Она испытывала отвращение ко всему, даже к себе самой. Ей хотелось вспорхнуть, как птица, улететь куда-нибудь далеко-далеко, в незагрязнённые пространства, и обновиться душой и телом. Гюстав Флобер «Госпожа Бовари»
Допустим, Хосок никогда не мыслил о людях предвзято. Он вообще не любил стереотипы, навязываемые обществом, диктуемые какими-то мифическими правилами, созданными миллион лет назад и которые были уже не актуальны в наши дни. Допустим, что он никогда не хотел бы и сам попасть под шквал критики в свой адрес, хотя наши желания всегда расходятся с действительностью. Это никогда не бывает одним и тем же. Однако он не мог понять, как работает этот механизм, что именно вызывает бурю страстей и ненависть, которая подхватывается со световой скоростью и разлетается в тот же миг. Её звали Ким Джису. Она была старше Хосока на три года, а Хосоку неделю назад стукнуло уже двадцать три, училась на социологии на четвёртом курсе. У неё было восхитительное чувство стиля, шарфики, каблучки, длинные пальто, шляпки, широкие брюки и классические блузки, украшения под стать даме прямиком из 1950-х. Странная мода, но Хосок вовсе не считал её устаревшей. На её фигурке «песочные часы» отлично смотрелись платья с поясом, различные вырезы, раздельные костюмы с открытым впалым животиком. Всё это он нашёл в журналах для мужчин, конечно, потому что несмотря на то, что видел вживую её уже трижды в своём магазине, ещё ни разу не удалось поговорить с ней. Хосок всё думал, что если она придёт четвёртый раз, то он точно с ней заговорит. Неважно о чём, хоть о дурацкой погоде и о том, что учёба опять начинается, хотя вроде совсем недавно Новый год был, и что он хотел бы встретиться с ней вне магазина. Пусть даже на учёбе. Она была как недостижимая муза, но ходящая с ним по одной земле. Чёрт, Хосок чувствовал себя влюблённым по уши, но с рациональным сердцем и разумом, который подсказывал, что ему, парню в статусе отца-одиночки, никогда не заполучить такую женщину, пусть и из сферы фильмов для взрослых. И вот фургончик со счастьем перевернулся и на его улице, причём тогда, когда Хосок этого совсем не ожидал. Звякнул колокольчик на входе в магазин, и Джису, как всегда одетая опрятно с иголочки прошла к стойке, за которой стоял Хосок, вертя в руках новые, недавно привезённые, стимуляторы на батарейках. — Занятные игрушки, не так ли? — спросила она тоненьким голоском, и Хосок, растерявшийся, выронил их из рук. Она хихикнула, а он, заострив своё внимание на том, что свои длинные тёмные локоны она подстригла до плеч, поспешил собрать всё, что закатилось под шкафы. Когда он всё вернул на свои места и отодвинул от себя коробку, которую разбирал, девушка всё так же стояла и смотрела на него, внимательно и не отрываясь, облокотившись на стойку. — Чем могу помочь? — прохрипел он и, удивившись своему голосу, поспешил прочистить его, глотнув воды из бутылки, рядом стоящей. — Я думала… — неловко начала она, — я думала, что вы начнёте однажды разговор первым, и мне не придётся распинаться, почему я хожу сюда и почему только в ваши смены. Хосок захлопал глазами, не веря своим ушам. — В-вы… ходили сюда из-за меня? — Заметила вас… тебя ещё на посвящении в студенты года три назад, кажется. Я тогда была на втором курсе, — улыбнулась девушка. — Так что когда я снова встретила тебя здесь, я очень удивилась, но… Я была очень рада. — Я тоже… в смысле встретиться, да, — Хосок смотрел как завороженный, а она только усмехнулась. — Можно позвать тебя на свидание? — Так сразу? — посмотрела она исподлобья. — Ну я… — Успокойся, я пошутила, — её улыбка померкла на мгновение, — это с актёрами я никогда не хожу на свидания, а с простыми парнями почему бы нет? Хотя я так давно не была на нормальном свидании.***
Чимин не выглядел счастливым, но и расстроенным его назвать трудно. Он выглядел как тот, кого принудили к браку, но он смирился с этим фактом. Ему было странно смотреть на Лису, которая, как ни старалась, спрятать пятимесячный живот за пышным белым свадебным платьем уже не могла. Всё дело было в её пропорциях. Тоненькие ручки, едва пополневшая грудь, ножки как палочки и стройный стан, до беременности худой живот, аж рёбра выпирали. Хотя сейчас она стала в целом выглядеть здоровее, появился румянец, и надо сказать маме Чимина спасибо, потому что именно она заботилась о здоровье невестки. — Эй, всё нормально? — он подошёл, протянув ей её букет цветов, состоящий из белоснежных лилий. Как иронично. Ведь лилии — символ невинности, непорочности. Хотя в чём-то Чимин согласился с выборов цветов для букета её мамой — внутри Лиса осталась чиста. Это в ней ему и нравилось. — Туфли не жмут? Не тошнит? — Всё хорошо, — приободрительно улыбнулась она и поправила фату. Сам Чимин надел тёмно-серый костюм с белой бабочкой на верхнем кармашке. И он очень надеялся, что никто из его однокурсников не припрётся поздравить его с женитьбой. Он ни с кем не дружился и никого не звал. — Хорошо, — повторил он и пошёл встречать гостей. Отец Лисы Чимина, откровенно говоря, недолюбливал, но Пак его понимал. Ему не стоило доводить до греха, а теперь было поздно отнекиваться, однако Манобан-старший признавал смелость и упорство Пака в принятии на себя ответственности за его дочь, а потому на третий месяц знакомства перед подготовкой к свадьбе он начал с ним разговаривать. И это был первый шаг к тому, чтобы расследовать дело отца до логического конца. На свадьбу пришёл Юнги, хотя Чимин его не особо ждал. Друзья встретились как раз в холле, куда Чимин вышел с мамой, чтобы встречать и провожать гостей в свадебный зал. Мин даже принарядился и захватил солидный конверт с наличкой, зная, что дарить что-нибудь из техники или для малыша бесполезно — родственники со стороны невесты полностью взяли на себя эту обязанность, а вот деньги молодой семье пригодятся явно. Юнги удивился, узнав, что Чимин пытается завершить учёбу экстерном, тем более, что ему с успехом это удаётся, и узнал он от отца, потому и пришёл. До сегодняшнего дня они не разговаривали. Без тени улыбки Юнги протянул конверт другу, хотя глаза говорили всё сами за себя. Ведь Юнги долго злиться не умел, да и друга терять не хотел, пусть он идиот полный и мракобес. Юнги надеялся, что Чимин образумился, и подтверждение тому стало известие о скорой свадьбе, принятие ответственности за девушку и за будущего ребёнка, усиленная учёба. Чимин принял конверт и потупил взгляд. Он осмыслял, как же много он прошёл за последние три года, и как много сделал для него Юнги, хоть и не кичился этим, а он его не поблагодарил, вместо этого они подрались и наговорили друг другу мерзостей. Хотя именно Чимин был провокатором и говорил больше, а Юнги только защищался. Поэтому Чимин решил первым протянуть руку для рукопожатия, и Юнги без колебания её пожал. — Прости меня, Юнги, — в такой день, пусть он изначально и не был для Пака особенным и торжественным, эмоции взяли вверх. У него не было даже нормального мальчишника, хотя Хосок с Тэхёном пытались что-то организовать, но это вылилось в банальную пьянку. — Я мудак. — Это точно, — усмехнулся Мин. — Но забыли. — Нет, — Юнги заглянул в горящие чем-то особенным глаза. — Мне нужно помнить о моих мудацких поступках. Если я буду их забывать, я не исправлюсь. И так с любым человеком. «И так с любым человеком», — подумал Юнги. — «Боль, через которую мы проходим, делает нас людьми». — Я, кстати, не один, — сменил тему ветеринар. — Правда? — оживился жених. — С кем? Уж не с той ли девушкой, про которую ты тогда упоминал? — С ней самой. Эм… — замешкался Мин, заламывая руку за затылок и потирая его. К ним подошла та самая, о которой Юнги только что сообщил. Она тоже выглядела нарядно, под стать мероприятию, в длинной атласной юбке и синей блузке с широкими рукавами. Юнги взял её за руку. — Мы в ответе за тех, кого приручили, верно? Девушка кивнула Чимину и протянула руку. Он её пожал. — Поздравляю со свадьбой, — улыбнулась она. — Пак Розэ. — Пак Чимин, — ответил он и подмигнул Юнги, проводив их в зал. Настроение понемногу поднималось. Потом пришли трио Намджун, Дженни и Хосок, последний намекнул, что, возможно, придёт ещё одна гостья в сопровождении бабушки и дедушки, и Чимин пообещал, что детская комната точно будет. Тэхён привёл Чонгука, хотя у последнего не было подарка для молодожёнов и выглядел он не как человек, пришедший на свадьбу, но Чимину было не до придирок, к тому же, Чонгук изъявил желание подарить двоим песню в его исполнении — не зря же он учится на факультете музыки, и все претензии к нему отпали. Из академии пришёл только его научный руководитель с женой, и Чимин был несказанно рад, что больше никто о его свадьбе не знал. И уже стоя у алтаря, ожидая, когда невесту поведёт за руку её отец, чтобы передать право держать эту руку Паку, Чимин подумал, что не так уж всё ужасно складывается, ведь они сошлись даже на имени ребёнку, чей пол узнали совсем недавно. У Чимина должен был появиться на свет сын. И Чимин знал, что хочет стать гораздо более лучшим отцом, чем был у него.