Инумо

Люди не могут быть всегда только хорошими, рано или поздно плохие вещи возвращаются, и всё начинается сначала. Вероника Рот «Дивергент»

Утро спряталось за темной шторкой на третьем этаже обособленно стоящей многоэтажки. Юнги сонно заваривал кофе на совсем миниатюрной, но уютной кухне, макая в него и без того хрупкое мятное печенье с вафлями. Надоедливый друг-студент распластался на полу гостиной, наверняка заснув под утро и сейчас не просыпаясь даже под шумно собиравшегося на работу Юнги. Мин окинул взглядом прихожую в поисках подходящей куртки и обуви. В драке на прошлой неделе он порвал пуховик, а точнее, ему его порвал Пак, из-за чего Юнги пришлось искать на задворках дивана пальто. И совершенно не уместно было под такое пальто надевать кроссовки, поэтому Юнги искал ботинки. Мерси проснулась вместе с хозяином, и тот уже успел выгулять собаку час назад, так что теперь она обратно забралась в его постель, приготовившись смирно дожидаться хозяина до вечера. Юнги даже не пришло в голову разбудить Чимина, чтобы предложить ему перебраться на диван и спокойно доспать. На ходу дожевывая вафлю, он прикрыл за собой дверь, оставив другу запасной ключ. На первую пару Пак все равно опоздал, и это, в общем-то, проблемы его, Юнги не обязан подрабатывать будильником. Он спустился по лестнице на первый этаж, вышел на крыльцо, и руки зачесались закурить прежде, чем сесть в дальнюю черную тойоту, но Юнги приказал себе не прикасаться к пачке, лежавшей в сумке. Он уже третью неделю испытывал себя, сможет бросить курить или нет. Запакованная пачка лежала на дне, и Юнги почти гордился собой. Забавно ставить собственные рекорды. Полгода назад он уже пытался бросить, и продержался восемь дней. Снег припорошил стоявшие во дворе машины. Юнги достал щетку на заднем сидении и смел снег со стекол. Когда он, наконец, уселся за руль, попутно вставляя ключ зажигания и включая радио, ноги начали замерзать в легких ботинках. Пока он слушал банальный гороскоп по радио и погоду на целый день, откровенно засыпал, хотя после кофе был мимолетный эффект бодрости. Сейчас же, уставившись в одну красную точку на светофоре, лениво пропуская бабулек по зебре, он мечтал об одном — вывалить чересчур зачастившего в его личное пространство нахлебника из квартиры, обнять Мерси и отправиться в мир сновидений. Там нет вот этого вот всего. Он любил свою работу. Ему нравилось спасать животных, давать им еще один шанс найти любящего и заботливого хозяина. Но иногда он даже не хотел заходить в крохотную клинику, которой еще год назад радовался, как полоумный. В двадцать шесть иметь в Корее какую-то недвижимость, машину и свое собственное дело было пределом мечтаний всех выпускников колледжей и вузов. Многие годами добивались повышения или премии, выбивали себе место под солнцем, брали в кредит автомобиль или жилье, с трудом доказывая, что они чего-то в этом мире стоят. А Мину ничего и никому доказывать не приходилось. Квартира досталась по наследству от деда, с авто помогли родители. Только с клиникой как-то вышло все само собой. Он отличался эрудированностью от всех на потоке. Сначала пошел в медицинский, мечтая о блестящей карьере кардио-хирурга или хотя бы травматолога, потому что терапевт из него точно бы не вышел, а заново ломать кости не сильно умное дело. Но на третьем курсе Юнги серьезно повздорил с заведующим терапией с самого начала терапевтической практики, и с психу ушел из меда насовсем. Перевелся сразу на второй курс ветеринарии. А закончил еще раньше, чем все остальные. Как-то свезло. Чимина он знал давно. Их отцы дружили уже тогда, когда даже Юнги в проекте еще не было. Правда, за год до рождения Чимина его отца перевели работать в другой город, из Дэгу в Пусан, и получилось, что впервые он встретил прыщавого шестнадцатилетку, когда выпускался из школы, на дне рождения своего же отца. Так и познакомились. С тех пор вплоть до того, пока Чимин не приехал учиться в Сеул вслед за Юнги, они толком и не виделись, но переписывались регулярно. Сдружились. Юнги не был социофобом, но много друзей у него не имелось, поэтому Чимин как-то натурально вписался в круг общения и стал каким-то своим легко и просто, ведь все-таки и отцы у них дружили. Он впервые пожалел о том, что так близко подпустил к себе кого-то чуть больше недели назад, когда они оба оставили друг другу не только физические шрамы, но и душевные. Юнги старался забыть и общаться, как и было раньше. Выбежавшая на проезжую часть на красный свет девушка моментально вывела его из раздумий, и хороший водитель в Юнги успел вовремя затормозить. Едва задев ее бампером, он приготовился к худшему, но машина у него реагировала на каждое резкое движение — поворот или остановку, поэтому худшего не случилось. Девушка исчезла, и Юнги выскочил на улицу, чтобы помочь ей встать. Выглядела она мягко сказать фриково. Волнистые темно-каштановые до пояса волосы разбросало по плечам. Она подняла на него накрашенные черной подводкой глаза и едва всхлипнула, придерживая правую ногу. А ноги ее были спрятаны под длинной чёрной юбкой аж до щиколоток, откуда выступал совсем крохотный кусочек светлой кожи, а затем ноги облачались в кожаные ботинки на каблуке-платформе. Верх ее был выполнен кем-то, очень любящим все цветное и яркое, вразрез с темной частью образа: цветастый растянутый свитер с прорезями на рукавах и животе, через которые виднелась бело-красная маечка на тонюсеньких бретельках, а под маечкой еще и непонятно почему надетый черный лифчик, который вообще-то нормально так просвечивал и указывал, что у обладательницы этого аксессуара одежды как минимум размер второй. Все это Юнги увидел не потому, что озабоченный и сразу смотрит туда, а потому что проверял пострадавшую на наличие травм и ушибов. Руки ее, а точнее пальцы, блестели в серебряных кольцах, только на одном, безымянном, виднелось черное неприметное колечко. Юнги подал ей руку, и та не без его помощи встала. Отряхнувшись, она наконец, подняла на него слегка виноватые глаза. — Ты в порядке? Помощь нужна? — Простите, что выбежала на красный свет, — проговорила она чуть заторможенно. — Кажется, я подвернула ногу. — Я вижу, — хмыкнул Юнги. — Что ж, поехали. Окажу тебе первую медицинскую по высшему разряду. Раз уж я виноват тоже. — Вы врач? — спросила она, когда он сопроводил ее к переднему пассажирскому. — По специальности я ветеринар, но пару лет учился на хирурга. Как раз ушел на курсе вправления костей, — усмехнулся он. Она ничего не ответила, только разрешила пристегнуть себя. Юнги повел машину чуть медленнее. — Ну и чего выбегаешь на проезжую часть? Жить надоело? — чтобы хоть как-то поддержать разговор, спросил Юнги, не отрываясь от дороги глазами, но внимательно прислушиваясь к попутчице. Та снова ответила не сразу, будто бы пропустила вопрос мимо ушей и сейчас пыталась вспомнить, что же он ее спросил. — Не хочу отвечать на этот вопрос. Просто так вышло. — Вообще-то я чуть не сбил тебя, — начинал раздражаться Мин. — У меня из-за тебя могли быть неприятности. — Вы не очень-то хотите мне помогать, я смотрю, — улыбнулась девушка, посмотрев на него. — Вы злитесь. — Ну, это не зависит от моих эмоций, я клятву Гиппократу давал, — парировал он. — Что, и ветеринары тоже? — Конечно. От того, что я лечу просто других живых существ, ничего не меняется. Да и людям помогать обязан в крайнем случае. — Меня зовут Розэ, — зачем-то представилась она, когда он вовсе не собирался спрашивать ее имя. — Не злитесь на меня, я не сделала это специально. И спасибо, что помогаете мне. — Минуту назад ты грубила, — заметил парень. — Вы тоже. — Я просто констатировал факт! — А я все-таки пострадавший человек, а вы на меня злитесь… — А-а-а, это невозможно… — пробормотал он себе под нос. Спорить можно было бесконечно. Но они уже добрались до ветеринарии Юнги и он помог ей выбраться из машины. В холле зажегся свет, когда Юнги открыл двери клиники, и они прошли внутрь. Когда Юнги открыл свой приемный кабинет, сразу пахнуло лекарствами. Хотя пахло не так выраженно, как в больнице. Он предложил ей пройти на койку, которая вообще-то предназначалась для крупных собак, и она без стеснения взгромоздилась на нее не без его помощи, конечно. Скинув пальто, сполоснув руки, он надел стерильные перчатки и достал аптечку для людей, которая имелась у него в одном из шкафов. Там лежали всякие растворы, бинты, пластыри, мази и всевозможные таблетки, пилюли вплоть до шприцов с ампулами преимущественно обезболивающих. Он попросил ее поднять юбку и показать где болит. Она указала на покрасневшую в области щиколотки правую ногу. Юнги осторожно коснулся выпирающей косточки и прощупал место ушиба. Девушка издала характерный стон от боли и поморщилась. Но перелома Юнги не наблюдал. Да и двигать она все-таки ей могла. А вот на синяк и возможное растяжение очень даже похоже. — Болеутоляющее дать? — Что вы собираетесь делать? — Ну, вправлять тут нечего, только еще сильнее связки тебе поврежу. Наложу фиксирующую повязку, предварительно обработав синяк и пораженную кожу мазью. Могу дать таблетку или поставить укол. Часов двенадцать нога беспокоить не будет. — А потом? — Суп с котом, — выдавил он, доставая бинт и антисептики. — Ну что ты как маленькая? Зайдешь в аптеку и купишь, что я скажу. Завтра поменяешь повязку, на ночь примешь таблетки, чтобы боль не беспокоила. Андестенд? — А… — она замялась, опуская голову, пока он осторожно вводил лекарство в шприц. — Ладно. Я поняла. Когда все было закончено, и Юнги дал чуду с подвернутой ногой рецепт на бумажке с нарисованными кошачьими лапками, Розэ еще раз поблагодарила и извинилась. — Там на обратной стороне мой номер телефона, если что. Можешь обращаться, если возникнут проблемы. — Спасибо, господин… — Мин Юнги, — опомнившись, представился ветеринар и пожал протянутую руку. Розэ поклонилась, он в свою очередь тоже, они синхронно выпрямились и посмотрели друг на друга. В этот момент, не ожидания никакого подвоха, Юнги растворился в глазах юной суицидницы, но по закону жанра она быстро выпорхнула из клиники на улицу, вильнув черным хвостиком, а у Юнги зазвонил телефон. — Черт, на встречу же опаздываю! Бля!..