Я предлагаю игру, или День, когда можно...

Воскресенье

Великодушное лондонское утро в начале зимы ненавязчиво вкрадывается в мой сон ближе к десяти. Я потягиваюсь, разминаю ноги и спину и спускаюсь на кухню, ведомый скорее запахом кофе, нежели знанием маршрута. — Доброе утро. Чашечку кофе? На столе уже стоит полная чашка горячего ароматного напитка, дожидающаяся меня, а рядом сидит Снейп с другой чашкой и сигаретой. — Доброе утро, — киваю в ответ я. В голове звенящая пустота, так что даже хочется спросить, что вчера было. А точнее, было ли то, что я помню. Но я не спрашиваю, потому что, пока я не слышу ответа, мои воспоминания остаются реальностью. — Может, бутерброд? Только сейчас я замечаю на столе еще и тарелку с идеально ровными бутербродами. — Вы сами их сделали? — На это моих кулинарных способностей хватает. Ваш вопрос даже оскорбителен. Я беру бутерброд и задумчиво жую, хотя в голове ничего, кроме белого шума. — Я тут немного нарушил данное вам обещание и, пока вы спали, отлучился в Хогвартс, чтобы взять кое-какие бумаги и немного ингредиентов для зелья. — Какого? — Вы так и не ответили, чем пахнет ваша амортенция. Так что придется это исправить, заодно постараетесь убедить меня, что окончательно не растеряли те скудные навыки, что получили на моих занятиях. Я киваю, допиваю кофе, голова медленно наполняется мыслями, роящимися в голове как пчелы. Но этот привычный рой заставляет меня чувствовать себя хорошо. — Когда начнем? — Прямо сейчас. Я пожимаю плечами и не возражаю. Пусть будет сейчас. Я убираю со стола, а Северус водружает на него маленькую коробочку, не больше двадцати сантиметров высотой и начинает доставать из нее все необходимое, а именно газовую горелку, котел диаметром шесть дюймов и все необходимые ингредиенты. — А портала в другое измерение или хотя бы Атлантиды у вас там нет? — Нет, Поттер, их не существует, как и вашего чувства юмора. Последним он выкладывает на стол учебник по зельеварению. — Я не надеялся, что вы помните всю технологию приготовления наизусть, так что прихватил и книгу. — Очень предусмотрительно с вашей стороны. — Просто я давно вас знаю. Я зажигаю огонь под котлом, Снейп садится рядом, закуривает и безмолвно наблюдает. Сегодня это его прерогатива. Я так часто смотрел на него в последнее время, и сейчас мы меняемся местами. Интересно, испытывает ли он то же, что испытываю я, глядя на него? — А ведь запах моей амортенции связан не только с Гарретом, — говорит он, внимательно наблюдая за движением моих рук. — Для меня Лили пахла яблоком. Когда мы были еще совсем детьми, бегали в заброшенный сад. Там росли старые яблони, которые сгибались до земли под тяжестью золотых, почти прозрачных от сока яблок. Я тряс дерево, а она внизу собирала плоды, набирала полную охапку, а потом мы сидели на берегу пруда или на качелях, ели эти яблоки. И у нее все руки были в соке, и долго потом от нее исходил сладкий медовый запах. — Я люблю яблоки, — мечтательно киваю я, представляя вкус сочных зрелых фруктов. — Я знаю. Я удивляюсь и хочу спросить, откуда. Но Снейп возвращает мои мысли к зелью, которое я варю. — Поттер, вы же просто варвар. Кто режет остролист так крупно? Именно поэтому я не могу отвлекаться, чтобы наконец перестать быть глупым мальчишкой. Я сосредоточенно следую рецепту, нарезаю, добавляю, помешиваю, довожу до кипения, остужаю, насыпаю, регулирую огонь, пока наконец не начинаю ощущать легкий, но весьма узнаваемый запах. — Готово. Северус подходит ближе, заглядывает в котел совсем как когда-то на уроках зельеварения: — Чем же оно для вас пахнет? Я принюхиваюсь. Потом еще раз. Только для того, чтобы выиграть время. Я все прекрасно понял сразу, но теперь думаю: ведь мы не играем, я не обязан говорить правду. Это просто вопрос. Обычное любопытство. И я без запинки лгу: — Хвоей, мясным пирогом и снегом. Говорю первое, что приходит в голову, потому что моя амортенция пахнет полынью, кофе и табаком. Но мне слишком страшно в этом признаваться. Снейп одобрительно кивает и встает, чтобы уйти: — Мне нужно немного поработать. Вот он уже на пороге гостиной, его спина в уже не моей рубашке удаляется, и мне вдруг становится почти физически невозможно его отпустить. Я подскакиваю, догоняю Северуса за два широких шага и цепляюсь за руку, разворачивая к себе, зарываясь лицом в тонкую белую ткань на груди; я закрываю глаза и шепчу: — Вы вернетесь в следующую пятницу? — Гарри, я еще не ушел в этот раз. В его голосе звучит недоумение и даже нотки испуга. Я не вижу его лица, но будто физически чувствую, как скулы его напрягаются, губы сжимаются в бесцветную ниточку, а брови ползут вверх. Он готовится к обороне. Всегда готовится к обороне. — Пообещайте, что придете, — не унимаюсь я. — Поттер, объясните мне, что происходит. А до тех пор, я отказываюсь что-либо вам обещать. В его голосе появляются крупицы гнева, он пытается оторвать меня от себя, чтобы заглянуть в лицо, но я только крепче прижимаюсь. — Мне просто нужно, чтобы вы пришли. Нужно, чтобы вы приходили. Я эгоист, мне слишком хорошо с вами. И если вам наскучил никчемный мальчишка, который всегда действовал вам на нервы, умоляю, придите еще хоть раз. Его рука, пытающаяся отцепить меня, обмякает, он стоит молча, неподвижно, кажется, даже не дышит, но я слышу, как в груди тихо бьется сердце, удар за ударом. И все же его неподвижность пугает меня, я отстраняюсь, чтобы заглянуть в глаза зельевара. Северус смотрит на меня, потом делает пару шагов назад и садится в кресло. — Ты глупый молодой мужчина. Неужели ты так и не понял: я слишком долго делал то, что мне приказывали, а теперь впервые делаю то, что хочу. Я жду продолжения его слов, но он молчит, просто смотрит на меня. Взгляд его полон сострадания, но не жалости, и, как ни странно, уважения, которого я не понимаю. Вот он сидит передо мной на расстоянии шага, но все равно остается загадкой. Он мой космос. И единственное, что я знаю, это то, что хочу узнавать его. Я подхожу, сажусь на пол рядом с его креслом и кладу голову на его колено, обвивая руками его ногу. Он кладет ладонь мне на голову, поглаживая волосы. Его прикосновения успокаивают, придают уверенности, и я как будто впитываю его через кожу. Коленка под щекой острая, длинные пальцы путаются в моих непослушных волосах, но я чувствую себя как никогда живым. Как ребенок, который сидит под столом, когда давно пора спать, сидит тихо-тихо, думает, что его никто не видит, ведь давно отправляли в постель, а он притаился и боится даже дышать, таким живым и важным кажется ему это момент. И я тоже не шевелюсь, чтобы не спугнуть наваждение. Мы сидим так долго, пока за окном не начинает темнеть, тогда Снейп кладет руку мне на плечо: — Мне пора. Я как будто просыпаюсь. Спросонья плохо ориентируюсь, выпускаю ногу Северуса и вскакиваю. — Мы же даже не пообедали. Может, хотя бы бутербродов приготовить? — Пожалуй, от бутербродов я не откажусь. Мы возвращаемся на кухню. Пока Северус собирает котел и горелку, я делаю чай и мажу бутерброды. — Гарри, спасибо за эти выходные. Мне давно не было так хорошо. Я двигаюсь как в тумане. Ему хорошо со мной. Ему хорошо. Хорошо в моем доме. На моей кухне. В моей, но уже его рубашке. Ему хорошо. Я не чувствую вкуса чая и еды, потому что и мне хорошо. Северус уходит наверх, переодевается, отдает мне одежду, идет к камину. Я иду проводить его. — Я приду в пятницу. Я обещаю, — произносит он, прежде чем зеленая вспышка поглотит его.