднял палец, показывая, чтобы она подождала. Почти падая, он побежал к стойке и вытащил неаккуратно обернутый подарок. Подбежав к ней, он поправил свои очки и улыбнулся. — Привет, — выдохнул он. — Привет. Он кивнул, покраснев. — Итак… эм… у меня кое-что е-есть для тебя, — заикнулся Тоби. — Знаешь, завтра Рождество, и ты, вероятно, собираешься провести его со своей семьей, и я не увижу тебя, поэтому я-я подумал, эм, подарить тебе подарок сейчас, потому что позднее празднование Рождества звучит смешно для меня и… Нормани засмеялась, Тоби всегда был бессвязным дурачком. Ей это нравилось. — У меня тоже есть для тебя подарок, — сказала она, показав на свой прекрасно завернутый подарок. Тоби улыбнулся. — Круто, — он сделал паузу. — Должны ли мы обменяться подарками или… хочешь пойти купить что-нибудь поесть, а потом обменяться? У меня будет короткий перерыв через пять минут или… — Я знаю одно местечко на другой стороне улице, где подают невероятный горячий шоколад, если тебе интересно, — Нормани покраснела. — Они добавляют взбитые сливки? — Много, — кивнула Нормани. — И горчицу. — Тогда с удовольствием, — улыбнулся Тоби. — Встретимся здесь? Нам надо тепло одеться. — Увидимся. Тоби кивнул, помахав ей рукой, и пошел обратно, широко улыбаясь. Нормани помахала ему в ответ, и затем у нее перехватило дыхание, когда Тоби споткнулся и приземлился на свою задницу. Она помогла ему подняться и тревожно посмотрела на него. — Ты в порядке? Лицо Тоби было красным от смущения. — Да… я просто очень не скоординированный и падаю… много, — пробормотал он нервно. Нормани хихикнула, сжимая его руку. — Ты милый. Увидимся чуть позже, Тоби. Тоби потер шею и кивнул. — А-ага, увидимся, Нормани. Нормани вернулась в мамину палату. — Так быстро? — спросила ее мать. Нормани надела красный плащ и черный платок. — Мы с Тоби пойдем выпить горячего шоколада через улицу, — Она взяла свои белые наушники и посмотрела на свою мать. — Все хорошо? — Все хорошо? — повторила Андреа. — Конечно, иди, я не хочу, чтобы ты была здесь, — усмехнулась она. Нормани игриво надулась. — Ну, раз уж ты так хочешь…. — она замолчала драматично, прежде чем рассмеяться вместе с матерью. — Увидимся. Я ненадолго, и если что, есть медсестры и… — Просто иди уже, Нормани! — воскликнула Андреа, смеясь. — Я в больнице, я в порядке. Нормани кивнула и помахала матери на прощание, возвращаясь к Тоби, который уже стоял на том же месте с ужасно завернутым подарком в руке. Он повернулся к ней и улыбнулся. — Снова привет. — Привет. Тоби замолчал на мгновение, прежде чем снова заговорить. — Пойдем? Нормани кивнула с легкой улыбкой. — Конечно. Недолго думая, Тоби взял ее за руку и вывел из больницы. Сердце Нормани застучало сильнее, когда дрожащая, теплая рука Тоби обхватила ее руку. Она надеялась, что он не отпустит ее в ближайшее время. Зайдя в причудливое, маленькое кафе, Тоби отпустил ее руку. Они заказали два горячих шоколада и сели за столик. — У тебя очень теплые руки, — выпалила Нормани, ее глаза расширились, а лицо стало краснеть от смущения. Тоби рассмеялся и улыбнулся ей. — Спасибо, а у тебя очень мягкие. Мне нравится держать тебя за руку, — признался он. Внезапно Нормани вспомнила их первое свидание, которое было пару недель назад. Он отвез ее в хороший ресторан и пролил на себя воду, потом несколько раз заикался. Но ей это нравилось. Ей так сильно нравился Тоби, что ее это пугало. Это пугало, потому что она боялась потерять его. Она была на грани потери кого-то особенного для нее, независимо от того, сможет ли она признать этого или нет… и мысль о потере кого-то еще, кто стал для нее особенным, была пугающей. Ее пугала потеря и время. — Мне тоже, — Нормани покраснела. Тоби смотрел на Нормани обожающим взглядом и улыбнулся, прежде чем поправить очки и откашляться. — Итак… я… эм, у меня есть кое-что для тебя, но я не знаю, понравится ли тебе это… — пробормотал он, внезапно почувствовав себя застенчивым из-за своего подарка. Затем он передал его Нормани. — Скорее всего понравится, даже не волнуйся об этом, — заверила Нормани, принимая подарок. Она подарила свой подарок и прикусила нижнюю губу. — Надеюсь, тебе понравится мой… Тоби взял подарок и покраснел. — Если это от тебя, значит, мне точно понравится. Оба молчали, пока Нормани не заговорила. — Насчет три? Тоби кивнул. — Один… — Два… — Три, — сказали они в унисон, посмотрев друг на друга, когда открывали подарки. Тоби открыл подарок и нашел книгу Стивена Кинга. Первое издание его второй книги ''Лот Салема’’. Он посмотрел на Нормани удивленным взглядом. — Как ты нашла ее? — У меня свои связи, — улыбнулась Нормани. — Открой, — кивнула она ему. Он открыл книгу, и его глаза расширились. — Это… — он сделал паузу. — Его автограф? Нормани засмеялась и кивнула. — Да, именно. — О, Боже мой! — Тоби рассмеялся, прежде чем посмотреть на Нормани. — Это потрясающе, спасибо… мне нравится, — сказал он, улыбнувшись. — Это, наверное, лучший подарок, который я когда-либо получал. Он определенно превосходит мой. — Посмотрим, — Нормани улыбнулась и, открыв коробку, увидела белую толстовку с лицом Бейонсе на ней. Она улыбнулась Тоби, который прикусил свою губу. — Это очень приятно, спасибо. — Там есть еще кое-что, — сказал он. Нормани подняла бровь и полностью вытащила свитшот. Выпали два билета, и Нормани подняла их. Ее глаза расширились и посмотрели на Тоби. — Это… — Она приезжает в феврале, — улыбнулся Тоби. — Я подумал, что ты захочешь увидеть ее. — О, мой Бог! — воскликнула Нормани. — Ты… Боже! — она потеряла дар речи. — Спасибо… — выдохнула она. — Ого… прошло много времени… — ее глаза начали слезиться. Тоби заметил ее слезящиеся глаза и быстро встал, садясь рядом с Нормани и мягко сжимая ее руку. — С тех пор, как ты была на ее концерте? — предположил он. Нормани хихикнула, покачал головой. — С тех пор, как кто-то приложил столько усилий, чтобы сделать меня счастливой. Тоби сочувственно посмотрел на нее, вытирая слезы. — Я всегда буду прикладывать много усилий, чтобы сделать тебя счастливой, — улыбнулся он. — Потому что твое счастье и твоя великолепна улыбка — это то, на что стоит смотреть. Я думаю, что весь мир должен увидеть это. Нормани посмотрела на него и улыбнулась. — Ты помогаешь сделать это. Нормани была не уверена, кто был инициатором и кто подался первым. Но ощущение губ Тоби на своих было самым волшебным чувством в мире. Ее сердце трепетало, а ее ум инициировал небольшой фейерверк по всему телу. Она поняла, что если что-то и делало ее счастливой, так это мальчик с голубыми глазами, целующий ее.***
Дайна неловко шагнула в дом Кабейо вместе с Сину, когда та привела ее к крошечному логову, где Камила раньше создавала и хранила свои художественные работы. — Она была здесь весь день, — сказала Сину, когда они шли по коридору. Дайна услышала песню Джеймса Бэйа Hold Back the River, играющую в комнате в конце коридора, и нервно прикусила губы. — Она, наверное, проснулась с хорошей картиной в голове, надеюсь, что ты не возражаешь насчет беспорядка, который, скорее всего, там будет. Дайна покачала головой. — Я не буду возражать, я живу с кучей маленьких детей. Они в миллиард раз грязнее, — усмехнулась она. Сину присоединилась и мягко улыбнулась. — Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится. Я скоро пойду гулять с Софи, поэтому она не будет вас беспокоить. Дайна кивнула. — Спасибо, Сину, — она улыбнулась ей, и та пошла в гостиную. Дайна закрыла глаза, сделав глубокий вдох, и набралась смелости открыть дверь. Камила была в другом мире, поэтому не заметила, как открылась дверь. Дайна зашла в комнату и увидела, как Камила была полностью сконцентрирована на картине, которую она рисовала. Ее волосы были завязаны в неаккуратный хвост, некоторые пряди падали на лицо, на ней была сине-фиолетовая тай-дай футболка и черные шорты. Одежда и даже части тела Камилы были испачканы краской, особенно босые ноги. Дана стояла тихо, вглядываясь в картину Камилы. На полотне была девушка с оранжевым зонтиком, в оранжевом плаще и в оранжевых сапогах. Смешав фиолетовый, синий и белый, Камила нарисовала ночное небо со звездами. — Оранжевый — такой уродливый цвет, — заговорила Дайна. Камила подскочила и обернулась. Ее карие глаза немного расширились, не ожидая присутствия Дайны. Затем она обратно повернулась к картине и продолжила. — Оранжевый не настолько ужасен, как ты думаешь. Дайна скрестила руки, заинтересовавшись. — Почему? Камила высунула язык, пока вырисовывала еще одну звезду. — Это цвет закатов, цвет мандаринов, цвет рыбки Немо, цвет волос Эда Ширана, цвет осенних листьев… поэтому я думаю, что во всех цветах есть красота. Мы просто недостаточно восхищаемся ими. — Красивая точка зрения, — сказала Дайна. Камила кивнула, вытерев лицо, но при этом оставив на щеке пятно фиолетовой краски. — Ты пришла сюда поговорить со мной о цветах? Дайна покачала головой, приблизившись к Камиле. Она встала за холстом и посмотрела на нее. — Я пришла извиниться… — она замолчала. — Я не должна была так огрызаться на тебя, но… есть вещи, происходящие сейчас в моей жизни… — она сделала паузу, думая о том, как достаточно хорошо объяснить, чтобы не раскрывать слишком много о своей жизни дома. — Вещи, которые не очень хорошо идут. Мне не очень удобно говорить об этом сейчас. Просто знай, что я не хотела этого. Мне просто не понравилось слишком много вопросов о вещах, которые даже мне самой трудно понять. Мне очень жаль, Камила, и я понимаю, если ты не захочешь говорить со мной… — Я прощаю тебя, — Камила посмотрела на нее с улыбкой. — Я понимаю, жизнь становится не легкой, но если все совсем плохо… то просто знай, что я рядом и готова оказать необходимую поддержку. — Ты, правда, собираешься простить меня? — тихо спросила Дайна. — Просто так? Камила кивнула. — Просто так, — подтвердила она. — Я думаю, что жизнь слишком прекрасна, чтобы держать обиду. Если ты искренняя, то для меня нет никакой причины не прощать тебя. — О. Обе молча смотрели друг на друга, прежде чем заговорила Камила. — Так ты собираешься обнять меня или нет? — спросила она, игриво надувшись. Дайна рассмеялась, качая головой. — Ты вся в краске, я не хочу испортить свой чертовски хороший наряд. Камила ухмыльнулась, отложив кисть, прежде чем налететь на Дайну с объятиями. — Я добавляю мазок художественной ценности в твой милый наряд! — хихикнула она. Дайна даже не пыталась протестовать, когда обняла Камилу в ответ. — Я скучала по тебе, Чанчо. — Я тоже, Чичи, — пробормотала Камила. — Не хочешь подняться в мою комнату? Мы можем потусоваться немного, если у тебя есть время. Дайна кивнула. — Я согласна, — улыбнулась она, прежде чем осмотреть маленькую комнату, заполненную картинами, скульптурами, рисунками, эскизами и другими произведениями искусства. — Я знала, что ты отличный художник, но, Боже, это великолепно, — прокомментировала она. Камила выключила свой Айпод. — Спасибо, я рада, что у меня есть фанат, — улыбнулась она. — У тебя много фанатов, заткнись, — усмехнулась Дайна. — Ты действительно хороша, я вижу тебя в будущем художником в Европе или что-то типа того, я не знаю, — сказала она, пожав плечами. Две девушки вышли из каморки, и Камила закрыла за ними дверь. — Это было бы здорово. Я бы хотела творить искусство во всем мире, — сказала она. — Я вижу тебя на музыкальном сцене, ты удивительная певица. — Это мечта, — Дайна мягко улыбнулась. — Это будет реальностью, я это знаю. И ты станет знаменитой Бейонсе, — сказала Камила, когда они шли наверх в ее комнату. — Спасибо, — сказала Дайна. — Итак, что ты делаешь на праздники? — спросила Камила, переодевая шорты в чистые лосины. — Ничего особенного, будет небольшой ужин с семьей, — Дайна пожала плечами. Это был очень маленький ужин без подарков. Ее родители не могли позволить себе подарков на это Рождество. — А ты? — То же самое. У нас в Нью-Йорке нет всей семьи, потому нас будет четверо. Я зайду завтра к Лорен, чтобы подарить подарок и побыть с ней некоторое время. Я давно ее не видела. Просто телефонные звонки. Ей было очень плохо из-за химиотерапии, и все… — Подожди, что? Химиотерапия? — спросила Дайна, не зная о диагнозе Лорен. — Ах, да, мы не говорили тебе… — поняла Камила, вздыхая. — У Лорен снова рак, но теперь по всему телу. Все очень плохо, — сказала она, сглотнув. Дайна нахмурилась, чувствуя комок в горле. — Ничего себе, какой отстой. Бедная Лорен… — Да… но она — боец. Я знаю, что ей станет лучше в ближайшее время, независимо от того, как все плохо. Она сделала это один раз, значит, сможет сделать снова, — заверила Камила. Но она была не до конца уверена, кого она пыталась убедить в этом, Дайну или себя. — Мы можем рассчитывать только на надежду и чудеса, — сказала Дайна, печально улыбнувшись. — Элли и Нормани знают? — Только Элли, но я давно не слышала о ней. Или Нормани. Она была занята, или это то, что она говорит мне. Я не знаю. Но я скучаю по нашим совместным тусовкам, мы давно не собирались. — Мы исправим это скоро, нам надо запланировать ночевку или что-то типа того в ближайшее время. Думаю, мы все были заняты нашей личной жизнью, поэтому у нас не было времени друг на друга, — сказала Дайна, садясь на кровать. Камила кивнула. — Да, но мы не можем потерять нашу дружбу. Я не хочу, чтобы мы отдалились друг от друга. — Я не хочу потерять еще одного друга, — подумала Камила. — Согласна, я так сильно люблю вас, ребята. Даже Лузера, — пошутила Дайна. Камила фыркнула. — Я тоже люблю вас. Особенно Лузера, — дразнила она. Дайна засмеялась, затем они продолжили болтать обо всем подряд. Вдруг Дайна заметила укулеле, лежавшее на тумбочке Камилы. — Эй, когда ты купила укулеле? — Дайна встала, чтобы взять укулеле, но Камила быстро вскочила и взяла его первой. — Э-это друга, — быстро сказала Камила, положив укулеле в коробку рядом с тумбочкой. Дайна посмотрела на коробку, в которой было еще куча вещей. — Это все принадлежит твоему другу? — спросила Дайна. Камила промычала в согласии, посмотрев на коробку. — Да, принадлежало. — Принадлежало? — Ну, они у меня просто лежат сейчас, я ей еще не отдала, — солгала Камила, кусая губы. Дайна подняла бровь — Так это девочка? — Да. — Как ее зовут? — Это имеет значение? — спросила Камила, защищаясь. Дайна подняла руки в знак поражения. — Я просто спросила, расслабься, Мила. — Прости, эти вещи многое значат для нее, — сказала Камила. — Для нее… или для тебя? Для меня. Она мертва. Она ушла. Эти вещи не имеют значение для нее на столько, насколько они важны для меня. Это все, что у меня осталось. Это все, что осталось, чтобы помнить… Камила хотела сказать это, но не могла. У Дайны были собственные проблемы, у всех они были. Она не могла быть эгоисткой и делиться своими собственными проблемами. — Для нее, — ответила Камила. — Для нее.***
На Рождество семья Хурэги собралась в гостиной. Ради праздников Лорен приложила всю свою энергию, чтобы хорошо одеться. Она надела простой темно-зеленый короткий свитер с высокими зауженными джинсами и черными ботинками. Но душ и переодевание отняло у нее всю энергию. К счастью, Тейлор предложила помочь ей нанести простой макияж. Тушь для ресниц, тени для век и блеск для губ. Теперь она лежала, свернувшись калачиком на диване, ее тело дрожало, несмотря на одеяло, покрывающее ее, в то время как ее голова раскалывалась. Клара потерла ее спину, успокаивая, и тихо вздохнула. — Хочешь, чтобы я сделала тебе чай или что-нибудь еще? Могу дать тебе обезболивающее, — предложила она. Лорен покачала головой. — Нет… мне просто нужно немного поспать, и моя энергия вернется. Я просто немного устала, — пробормотала она. Зашла Тейлор и села на подлокотник дивана. — Я могу включить фильм или музыку, если хочешь, Лор, — предложила она, кивнув своей матери, чтобы та пошла и закончила приготовление Рождественского ужина. Клара улыбнулась с благодарностью и поцеловала Лорен в голову, пойдя обратно на кухню. — Если хочешь, можешь включить музыку. Только не слишком громко, у меня болит голова, — ответила Лорен, облизнув свои холодные губы. Тейлор кивнула, подключив свой Айпод, и заиграл Бен Ховард. Она знала, что Лорен нравился этот исполнитель. — Нормально? Лорен кивнула. — Отлично, спасибо, Тэй, — сказала она, мягко улыбнувшись. Тэйлор села рядом с Лорен и коснулась лица своей сестры, заметив, какая та холодная. Даже ее губы были синего цвета. — Дерьмо… Лорен, если хочешь, я могу принести еще несколько одеял? Я могу даже попросить маму сделать тебе суп или еще что-нибудь теплое. Ты очень холодная… — сказала она, беспокоясь. — Мой желудок сейчас ничего не принимает, — застонала Лорен. — Но я за еще несколько одеял. Лорен знала, что для мгновенного согревания ей нужна Камила. Она была самым теплым человеком. Она была ее песцом. Тейлор быстро пошла за одеялами и накрыла Лорен еще тремя, затем заправила прядь волос за ухо Лорен. — Лучше? Лорен кивнула, мягко улыбаясь. — Спасибо, Тейлор. Ты хорошая сестра. — Как и ты, — улыбнулась Тейлор, потерев покрытую одеялами руку Лорен. — Я не… — пробормотала Лорен. — Я должна быть той, кто помогает тебе с макияжем и… мальчиками… выбирать наряды и быть уверенной, что ты не натворишь чего-нибудь глупого, как старшая сестра, но я этого не делаю и… — Все нормально, — заверила Тейлор. — Это не делает тебя менее хорошей сестрой. Ты научила меня лучшим вещам, чем применение помады или знание различия между кружевом, кожей или еще чем-нибудь, — улыбнулась она. — Ты научила меня быть сильной и независимой, и никогда не позволять ничему становиться на моем пути к вещам, которые я люблю. Ты научила меня тому, что жизнь не останавливается, когда становится все плохо. Это лучше, чем что-либо еще. Лорен взяла руку Тейлор и сжала ее. — Ты мудра не по годам, Тэй, и ты лучшая сестра в мире, — она сделала паузу. — Я знаю, как трудно быть моей сестрой, я становлюсь сердитой и говорю вещи, которые не нужно говорить… но я люблю тебя, знаешь? Пожалуйста, никогда не думай иначе, потому что я не хочу, чтобы ты думала, что ты нелюбима. Потому что ты любима. Очень, очень, очень любима. Тейлор обняла Лорен, ее глаза заслезились. Они с Лорен были не очень близки, поэтому этот неожиданный жест застал ее врасплох. Но она не возражала от добрых слов своей сестры. — Вот почему ты хорошая сестра, Лорен, — прошептала она. — И ты никогда не перестанешь быть ею, — она смахнула слезы с глаз. Лорен мягко улыбнулась и кивнула. — Да… Вдруг раздался звонок в дверь, и Тейлор извинилась, направившись к двери, чтобы увидеть, кто пришел. Лорен воспользовалась возможностью закрыть глаза, надеясь, что заснет на пару минут. — Черт, она спит, — Лорен услышала голос. — Возможно, мне стоит придти позже или, может быть, завтра… Лорен открыла глаза и вспыхнула в улыбке. — Камз? — выкрикнула она, надеясь, что ее голос звучал не слишком слабо. Камила улыбнулась, когда Лорен позвала ее. — Привет, красавица, — сказала она, положив подарок на стол, и встала на колени рядом с Лорен. — Я скучала по тебе. Лорен покраснела. — Я тоже. — Оставлю вас наедине, не сходите с ума, детишки, — сказала Тейлор с ухмылкой, прежде чем пойти на кухню со своей матерью. Камила усмехнулась, прежде чем снова посмотреть на Лорен. — Могу я поцеловать тебя? Лорен кинула, и Камила быстро приблизилась к губам Лорен, чувствуя те же искры, которые не исчезали с самого первого дня. — Почему ты всегда спрашиваешь разрешения? — спросила Лорен после того, как они отстранились друг от друга. — Потому что я — леди, — улыбнулась Камила. — И потому что я никогда не хочу делать того, чего не хочешь ты. Я не хочу относиться к тебе непочтительно. Лорен протянула руку, чтобы коснуться лица Камилы. — Я всегда это говорила: ты иногда слишком хороша для меня, — надулась она. — Теперь давай обниматься, — сказала Лорен, сев. Камила засмеялась, прежде чем присоединиться к своей девушке на диване, обнимая ее. — Ты такая холодная, моя африканская гадюка, — пробормотала она, поцеловав Лорен в лобик. — Можешь поблагодарить за это химиотерапию. Камила нахмурилась. — Но это скоро улучшит твое состояние. — Да. Камила вздохнула. — Хватит об этом. У меня есть для тебя подарок. Лорен улыбнулась. — У меня тоже есть подарок. Камила потянулась за упакованным подарком и положила его на колени Лорен. — Я хочу, чтобы ты открыла мой первым, — усмехнулась она. Лорен положила руки на упакованный подарок и проследила его контур, прежде чем медленно начать разворачивать его. Камила наблюдала за ней с волнением. Брови Лорен нахмурились, когда она пыталась выяснить, что это. — Это похоже на виниловые пластинки. — Это один из твоих подарков. Я купила тебе пару винилов. Лорен улыбнулась. — Ты чертовски удивительна. Что это за исполнители? — Кем ты была поглощена в последнее время? — Джеймс Бэй. Мамфорд и Сыновья. И… Мэтт и Ким, — Лорен улыбнулась еще больше. — Ты подарила мне один из этих альбомов? Камила почувствовала, как ее сердце начало наполняться счастьем, видя взволнованную Лорен. — Я купила дебютный альбом Джеймса Бэйя. Новый альбом Мамфорда и Сыновей, который ты потеряла. Еще я купила второй альбом Мэтта и Ким и самый новый, потому что это те, которые я смогла найти. — Ты невероятна, — улыбнулась Лорен, повернувшись к Камиле, и затем она протянула руку к ее губам, наклонившись, чтобы поцеловать ее. — Совершенно невероятна. — Есть еще кое-что. — Еще что-то? — воскликнула Лорен. Камила рассмеялась, кивая. — Да, есть еще одна вещь, — сказала Камила и снова потянулась к столу, взяв конверт. — Иногда у меня возникают проблемы с преобразованием чувств и мыслей в слова, — призналась Камила, взяв конверт. Лорен кивнула, сигнализируя Камиле, что она слушает. — И я знаю, что у тебя тоже, — Камила сделала паузу. — Но я не хочу делать этого с тобой. Я хочу иметь возможность общаться с тобой любыми способами. Иногда разговоры трудны для меня. Но письмо нет, — она мягко улыбнулась, положив конверт в руки своей девушки. — Я потратила часы, делая это, но я знала, что ты читала шрифт Брайля, потому я написала письмо этим шрифтом. Вероятно, я сделала несколько ошибок, так что терпи, — усмехнулась Камила. — Все, что там написано, — это мои мысли и чувства, некоторые о тебе… некоторые нет. Лорен улыбнулась и потянулась, чтобы открыть письмо, но Камила остановила ее, схватив за руку. — Я не хочу, чтобы ты открывала его сейчас, — прошептала Камила. — Я хочу, чтобы ты открыла его тогда, когда будешь в нем нуждаться больше всего. Обещай мне, что сделаешь это? — Лорен кивнула, поцеловав Камилу в щеку. — Спасибо. — Твои подарки невероятны. Мне нравится. Это лучшие подарки, которые я когда-либо получала, — Лорен улыбнулась, прижимаясь ближе к Камиле. — Это заставляет казаться мой подарок дерьмовым. — Я очень сомневаюсь в этом, — сказала Камила. — Я люблю все, что ты даришь мне. — Ты уверена? — Больше, чем уверена. Лорен хихикнула и поцеловала Камилу в щеку, прежде чем пойти в свою комнату. Камила терпеливо ждала Лорен, зная, насколько утомительно для нее было быть активной. Лорен вернулась в гостиную и выдохнула, снова сев рядом. — Кстати, это не я его оборачивала, а моя мама. Если бы оборачивала его я, это бы было похоже на сморщенный шар, — хихикнула Лорен, прежде чем дать Камиле маленький запакованный подарок, обернутый настоящим бантиком сверху, вместо обычного бумажного. Камила фыркнула, когда посмотрела на бант с желтыми цветами на нем. — Спасибо, что добавила еще один бантик к моей коллекции. — Я выбирала его, — Лорен гордо улыбнулась. — Ну, моя мама описывала каждый бант, и я выбрала тот, который показался мне самым хорошим. Камила улыбнулась, поцеловав Лорен в лобик, прежде чем надеть бантик на голову. — Я собираюсь открыть его сейчас. — Я надеюсь, ты сделаешь это, — хихикнула Лорен. Камила покраснела и начала открывать подарок. Когда она открыла небольшую коробку, там лежал компакт-диск с нацарапанной надписью ''Для Камилы’’. Лорен улыбнулась. — Дайна подкинула мне эту идею некоторое время назад… Я… Я написала песни. О тебе. И Дайна предложила записать их. Поэтому, примерно месяц назад, я попросила своего папу купить оборудование для записи песен. Я записывала их все в своей комнате, поэтому качество будет не лучшим, но… я хотела показать, как сильно забочусь о тебе, Камз. И все эти песни, они пришли от сюда, — сказала Лорен, указав на свое сердце. — Я знаю, что здесь нет ничего экстравагантного, но… — Могу я поцеловать тебя? — спросила Камила с наворачивающимися слезами на глазах. — Я не знаю, что еще делать, кроме как целовать тебя. Лорен рассмеялась, прежде чем кивнуть. Камила сразу же притянула Лорен в глубокий поцелуй, касаясь руками ее лица, в то время как та обняла Камилу за шею. Они продолжали целоваться, пока обе не запыхались. Камила покраснела. — Знаешь, кто-нибудь мог зайти сюда прямо сейчас и поймать нас… Лорен усмехнулась. — Ну, хорошо, что я не могу увидеть этого, — пошутила она. Камила рассмеялась, снова взяв диск. — Я послушаю его, как только вернусь домой. — Тебе действительно нравится? — спросила Лорен, ее голос был неуверенным. — Ты шутишь? — удивилась Камила, обнимая Лорен и притягивая ближе. — Мне очень нравится. Это один из самых лучших подарков, подаренных мне, кроме тебя, конечно, — плавно сказала она. Лорен покраснела, широко улыбнувшись. — Счастливого Рождества. — Могу я поцеловать тебя? Лорен кивнула, и Камила быстро прильнула к губам Лорен. Затем она отстранилась и вздохнула. — Счастливого Рождества… грязное животное. Лорен игриво ударила по руке Камилу, и обе девушки засмеялись. — Я — африканская гадюка, мой песец, — исправила Лорен с ухмылкой. — Боже, ты такая прекрасная. Могу я поцеловать тебя? — рассмеялась Камила. Лорен снова кивнула, хихикая, прежде чем Камила прикоснулась к ее губам. Двое продолжали целоваться, пока кто-то не кашлянул. Обе девушки отстранились, и Майк, подняв бровь, перевел взгляд от Лорен на Камилу. — Весело вам? — дразнил он. — Ну, было весело, пока ты не прервал нас, — сказала Лорен, в результате чего лицо Камилы стало красным. — Без шуток, — сказал Майк. — Я смотрю телевизор на этом диване. Крис прошел мимо гостиной и ухмыльнулся, подслушав разговор. — Папа, все нормально, если они сделают это… они не смогут забеременеть от трибадизма. — КРИС! — закричала Лорен. Затем она почувствовала, как ее лицо стало на миллиард оттенков темнее. Глаза Камилы расширились, ее лицо не могло быть еще более красным, чем сейчас. — Оу, извини, Лор, — Крис пожал плечами, затем снова повернулся к отцу. — Они могут заниматься чем-то большим, чем просто трибадизмом. Они могут пальца… — КРИС! Я УБЬЮ ТЕБЯ!***
— Рождество… У меня всегда были смешанный чувства насчет этого праздника, — сказала Хейли с шапкой Санты Клауса на голове, одетая в летнюю одежду. — Я имею в виду благословение Иисуса или все такое… Но кто думает об этом? Рождество теперь такое коммерциализированное… Я ношу шапку Санты Клауса ради пользы Христа, — хмыкнула Хейли. — Но неважно, насколько поганым может быть Рождество с его раздражающей потребностью покупать подарки и готовить еду, которой можно накормить обедневшую страну, смысл Рождества никогда не исчезнет. Камила внимательно наблюдала, хихикнув. — Смирись с этим, Хэйз! — воскликнула она компьютеру. Хэйли замолчала на мгновение, глубоко задумавшись. — Я думаю… я думаю, что Рождество — это… воспоминания. Камила подняла бровь. — Я, наверное, звучу глупо, но подумай об этом, Мила… большинство праздничных фильмов вращаются вокруг воспоминаний. Как Олененок Рудольф, в прошлом над ним издевались за то, что он отличался от других. Или ''Эльф’’, благодаря тому, откуда Бадди… из-за своего прошлого он решает найти свою семью. И самый важный фильм: ''Рождественская история’’. Я серьезно, Мила! Благодаря воспоминаниям Скруджа о его детстве и ранней взрослой жизни, он становится таким гавнюком! Из-за прошлого он тоже меняется. Поэтому Рождество возвращает воспоминания. И если бы не было этих воспоминаний, как бы мы праздновали Рождество? Как бы мы сидели и смеялись или плакали, пока праздновали воспоминания? Как бы мы менялись? Рождество также вращается вокруг изменений, потому что каждое Рождество разное… ты должна знать это, — Хейли поджала губы. — Ты празднуешь Рождество без меня в этом году… и последующие года. Камила почувствовала слезы на глазах и посмотрела в сторону коробки, которая содержала столько воспоминаний. — Но воспользуйся моментом в этом году, и, надеюсь, в следующие годы ты тоже отпразднуешь наши воспоминания вместе, Мила. Как тогда, когда мы думали, что добавить кленовый сироп в смузи было хорошей идеей. Или когда мы пошли на пляж, и тебя ужалила медуза… Есть столько воспоминаний, которые можно отпраздновать. И независимо от типа воспоминаний… хороших или плохих… вспоминай о них в это Рождество. Вспоминай их каждое Рождество, если можешь, — сказала Хейли, сняв шапку Санты, и взяла фотографию со стола, показав ее в камеру. — Запомни меня такой, если можешь, пожалуйста. Камила улыбнулась фотографии. Она взяла фотографию, лежащую в коробке, которую Хейли показывала. На ней были изображены они, когда им было по десять лет, они были все в грязи после того, как вышли на улицу в дождливый день. Они танцевали и бегали, как полные идиотки, но они были счастливы. Камила посмотрела на Хейли и улыбнулась. — Я запомню тебя, — прошептала она. — Я надеюсь, что у тебя хорошее Рождество, Мила, и надеюсь, что люди, с которыми ты проводишь этот день, дадут тебе самые лучшие воспоминания. Так же, как и ты дала мне, — сказала Хейли с улыбкой, обнимая фотографию. — Я надеюсь, что это кто-то особенный, и если это так, то я, вероятно, подбадриваю тебя, — ухмыльнулась Хейли. — И я также рада за тебя в том случае, если ты занимаешься трибадизмом, подлая маленькая лесбиянка, — она подмигнула, заставив Камилу покраснеть. Что было с людьми, которые думали о ней и Лорен, занимающимися сексом? — Счастливого Рождества, грязное животное, — Хейли улыбнулась в камеру еще раз, прежде чем видео закончилось. Камила тоже улыбнулась. — Счастливого Рождества, грязное животное.***
После прослушивания пластинок Камилы нон-стоп, у Лорен состоялся Рождественский ужин со своей семьей. К счастью, ее живот был сильным и сдержал пищу, которую она съела. И у нее было достаточно сил, чтобы сыграть пару песен на пианино и сделать небольшой джем-сейшен со своим папой. Поэтому Рождество не было плохим, несмотря на боли в спине и голове. Рождественское утро прошло с обменом подарками и завтраком. Лорен, к сожалению, не могла долго держаться. Но ее семья это понимала. Они всегда понимали, и Лорен не была уверена, должна ли она была быть возмущена или рада. Лорен лежала на своей кровати, слушая новый альбом Мамфорда и Сыновей. Спасибо Богу за Камилу Кабейо. Лорен не была уверена, что верила в Бога, но если он дал ей Камилу… она бы пересмотрела свои убеждения. В дверь постучали, и Лорен пробормотала: ''Зайдите’’. К ее удивлению, она не услышала голоса своих родителей или братьев и сестер. Это была Элли. — Счастливого Рождества! — радостно воскликнула Элли. Лорен могла поклясться, что та говорила немного невнятно. Элли была слишком радостная для девушки, которая избегала ее в течение последних недель. Элли наткнулась на кровать, прежде чем захихикать, когда чуть не упала. — Как поживает мой лучший друг? — У меня рак по всему телу и во мне опасные химические вещества, проходящие по венам, чтобы убить его, ну и как, черт возьми, ты думаешь? — Лорен закатила глаза. Элли хихикнула. — Ах, да, ты умираешь. — Спасибо за напоминание, — сказала Лорен саркастически. Элли ткнула в нос Лорен и снова захихикала. — Ты такая угрюмая. Лорен почувствовала, как от Элли исходит запах спирта. — Ты слишком счастливая. Но с другой стороны, ты, должно быть, провела счастливый час где-то, так ведь? — О чем ты говоришь? — спросила Элли нечленораздельно. — Об этом, — Лорен укуталась в одеяло и села, издав стоны. — Ты чертовски пьяна, Элли? — спросила она возмущенным голосом. Элли рассмеялась немного оскорбительно. — Пьяная? Не-е-ет! — лгала Элли. — Это ты, наверное, пьяна. — Зачем мне пить? Чтобы получить больше рака? Застрять в этой гребаной кровати или где-либо еще в этом доме? Это отстой, не понимаешь? Иметь рак — отстой, но тебе, кажется, было чертовски наплевать, потому что ты даже не пыталась связаться со мной хоть раз. Я надеюсь, что умру чертовски скоро и больше не буду иметь дело с этой ерундой. Не подходи ко мне и не связывайся со мной, если ты делаешь это только из-за обязательств. Мне не нужна твоя чертова жалость. И особенно я не хочу этого, когда ты пьяна, — Лорен легла на кровать и повернулась спиной к Элли. Элли уставилась на нее. Ее ум быстро нашел ответ на это. Какой же ты ужасный друг, Элли. Ты ужасный человек. Плохой. Ты плохой человек. Элли встала с кровати. — Хорошо… — прошептала она, чувствуя, как слезы начали течь по ее лицу. — М-мне жаль. — Приходи ко мне, когда будешь трезвой, Элли, — это все, что сказала Лорен, прежде чем продолжила игнорировать присутствие Элли в комнате. — Но я всегда нетрезвая, — подумала Элли.