Я не понимаю.

POV Виктор. Когда Женя прибежал на поляну, всё было кончено, и Герман без сознания лежал на земле. — С тобой всё в порядке? — Спросил мой младший брат, оглядывая меня. — Плечо болит, — тихо сказал я, сдерживая стон невыносимой боли. — Пойдём, я помогу тебе добраться домой. Он попытался положить мою руку на свою плечо, но я увернулся и, кивнув на Германа, спросил: — А с ним что делать? Он пожал плечами и вновь попытался потащить меня в сторону дома, но я, оттолкнув его, поднял Германа на спину и потащил его к дому, а Женя, тяжело вздохнув, поплёлся вслед за мной. POV Дария. Осторожно спустив детей со своих колен, я на цыпочках подкралась к двери и, посмотрев в глазок, задрожала от страха. Там стояли мой муж и тёща. — Чёрт! — Ругналась я, сползая по стене. — Как они узнали, где мы? — Даш, кто там? — Спросила Люда, неслышно подходя ко мне. Но ответить я не успела, потому что в дверь бешено застучали, и Пётр закричал: — Воскобоева, открывай! Я знаю, что ты там! Он начал пинать дверь ногами, ругаясь и матерясь, как сапожник. Но уже через три минуту стуки прекратились, и голос моей тёщи ехидно проговорил: — Да ладно тебе, сыночек, на суд-то ей всё равно придётся прийти. У меня внутри всё оборвалось. Какой суд? Что они хотят сделать? — Даш, ты в порядке? — Спросила Люда, присаживаясь рядом со мной. — Кто эти люди? Но я лишь опустила голову на колени и беззвучно зарыдала. Никогда ещё так много не плакала. Ну почему всё это свалилось на мою голову во время Битвы? Почему? А может стоит всё бросить, забрать детей и уехать куда-нибудь далеко? Но мои размышления прервал стук в дверь и знакомый любимый голос с бархатным тембром мягко сказал: — Даша, открывай, это Витя. POV Виктор. Мы с Женей с трудом тащили Германа через густой, поросший колючими кустами, лес постоянно цепляясь за сучья и острые шипы незнакомых мне растений. — Вить, ну зачем мы его тащим? Давай тут бросим и всё. — Нет, — прорычал я, поудобней перехватывая братца. — Мне ещё нужно с ним за кое-что расквитаться. Вдруг мне показалось, что я увидел рядом фантом Сони, с ненавистью глядевший на меня, и детскую коляску, замаранную кровью. Я вдрогнул и едва сдержался, чтобы не кинуть Германа о ствол ближайщего дерева и не начать зверски его избивать. — Витя, что с тобой? — Взволнованно спросил мой брат, глядя, как я измнился в лице. — Ты опять вспомнил Соню? Забудь, это было давно. — А мне плевать, как давно это было! Я никогда не смогу это забыть! Никогда, понимаешь?! — Но у тебя же есть Даша. Разве она для тебя не важна? — Очень важна, и я по-настоящему люблю её, но… Соня всегда со мной… Я вздохнул и Женька, хлопнув меня по плечу, сказал: — Мне тоже очень жаль её, но прошлого уже не вернёшь, нужно жить настоящим. — Ты прав. Ты абсолютно прав. Весь следующий путь мы прошли молча, лишь иногда поглядывая на друг друга, и проверяли, не пришёл ли в себя Герман. И через полчаса мы, запинаясь об коряги и кочки, перебираясь через буераки, наконец добрались до дома, сразу же заметив на влажной от недавнего дождя тропинке, хорошо отпечатавшиеся следы. — Чёрт, — проговорил я, кидаясь к двери, — Даша, открывай, это Витя.