Ангедония

1. Куран появляется в парадном зале как раз в тот момент, когда оркестр начинает играть вальс. Традиционный школьный бал в разгаре, и в самом центре зала кружатся в танце пары. Платья учениц как разноцветные вспышки: если у тебя эпилепсия, то тут же начнется припадок. Канаме останавливается в дверях, давая глазам привыкнуть к яркому свету свечей. От его безупречно-белого костюма пахнет мускусом, чайной розой и чужой страстью. Канаме-сама! Вы помнете платье! Он ловит в толпе благодарный взгляд Луки, которая уже успела заново уложить растрепавшиеся волосы и теперь делает вид, что занята разговором с Каином. Вокруг нее крутится староста-очкарик из класса Юки, но Соэн не обращает на него никакого внимания. Так ему и надо. Куран хмыкает, поправляет галстук и только тогда позволяет себе шагнуть вперед. — Ты опоздал. Зеро стоит возле колонны, скрестив руки на груди. Злость и раздражение, исходящие от него, почти осязаемы. — Куда? К первой смене блюд? — На бал, — шипит Зеро, — не видишь что ли? Ты должен быть рядом с Юки, пока эта сука находится в школе. Канаме лениво осматривается. Юки танцует с Кайеном Кроссом: живая и здоровая, она смеется над очередной выходкой приемного папаши. На ней длинное шифоновое платье в оборках, то самое, что купил сам Куран. В нем Юки выглядит еще более юной, чем обычно. — Марии здесь нет, не заметил? — Это напрягает больше всего. — А ты не напрягайся, — советует Канаме, — кровь носом пойдет. А у тебя ее и так недостаток. Он равнодушно отворачивается, на ходу улыбаясь группе девчонок из дневного класса. — А ну стоять! Кириу хватает его за локоть, с силой разворачивая к себе. Девушки, которым только что улыбался Куран, удивленно охают и спешно проходят мимо: никому не хочется быть рядом с Зеро, когда тот в ярости. Больше никто из «дневных» не замечает произошедшего. Юки и Кросс продолжают танцевать. Зато «ночные» все, как по команде, замирают на своих местах, готовые кинуться лидеру на выручку. Бешеная стая. — Лучше бы тебе убрать руку, Кириу-кун. Иначе кто-нибудь в этом зале захочет ее отгрызть. — Пусть только попробует, — выплевывает Зеро. — Смелый? — Пошел ты! Куран насмешливо выгибает бровь, когда пальцы Кириу сжимаются на локте еще сильнее. Горячие. Тонкие. Сколько раз это было в его жизни? Наверное, не меньше тысячи. Почему же раньше он никогда… — Что ты хотел у меня спросить? Зеро молчит. Нервно сглатывает, смотря за плечо Курана, туда, где застыли в ожидании Айдо, Каин и прочие. Канаме вдруг становится интересно: помнит ли он? Помнит ли то, что произошло с ним вчера, до того, как в комнату, где он находился, ввалился сначала его брат, а затем и Ягари. Было ли его пробуждение от прикосновений Канаме осмысленным, или же все показалось Кириу сном. Иллюзией воспаленного сознания. А главное, если он действительно ничего не помнит, то задается ли вопросом, почему его ранение практически зажило? — Кириу-кун? Зеро фыркает и резко отступает в сторону. — Ничего, — говорит он, отводя глаза. — Иди уже. Канаме едва удерживается от того, чтобы не поморщиться. — Я так и знал. Проходя мимо Кириу, он думает, что способность сохранять невозмутимость — наука, которой он овладел в совершенстве. И это к лучшему. Вальс заканчивается, пары расходятся в разные концы залы: к маленьким низким диванчикам отвратительного розового цвета или к фуршетным столам c закусками, за которые в приличном обществе повара бы прилюдно четвертовали. Повсюду смех и громкие разговоры, в дальнем углу вот-вот начнется ссора кого-то из «дневных», не поделивших девчонку. Все это скука смертная. Куран бы с радостью пропустил шумное мероприятие. Он знает, что это невозможно. Знает, что каким бы идиотом не был Зеро, в одном он абсолютно прав: отсутствие Курэнай — это почти открытый вызов. А значит лучше, чтобы все главные действующие лица были перед глазами. — Славный вечер, Канаме-кун. — Ягари-сэнсэй. Куран учтиво кланяется, мысленно посылая лже-учителя к дьяволу. Нашел же время. — Как тебе бал? — Изумительно. — Канаме подхватывает с ближайшего стола бокал с какой-то шипучей зеленоватой жидкостью. — У ректора Кросса безупречный вкус, когда дело касается торжественных мероприятий. — Твоя ирония неуместна, — хмыкает Тога. — Впрочем, это не важно. Я хотел кое-что у тебя спросить. Канаме делает глоток из бокала и чуть было не выплевывает жидкость на пол. Во рту остается стойкий привкус мяты и, почему-то, огурца. — Я весь внимание, — хрипло говорит он, пытаясь сохранить безмятежное выражение лица. — Неужели? — задумчиво произносит Ягари. — Тогда удовлетвори мое любопытство. Я все думаю, насколько быстро могут зарастать раны у вампиров класса «D»? В тот момент, когда Тога говорит это, Канаме ловит на себе напряженный взгляд Юки. Она не успевает отвести глаза, вздрагивает, а затем нервно смотрит в сторону, туда, где стоит Зеро. А после на открытые двери, ведущие на террасу. От ее былой веселости не осталось и следа. — По-разному. Все зависит от способности к регенерации, тяжести ранения и того, чем питается новообращенный. Что-то происходит. — Значит, мои познания в этом вопросе верны. — Ягари нагло хлопает Курана по плечу и доверительно шепчет, — Но я знаю одного юного вампира, которому удалось залечить сквозную рану меньше, чем за пару часов. Удивительно, правда? Ума не приложу, как такое могло произойти. Эволюция класса? Может быть врожденные способности к излечению? Или… Тога болтает какую-то чушь, а Куран прикидывает все возможные варианты развития ситуации. Этот бал с вечной неразберихой и весельем, за которым так легко не заметить, что несколько учеников пропали. То, как легко вчера удалось выбраться Зеро из старого особняка. То, как радостно, как беззаботно вела себя Юки. Ее танец с приемным отцом — щедрость, которую обычно она никогда себе не позволяет. И, наконец, отсутствие на балу самой Курэнай. Единственной, кто сейчас способен оказать на Юки давление. Единственной, кто действительно может испугать ее. Все сходится одно к одному. Куран видит, как Юки стремительно проходит через зал на террасу. Он готов поклясться, что еще пара минут, и девушка будет на полпути к старому общежитию. — …думаю, стоит изучить сей феномен повнимательнее. Это может быть… — Это может быть простой дружеской услугой от другого вампира. Ничего сверхъестественного, — с улыбкой заканчивает Куран, наблюдая за обескураженным лицом Ягари. — Ах, да. Совет на будущее. Не ходите вокруг до около, когда хотите узнать правду, сэнсэй. Спрашивайте напрямую. Не все столь же терпеливы, как я. А теперь, когда вы удовлетворили наконец свое любопытство, прошу прощения, но я сейчас немного занят. — Я… Не давая Ягари договорить, Канаме отворачивается и идет к стеклянным дверям. На ходу он властно кивает Зеро, приглашая того следовать за собой. На террасе никого. Холодный ветер пробирает до костей. Шаги Кириу за спиной кажутся чересчур громкими. — Я видел, как она ушла. Значит ли это… — Для Юки существует только две ценности, — без предисловий говорит Канаме. — Два самых важных человека, из-за которых она может по-настоящему переживать. Кириу встает рядом с Кураном, плечом к плечу. — Ты думаешь, что эта тварь поставила Юки перед выбором? Ты или я? Неужели все ради девчонки? Канаме круто разворачивается. — Нет, не так, — тихо отвечает он. — Ты, я или ее собственная жизнь. Зеро недоверчиво хмурится. — Зачем это Марии? — Откуда мне знать? Ты сам видел, как она постоянно крутилась вокруг Юки. Возможно, она ей понравилась. Может быть, Мария хочет обратить ее. Назло тебе. Или мне. Глаза Кириу широко распахиваются.  — Мне нужно быть там! — отрывисто шепчет он. — Мне нужно… — Так иди! Ты поклялся мне, что всегда будешь рядом с ней. Что защитишь ее. Иди! Канаме произносит это, а Зеро уже срывается с места. Перепрыгивает через перила, ловко приземляется на землю и бежит со всех ног к реке. Канаме уверен, что Кириу успеет вовремя. Все просто и слишком очевидно. Все складывается одно к одному — алчность Марии-Шизуки, наивность Юки, преданность Зеро. Взаимные подозрения и мнимая правда, в которую так хочется верить. Куран неторопливо идет вдоль террасы, отсчитывая секунды до того момента, когда сам вступит в игру. Ему некуда спешить. 2. Момент триумфа это то, что может заставить землю остановится. Сойти с оси, заморозив мир вокруг. Уничтожить время на мгновение, равное вечности. Канаме думает, что на свете есть всего две вещи, способные на подобное: триумф и агония. Стоя за спиной Шизуки, сбросившей личину Марии Курэнай, Куран знает — он точно не на пороге смерти. А значит — он победил. Все просто и слишком очевидно. Никаких неожиданных поворотов. Шизука покидает тело Марии, возвращаясь в свое. Юки приходит к ней, чтобы предложить собственную жизнь в обмен на жизнь Зеро и безопасность Канаме, но ничего не выходит, потому что Кириу появляется собственной персоной. «Безумная принцесса» самолюбива настолько, что совершенно не боится его, и здесь ее главная ошибка. Обращенный не может убить того, кто его укусил. Но может ранить. Зеро стреляет в Шизуку и она сбегает наверх, оставляя его сражаться с собственным братом. Шансы Ичиру равны нулю. Он — обычный человек, чью бы кровь он не пил. Зеро сильнее с самого рождения, а за его спиной стоит та, кого он поклялся хранить ценой своей жизни. — Я хотела убить вас, Канаме-сама, — шепчет Шизука. — Я все так хорошо продумала… — Не так, как я. В отличие от «хорошо», «идеально» это всегда — гарантированный успех. В такие минуты как эта, в минуты вечности, свободной от страха, Канаме вспоминает, почему ненавидит слово «идеальный». Быть наследником рода Куран — значит быть идеальным. Предопределенным. А значит, всегда пустым. — Я хотела убить вас. Забрать вашу силу, забрать своего раба. Стать на одну ступень ближе к своей цели. Я хотела сделать это с помощью той девочки. Я думала, что вы любите ее так же, как я когда-то любила… — Вы ошиблись. Вы не знаете, что это такое — моя любовь. Ветер врывается в распахнутое окно, взметывая с пола пыль. Она кажется серебряной в лунном слепящем свете, серебряной и почти невесомой, потому что пылинки застывают в воздухе, не решаясь шелохнуться. Пыль — это тоже время. Множество мгновений чужих судеб, миллиарды сказанных слов. Канаме стоит за спиной Шизуки, любуясь ее длинными, роскошными волосами и думает, что когда он впервые прибыл в Академию Кросс, то остановился именно в этой комнате. Кажется, это было очень давно. — Вы всегда были особенным, Канаме-сама, — говорит Шизука. — Я помню вас совсем мальчиком, в те времена, когда вы жили в родовом имении. Куран тоже помнит. В те времена «Безумная принцесса» еще не была безумной. У нее были надежды и мечты. Даже предстоящий брак с чистокровным против ее воли, не омрачал жизненный путь Шизуки. Она хотела сбежать. Вырваться из клетки, за рамки условностей мира вампиров с тем, кого выбрала себе спутником самостоятельно. Она хотела построить мир, где уже никого и никогда не нужно было бояться, потому что ее сила стала бы абсолютной. Единственной в своем роде. Шизука, чистокровная, гордая красавица Шузука хотела получить все сразу, и поэтому проиграла. Тогда — в первый раз. Сегодня — в последний. — Это был хитрый ход, — продолжает чистокровная. — Сделать ставку на моего раба, на мою собственность. Вы убедили меня в том, что главная ваша ценность — девочка, натравив на меня мое собственное творение. Но истина в том, что ценность вовсе не она. Не она — залог победы. Вы все спланировали заранее? — Я всегда все планирую заранее. — Канаме смотрит на глубокие раны, оставленные «Кровавой розой» и думает, что Зеро, в кои-то веки, все сделал как надо. — Оружие Гильдии причиняет боль и затрудняет регенерацию. Даже у чистокровных. — И ослабляет настолько, что другой чистокровный может меня убить. — Верно. Канаме подходит ближе. — Ваша смерть не будет напрасной, — шепчет он. — Я завершу то, что вы начали. Дойду до конца. «Безумная принцесса» поворачивает голову и грустно улыбается. В ее глазах нет страха. Кажется, она даже рада тому, что случилось. — Ты храбрый, — произносит она. — Но в конце пути, по которому ты идешь, только тьма. Сердце замедляет стук, успокаивается. Канаме видит все, что происходит в здании старого общежития, до мельчайших деталей. Это как мгновенная и абсолютная власть, сила, равная силе бога. Сквозь стены, сквозь лица, сквозь тонкие импульсы мыслей живых существ. Айдо Ханабуса за дверью. Свидетель победы и преданный слуга, который никогда не пойдет против хозяина. Каин, стоящий рядом с ним. Юки — на два пролета вверх по лестнице — у окна, молитвенно сжимает руки. Зеро. Как и подобает защитнику, загораживает девушку плечом. Кириу Ичиру. Глупец Ичиру. Слабак. О, он еще сыграет свою роль. Вот они, совсем рядом — пешки, ферзи и две королевы. — Только тьма… — Знаю, — отвечает Куран перед тем, как ладонью пробить насквозь грудь Шизуки. Прокусывает белую шею клыками, втягивая в себя теплую густую кровь, и только когда «Безумная принцесса» оседает к его ногам, добавляет. — Я готов. Фигуры на доске остаются на своих местах. Все кроме одной. Канаме сделал ход конем, и одна из королев обращается в пыль.