Почему мой тренер завопил?

      Стояло раннее утро, когда вдыхать и впускать в свои лёгкие этот едва прохладный воздух не то, чтобы не хотелось, — казалось самоубийством. Озноб пробирался под тонкую ветровку, кроссовки намокли ещё на первом круге, футболка в первые двадцать метров, платок надоедливо сползал со лба на глаза каждые десять, а тренер на велосипеде, который злорадно ехал впереди семи бегущих парней и ещё пяти девушек, не придавал хорошего настроя совершенно, как, собственно, и противно моросящий прямо в лицо мелкий дождик. В общем день не задался с самого утра.       Поговорим о системе спортивной подготовки, разработанной то ли их тренером, то ли директором, но вот уже который год пляжные кроссы были нормой для команды лёгкой атлетики их клуба. Чьей идеей было запустить систему подобных утренних тренировок — не известно. Тешило хотя бы то, что вынуждены были прибегнуть к подобным тренировкам и все остальные отделения. Особенно радовали глаз тенелюбивые художественные гимнастки. Однако, этого человека все, видимо, считали гением. Ни у кого не возникало вопросов о том, что случится, если большая часть всех команд переболеет. Возможно, тренерский совет рассчитывал на благую мощь морского воздуха, но носом шмыгали абсолютно все поголовно. А теперь подумаем об этом вместе с нашими героями.       Когда в голове Шишова уже который круг отдавалось ритмичное: «Ебал. Ебал. Ебал», тренер резко затормозил на импровизированном финише, собранном из подручных материалов (палки и отобранной в самом начале у того же Шишова майки), который команда уже пресекла раз двадцать пять не меньше, и повернулся к уставшей команде прыжков с шестом. С неимоверно ехидным выражением лица мистер Уайт наблюдал за тем, как ребята сначала нагнали его, а теперь попросту пытались отдышаться. Садиться на песок никто не спешил, ибо наказанию, которое следовало за этим, никто подвергаться не хотел. — Ну что, девочки мои? Не устали?       То ли голос у него был больно жизнерадостный, то ли все, действительно, слишком сильно замучились нарезать круги, которые на деле были бегом из одного конца пляжа в другой, но на тренера все посмотрели крайне раздражённо и косо. Несколько парней пытались отдышаться, оперевшись руками о колени, кто-то облокачивался друг о друга, пара девочек явно уже соскучились по не менее жёсткой, но всё-таки родной Офелии Уайт, вышеупомянутый же Шишов хотел стоя завязать шнурки на кроссовках, но выходило не очень удачно, так что он неуклюже прыгал на одной ноге и молился о том, что привлекает меньше внимания, чем его друг, который пытался проделать тоже самое. — Ой, а что это мы такие недовольные? Вы что, устали? Вон, берите пример с Шишова! Он у нас балерина Австралийского театра! Да, Шишов?       Белобрысый парень, который только-только смог успешно завязать шнурки на одном кроссовке, обречённо опустил поднятую ногу и, предвкушая дальнейший стёб, посмотрел на тренера. — Ой, милочка моя, обрядить бы тебя в пачку! Шишов, ну не надо так на меня смотреть. Ничего! Сейчас закончим с физической частью и уже на вечерней тренировке пойдём в зал. Чует моё сердце, что сегодня ты нам всем покажешь мастер класс с шестом. — А разве дневной не будет? — сама того не понимая, спасла парня рыженькая девушка по имени Джейн, потому что тренер удачно отвлекся и начал объяснять что-то о том, почему сегодня могут отменить даже вечернюю тренировку.       На стёб тренера парню оставалось лишь закатить глаза и мысленно удивиться тому, что тренер не продолжил разводить эпопею из неудачной попытки завязывания шнурков.       Оставшуюся тренировку можно было бы даже назвать удачной, но когда команда направлялась к волейбольной сетке, чтобы немного поиграть для завершения тренировки (хоть сил и не было, но тренера, впрочем, не особо волновало), на их пути встала команда всё той же лёгкой атлетики, но уже по бегу. Назревал очередной скандал между тренерами, так что спортсмены обеих команд просто устало друг на друга посмотрели и, не сговариваясь, сели на песок немного в стороне, принявшись наблюдать очередную битву за волейбольную площадку. В другое время они бы с радостью перекинулись парой остроумных словечек, но не сразу после тренировки, когда в волейбол играть хотелось не особо, но так как до тренеров ни тем, ни другим этого донести не удалось, приходилось ждать развязки, смотря то на одного, то другого. — А куда это мы направляемся? Неужто набегались и решили посвятить себя более умному занятию? - конфликт начал тренер по прыжкам. Ждать долго не пришлось, ибо в то же мгновение ответом от стороны тренера по бегу ему было: — Ну, мы хотя бы бегать умеем, в отличии от некоторых. Бегали бы в другом месте. Больно же смотреть. Что, не справляетесь даже с таким простецким упражнением? — Ишь как верно вы подметили, Коулман. Боже, вот именно. Бег — всего лишь упражнение. — Кстати о Боже. Когда всевышний раздавал разум, вы не добежали? Прыгали, наверное, где-нибудь. — Да-да. Мы — не вы. У нас на этот случай хотя-бы оправдание есть. А вы что скажете на отсутствие своего?       Дальше пауза затянулась. Так что, когда, победоносно хмыкнув, тренер по прыжкам собирался уже отвернуться, он был весьма удивлён дальнейшим атакам Коулмана. — Раз уж, Уайт, мы уже выяснили, что разумом не блещем, то давайте хоть определимся, что на нашей стороне сила.       Устало наблюдавшие за этим действом спортсмены оживились и стали более заинтересованно взирать на тренеров, ожидая, что последует дальше. — Кооооулман, ну не впутывайся ты в эти дебри. Вы работаете только ногами, тогда как мы явно преобладаем над вами работой и верхними группами мышц. — Я это предвидел, Уайт, но у нас есть Гертруда и Марк. Они занимались шушу-мушу, суть ты понял.       Многозначительно фыркнув на это заявление Коулмана, тренер по прыжкам будто бы хотел сказать всё, что он думает о этих близнецах и их боевых искусствах, но вместо этого качнул головой в сторону своих спортсменов. — А у меня есть Руби из Детроита. Переехала к нам тренироваться пару лет назад, потому что их клуб в гетто закрыли, а я дружу с семьёй. Ну и Шишов. — Шишов? Какой ещё Шишов?!       Услышав свою фамилию, белобрысый со вздохом закатил глаза и исподлобья посмотрел на тренеров. Его тренер, а именно мистер Уайт, явно решил его сегодня максимально достать. — Да вон тот Шишов. Русский Шишов.       Почему-то тренер по бегу нахмурился и с прищуром осмотрел сначала сидящих спортсменов, а потом, зачем-то окинув с ног до головы Уайта, решил уточнить: — Давай-ка уточним, Уайт. Это который пробежал стометровку с тремя препятствиями в руках, когда сказали, что перепрыгивать их для зачёта необязательно? — когда тренер по прыжкам уверенно кивнул, узнав в этом описании своего ученика, Коулман просто посмотрел куда-то сквозь собеседника и ворчливо плюнул. — Ты победил.       Уайт громогласно расхохотался, хлопнул слегка надувшегося Коулмана, явно намеревавшегося отыграться на своих бегунах за то, что у них не нашлось такого же русского Шишова, и направился к своим слишком уж расслабившимся спортсменам. То, что их тренер победил (в очередной раз, заметьте), им чести мало делало. По крайней мере, так считал сам мистер Уайт. А потому, остановившись перед измученными прыгунами и, уперев руки в бока, авторитетно заявил: — И чего сидим, девочки? Свежие сплетни со двора собираем, кто с кем спит и у кого юбка короче? А ну, ноги в руки, подняли задницы и побежали в зал, пока в юбки не обрядил да по всему легкоатлетическому кампусу не прогнал кругом почёта. Давай-давай! Шишов, а ты чего тормозишь? Тут тебе препятствий не будет, собирать нечего! — и Шишов под одобрительный смех тренера (он ему этот зачет до старости припоминать будет, не иначе) поспешил догнать ушедших быстрой походкой товарищей. Нарываться на очередной шквал шуток от мистера Уайта ему не хотелось.       Как говорится, хуже недовольного Уайта может быть только Уайт, уделавший чужого тренера.