За закрытыми дверями

Впервые мне страшно от того, что его нет, что я не знаю, почему он так поступил. Сердце бешено стучит, ведь вновь почувствовало то странное мучительно-томительное ощущение встречи с Каем. Дыхание замирало, по спине пробежал холодок, будто сам Чонин склонился над моей обнаженной кожей… Он издевался на расстоянии и, наверное, понятия не имел, что своей непобедимой силой снова вынудил меня дрожать…от чувств. Наваждение. Мне кажется, Кай где-то стоит у окна и ухмыляется. Я не могу не прийти, ведь он зовет, ведь он больше не хочет никого видеть… или никто попросту не должен видеть его и меня вместе. Кажется, в этот раз мне негде скрыться. Но несмотря на это, я бегу в клуб, чтобы собрать вещи в дорогу. Счет идет на секунды, даже слышится тиканье стрелок на металлических часах Кая. Они наверняка спешат, они наверняка обожгут мою кожу своим холодом, когда рука Чонина схватится за мою. Но я все же спешу. Я все же хочу его видеть. Я хочу задать всего один вопрос: «может ли Ким Чонин любить?» Вещи наспех закинуты в сумку, на голову надета шапка, пальцы переминают перчатки. Вроде бы все взяла и рассчитала. Осталось только предупредить Бекхена, что сегодня представление отменяется. Но стоит открыть дверь, как этот всеведущий парнишка, внезапно появившийся, словно чеширский кот, с широкой улыбкой говорит: - Куда собралась, Джи? - Мне надо идти, Бек. Меня ждут. Хочу выйти, но мужская рука упирается в дверной косяк и блокирует выход. Цветные полосатые паетки пиджака тускло блестят в приглушенном свете коридора. - Меня ждут, Бекхен, - произношу более настойчиво. - Тут ты права. Тебя ждут, - отчеканил Бек, аккуратно убирая мою выбившуюся прядку. – Но здесь. - Не смешно, Бён. Дело жизни и смерти, - отталкиваю его руку, но парень стискивает мое запястье, дергая назад. В моих глазах столько непонимания, сколько в его хитрого блеска. - Ты так уверена, что тебе нужно куда-то идти? А если я скажу, что он здесь? А? – Бён едва не смеялся. - Кто он? - Тот, кто тебя ждет уже давно. Я перестала сопротивляться и стала всматриваться в глаза Бека. Там был туман и сияющие огоньки тайной радости. Но разве можно понять все по этому взгляду? - Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, Джи. Например, силу твоего интереса, силу твоей скрытой любви к Каю, силу самопожертвования… В этой истории все так сложно, но удивительно красиво. Его взгляд волнует душу, его запах сводит тебя с ума, твое тело подчиняется его сознанию, - Бекхен тихонечко посмеивается, расстегивая мое пальто. – Ты вечно бежишь к нему, а он всегда обманывает. За мученьем не нужно далеко ходить, оно может подождать здесь. Я прищуриваюсь, а Бекхен продолжает улыбаться, витая где-то далеко в своих мыслях. - Тебе нельзя уйти, потому что он ждет здесь, - повторяет Бекхен. – Вам ведь давно пора поговорить начистоту. Не стоит благодарностей… Кай так близко? За одной из этих дверей? Так вот, почему сегодня так сильно чувствуется сладкий аромат, похожий на карамель. Он стоит в одной из этих комнат у окна, поправляя маску своими длинными пальцами? Сегодня он снимет ее? Сегодня он снова играет с моими нервами? Только сними маску, Кай, покажи свой настоящий черный взгляд, признайся, что и твоя душа, пусть и черная, может сгорать от любви… - Бекхен, ты… давно знаешь, кто этот человек в маске? - Мне положено знать всех гостей. - Так почему же ты не говорил? - Желание клиента. Конфиденциальность. Я не могу отказывать им, - улыбается Бекхен, - чтобы они ни пожелали. И в этих последних словах много покорности, но и насмешка, будто Бён сказал «я готов на все, чтобы гости были довольны». Все в мире он отдаст, не задумываясь. Так кажется всего на миг, но приятная улыбка паренька успокаивает и отгоняет эти мысли. - Идем, Джи? – подмигивает он. – Кофейку перед встречей? Карамельного латте? Сомнения таяли с каждым словом Бекхена. Значит, тот незнакомец…очень мне знаком. И сердце забилось быстрее, потому что мучитель был слишком близко. Несмотря на все испытания, противоречия, я верила, что люблю его. Именно этого незнакомца. Неужели это Чонин? Мое сердце сошло с ума. Смогу ли принять это, когда увижу Кая перед собой… - Пойдем, Бён. Парень покачал головой, зашел ко мне в комнату и изящным движением руки достал из шкафа новое черное платье с глубоким декольте. Бекхен многозначительно улыбнулся, подмигнул, протягивая его мне. - Эстетику никто не отменял. К тому же вы… - он сверкнул глазами, но потом резко замолчал. – Впрочем, сами разберетесь, что делать. Темный знакомый до поворота коридор с шершавыми стенами. Дым под ногами. Пряный запах, мешающий дышать полной грудью. Что-то наркотическое уже под кожей вызывает эйфорию. Предвкушение играет на нервах, страшно видеть Чонина без маски, страшно смотреть в демонические глаза. - Бён, что мне делать? – вдруг спросила я, стоя перед дверью. - Хм… полагаю то, что он позволит, - отвечает Бекхен, проводя картой по датчику. Кожа белее, чем обычно, губы покраснели от укусов, я внезапно стала робкой. Мужчина стоял лицом к окну, как прекрасная статуя, и резко развернулся, почувствовав мое присутствие в комнате. Всего один его взгляд, и сердце замирает. Жадный блеск, нескрываемое желание, плотоядная улыбка пепельно-розовых губ, на которые сегодня упал лунные свет, действуют как алкоголь. Мне кажется, воздух трескается от электричества, а мужчина дрожит от нетерпения, видя, как я приближаюсь к нему. Он незнакомый мне зверь, к которому хочется прикоснуться. Теперь все по-новому, это честная игра. Теперь мы лучше поймем друг друга, и те чувства, что убивали нас так долго. Если это Чонин, если этот горьковатый запах кофе – запах его кожи, я… - Ты хочешь поговорить? Наконец-то, - произношу шепотом, останавливаясь в шаге от мужчины. Он выжидающе смотрит, щуря глаза и склоняя голову на бок. – Мне есть, что сказать… Думаю, я знаю, кто передо мной. Смешок. Насмешливый, издевательский, но в то же время мучительный. - Может, пора прекратить играть? Снова улыбка. Мужчина берет меня за руку и ведет к середине комнаты, где стоит широкая черная кровать и красиво блестит черная шелковая простынь на ней. Мы сливаемся в своих костюмах с темнотой, только белизна кожи и блеск глаз говорят о том, что здесь кто-то есть. Мужчина аккуратно подталкивает меня коленями, заставляя сесть. Он возвышается сверху как исполин, и я едва выдерживаю этот карий взгляд. Боже, он же прекрасен… И снова смешок. Пальцы сжимаются на моем запястье, вдавливая руку в кровать, горячее дыхание касается кожи лица. Он впервые так близко ко мне, и я чувствую что-то новое, сильное, подавляющее, когда смотрю в эти глаза. Что-то неизвестное появилось в них. Совсем другое. - Ч…- начинаю я, но, вижу, как мужчина свободной рукой развязывает маску. Она падает ко мне на колени. Как по волшебству вспыхивает свет, все лампы загораются, и я впервые вижу, что они в форме стеклянных цветов. Один взгляд, хочется вскочить, но я только оказываюсь вдавленной в кровать уже двумя руками. Черт возьми, эти глаза… - Что, не меня ведь ожидала увидеть? Так и не догадалась, Джи, - произносит он, единственный мужчина с хитрым карим взглядом. – Не произноси другое имя в моем присутствии. Как я могла перепутать?! Но этот блеск и жажда во взгляде так похожи… Как они могут принадлежать другому мужчине? Значит, все время я смотрела на… Минсока? Встреч с ним искала, жаждала понравиться? А потом все рассказывала, когда шла навстречу? Хочу вырваться, но Сюмин слишком крепко держит, запах от его кожи сбивает с толку. В его глаза становится больно смотреть. Они не карие в столь ярком свете, а медово-янтарные… - Скажи что-нибудь, Джи, - требовательно произносит Минсок, хватая подбородок пальцами и заставляя смотреть на себя. – Ты хотела видеть мое лицо, ты сходила с ума… Я решил поддаться безумию. - Почему…? - Любопытство, Джи, - шепчет Минсок, придвигаясь ко мне и уже вдавливая мое тело сверху своим. Я не могу сопротивляться, потому что понимаю… он не выпустит ни за что. – Мне было интересно увидеть, как ты танцуешь, потом интересно остаться наедине, потом я хотел большего. Я хотел узнать твои мысли… - Минсок, не думала, что… - Так ли уж не думала? – усмехается мужчина. Этот взгляд искусителя приказывает мне не лукавить, он требует абсолютной честности, даже омерзительной. – Мне все равно, Джи. Я не буду сдерживаться, ты сама хотела этого, теперь не отказывайся. Твои мысли я все же прекрасно знаю. Эти губы, что стремительно впиваются в мои, самое большое искушение. Они мягкие, терпкие, горячие, а еще жадные. Сколько страсти и желания было в этом мужчине страшно представить. Кажется даже, что он боится расцепить пальцы на моих руках, и постоянно вдавливает тело в кровать. Он хочет отравить меня своей любовью. Что ж, Ким Минсок, мой первый стон должен тебя успокоить… Но нет, Ким от этого вспыхивает еще больше. Движения становятся более откровенными, губы шепчут «не сбегай», а потом впиваются в кожу, оставляя дорожку ожогов. Его пальцы грубы, но аккуратно поднимают платье. Они дразняще исследуют мое тело, заставляя ерзать и сминать простыни от удовольствия нежных прикосновений. Так странно, кажется, что кожу пронзают тысячи игл, заставляющих сладко стонать и вырываться. Ким громко выдыхает, грубее стискивает ногу в своей руке и дергает назад. В нем много силы, которая не даст мне ни на миллиметр отодвинуться от него. Он смотрит в мои испуганные, опьяненные непониманием глаза, и поднимается выше, касаясь губами внутренней стороны бедра. Мне становится страшно, потому что только Чонин… Но Минсок даже не дает возможности думать о чем-то другом, мгновенно разрывая трусы пальцами и прикасаясь ко мне. Хочется закрыть глаза, зажмуриться, но Сюмин придвигается ближе, больно кусает в шею, заставляя изогнуться и требует: - Смотри мне в глаза, Джи, - этот голос сводит с ума, но я качаю головой. – Я решил в этот раз переступить через все свои принципы, потому что хочу получить, что желаю. Думаешь, зачем я разорвал контракт? Джи… ты мое безумие, и я не буду противостоять ему. - Минсок… - Ты не можешь отказаться. Ты ведь влюбилась. И я замерла, забыв выдохнуть. Чем дольше смотрю в его глаза, тем больше не верю. Чем сильнее его рука прижимает мою талию, тем что-то внутри пронзает сильнее. Он чертовски прав, я слишком долго хотела оказаться в опасной близости к нему. Мы оба безумны, так почему же мне так страшно? Это все Ким Чонин… Но разве я не рада, что под маской оказался не он? - ДЖИ! – приказным тоном произносит Минсок, будто знает о моих мыслях. – Думай отныне только обо мне. - Как? И эта знакомая ухмылка дьявола озаряет лицо мужчины. Не только тело, но и душа в списке его желаний. И своей лаской с терпкими поцелуями, с мучительными прикосновениями на грани блаженства и пропасти он заставляет идти за ним, заставляет падать в свои объятия, прикасаться к своему телу, стонать от укусов и с таким же жадным безумием смотреть в глаза. Я чувствую, что скоро сойду с ума, потому что не в силах понять, где грубость, где нежность, где ад и рай и кто такой Минсок. Судя по тому, как изгибается мое тело, как выступают капли пота на коже и как хватаются его пальцы за мои волосы, он… все же адвокат Дьявола. Черные простыни сминаются и соскальзывают на пол, на них белоснежное тело, мокрое и обессиленное, измученное больным удовольствием, вжато в кровать. Каждой клеточкой оно чувствует, что теперь принадлежит другому. Новое безумие, сродни полету с высоты… И слышится как что-то бьется, разлетаясь на сотни мелких осколков… *** Автор. Возможно, это просто звук бутылок шампанского, что несет Бекхен в зал, чтобы отметить удачный день на работе. Сегодня он исполнил самое тайное желание важного человека, и тут уже не до моральных соображений. Иногда нормы нужно нарушать, чтобы за конверт с ключом от комнаты, где исполняются мечты, получить кое-что дороже денег. Сюмина в вечные должники… Возможно, это бьется сердце Джи, потому что кое-кто по имени Ким Минсок безудержен в своем желании и уже ворвался туда, руша все прежнее в одно мгновение... Возможно, это стеклянный бокал в руке Кая трескается от злости, которую чувствует парень с темной безумной сущностью. Возможно, он чувствует на расстоянии, Джи не принадлежит больше ему, ни душой, ни телом. Возможно, от этого он кривится, прижимает порезанную стеклом руку к своей груди и с ненавистью кричит, как раненый зверь… Возможно, это только стекло в комнате, которое разбилось от ударившей его ветки… Но это все ведь не мешает Джи смотреть в глаза Минсока, вздрагивать от его прикосновений и терпеть, когда стекло, попавшее на кровать, все же режет руку. Безумие любви велико, оно не дает чувствовать боль и думать о чем-то другом. А стоило бы подумать, ведь у Джи был вопрос жизни и смерти. *** Джи. Сильный ветер врывается в комнату, пронзая своим холодом. На коже выступают мурашки, но мы не двигаемся. Оба бледнее, чем обычно. Пальцы перебирают порванный шелк… - Это не на одну ночь, Джи, чтобы ты понимала, - произносит Минсок. – Я… тоже понимаю Чонина. Никогда не говорил тебе, но эти поглощающие чувства мне очень знакомы… Не в моих правилах поддаваться искушению, стоит только позволить себе, как хочется большего. Чтобы ты выбрала, Джи, томиться или сгорать? Я прикусила губу и хотела ответить, но Минсок сверкнул глазами. Снова я увидела до боли знакомый властный взгляд, подавляющий и сводящий с ума. - Сгорай, Джи, - ответил за меня Ким. – Это то, что нужно мне. - А мне? - Я дам тебе все, что захочешь, - произнес Ким, улыбаясь. – И сначала… ответь, ты действительно любишь Кая? - Кай! – внезапно спохватилась я, вскакивая с места. – Мне… мне надо его найти. Я думала, что он здесь… - Хм, и ты пойдешь его искать? – Минсок снова пронзил меня своим взглядом. – Думаешь, теперь все закончено с ним? Он так просто тебя отпустит? - Я его смогу отпустить, Ким. Нам надо поговорить без лишних взглядов… - я схватилась за голову, представляя свою встречу с демоном. Часы отсчитали слишком много секунд, за каждую мне что-то сделают, теперь станет сложнее… теперь иллюзия покинула меня. Я не влюбилась в своего мучителя, я все это время сходила с ума от своего спасителя, скрытого черной бархатной маской. *** Автор. Впрочем, Джи, тебя хорошо запутали. К тому же никто не отменял того непонятного воздействия Кая на твое сознание. Может, Минсок обладал чем-то демоническим, пленительным, но с Чонином девушку связывали невидимые цепи. А их не разрезать ножницами и не порвать руками, пусть и такими сильными, как у Сюмина. Будь то сила закона или денег, невидимые цепи к такой силе безразличны. Минсок такой же строгий, как в зале суда, он требует быть с ним и прямо смотрит в глаза. Этот адвокат хитрее лиса, его глаза сверкают опасным огнем. Мужчина смотрит на девушку, а она видит, как маленький дьяволенок с рожками кокетливо машет ей из теплой лавы янтарного взгляда. Никакого стеснения – он сидит перед ней обнаженный, вольготно раскинувшись в кресле, он не чувствует холода, идущего с улицы, но улавливает холодные нотки в ее голосе. - Я полагаю, мне нужно тебя отпустить, Джи. Хоть мне совсем не нравится твоя затея. Иногда нужно просто разорвать связи, не обращая внимания на прошлое. У меня теперь много прав на тебя… - Минсок, но… - Ты не сопротивлялась, Джи, понимаешь это? И девушка стыдливо поднимает глаза. Что-то внутри тревожит, колит, не дает покоя, и пальцы соскальзывают с застежки платья. Она поддалась своим новым чувствам, раскрывшейся тайне и непонятному притяжению. Что-то опасное чувствовалось поблизости, но она никак не могла понять, откуда взялось это гадкое чувство. Ей казалось, что Кай смотрел сквозь стены, стоя в коридоре. Нужно срочно избавиться от этого наваждения. Как она вообще могла подумать, что Чонин скроется под бархатной маской? - Я не жалею ни о чем, Минсок, - произнесла она. – Но мне все же стоит прийти к Каю. Думаешь, он заметит перемену во мне? - Мужчины всегда видят, когда девушка сходит с ума по новому, - он сделал паузу, ухмыльнулся и продолжил, - мучителю. Я стараюсь быть справедливым и поступать верно, а не в угоду своим желаниям, но, Джи, я уже нарушил это правило. Может, нарушу еще. Помни об этом. - О чем ты? Ты другой, Сюмин, - с уверенностью сказала Джи, приближаясь к парню, что задумчиво смотрел в пустоту. Кажется, он снова погрузился в свою выдуманную сказку. Была ли там Джи? Кем она стала? И кем был он сам? Неужто, наконец, он выделил себе роль принца и главного героя? - И все же я никак не могу понять, почему даже сейчас ты бежишь к Киму. Обожгись еще разок и возвращайся, дальше буду действовать я. И только я. Скажи ему все, что думаешь. Джи только кивнула, с опаской оглянулась на Минсока и неловко нагнулась к нему за поцелуем. Он резко распахнул свои глаза, чтобы прожечь взглядом девушку. В них горел опасный огонь, которого раньше не было видно. Не от этого ли теперь янтарный взгляд отливал красноватым цветом раскаленного металла? *** Вокруг темный лес, скрывающий просторное заросшее ковылем поле. Порывы ветра треплют колосья, заставляя их пригибаться к земле и путаться между собой. Издали их причудливый извивающийся танец похож на бушующее море. А, может, это грива коня, которого грубо треплет хозяин. И тихо и шумно одновременно. Как и в маленьком домике с выбитым стеклом, покосившейся дверью и покрытой плесенью древесиной, пропитавшейся влагой. Море новых запахов. Никакой сладости от кофе. Никакой мягкой карамели, никакого обмана. Ничего приторного и ласкающего. Здесь настолько все по-настоящему, что немного щиплет ноздри от свежего леденящего воздуха. Будто за полусгнившими стенами, убрав пораненные руки в карманы, не стоит Ким Чонин. Но он здесь. Его кожа такая же горячая, взгляд решительный, губы едва улыбаются…но он уже немного другой. Он растворился среди этого томительно-тревожного ожидания, смирившись со своей злостью и поняв свои чувства. Парень будто замерз, сердце за эти дни покрылось каменной коркой, а тело стало продолжением танцующего за окном ковыля. Тело Чонина теперь покачивается вперед-назад. Под его ногами лежат осколки, уже раздробленные от ходьбы этой ночью и политые мертвой остывшей кровью. Мерзкий скрипучий звук издает покачивающаяся сорванная с двери петля… а теперь еще и скрипит половица. Чонин улыбается так тихо, спокойно, понимая, что к нему пришли гости. И это уже не хищники, ищущие себе наживу, как он. Эти шаги принадлежат лишь одному человеку, которого он так долго ждал в этой забытой всеми дыре. Когда-то в домике собиралась их семья, но жизнь сложилась слишком хорошо, все забыли о малом, когда получили больше возможностей. Лачужка стала маленьким укрытием, где Ким поддавался ностальгии и, ехидно улыбаясь, смотрел на свое прошлое, не пытаясь сбежать. - Привет, Ким, - вот и прозвучал мелодичный голосок. Джи стояла в дверях, смотря на высокую фигуру Чонина, застывшую у окна. Она неглубоко вдыхала, и почему-то робела. Что-то странное было в этом месте, не похожее на то, что любил Кай, особенно запах плесени и сырого дерева. А еще что-то внутри вновь не давало покоя при виде парня. - Насколько ты уже отравлена, Джи? – спросил Кай, поворачиваясь к ней и заглядывая в глаза. – Как тебе местечко? Здесь никого нет, только волки. Пойдешь к ним или останешься со мной? Джи громко выдохнула, поняв, что Чонин не собирается церемониться в такой чудесный день. Он тоже ждал ее, чтобы все сказать. Вот его последняя капля терпения. Леденящее душу спокойствие – милый обман, стоит только подойти поближе, как все загорится всепоглощающим пламенем, и в этот раз оно не будет щадить. Неправильное слово, неправильный взгляд, и конец. - Хватит так шутить, Чонин. - Шутки давно кончились, Чон, а ты не поняла… - Почему ты здесь, Кай? Мы могли бы встретиться и в городе. Там, конечно, нет волков, но хищников полно. Парень улыбнулся, опуская голову. Пальцы в карманах впились в ногу. Он уже давно хотел наброситься, все эти дни его мучила жажда сродни жажде хищника. Жестокость и страсть съели его, может, поэтому сейчас глаза были чернее ночи, они смотрели на Джи так голодно. Знала бы она, насколько зверь, демон внутри Чонина изголодался. Знала бы про такую любовь. На полу разбросаны журналы, железная кровать посередине комнаты прикрыта лоскутным одеялом, кое-где валяются фотографии неизвестных никому людей, а на столике стоит засохший цветок в горшке. Нелепо с одной стороны, но Кай на фоне этой разрухи кажется моделью в специально созданной инсталляции. Джи кажется, что все это очередная постановка… Сейчас выйдет фотограф и сделает пару пикантных снимков, которые появятся во всех новостях. Но вот она уже глубоко дышит, Чонин улыбается, делая шажки поближе к ней, но свет не включается. Только хрустят под ногами осколки. Джи смела, как никогда, она смотрит Каю прямо в глаза и видит другого человека. Ее действительно отравили Чонином. Она хотела разорвать цепи, но в результате была связана ими сильнее… И вот его горячее дыхание касается ее лица, по телу проходит волна мурашек, а внутри что-то дико вопит. Кай ничего не делает, а просто стоит в опасной близости от девушки и видит собственными глазами, как та не может бороться со своими чувствами. - Ты не передумала, Джи? – спросил Чонин. – Хочешь уйти и танцевать сама? Ты уверена, что тебе все по плечу и твой танец будет таким же поражающим, как со мной? Ты так уверена, что важнее всего…ты? - Да, Кай, теперь я уверена в этом. Только Джи собирается поднять взгляд, как вдруг оказывается прижата лицом к стеклу с заломанными руками. На ухо тяжело дышит Чонин, пытаясь обуздать рвущуюся накопленную злость. - Не так все просто, Джи, ты выбрала самое неподходящее время. Что же мне с тобой делать? – усмехается Ким, и в голосе нет прежней дразнящей угрозы. Его здесь никто не видит, и парень уже не играет. Он хищник, поймавший жертву. – Сначала я хотел узнать, куда ты все время сбегаешь, где танцуешь и как собираешься дальше жить. Без меня. Но, Джи, ты задержалась, я все успел обдумать, и мне стало все равно, что ты скажешь. - Чонин, - начала говорить девушка, но ее вжимают еще сильнее. Даже сквозь свое толстое пальто она чувствует горячее тело Чонина, она чувствует его дрожь и вовремя закрывает рот, когда слышит хруст пальцев. – Чонин, но ты должен меня выслушать. Разве ты не хотел танцевать с лучшей? Разве не говорил, что нужно гореть танцем? Но я тебя… - Не боишься, Джи, - шепчет Кай, и она видит его черные глаза в отражении. Они заставляют ее замереть на месте. – Ты меня обожаешь. Думаешь, все проходит бесследно? Кто же внушил тебе, что ты уже свободна? Я же всегда рядом, когда ты закрываешь двери, спрятавшись от меня, когда убегаешь, когда приходишь на тренировку, когда говоришь с директором или едешь в метро, даже когда закрываешь глаза… Молчание в течение нескольких минут сводит с ума. Чонин глубоко вдыхает. Наверное, он слишком хорошо чувствует Джи поэтому знал…что-то изменилось. Обожание такое ли оно сильное сейчас? Посмотрит ли она ему в глаза точно так же, как смотрела раньше? Будет ли мучиться, если снова ощутит кофейный вкус его губ? - Любовь бывает разной, Джи. А еще она бывает невозможной, невероятной…безумной. Не так ли? – Чонин прижимается к ней еще сильнее. – Я решил, что просто заберу тебя себе. Джи уже не знает, чем дышать. И это не только от сильной хватки. Кто-то внутри, ее личный демон, радостно мурчал, слыша такие слова. Но, когда в человеке борются настолько противоречивые чувства, он сходит с ума. Девушка пытается представить сосредоточенный взгляд Минсока, но именно в эту минуту чувствует, как пальто соскальзывает вниз. Тело мгновенно задрожало от холода и резко дернулось, почувствовав прикосновение пальцев Кая. Его пальцы едва касаются ее блузки, выводя иероглиф на спине. - Вопроса не стоит, Джи. Я знаю, что происходит, поэтому мы будем танцевать вместе. - Ты спятил, Кай. - Как и ты, Джи, раз пришла сюда. - Тебя все искали! Агентство стоит на ушах, все требуют найти Ким Чонина и обвиняют меня! – с претензией высказывается она и прогибается, чувствуя, что пальцы стали нажимать сильнее. Холодное стекло покрывается от дыхания капельками воды, скользящими вниз. Джи смотрит сквозь узкие полоски и видит волков, заинтересованно смотрящих на нее по другую сторону стены. И внезапно становится дико страшно… что если Чонин сделает из нее жертву им? - Так и должно быть, Джи, ты решилась пойти против меня. Это была плохая идея, но я получил удовольствие, наслаждаясь этим мучением… Только совсем не заметил, как сам начал страдать, - он громко выдохнул, прикрывая глаза. – Джи, все знали, что я ушел…все знали, куда… Думаешь, так сложно разорвать оставленную мной записку и прочесть ее? Но я попросил сохранить ее и отдать тебе. Они страшные трусы, боятся ослушаться, потому что я – их деньги, я – их право на власть над людьми в этом мире. Но для тебя Ким Чонин нечто другое, Джи. - Поэтому… - Не отрицай, Джи, что хочешь мучиться со мной. - Я понимаю тебя, Ким, теперь понимаю…но… - Тут не может быть «но». Время танцевать вместе. Джи ожидала внезапной музыки, которая включится неведомым образом, но услышала только странный звук. А вскоре и почувствовала что-то холодное, пугающее, острое… у своей шеи. Вопросов не стоит. Они должны танцевать вместе. Он берет ее себе. Бордовая полоска крови, стекающая по белоснежной коже Джи, говорила об этом. «Слушай его, малышка Джи, слушай Чонина. И если действительно понимаешь этого мужчину, то прими его любовь. Потому что ты не послушалась Минсока, ты поддалась своему внутреннему притихшему на время демону, который все время сходил с ума по Ким Чонину… Вот и нашелся ответ на вопрос Джи «может ли Ким Чонин любить»… «Может, но этого никто не сказал и этого никто не услышал» - кажется, что кто-то со стороны шепчет в ледяной воздух эти слова. *** Черные простыни. Ледяной ветер из окна. Нежность, оставшаяся на коже. Знакомый запах от горящих ароматический свечей. Мокрая от пота подушка. Джи не может открыть глаза, а, открыв, не понимает, что происходит. Сердце бешено стучится, воображение рисует волков и черный решительный взгляд. Губы непростительно горят, будто обкусаны. Джи глубоко дышит, пытаясь прийти в себя. Ей давно не было так страшно. Кай, правда, всегда рядом, даже, когда ее глаза закрыты. Для него нет границ, теперь не нужно закрывать дверь – он пройдет через любые преграды. Теперь даже небо всегда кажется черным, как его взгляд. Теперь она принадлежит… Джи отмахнулась от этой мысли. Просто кошмарный сон, слишком реалистичный, будто все было наяву. Что если, Минсок прав, не стоит больше показываться перед Чонином? Что если после этого не будет пути назад? Джи прикрыла глаза, снова вдохнула поглубже. Холодный воздух отгонял плохие мысли. Она постепенно приходила в себя и даже улыбалась, вспоминая хитрые глаза Сюмина, его сдержанность поначалу и охватившую потом страсть. Неужели адвокат, когда-то открывший ей дверь и поставивший тысячу условий, теперь переступил через них? Неужели она, сходившая с ума от Кая, посчитает это безумие ошибкой? Какова другая любовь, человеческая? - О чем думаешь, Джи? – она слышит приятный ласкающий голос. Ее глаза сверкают ярче обычного, она часто моргает, а сердце снова начинает биться быстрее. Под кожей льется ток, и пересыхает в горле. Джи смотрит на высокого мужчину в белоснежной рубашке, расстегнутой на две верхние пуговицы. Его тонкие пальцы держат фарфоровую чашку с горячим кофе… В этом кофе есть карамель. В этих глазах жгучая чернота и огонь. Эти губы победно изгибаются в ухмылке. Это сердце тоже бешено бьется…хоть и принадлежит демону. - Ким Чонин, - произносит она, подаваясь вперед и чувствуя, что запястья что-то держит… - Доброго утра, Джи.