beige

      — Ох, Юри! Давно с вами не виделись, — улыбается Виктор, помахивая одной рукой и крепко сжимая ладонь маленького Юрия, ковыряющего пол носком кроссовок, другой.       А Юри до жути паникует, хочет сбежать на кухню, а оттуда — на улицу и куда-нибудь за океан, чтобы Виктор не смог найти его даже при особом желании, но делать что-либо из этого уже поздно — жертва в виде него уже была поймана на прицел охотником-Виктором, и он сам не понимает, почему использует такие глупые сравнения, но списывает это на недосып, совмещенный со слишком насыщенным утром.       А Виктор тем временем сажает сына за один из немногочисленных — все же, люди чаще заходили сюда, чтобы купить что-то из выпечки или стаканчик кофе и уйти, нежели посидеть, наслаждаясь тихой атмосферой — столиков, приседает рядом с ним, широко улыбаясь и спрашивая о чем-то, пока Юрий выглядит, как минимум, не очень довольным и постоянно хмурит брови.       Юри наблюдает за их общением, поставив локти на прилавок и подпирая ладонями голову, размышляя о всех возможных и нет способах понравиться этому угрюмому ребенку.       «Вы знакомы лишь сутки, хватит строить свою семейную жизнь с ним», — дружелюбно и очень вовремя напоминает мозг, и Юри отмахивается от него рукой.       — Отстань, мне двадцать три, и я одинок, — произносит он, прежде чем ощущает на себе взгляды четырех пар глаз. Девушка, секундой ранее зашедшая в кондитерскую, смотрит на него пару мгновений, прежде чем уйти, ничего не говоря, а Юри взвывает: они ведь так всех клиентов растеряют.       — Вы любите говорить сами с собой, Юри? — интересуется Виктор с ухмылкой, заставляя его стремительно покраснеть и ляпнуть первое, что придет в голову.       — Я говорил по телефону! Через наушник... да.       Виктор кивает, удовлетворенный ответом и возвращается к диалогу с Юрием, а Юри облегченно вздыхает. Пронесло. На первый раз. И больше таких ситуаций, он надеется, не будет.       Но так не считает Пхичит, периодически посматривая на происходящее в зале и набирая номер забытого на подоконнике во время поливки цветов телефона Юри. Вот же ж черт.       Он ведь не посмеет это сделать, верно?       Играет мелодия, и Юри стремительным рывком — ему бы так по утрам упражняться — пересекает помещение, хватая телефон в руку и многократно тыкая в экран пальцем, будто это поможет ему быстрее сбросить вызов, и клянется себе прекратить общение с Пхичитом за подобные подставы, хоть и знает, что не сделает этого и тот вовсе не имел в виду ничего плохого, но все равно чувствует себя до жути обиженным.       Виктор с коротким «Эй!» вскидывает голову, когда мелодия прекращается, чтобы встретиться с направленным прямо на него испуганным взглядом карих глаз.       — Если я вам нравлюсь, можете просто сказать об этом, а не так открыто рассматривать, — серьезно замечает Виктор, а Юрий смотрит слишком грозно для маленького ребенка, и, Пхичит, что ты, черт возьми, натворил?!       «Это не то, как выглядит, это все случайность, я не хотел!» — хочет сказать Юри, но запинается уже на втором слове и обессиленно опускает руки вниз, сгибаясь пополам. Ему уже лень что-либо объяснять, а образ уверенного в себе взрослого все равно безвозвратно испорчен, так что он с чистой совестью может уйти на кухню, предварительно выпихнув оттуда Чуланонта, и прятаться там от любого взаимодействия с людьми.       Шаркающие шаги долгие пару секунд являются единственным, не считая развешанных в углах кондитерской колонок, источником звука, пока Юри не ощущает, как на его бедро ложится чужая рука, а еще одна не подталкивает уверенно к стойке с кексами и тортами. Юри чувствует, как лицо стремительно краснеет и вдвойне проклинает — благодарит — друга с дурацкими шутками.       — Вы же их сами готовите? — интересуется Виктор, оставляя нижнюю часть тела Юри в покое и перекладывает руки на плечи, из-за спины рассматривая сладости. — Посоветуйте, что мне лучше выбрать.       — Ну… — Юри заминается, не зная, что посоветовать, — у нас есть тирамису и чизкейки, вишневый пирог… пирог Баноффи еще. И итальянское мороженое.       Виктор долго и задумчиво хмыкает, обхватывая шею Юри руками подобно шарфу, щекочет чувствительную кожу своим дыханием — и Кацуки жмурится от непривычки, но не отстраняется, находя подобные объятия довольно удобными.       Насколько это вообще возможно, учитывая длительность их знакомства и все, что уже произошло.       Почему-то слышится щелчок камеры, и Юри даже не нужно быть гением или вторым Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться о решившем рискнуть своей жизнью ради компрометирующего материала Пхичите. Наверное, им не стоит ссориться хотя бы по той причине, что после в интернете может оказаться очень много фото не совсем трезвого Юри, на которые в трезвом состоянии он предпочитает не смотреть вовсе, каждый раз сгорая от стыда.       Шальная мысль о том, что Виктору подобные объятия не впервой и он обращается так со всеми малознакомыми мужчинами, пробегает в голове и отдается уколом в сердце, и Юри надеется, что просто ошибается, иначе все будет совсем грустно.       Спустя несколько минут Виктор все же озвучивает заказ из двух порций пирога, стаканчика кофе и трех шариков мороженого для Юрия, но упорно продолжает ходить вокруг Юри, пока тот не приносит им заказ полностью, и даже чуть не вылитый на него, в традициях лучших романтических фильмов, напиток не становится преградой.       Когда Юри слегка кланяется в знак уважения к клиенту, Виктор хватает его за рукав кофты и сажает на стул, протягивая одну из валяющихся на столе салфеток и ручку.       — А теперь, оставьте мне свой номер телефона.       Виктор улыбается, кажется, своей самой очаровательной улыбкой, и Юри не может ему отказать.