Я не в состоянии передать чувство, с которым я удалился. Я бы не желал, чтобы оно когда-нибудь повторилось; но я почел бы себя несчастливым, если бы я никогда его не испытал. Иван Тургенев «Первая любовь»
Чонгук чувствовал себя крайне странно, когда видел всё великолепие торжества и одновременно знал многие изъяны, многие жертвы, которыми сопровождалось сегодняшнее событие. Кто он такой, чтобы судить? Но он ничего не мог поделать. Чем больше видел и понимал, тем больше ему хотелось уйти отсюда. Словно мерзость осела прямо на кончиках пальцев. Ему было жаль всех; он всех презирал; он пытался понять, а потом вдруг находил в этом полнейший абсурд, и не мог уже воспринимать всё, как есть. О, Лиса была счастлива! По крайней мере, улыбка не сходила с её лица. Чонгук смотрел, с какой лаской придерживает она живот, когда спускается по ступеням, как смотрит на Чимина, надевающего на безымянный палец её левой руки кольцо, с каким трепетом произносит «да» и приносит клятвы. И Чонгук понимал, что Чимин лжёт в каждой из них. Он не будет любить Лису, ей повезёт, если он будет её хотя бы терпеть. Эта сказка продлится ровно до того, пока она не родит. Возможно, Чимин даже будет носиться с ней первое время. Но Чонгук уже наблюдал однажды, как даже в семьях, зародившихся по любви, появлялся первый ребёнок, и отец семейства первое время был несказанно рад, а затем усталость, недосып, вечные ссоры на фоне бытовых проблем убивали всю романтику и любовь, придуманную мелодрамами и писателями. Чонгук знал, что происходит по ту сторону, видел собственными глазами, пока отец с матерью не развелись, и мать не оставила им с бабушкой кучу долгов. Так что больше всего Чон жалел ещё не родившегося сына. Хотя Лиса обещала быть прекрасной матерью, судя по тому, как отчаянно она отстаивала его право на жизнь. В разгаре праздничных гуляний Чонгук потерял из виду Тэхёна, с которым пришёл и без которого и подавно чувствовал себя как не в своей тарелке, потому отправился его искать по другим залам, комнатам и туалетам бронированного отеля для праздника. Ему было крайне неловко натыкаться на родню Чимина или Лисы, тем более, что почти никого он здесь не знал. Он мог бы бросить друга и пойти домой, понадеявшись, что старший брат приглядит в случае чего, но было бы невежливым хотя бы поблагодарить как виновника торжества, так и друга за гостеприимство и внимание к его столь скромной персоне. Когда он исполнял песню для молодожёнов, видел, как прослезилась Лиса и после ушла куда-то по направлению к женской комнате, и сейчас, проходя мимо, заметил шлейф белоснежного платья, выглядывающий из одной из них. Пышную юбку некуда было девать, потому с лёгкостью Чонгук понял, что это Лиса, и у неё что-то случилось, раз она не появлялась перед гостями так долго. Женский туалет начинался небольшим холлом, оформленным в приятном бирюзовом цвете и обставленным пуфиками и диванами напротив большого зеркала. Туалеты шли прямо по направлению, и именно в первый протиснулась молодая невеста. Чонгук различил звуки всхлипывания кроме капающей из крана воды. Невольно сердце забилось сильнее, он почувствовал, как кровь приливает к щекам. — Лиса? — позвал он на пробу, отреагирует или нет. — Лиса, ты в порядке? Что случилось? — Господи! — воскликнула она. — Я думала, меня никто не заметит… Оказывается, дверь не была заперта на щеколду, и Чонгук легко притворил её, увидев, что макияж Манобан немного поплыл, но в целом даже после слёз держался стойко. Что-то ёкнуло в районе сердца, сразу подумалось о Чимине и что этот подонок успел испортить своей новоявленной жене настроение и сделать ей больно, и руки зачесались набить тому морду. Однако когда он резко развернулся, Лиса сразу смекнула, о чём он подумал, и хватанула его за руку. — Чимин здесь ни при чём! — она приблизилась и уткнулась носом в его плечо под чёрной рубашкой. — Чонгук, не говори никому, что видел здесь. — И почему ты тогда плакала? — всё ещё неверующе покосился он. Этот мягкий жест и лёгкие соприкосновения с девушкой, которая нравилась ему и которая сегодня выходила замуж, вызывала бурю мурашек по телу, а внутри — пожар, который уже невозможно было потушить. — От эмоций… — она шмыгнула носом. — Невесты всегда плачут на своих свадьбах, ты не знал? — Я был на свадьбе свой тёти и что-то такого не замечал, — хмыкнул он. — Самые счастливые плачут, точно тебе говорю, — улыбнулась она. Чонгук развернул её к себе лицом и внимательно посмотрел в блестящие ещё от слёз глаза. — Но ты ведь не входишь в их число. Крах. Он увидел, как померкла её улыбка и то, что она поняла, о чём это он. Простым объятием тут было уже не помочь. Заглушив крик своего здравого смысла, Чонгук решительно шагнул вперёд и впился губами в её уста, притягивая к себе резко, обнимая и не желая отпускать. Лиса промычала в поцелуй, но почти не попыталась его оттолкнуть, и тогда он стал целовать её глубже, с напором, даже с неким отчаянием, двигаясь навстречу, пока лопатки девушки не встретились с преградой — зеркалом, и Чонгук с явной неохотой оторвался от губ невесты, с ужасом осознавая, что только что сделал. Лиса жадно хватала ртом воздух и по глазам было понятно, что она сама не ожидала, что ответит на его поцелуй. Притянув её за запястье, Чонгук отвёл их туда, где проходящие мимо не смогут заметить их растерянные лица. Да и вообще незачем людям видеть, что какой-то парень находится с чужой невестой в дамском туалете. — О боже… О боже… Боже, что мы, я, ты… наделали? — Лиса схватилась за голову. — Я не… — Ты знала, что нравишься мне, — прозвучало как утверждение. — Но я люблю Чимина! — Любишь ли? — усмехнулся Чонгук. Лиса поменялась в лице, нахмурилась, ощетинилась, и губы её мелко задрожали, а руки сжались в кулаки. — Ты ему не расскажешь… — пригрозила она. — И в мыслях не было, — пожал он плечами, — но ты и сама знаешь, что если бы ты ничего ко мне не испытывала, ты бы просто меня оттолкнула. — Я пыталась! — Нет, Лиса, — ласково провёл рукой по щеке он, за что и получил удар кулаком между ребер, хилый, правда, потому что даже улыбаться не перестал, — просто признай, что тебе понравилось. То, как страстно я тебя целовал, — он видел, как она закипала, готовясь ответить, но сам решил, что на сегодня достаточно. — Ты бы хотела, чтобы так делал Чимин. Чтобы он любил тебя так, как я могу тебя полюбить. Но он тебя не любит. Все знают, что этот брак по залёту. — Замолчи, — взмолилась она, и Чонгук заткнулся. Она тяжело прислонилась к одной из раковин, дотронувшись до своих горящих щёк, и вскрикнула. Теперь Чонгук испугался, подлетев мигом. — Что такое? — Малыш, — выдавила она с уставшей улыбкой, — он толкнулся, — и поморщилась. — Немного больно. — Мне помочь? — Не стоит, — она не приняла его руку и с гордостью распрямилась, собираясь выйти. — Я пойду к своему мужу, Чонгук. Давай забудем об этом. И не дожидаясь его ответа, она вышла.***
Чимин смотрел на свой бокал шампанского, слегка покачивая его в руке, чтобы все пузырьки напитка испарились. Лису он не видел уже с полчаса, но прохода не давали родственники со стороны невесты, чтобы пойти искать её. В конце концов он отбился от назойливых тётушек, каждая из которых считала своим долгом дать наставление будущему супругу их дорогой племянницы, только благодаря вовремя выдернутым рукой отца Лисы. И именно с ним-то и хотелось поговорить больше всего. — Развлекаешься, муженёк? — усмехнулся Манобан-отец, от чего по спине у Чимина прошёлся холодок. Кого-кого, а этого мужчину он всё-таки слегка побаивался. — А ты Лисе рассказывал о своём интересном прошлом? Чимин стрельнул глазами в фигуру мужчины. — О чём речь? — осторожно поинтересовался он. — Ну мне-то можешь лапшу на уши не вешать, — усмехнулся тот, чокаясь с ним бокалом с вином. — Неужели ты думаешь, что я могу забыть одно из самых громких своих дел? Чимин нервно сглотнул и натянуто улыбнулся. — Значит, вы всё знали и всё-таки отдали Лису замуж за сына преступника и убийцы? — Я-то знаю, ты не вздумай ляпнуть кому-нибудь из родни — тут же попрут, — мужчина обвёл глазами свадебный зал, задержал взгляд на маме Лисы, скромно, но с большим интересом и увлечённостью, говорящей с мамой Чимина за одним из столов, и снова устремил свой взгляд на своего зятя. Чимин кивнул, понимая, к чему тот клонит. — Н-да-а… Я слышал, что ты хочешь снова расследовать это дело. — Я надеялся, что вы поможете мне. Я читал ваши рапорты, ни в одном из них не сказано, что вы были согласны со всеми обвинениями, а после пытались найти преступника, но ничего не вышло, и дело замяли. — Ты лезешь туда, как говорится, куда бы лезть не стоило, и ты об этом прекрасно знаешь, — нахмурился Манобан. — Особенно сейчас. Я не позволю своей дочери, только что вышедшей замуж, да ещё и беременной, остаться вдовой. — Значит, вы всё-таки подозреваете, что кто-то убил, и этот кто-то влиятелен и просто замял дело чемоданчиком с деньгами, — Чимин горько вздохнул, понимая, что отец Лисы именно это и имел ввиду. — Конечно. Неужели я ничего не могу доказать? — Свидетели, — щёлкнул пальцами мужчина перед носом Пака, а потом перетёр ими воздух, — их нет. Ни одного. Я полагаю, что все они либо мертвы, либо уехали из страны ещё тогда, либо сменили личности. — Первый вариант самый правдоподобный. — Да. Чимин чуть было не ругнулся, но удержался. — Зачем ты снова роешь яму семилетней давности? Слышал, твой отец не был таким уж хорошим человеком и убил нескольких своих компаньонов. — Какая-то часть меня, которая жила с ним шестнадцать лет, говорит мне, что отец на такое не способен, — поразмыслив, заговорил Чимин, глядя куда-то в пустоту. — Эта интуиция ни на чём не основывается, я просто чувствую. Он был жестоким и деспотом, и тираном, но не убийцей. Его подставили. Кто-то, кто всё ещё жив и на свободе, хотя скрывается. Я хочу справедливости. Я хочу отмыться от клейма сына убийцы, потому что даже если сам я ничего не совершал, меня награждают этим ярлыком, и мне приходится с ним жить. Не зря же вы упомянули не болтать о том, кем был мой отец. Это портит мне жизнь, и теперь это касается и Лисы. Вздохнув, Манобан-старший выудил из пиджака визитку и протянул удивлённому Чимину. — Могу дать наводку. Не факт, что тебе помогут, — была указана какая-то клиника, имя, фамилия и должность женщины, — однажды я уже обращался к этой женщине с просьбой выдать мне единственную выжившую и известную на тот момент свидетельницу. Семь лет назад мне отказали, сказав, что она погибла в автокатастрофе. Увы, я ничего не нашёл. Возможно, у тебя что-нибудь выйдет. Чимин с благодарностью кивнул. — Спасибо. Пак убрал визитку в карман и вспомнил, что хотел пойти искать Лису. Уже на выходе из зала он наткнулся на того, кого вообще не приглашал на свадьбу и даже не пересекался никогда ни на одном предмете в академии. Это был преподаватель этики Намджуна, Ким Сокджин. — Привет, Пак Чимин, — поздоровался он, останавливая его жестом. Чимин изогнул бровь. — Понимаю, что сегодня не самый подходящий момент, так что заранее поздравляю со свадьбой, но… Я слышал, ты ищешь, кто убил твоего отца. — Что? — не понял Чимин. — Вы ещё кто такой? Сокджин понимающе кивнул и достал из куртки удостоверение. На нём было написано «Детектив Ким Сокджин». Чимин изумлённо перевёл взгляд на мужчину. — Что вам надо? — Я работал под прикрытием несколько лет, заинтересованный в деле вашего отца, поэтому я нашёл главную свидетельницу по этому делу, она согласилась дать показания, и, к сожалению, вынужден арестовать одного из подозреваемых в убийстве вашего отца. — Кого? — Ким Намджуна. Чимин охнул. — Повторите. Что?!