***
Хиллтоп встретил нас высокими воротами, у которых уже припарковался Дэрил. Рядом с ним стояли Мэгги и Саша. Девушки ярко улыбались, не скрывая подступивших эмоций. Увидев нас, Саша махнула нам рукой, подталкивая Мэгги под локоть. Девушка тут же приветственно машет и подходит к нам. Она легко приобнимает меня, изучая мое лицо, а затем, уже крепче, тянется к Полу и буквально душит его в своих объятиях: — Мы так тебе благодарны, Пол, — она отходит от него, продолжая держать за плечи. — Ты не представляешь как нам важно было знать, что с Дэрилом все в порядке. Спасибо тебе. Она сжимает губы в слегка угрюмой, но благодарной улыбке, а Ровиа кивком отвечает на её благодарность. Я смотрю на то, как Мэгги возвращается к остальным: — Значит, меня ты нашёл по чистой случайности, — констатирую я факт, от которого становится обидно. Иисус поворачивается ко мне, чтобы что-то сказать, но тут к нам подходит Дэрил. Он протягивает вперёд правую руку в знак благодарности. Ровиа пожимает её и улыбается. Крылатый откидывает прядь волос от глаза и смотрит на меня: — Тебе повезло оказаться там. Внутри неприятно пережимает; уже второй человек даёт мне понять, что окажись я в плену в другом месте — так бы там и осталась. Меня никто не искал. Я лишь удачно «оказалась там». Пол не ожидал увидеть меня вместе с Дэрилом точно также как и не ожидала увидеть его я. — Да, повезло. — Огрызаюсь я и моментально срываюсь с места. Иду к воротам. Проходя мимо Саши и Мэгги, захожу внутрь и направляюсь к ангарам. Мимо идёт Уилл и радостно окликает меня: — Неужели пропажа нашлась? Ты уже показалась Полу? А то он стал забывать, как ты выглядишь. Я грубо киваю головой, не замедляя темп. И иду дальше. Вольготно занимаю домик, в котором ночевала не одну ночь и сажусь за стол. Снова этот непрекращающийся поток мыслей в голове. Уже тошнит думать обо всём вокруг и жалеть себя. Надоело. Почему меня должно заботить ради кого Пол там появился? Меня спасли и я в безопасности, разве не это главное? Разве не этого я хотела, сидя одиноким волком в шкафу с матрасом и подушкой, и мечтая о вот этом вот диване? Я разглядываю серую софу с мягкими подушками и потертыми краями. На подлокотнике лежит подушка, а на самом диване раскидан красный махровый плед. Значит, здесь ночевали. Вероятнее всего, это был Иисус. Ведь домик принадлежит ему. — Ты злишься на меня? — на пороге появляется Пол, он осторожно закрывает за собой дверь и складывает руки на груди. Я почти незаинтересованно поглядываю на него, в то же время давя в себе нарастающую детскую обиду: — С чего ты это решил? — Последнее что ты сказала, было похоже на претензию. — Он подходит ближе к столу и усаживается рядом со мной. Пальцами правой руки я постукиваю по темному лакированному дереву столешницы и разглядываю отражение пальцев в нем: — Просто… всё должно было быть не так. Ты должен был спасти меня. — Наконец давлюсь я правдой, ощущая удивленный взгляд на себе. Щеки тут же начинают полыхать, и я уже жалею о том, что сказала это вслух. — Я не понимаю тебя. Хочешь сказать, что я не тебя спасал? Я ведь помог вам бежать. — Пол недоверчиво следит за каждым стуком моего пальца. Мне кажется, что он не до конца уверен в здравии моего рассудка. — Вот именно! Ты помог нам, а не мне! Я надеялась, что ты искал меня. Меня ты пытался спасти и спас. И я так думала, но здесь, — я торможу, переводя дыхание и понимая как глупо это звучит, но отнекиваться уже поздно, — тебя все благодарят за спасение Дэрила. А моей пропажи никто и не заметил! — Это называется эгоизмом, Алекс. — Он глубоко выдыхает воздух и, скрестив руки на груди, смотрит в стену. — Да? Ты уверен? А может, это называется бестолковостью и тупизмом? Может, ты хочешь сказать, что я веду себя как последняя дура? — понимая что так оно и есть, я краснею, но сдаваться не хочу. Я будто пытаюсь вытянуть из мужчины хоть какое-то признание. Я хочу понять, искал ли он меня или мне действительно так сильно фортануло? — Именно это я и завуалировал. Ты ведёшь себя как дурочка. Недовольна тем, что я и тебя спас? Прекрасно, я могу отвезти тебя обратно. Недовольна, что тебя никто не искал? Ошибаешься. — Теперь и он перестал говорить, он просто смотрит на меня, а потом встаёт из-за стола, и я боюсь, что сейчас он выйдет прочь, закончив этот бессмысленный разговор, так и не дав мне ответа. Не понимая что я от него хочу, он продолжает: — Мы с Уиллом штудировали все поля неподалёку, выуживали из Джера хотя бы что-то, а теперь ты строишь из себя принцессу в башне, за которой никто не пришёл! Чего ты от меня ждала? — Он в недоумении смотрит на меня, раскинув руки в стороны. Его рубашка натянута на груди, а распростёртые жилистые руки так и заманивают снова окунуться в их объятия. Я подхожу достаточно близко, чтобы это показалось странным даже для приватной беседы. Моя грудь касается его рёбер. Я тяжело вздыхаю, пытаясь собраться с силами. Для меня это слишком ответственный шаг. Сколько раз я проделывала это у себя в голове. А теперь, стоя так близко, мысли путаются и план рассеивается в пепел. Я медленно поднимаю руки наверх и веду их по бороде, щекоча подушечки, затем ощупываю скулы и касаюсь мочек ушей. Глаза Иисуса меняются. Его зрачки слегка расширены, грудью я чувствую как учащается его сердцебиение. Я смотрю в его глаза, выискивая в них хотя бы какой-то намёк на взаимные чувства. И ничего больше не видя, целую его. Мне страшно отпрянуть от его мягких, горячих губ. Я просто касаюсь их своими, не делая ничего больше. Я морщусь, плотно жмуря веки. Я чувствую, что Ровиа не спешит мне отвечать. Тогда я, сгорающая от стыда, говорю себе в голове, что этот поцелуй — простая благодарность за то, что он пытался меня найти. Быстро спустив руки вниз, я разрываю наш «поцелуй» и делаю шаг назад, тупя взгляд в ковёр. Пятясь задом, я отхожу обратно к столу и пытаюсь прикрыть раскрасневшееся лицо рукой. Так стыдно мне не было никогда. Поверив в свои собственные мечты, я, возможно, навсегда испортила дружеские отношения между нами. И теперь мне придётся уйти и отсюда. Потому что кроме как Пол — никакой причины оставаться здесь у меня не было. Я долго себе в этом не признавалась. Но теперь призналась, хоть в этом больше и нет необходимости. Иисус все ещё озадаченно стоит на месте. Неподвижно. В комнате повисла такая нагнетающая тишина, что кажется, сейчас она разорвёт мне барабанные перепонки. Я не могу поднять глаза. Просто не в силах этого сделать. Я всё ещё боюсь, что мужчина просто развернётся, назовёт меня ненормальной и уйдёт. Но вместо этого я слышу подступающие шаги. Раз. Два. Три. Он стоит возле меня. Протягивает руку и касается моих волос, заправляя их за ухо. Привычный для меня, собственный жест иступляет. Я вздрагиваю и чувствую, как его рука касается моей, оттягивая её от лица. Я снова крепко закрываю глаза, прислушиваясь к внутренним ощущениям: все внутри трясёт и бурлит. Словно закипая, я встряхиваюсь. Мужчина тянет меня за подбородок, вынуждая поднять голову и посмотреть на него. Он так внимательно на меня смотрит, будто, видит впервые. В висках стучит кровь. Я неважно себя чувствую. Хочется, чтобы эта пауза длилась дольше. Я не знаю, что сказать ему. Как оправдаться. — Спасибо, — тихо произношу я, ощущая сухость во рту от такой недосказанности. Ровиа отпускает мой подбородок и прочищает горло. Затем складывает руки на груди. — Всегда пожалуйста, Алекс, — в его словах я ловлю нотки разочарования. А может, мне просто хочется, чтобы это было так: — Ты, должно быть, хочешь спать. Укладывайся на диване. Там есть… — произносит он. — Да, знаю. Плед и подушка. Я видела. — Скупо улыбаюсь я. Спать, несомненно, хочется, но сильнее хочется знать, не начал ли мужчина меня опасаться. — Что ж, тогда, я думаю, мне пора. Завтра утром должен прибыть Рик. Они хотят встретиться с Дэрилом. Я уеду с их группой. — Я не понимаю зачем мне эта информация. Может, он хочет чтобы я поехала с ними? Зачем? Или, может быть, он показывает, что этот поцелуй ни к чему хорошему не привёл и завтра его уже здесь не будет? «Глупая маленькая девочка». — Не хочется грузить тебя так сразу, но ты бы не могла помочь Уиллу завтра? Я обещал ему кое в каком деле, но планы изменились. А ему необходима помощь. — Добавляет Иисус, видя моё непонимание. «Вот все и встало на свои места. Полу я понадобилась по делу. Что же, нужно согласиться». — Ага. Завтра утром я буду у Уилла. — Спасибо, — он мнётся возле меня, затем отходит к двери и открывает её. «Неужели этот день закончится так неблагодарно для меня?» — Кстати, Алекс, вечером будет ужин. Я мог бы принести его тебе сюда. — Нет, не нужно, — я расправляю плед и стягиваю с ног ботинки. — Выйду в свет. Улыбка еле заметна на моём лице, но мужчина её видит и пытается ухмыльнуться над моей фразой: — Хорошо. Спокойной ночи, Алекс. — Добрых снов, Пол. Дверь за мужчиной закрывается, а я кладу голову на подушку и ещё долго мирюсь с неяркими лучами солнца за окном, бьющими мне прямо в глаза.***
Дневной свет, который проводил меня в сон — исчез. Его заменила мгла, растворяющаяся на участках, где горят яркие прожектора. От пледа приятно пахнет им. Я неосознанно ёжусь, вспоминая поцелуй и нелепые моменты после. Зачем я так с собой поступила? Зачем понадеялась на пустые надежды? Всё было яснее летнего дня. Я потягиваюсь и откидываю плед в сторону. Ставлю ноги на ковёр и от пяток разлетается волна мурашек, прямо до шеи. Холодает. Начало сентября. Ловлю себя на мысли, что в этом году я должна была стать старшеклассницей. Сидеть за партой рядом с такими же как я подростками и учиться. Что-то не понимать, а что-то любить больше остальных предметов. Раньше мне нравилось рисование. Но это было во втором классе. Я не рисовала с тех самых пор. Холод возвращает меня в реальность. Я продрогла. Накидываю на себя плед. «Надо посмотреть в шкафу. Может, там найдётся что-то тёплое». Я подхожу к тёмному шкафу и открываю левую дверцу: на вешалке висит кофта с воротом. Я стаскиваю её и надеваю на себя. Вещь оказывается мне велика, она слегка колется, но тем самым согревая. Хлопаю дверцей, закрывая шкаф, когда внутри что-то валится. Недовольная тем, что что-то уронила, я аккуратно приоткрываю другую дверцу и на меня падает рюкзак, больно стукнув по голой ноге. Я ойкаю и шиплю, но вовремя понимаю, что это мой рюкзак. Он лежал в шкафу. Наверное, там я его и забыла. Заглядываю внутрь, руками перебирая сложённую одежду и вытаскиваю тёплые носки. Ставлю рюкзак на место и в последний момент вижу две завядшие ромашки. Нужно увидеться с Джереми, и, думаю, поблагодарить Уилла, но к нему я отправлюсь позже, когда пойду помогать. Плотнее укутавшись в огромный свитер, я выхожу на улицу. Ноги неприятно ноют, а тело, наоборот, отдохнуло, выспавшись на диване. На улице никого нет. Думаю, все уже на ужине. Хорошо, что я не согласилась на «завтрак в постель» — есть возможность пройтись и вообще избежать этого застолья. Идти на ужин я не собиралась в любом случае. Тишина успокаивает. Нигде не слышны всхлипы мертвых, стоны живых. Я чувствую себя в безопасности. И как же не хочется обманываться, что такая безопасность — дело времени. В любую секунду может произойти какая-нибудь необратимая вещь, которая снова пошатнёт твою психику. Пока этого не произошло и я окончательно не омрачила себе голову подобными мыслями, выдвигаюсь в сторону ангара Джереми. — Джер? — я стучусь в дверь. Из окна вижу неяркий свет от лампы. — Кто там? — раздаётся женский голос. — Это… — я, почему-то, молчу, испугавшись, что меня, все равно, не знают. — Алекс. Я пришла проведать Джереми. Дверь открывают и на пороге стоит женщина лет пятидесяти, с рыжими, как огонь, волосами и лицом, укрытым ото лба до подбородка веснушками. В руке она сжимает мокрое полотенце, сложённое втрое, а на лице выражается некое беспокойство: — Аа, Алекс. Рада тебя наконец видеть собственными глазами, а не представлять по рассказам Джера, — она легко улыбается и возле глаз выступает множество морщин. — Я Мэнди. Джереми себя неважно чувствует. Думаю, тебе лучше зайти к нему завтра. Он уже спит. Я согласно киваю головой, не смея напрашиваться внутрь. Женщина мнётся в двери, не зная что ещё можно мне сказать. — Рада была увидеться, — говорит она и быстро захлопывает дверь прямо перед носом. Я пару секунд стою в исступлении. Что это было? У Джера есть нянька? Или кто эта женщина? Я обхожу ангар стороной в поисках окон, но ничего не нахожу. Ни одного окна. Единственная маленькая форточка заколочена досками и железным листом. Тогда я решаюсь дождаться того момента, когда женщина уйдёт. Я надеюсь на то, что она когда-нибудь выйдет. Мне нужно поговорить с парнем. В наши дни трудно загадать что-то на завтра. Вдруг, на следующий день мы все уже будем кряхтеть и давиться чей-нибудь плотью. Поэтому, пока в моих планах стоит Джереми — я должна сделать это безотлагательно. Вот новая я, не откладывающая свои планы в дальний угол. Людей на улице не стало совсем. Поужинав, они уже медленно разбрелись по своим лачугам. И сейчас я вижу только двоих на башне у входа. Один зорко наблюдает за местностью, второй же пытается не уснуть. Ноги потихоньку начинают затекать. Я жмусь спиной к левому углу домика, высматривая выход. Прохладный ветерок треплет волосы, вороша русый хвост и выбивая пряди мне на лицо. С этим я уже смирилась и перестала пихать их обратно в резинку около часа назад. Мне холодно, я плотнее кутаюсь в одежду, ожидая удачного момента прошмыгнуть к мальчишке. Дверь со скрипом открывается и я вижу женщину, а затем и парня, обвисшего у неё на плече. Она отводит его в мою сторону, и я растеряно пячусь назад, стараясь не шаркать ногами. Отхожу и прячусь за большую бочку. Женщина подводит парня к забору и того тошнит. Он весь сжимается от спазмов и извергает из себя содержимое желудка. Женщина неприятно морщится и отворачивается. Всем своим видом она показывает, что Джереми и его «поступок» её раздражают. Я настороженно наблюдаю за всем этим действом. Что-то в этой картине мне не нравится. Бледный Джер, заблевавший весь забор и эта Мэнди, не выражающая к парню никакого сочувствия. Парень хватается за дерево забора рукой и резко падает на колени, продолжая тошнить. Женщина даже не старается помочь ему, она неприятно сплевывает слюну и отходит правее от нас обоих. Я высовываю голову из-за укрытия и вижу как она потирает руки, а затем тянется за спину и выуживает оттуда небольшой кухонный ножик. Зачем он ей? Семенящим шагом она приближается к мальчику и заносит нож над ним. Парень этого не слышит, продолжая отплёвываться и приходить в себя. В голову проскакивает множество мыслей одновременно, путая мой разум. Я рывком вылетаю из-за бочки и несусь к женщине. Никакого плана. Никакой самообороны. Я просто бросаюсь на неё, хватаю обеими руками за левое плечо, позволяя телу развернуться, и чувствую как ключицу пробивает волной раскалённого металла. Боль тут же притупляет все звуки и шорохи. Я полностью сконцентрирована на ощущениях моего тела. Рвущаяся пульсация разносится по телу до самых кончиков пальцев ног. Я сдавленно охаю, мне зажимают рот, пихая вниз и занося нож вторично. Мозг орет «беги!». До одури сильная боль и страх пульсируют внутри как единый маятник. Я в панике выталкиваю левую руку перед собой и жмурюсь, ожидая конца. Лежащая на грязной земле, я не в силах подавить свой кошмар внутри. Холодное лезвие втыкается в ладонь и за своим ором я слышу глухой стук. Внутренности тоже пульсируют. В груди становится горячо. Перехватывает дыхание. Паника застилает, и я ощущаю будто нахожусь в тесной комнатке, где полностью отсутствует кислород. — Алекс, держись, — голос паренька разносится где-то отдаленно, ударяясь о заднюю часть черепной коробки. В глазах темнеет, я чувствую как на меня накатывает волна адреналина, как к горлу подступает комок. От облегчения ли, а может и в полном изнеможении, я падаю на землю и глаза закрываются. Меня приводят в чувство шлепком по щеке. Он выталкивает меня из звонкой боли, щемящей ключицу. Мужчина несёт меня на руках. А я потихоньку начинаю приходить в себя, стараюсь перебить боль мыслями о Джереми и куда меня несут. — Что произошло?! — снова слышу удивленный голос из-за спины. К нам подходит Пол. Он напряжённо смотрит на меня, затем на мою грудь. Я чувствую как по кофте растекается тепло. Увы, не от его взгляда: — Неси её к Харлану. — Надеюсь, я не прерву его сон, — неожиданно для самой себя мне хочется шутить. — От твоих шуток кровь вытекает быстрее, — теперь я понимаю, что меня несёт Уилл. — Прикрыла бы ты ротик. Он не твой союзник. Мужчина чертовски прав. Всю жизнь моя главная проблема — это я сама и моя удивительная способность не вовремя открывать рот. Харлан встречает нас на пороге. Видимо, Иисус подошёл раньше и предупредил его. Меня укладывают на койку и стягивают кофту. — Я сама! Сама! — говорю я, понимая, что под кофтой остаётся только лифчик. Тянусь к краю рукава и вскрикиваю от острой боли, моментально разносящейся по телу. — Мы уже поняли какая ты самостоятельная! — вновь недовольный голос Уилла. Я откидываю голову назад, морщась и шипя. — Уходи, Уилл, — произносит доктор и разрезает на мне футболку. С моей травмой просто её стянуть — целая история: — Ты тоже, Пол. Все вон. Пока мужчины уходят, ко мне подбегает девушка и принимается обрабатывать мою руку. Я замечаю, что в дверях застревает Иисус. Он смотрит на меня с таким непониманием и сожалением, что мне самой становится себя жалко. Наверно думает, как я постоянно нахожу такие приключения. Вот и мне хотелось бы знать как, черт возьми? В следующую секунду я забываю про боль в ключице. Ладонь нестерпимо жжёт от чего-то едкого и я вновь шиплю. — Терпи. Это всего лишь спирт. — Цокает ассистентка Харлана. «Так дали бы принять мне его вовнутрь! Может, я бы стала смирнее». Она снова обливает мою руку. А Карсон осматривает рану: — Полли, игла, нитки и ещё спирта. — Что, прямо так? — я почти воплю. Никогда не любила докторов и больницы. Всегда отнекивалась и пряталась, когда речь заходила об уколах и обследованиях. Меня не слышат или не хотят слышать. Полли приносит все необходимое и встает рядом, крепко взяв за руки и плотно прижимая их к матрасу. Я тычусь взглядом на неё, а затем хочу выискать помощи в двери, там где стоит Пол. Но его уже там нет. Надвигается что-то нехорошее, и мне придётся сидеть в первом ряду этого шоу. Хочется, чтобы все это прошло меня стороной. Так чтобы я наблюдала за этим действом со стороны, будто зашивать будут не меня, а «того парня». И потом просто проснуться, когда все закончится. Но, как я сказала, меня не слышат и слышать не хотят. Это всегда касалось и самого Бога. Хоть раз бы произошло так, как я прошу! Доктор выливает мне на грудь горящую жидкость из флакона и тело рвётся от агонии.***
Каждый вдох даётся с трудом. Дыхание рвёт мышцы на груди. Я морщусь, слегка постанывая. Нестерпимо хочется пить, но до воды придётся тянуться правой рукой, а это, увы, самая худшая идея сейчас. Я смотрю по сторонам: окно слева и пустая соседняя кровать. Я лежу там же, где отходила от сотрясения. Вспомнилась бутылка, оставленная кем-то. Снова захотелось пить. Кажется, я даже взвыла: — Эй! Кто-нибудь? — перехожу я на шёпот, когда понимаю, что орать громко тоже не в моих силах. Меня никто не слышит. Тогда я пытаюсь подняться на локоть, чтобы дотянуться до стакана, но боль прошибает в мозг. Я кричу и падаю обратно. Даже сглотнуть сухость получается не с первого раза. Что уж говорить о том, когда я хочу чихнуть. В комнатку врывается сначала прохладный ветер, а потом и фигура. Харлан несётся ко мне, словно обезумевший. Он подлетает к моей кровати и рывком сбрасывает с меня одеяло. Под ним я лежала в трусах и бинте, обмотанном вокруг ключицы и на руке. — Что вы творите?! — громко говорю я. Карсон хватает меня за здоровую руку, осматривает её, затем идут ноги. Я стараюсь вывернуться от его рук, когда грубая хватка неосторожно дёргает меня за плечо, принуждая перевернутся на живот: — Мне же больно! — вопль в моем голосе резонирует от стен крохотного помещения. — Тебя кусали? — тараторит доктор, и я не сразу понимаю смысл его вопроса. В комнату вбегает разъярённый Пол: — Док, я просил Вас! Так же нельзя! — он уже видит, как я почти плачу от накатывающей боли и беспомощности. — Отойдите от неё! Я не понимаю в чем дело. — Если её укусили, то я должен осмотреть укус. Я должен знать! — Доктор! — ору я. — Меня никто не кусал! О чём вы? Он продолжает вертеть меня на кровати в разные стороны, голос переодически срывается на писк. Боль становится невыносимой. Он изучает мое тело, пока на бинте не проступает кровь. — Тебя укусили туда! Конечно. Как я этого не заметил сразу! — он отшвыривает от меня руки и растеряно рыщет по комнате. В его руки попадает ножик. А меня поглощает истерика. — Пол! — воплю я, уже не зная что делать. — Харлан, не сходи с ума! — Ровиа подлетает к Карсону, выбивая ножик из его руки. — Ты сам лично осматривал её порез. Там нет укуса. — Он там, Пол! Хочешь ты того или нет, я должен в этом убедиться, черт возьми! — он пытается вырваться из цепких рук Иисуса, но тот его держит. — Я осмотрю её сам. Прошу тебя, иди к Джереми, там твоя помощь сейчас нужнее, — Харлан все ещё рвётся ко мне. Пол хорошенько встряхивает его за плечи и тот, вроде бы, соглашается. — Если что-то найдёшь, сразу же зови! — Так и сделаю, док. — Он отпускает Карсона и тот отряхивается, а затем уходит. Я так и сижу на кровати, вжавшись в спинку. От боли меня потряхивает, и я не могу шевелиться. Ровиа стоит в углу комнаты и смотрит на меня. Только сейчас я понимаю, что лежу неприкрытая. Тянуться до одеяла я не в состоянии, поэтому я просто сжимаюсь в клубок. Пол подходит ближе и укрывает меня. Я ною, когда вытягиваю ноги вдоль кровати и расправляюсь под ним. — Алекс. Ты должна рассказать мне, что там случилось. Я удивленно на него смотрю; разве никто ещё не знает? Разве Джер им не сказал? — А что тебе рассказал Джереми? — задаю я вопрос и наблюдаю, как испуг в глазах Пола гаснет, сменяясь на разочарование. Он присаживается на соседнюю кровать и потирает лоб тыльной стороной ладони. — Джереми не в состоянии что-либо сейчас рассказывать. И, боюсь, он уже ничего не расскажет. — Что случилось? Она ранила его? — Нет. Мэнди ничего не успела сделать. По крайней мере, с ним. Но лучше бы она успела. — Как ты можешь такое говорить, Пол?! Она хотела его убить! Или в твоих глазах это выглядит по-другому? Он убирает руку от лица и внимательно изучает мое: — Джереми был укушен. Мэнди хотела прекратить его мучения. Никто не знает откуда взялся ходячий, — Ровиа сжимает руки в кулаки. — Этот чёртов труп как-то проник к нам! А мы не можем его найти. Я стараюсь не поддаваться панике, у самой в голове начинают закрадываться мысли об укусе. Под одеялом я ощупываю себя в поисках укуса. Я могла не заметить. Раз меня хотят проверить, значит, есть такой шанс, что я тоже могу быть укушена. В мысли лезет тот кошмарный сон. — Где он? — спрашиваю я мужчину, пытаясь подняться. — Я хочу с ним попрощаться, Пол. Ровиа медленно кивает, не прекращая на меня смотреть. Он встаёт и подходит ко мне. Скидывает с меня одеяло, затем снимает свой плащ и, стаскивая меня с кровати, помогает его надеть.***
Мэнди стоит у дверей. Она ходит туда-сюда, придерживая у головы пакет со льдом. На её глаз расползается синяк. Видя меня, она замирает и долго разглядывает под плащом мои раны. — Господи, прости меня, Алекс! Я не хотела! — она подходит ближе, но я вытягиваю руку перед собой, показывая что это меня сейчас не волнует. Руку непроизвольно сводит от фантомной боли, будто сейчас я снова почувствую в ладони холодную сталь ножа. Женщина замирает на месте и провожает меня взглядом. — Как ты себя чувствуешь? — Пол ведёт меня под руку. — Голова не болит? — Всё терпимо, — произношу я, понимая что обманываю нас обоих. Тело нещадно ломит. Ровиа открывает дверь, и я вижу Мэгги и Грегори. Они не замечают нас, продолжая обсуждать положение дел на повышенных тонах. Когда мы обходим их стороной передо мной открывается картина, заставляющая поперхнуться старыми воспоминаниями. Бледно-фиолетовый мальчик лежит на кровати. На его лице проступает множество бордовых венок. Губы белее снега, глаза закрыты. Возле него никого нет. Я отпускаю плечо Пола и медленно подступаю к прошлому. Внутри все вибрирует. Комната сужается до одного только Джера. На трясущихся ногах я подхожу вплотную и усаживаюсь на край матраса. — Эй, Джереми, ты слышишь меня? — я стараюсь говорить тихо. — Это я, Джер. Алекс. Парень слегка сжимает закрытые глаза, а затем я вижу лёгкую улыбку на его губах. — Он слаб. Думаю, ему осталось недолго, — ко мне подходит Харлан. — Пол сказал мне, что тебя не кусали. Это хорошо. Но если ты не против, в следующий раз, когда я буду осматривать твою рану — я хочу удостовериться в этом лично. Я киваю головой в знак согласия. Говорить становится тяжело. Мне неимоверно жаль мальчика. Мы с ним почти ровесники. И я сильно сожалею, что ничем не могу помочь «однокласснику». — Джер, я хотела сказать тебе спасибо. Благодаря тебе я снова здесь. Я рядом. — Я осторожно касаюсь его потной руки и сжимаю её в своей. Она расслаблено лежит на одеяле: — Прости, что я не могу теперь помочь тебе. — Я ощущаю тяжесть в горле, слышу как пульсирует сердце в висках и как к глазам подступают слёзы. Джереми для меня был солнцем. Его беззаботность и счастье затмевали собой все плохое поблизости. А теперь это солнце навсегда уйдёт за горизонт. И я не имею ни малейшего представления как смогу выбраться из тьмы. Я чувствую как мою руку сжимают. Совсем несильно. Из последних сил. Я смотрю на белесые костяшки мальчишечьей руки, а затем на его измученное болью лицо. Слеза катится по щеке, крепкой солью смачивая язык. Я тут же её слизываю. — А…Алекс… — я внимательнее всматриваюсь в его лицо, в ожидании следующих слов. — Из…извини… я не хотел этого. Мне б…было… — его рука слабнет. Я понимаю, что ещё немного и придёт конец: — …Страшно. Рот его слегка приоткрыт, а рука полностью разжала мою. Я жмурю глаза и из них льются слёзы. — Харлан, — слышу я возле себя. — Пора. С этими словами Пол осторожно поднимает меня с кровати и уводит за закрытые двери. Через мгновение слышится «ничего». Глухой звук смерти. Нависший в комнате. Навсегда. Он не выветрится оттуда никогда.