Величайшее несчастье — быть счастливым в прошлом. Эльчин Сафарли «Мне тебя обещали»
Юнги хотелось вина. Красного сухого в идеале, но когда глаза пали на название «Вишневой Изабеллы», а это было потрясающее полусладкое, Юнги не стал спорить и заказал бутылку, отдавая меню официанту. Как-то приходилось пробовать в компании аристократичных работодателей. Ещё тогда Юнги жил на съемной квартире и подрабатывал переводчиком с английского у одного известного корейского миллионера. Мда. Куда только жизнь не заносит. Впрочем, все не было случайно. Отец ведь крупный юрист-адвокат, именно он и предложил кандидатуру Мина-младшего, когда тот бросил университет и был в поиске. Юнги принесли бутылку вина, бокал, налили, изящно подавая вместе с грудкой под соусом с яблоками и ананасами. Но чувствовал себя Мин не в своей тарелке. Он набрёл на ресторан тоже неслучайно — именно здесь днём он подписал контракт на соучредительство клиники, куда теперь его ветеринарная тоже переезжает и будет числиться одной из «дочек».* Но ему было неуютно. Не его уровень. Он привык есть, если не дома, то в забегаловках, дешёвых ресторанчиках с чаджанмёном, суши и соджу. Европейские дорогие рестораны казались ему какими-то заоблачными. Сейчас он мог себе это позволить. А вот лет пять назад… Впрочем, это было давно. С того момента он обзавёлся квартирой, дрянным другом, клиникой, машиной, потенциальным гастритом первой степени. Всё стандартно к двадцати шести годам. Успел перебороть парочку фобий. И ещё больше полюбил животных. Юнги посмотрел на грудку, отпил из бокала. Ничуть не поморщившись, хотя в голову сразу ударило, Юнги вспомнил утренний инцидент и улыбнулся сам себе. Дерзкая девчонка. — Надеюсь, она в порядке, — пробормотал он сам себе. Нет, он не влюбился с первого взгляда, нет, это не судьба и нет, он не хочет снова её увидеть и не надеется, что она ему позвонит, но именно так всё и происходит, когда он берёт вилку с ножом в руки и собирается немного сбогохульствовать, являясь защитником животных, но слишком любящим куриное мясо, чтобы совсем отказать себе в пище животного происхождения. Телефон разрывается от вибрации, и Юнги приходится отложить столовые приборы, едва ли не капнув слюной на скатерть от чувства голода при виде долгожданного ужина наедине с самим собой, и ответить на входящий от неизвестного номера. — Это Мин Юнги. — Мин Юнги-ши**, — раздаётся всхлипывающий женский и, блин, очень знакомый голос на том конце соединения, — простите за поздний звонок… Мне очень нужна ваша помощь… — Розэ? — спустя пару секунд мозг подсказывает нужное имя, а потом расслабленный Юнги серьёзнеет. — Что случилось?***
— Чертёнок, — улыбнулся, приветствуя, черноволосый в маске, пожимая руку входящему в клуб Чимину, как своему. — Где пропадал, мудило? — беззлобно спросил Пак, плюхаясь на диван за отдельный для их компании диван завсегдатаев этого местечка разврата, безумств и сплошного веселья вплоть до утра. — Я уже хотел собирать спасательную операцию. — Работа сожрала меня, дружище, это такой пиздец, — Чон стянул маску и явил публике своё разукрашенное лицо: фигнал под глазом и уже не кровоточащую, но всё ещё покрасневшую ранку у губ увидели все. Чимин заметил в углу за столиком прихорошившуюся для вечера Лалису со слишком большим вырезом для маленькой груди и короткой юбкой, заканчивающейся прозрачной тюлью. Рядом с ней сидела и непринуждённо болтала Дженни, куда более расковано ведя себя с новыми друзьями. — Меня отпиздили, когда я предложил клиенту сначала научиться обращаться со своим дружком в штанах, а потом идти за игрушками для взрослых. Он хотел купить себе и своему милому дилдо в виде щупальцев осьминога! Блять! — Чимин, не удержавшись, прыснул. — Я много дерьма видел, но то, что пришло в новой партии — лютый пиздец. — Привыкай, такова жизнь человека, знакомящего новичков с миром прекрасного секса, — Пак похлопал его по плечу. От его взгляда не укрылось, как вновь смутилась Лиса от их разговоров. — Ты им как вторая мать, считай. — Бать, — хохотнул Намджун. — А вообще, у вас что, там охраны нет? — Какая охрана? — фыркнул Хосок, беря со стола стакан с виски и колой. Отпив, он закашлялся. — Кто так мешает? Там не то, что охрана, там дверь выбить спокойно можно и растащить всё добро. — Когда твоя следующая смена? — спросил Джун. — Я хочу на это посмотреть. — Или подобрать что-то для себя и… — сощурился Чимин. — Заткнись, или я тебе точно въебу. — А где Тэха? — На танцполе развлекается, где-то я его видел… — старший брат начал приглядываться, и чертыхнулся. — Блять! Он что тут делает? Чимин повернулся, чтобы увидеть то, что увидел Намджун. Улыбка его медленно поползла вверх, являя белые ровные зубы. Намджун отвернулся, пытаясь вжаться в тёмный угол столика, как раз туда, где сидела Лиса. Тихоня, которая непонятно, что тут забыла, пискнула своей подружке, не сводящей глаз со старшего Кима, что пойдёт в туалет и скоро вернётся. Между трущихся друг о друга людей медленно двигалась ещё одна персона по фамилии Ким, но он был уже давно не студент, а уважаемый преподаватель в их университете. — О, что здесь делает Сокджин-хён? — спросил Хосок. Сокджин вёл у него искусство и мировую литературу, а у Намджуна он вообще был профильным преподавателем, ведущим половину предметов на этом курсе. — Господи, что за ёбаная карма? Где я так согрешил? — спросил Намджун, залпом выпив из своего стакана. — Не тебя ли он ищет? — подначил Пак. — Сочувствую, дружище. Скоро в наших рядах на одну девственную задницу станет меньше. — Сплюнь. Чимин, до этого не притрагивавшийся к выпивке, налил себе из графина вино, видимо, поставленное для девушек, потому что парни пили что-то более крепкое, но к стакану так и не притронулся. Он поднялся и пошёл к бару, игнорируя удивлённого Хосока, но Хосок, пораздумав, присоединился к Тэхёну, а Чимин попросил у бармена текилы, и, тоже опрокинув залпом, двинулся, не оборачиваясь, к женскому туалету. Девчонки с визгом пихали и пытались его прогнать, но Чимину было по боку на их дурачества. Когда в туалете для девочек никого не осталось и стало слышно, в какой именно кабинке заперлась чиминова знакомая, он, переминаясь с ноги на ногу и откашливаясь, постучал. — Неужели ты из-за меня сюда пришла, Лалиса? — поинтересовался он, как в обычной беседе с другом, но место, в котором они были, не располагало к доверительной беседе. — И из-за меня ты оттуда ушла? Лис, выходи, давай поговорим. Не веди себя, как маленькая девочка, потому что я не очень похож на няньку. — Мне не нужна нянька, — пролепетали ему в ответ и замок кабинки щёлкнул, пропуская парня внутрь. Девушка сидела на крышке унитаза, надо сказать, выбрала самый чистый уголок, чтобы спрятаться и пореветь, но не ожидала, что за ней кто-то следом пойдёт. Текила в голову Чимину ударить ещё до конца не успела, да и выпил он слишком мало, но смотреть на Лису сейчас, наедине, было не то, что смотреть в чьей-то компании. Она казалась хрупкой и беззащитной, и требовала к себе внимание, на которое у Чимина было настроение. Если бы накануне он не расстался, не факт, что он бы всё-таки не посмотрел на неё как мужчина, а теперь его совесть и вовсе была чиста, а неудовлетворение так и упиралось в штаны. Худощавая Манобан была не совсем в его вкусе. Чимину нравились пышногрудые и более раскованные, знакомые с его прихотями и ненасытностью в постели. Но чтобы знать, надо было сначала познакомить. Перенасыщение грозило изжогой и другими проблемами, так что Чимин легко переключил своё внимание на невинную овечку. К тому же, было не до конца понятно, так ли она чиста и непорочна. — Лиса, плохая идея в меня влюбляться, и я вроде предупреждал тебя уже, — мягко и издалека начал он. — Ты же видишь, что у нас за компания. Тебе некомфортно, и мне это заметно. — Зачем ты сейчас всё это говоришь? — спросила она, поднимая на него почему-то виноватый взгляд. Винит себя за то, что тому приходится с ней возиться? Вероятно, да. — Предупреждаю. Снимаю с себя всякую ответственность. Мы же оба будущие копы, ты должна это понимать. — Слушай, — она попыталась подняться, но её замотало, так что Чимину пришлось поймать её за локоть и посадить обратно. Глубоко вздохнув, он подумал, что трахнуть её в таком состоянии было бы просто по-свински, но у Чимина не было совести или она просыпалась так редко и в моменты, когда уже было слишком поздно что-то менять, поэтому, как только он её усадил, сам присел на корточки и легонько огладил острую коленку сквозь тюль юбки. — Ч-что ты делаешь? — Не знаю, — честно ответил он. — Вот коленку глажу. Тебе неприятно? — Я… — она запнулась, явно думая и решаясь на что-то у себя в голове. — Ты мне нравишься. Это правда. — Ясен пень, я давно понял, — он продолжил свои поползновения и залез рукой под ткань. — Нравится? — Да, — стыдясь этого, ответила девушка и откинула назад белые локоны. — М-мы… ты можешь меня поцеловать? — Не стесняйся, проси большего, если хочешь, — заулыбался Чимин и, подтянув рукой её голову к себе, захватил уста, проталкиваясь языком вовнутрь. Так всегда было: Чимин приходил, напивался, трахался где-нибудь в туалете или, на крайняк, шёл в отель, просыпался на утро без совести и остального лишнего и шёл на учёбу. Но сегодня он не был пьян, даже немного. Лиса да, но не он, хотя его слегка вело. Лиса поддалась, наслаждаясь тем, что он обратил на неё внимание. Заходящим в туалет было крайне неловко, потому что через десять минут комнату наполнили стоны и характерные хлюпающие звуки. Чимин без всякого волнения о том, что их заметят и услышат, заставлял девушку стонать, прижав к разрисованной стене, приспустив юбку и трусы, вжимаясь в тело и сжимая в руках крохотную девичью грудь. Её тело отвечало на ласки, потому что грудь твердела, а плоть влажнела, и, хотя сегодня он лишил её невинности, он вовсе не сожалел о содеянном, потому что невинная девочка стала для него передышкой и усладой в беспросветно тёмных буднях. Он ей ничего не обещал, а только дарил наслаждение, после чего они, подуставшие и потные, помогли друг другу с одеждой, умылись в раковинах и вернулись вместе к друзьям, чтобы продолжить пить. Чимину было весело, и о последствиях он совершенно не задумывался. Подобие счастья повторялось из ночь в ночь, из пьянки в пьянку, из забытья в забытье, но утро неизменно встречало головной болью, похмельем, тяжестью и теми самыми последствиями, о которых он забывал, пока они, наконец, не давали о себе знать.***
Через три недели избегавшая компании новых друзей Лиса нашла его сама. Она пришла в курилку вместе с Намджуном, их ходячей совестью и мозгами, и Дженни, которая с размаху ударила его по лицу, а Намджун добавил ударом между ног. От неожиданности Чимин выронил сигарету и набросился на друга с кулаками. — Какого хрена, Джун?! — Это ты какого хрена творишь, — процедил Намджун и кивнул на Лису. Сперва в ней не было ничего примечательного, что он должен был увидеть, потому что она всегда было тихая и спокойная, и бегала за ним хвостиком. Только бледнее, чем обычно. — Скажи ему. — Чимин, — уставшим, замученным голосом привлекла она внимание Пака, — мы проходили медосмотр вчера. Я беременна. Последствия придавили его непосильной ношей, и он рухнул из своих иллюзий обратно в реальный мир.