Инумо

Жизнь — не слишком приятное зрелище. А что такое зрелище, спектакль? Пустяк, он ничего не стоит. Живёт только то, что переделывает себя. Нельзя жить, превратившись в склад с мертвым грузом. А. Экзюпери «Цитадель»

Человек врёт, чтобы защитить своих людей. Иногда он делает это неосознанно, инстинктивно, а иногда целенаправленно. Те, кого защищали, злятся на ложь, требуют правды, хотя сами в другой раз сделали бы то же самое, а те, кто защищал, клянутся сами себе, что больше никогда не станут прикрывать никого себе во вред. И те, и другие не слишком-то понимают, к чему они в итоге придут. Гораздо страшнее та категория людей, которая знает, что нужно лгать во благо, чтобы защитить кого-то — и при этом ничего не делает, наблюдая падение на дно других. — Поверить не могу, что ты оставил свою новоиспечённую беременную жену одну, — прошипел Юнги, пытаясь кое-как выпрямиться в полицейской машине, глядя на совершенно потерянного Тэхёна и сосредоточенного Чимина. — Она будет в порядке, — ответил Пак, никак не реагируя на тон друга. — Я понимаю, что эта правда тебе необходима, — вздохнул Мин, — чтобы выяснить всё, забыть и начать жить новой жизнью. Но ты хоть думаешь о своём будущем ребёнке? — Ты решил именно сейчас меня пропесочить? — недовольно нахмурился жених. — А когда ещё? Мы никуда не торопимся, карета доставит нас, куда надо, а пока я попытаюсь вправить тебе мозги. Кто ещё, кроме меня? — Юнги палит, заламывает одну руку, протягивая вторую к Чимину, хватая его за шиворот, и рывком притягивает к себе под пристальным тэхёновым взглядом. Тот в шоке от того, как обращается с Паком его друг, но не комментирует это. — Слушай сюда, малыш, я пожил больше твоего, я выгреб больше дерьма, и я знаю, как сложно далось тебе это решение, пусть ты иногда и говнюк последний. Я очень надеюсь, что разговор сегодня парой часов ранее был не метанием бисером перед свиньями и что ты реально меняешься, что ты собрал мозги в кучу и херни больше не наделаешь. Меня обещаниями кормить бесполезно, я, если увижу, что девчушка из-за тебя с опухшими глазами ходит, матери твоей жаловаться не побегу, — Чимин пытается вывернуться, но в крохотной кабинке навряд ли даже отпихнуться получится, — я тебе сразу шею сверну, чтобы не мучился и других не мучил. Договор? — Ты меня ещё как котёнка в порченное тыкни, — фыркнул Пак, когда его, наконец, отпустили. — И тыкну, если надо будет. — Как ребёнка отчитал, ого, — пробормотал Тэхён, глядя на этих двоих. — Я тебя давно жизни не учил, с того момента, как ты в Сеул приехал, — продолжил Юнги, — видимо, пропустил тот момент, когда ты от рук отбился. — Заткнись, Юнги, мне не шестнадцать, — Чимин прожёг его взглядом. — Ты меня понял. — Понял я. Машина остановилась, и Сокджин, сидящий за рулём, сказал им выходить. Тэхён, вылезавший первым, начал сразу искать глазами автомобиль, в котором везли Намджуна, но не нашёл и поник ещё больше. Юнги приободрительно похлопал по плечу, Чимин же сразу двинулся следом за Кимом. Они вошли в просторное помещение, почти пустой холл, который охранялся всего парой охранников, стоявших на посту, и последовали за детективом. Сокджин завёл их за угол в конце этого длинного коридора, где и находился его кабинет, ключом открыл дверь и пригласил войти и подождать, пока он сходит и приведёт ту самую свидетельницу, которая согласилась дать показания. Тэхён сел у входа, глядя затравленно, озираясь по сторонам. Юнги прошёл к окну, желая остаться как бы в стороне, а Чимин сел на стул перед столом детектива, разглядывая толстенные папки на полках и на столешнице. Пятно от кофейной чашки на одном из листков бумаги, сама чашка, стоящая в раковине позади рабочего стола, несколько висевших наград вместо картин рядом со стеллажом и небольшой цветок, стоявший у самого окна, где теперь ютился Юнги. Чимин заметно нервничал, хоть и старался виду не подавать. — А что, если она даст показания против Джуна? — решился спросить Тэхён, нарушив молчание между всеми. Чимин посмотрел в его сторону. — Я не буду врать, что мне жаль, Тэхён, — вымолвил Чимин, и Тэхён поднял на него глаза, в которых скопилась влага. Он смотрел отчаянно, желая не то убежать, не то закричать, что есть мочи, не то снова кинуться на Чимина. — Если он причастен к смерти отца, он сядет в тюрьму, притом заслуженно. — Твой отец — убийца, — процедил Тэхён прежде, чем задумался о том, что сказал. Но Чимин нисколько не обиделся, он слышал это уже сотни тысяч раз от других и мог с уверенностью сказать, что клеймо сына убийцы хоть и ранило, но уже не убивало. Ко всему привыкаешь. — Хочешь сказать, что кто бы не убил моего отца, он сделал доброе дело? — оскалился Пак, и слова его, его вкрадчивый, спокойный, обманчиво дружелюбный тон вызвали в парне напротив дрожь. — Чимин, не надо… — вклинился Мин. — Нельзя убить преступника, Ким Тэхён, и стать при этом спасителем, — горько ответил Чимин, проигнорировав просьбу друга. Тэхён поджал губы, не в силах ответить. — Кого бы ты ни убил — вора, убийцу, насильника, проститутку, случайного прохожего, ты всё равно при этом сам становишься убийцей. Дверь отворилась, и Сокджин вошёл, проходя к своему месту, а за ним на пороге кабинета появилась девушка не слишком высокая, худенькая, одетая, впрочем, прилично, в тёплый полушубок, длинное шерстяное платье и сапоги. Светло-каштановые вьющиеся волосы были заколоты сзади несколькими невидимками, создавая пышную копну-волну. Она прошла, сев на единственный пустующий стул, оставляя лёгкий шлейф духов и первый, на кого был обращён её взгляд, стал вовсе не Чимин, а Тэхён. Она безошибочно назвала его имя, удивив всех остальных, тонким, болезненным голосом, который, впрочем, соответствовал её комплекции. — Вы меня… знаете? — спросил сведённый с толку младший брат подозреваемого в убийстве. — Ты не похож на Намджуна, — улыбнулась она, — совершенно разного поля ягоды вы с братом. — Вы знаете Джуна? — Ну, конечно, дурачок, — хохотнула она, — я ведь на него работала. Чимин метнул взгляд на неё, потом на Сокджина, но тот лишь пожал плечами, мол, он сам ничего ещё не слышал от неё. Но вот она повернулась к Чимину, и взгляд её стал немного серьёзнее, суровее, однако это разнилось с тем, как тепло она его позвала. — Чимин, — мягко, трепетно прозвучал её голос, и Чимин приоткрыл рот, чтобы ответить, но ему не дали, — ты тоже словно не сын своего отца, но прежде я, наверное, должна представиться. Меня зовут Сухи, я единственная выжившая или не бежавшая из страны бывшая проститутка. Я работала на твоего отца и его компаньонов, в числе которых был Ким Намджун и его отец, Ким Мунсо. Тэхён подскочил со стула, но тут же сел обратно, едва на свалившись. Если бы Юнги вовремя не бросился к нему, он был забился в угол, но тот его поймал и посадил на место, положив руки на плечи и что-то прошептал ему на ухо, отчего он больше ни разу не дёрнулся, желая убежать. Чимин перевёл дыхание и спросил: — Вы расскажете мне правду? Я понимаю, что это… грозит вам некоторыми обязательствами… — он запнулся, поймав предостерегающий взгляд Сокджина. Девушка усмехнулась, точно растолковав смятение парня. — О, не волнуйтесь, Ким Сокджин пообещал мне полную конфиденциальность ввиду некоторых моих жизненных обстоятельств. Конечно, я дам показания и в суде, если потребуется, но так, чтобы это не получило широкое распространение о моём имени. — Тогда говорите, — приказал Чимин нетерпеливо. — Я так долго искал этой правды. — Она будет очень неприятной, мистер Пак, — вздохнула Сухи. — Но спустя столько лет я устала от того, что все остальные молчат об этом деле, и с удивлением обнаружила, что, оказывается, способна помочь моему старому другу. Да, — начала она, и Чимин затаил дыхание, — Намджун мой очень давний друг. Когда мне только-только исполнилось девятнадцать, и я выпускалась из школы, мои родители погибли в автокатастрофе, и оказалось, что я должна банку за кредит по дому большую сумму денег. Я была в отчаянии и в поисках работы набрела на объявление о вакансии в только-только открывающемся казино. Конечно, я не рассчитывала стать сразу крупье, мне бы должность официантки вполне подошла, процент от выручки был уж очень соблазнительным. И первое время я так и работала официанткой, пока не заметила, что многие девочки, такие как я, могу позволить купить себе и телефон покруче, и шубку, некоторые даже машину. Я поняла, что здесь что-то нечисто. И захотела провести собственное расследование, хотя лишиться такой работы не очень хотелось, — усмехнулась она. Чимин переглянулся с Тэхёном, тот побледнел, но внимательно слушал. — Тут в мою дилетантскую игру вмешался Намджун. Настоящий гений всего этого действа. Он стал предупреждать меня о том, что я лезу не туда, куда стоило бы, но у нас… в общем, у нас завёлся роман, так, ничего серьёзного, — но глаза её выдали, что это было гораздо серьёзнее, чем на словах. — Он посвятил меня в то, чем занимался, как к этому пришёл. Он был их самым молодым соучредителем, и оказалось, что это казино, в котором я работала — лишь одно из немногих развлекательных учреждений, которыми они все поровну владели. Восемь молодых мужчин, некоторые с семьями и детьми, и Намджун, только-только закончивший учёбу. Он просчитывал ходы, как сделать лучше и прибыльнее, как сделать так, чтобы не уличила полиция, чтобы всё шло, как надо. И они нагло этим пользовались, ведь он сын другого компаньона, послушный мальчик, который всё выполнит и никого не сдаст. Так и было. Пока между ними самими не начали проявляться конфликты, споры, делёжки. Дошло до того, что они разделили и казино, в котором работала я. Я попала в руки худшего из всех них, того, кто предложил заставить всех официанток обслуживать клиентов «по-другому». Всех, до одной. И меня, — её голос дрогнул. Чимин тяжело вздохнул. — Не рассказывайте, если это сложно, — сказал он. — Нет, теперь я в порядке, — она ему улыбнулась, — этот ублюдок всё равно поплатился жизнью, и за это я твоему отцу благодарна. — Так это он убил? — голос Чимина сел. Какая-то частница внутри Пака надеялась, что это был не он, что его оклеветали, но уже понимал, что этого не может быть. Теория рушилась на глазах. — Не все убийства совершил он, — поспешила добавить она. — Только двоих из них. Остальных убил другой. — Кто? — спросил Тэхён. Сухи посмотрела на него и поникла. — Ты и сам знаешь, Тэхён. Ты и сам знаешь. — Продолжайте, — попросил Чимин. — Да… Так я стала проституткой, но Намджун старался оберегать нас, как мог, конечно. Вступался за нас, следил, чтобы мы получали свои деньги, чтобы никто не смел ударить нас. Благодаря этому я выплатила свой долг чуть меньше, чем за год. Теперь уже не слишком жалею, что делала это таким способом… Надеюсь, родители не сильно осуждают меня за это. В общем, разлад в их бизнесе пошёл примерно через год после начала. Твой отец, Чимин, всё время был в разъездах, это не нравилось одному, другому, третьему, и они полезли на него. За что и поплатились. Тогда же грызться начали другие, но из-за того, что твой отец убил первых двоих, самых ненавистных ему и вечно вставляющих палки в колёса, другие решили убрать его и подставить. Они собирались обставить всё так, словно он убил всех, кого они собирались убрать. То есть тех четверых, в убийстве которых его и обвинили. — Откуда вы всё это знаете? — спросил Сокджин. — Мне передавал Намджун, — вздохнула Сухи. — Тогда ещё мы не знали, какими последствиями это для нас обернётся. Однажды утром я возвращалась со смены, и мне пришло от Намджуна сообщение «Ты должна бежать», а на счету моей карточки появились лишние пять тысяч долларов. Это был намджунов прощальный подарок. Уже когда я садилась на самолёт, я услышала, что господина Пака, осуждённого за четыре убийства, нашли мёртвым в камере. Мы с Намджуном оба понимали, кто это сделал, и потому я бежала. Тела нескольких девушек, работавших со мной, нашли месяцами позднее, — она посмотрела на Сокджина, и тот кивнул. — Пятеро из восьми были мертвы. Я знала, что двоих убил мистер Пак, а троих… Намджун точно нет, я была уверена в нём, кроме того, у него есть алиби, и Ким Сокджин недавно его проверил. — Это так, — кивнул Сокджин. — Пришлось рыть архивы, старые видеозаписи с камер наблюдения, которые, я думал, были стёрты, и помогли кое-какие личные переписки из телефона мисс Сухи. Сухи смутилась, но кивнула. — Во время многих убийств Намджун был или на работе, или со мной. Оставались двое. Одного я знала очень хорошо, именно он принудил меня к продаже своего тела. Ким Мунсо. Тэхён вздрогнул и виновато опустился на колени. — Н-не могу в это поверить… — он начал кланяться девушке. — Н-не знаю, как могу искупить свою вину. — О, Тэхён, ни тебя, ни твоего брата я не виню. Но твой отец всё ещё на свободе. А знаешь почему? Потому что среди полицейских нашёлся один адвокат, который помог Мунсо избежать наказания за все свои преступления. Теперь я знаю точно, как всё обстояло. — Так… кто этот человек? — выжидающе спросил Чимин. — Кто убил моего отца и скрыл это? — Это два разных человека, милый, — улыбка спала с лица Сухи. — Один убил твоего отца, убил трёх других, чтобы стать единоличником в управлении всем, что у них имелось, отстранив от дел сына, а второй, как оказалось, владел совсем немногим, но укрывал все его преступления и помог посредством огромной взятки заставить прокуроров повесить все убийства на уже убитого неизвестно как мистера Пака. Одним из них был, вы уже догадались, Мунсо. А вторым, кто и помог всё это скрыть — она сделала паузу, — адвокат Мин Сонджэ. Чимин округлил глаза и замер. Позади него что-то разбилось. Он обернулся одновременно с Тэхёном и они оба посмотрели на Юнги. Юнги выронил стакан с водой. — Повтори, — прохрипел он. — Повтори имя. — Это Мин Сонджэ помог скрыть убийство твоего отца, Чимин. Он подкупил прокурора, адвокатов, охраняющих камеру полицейских, и вместе с Мунсо они избавились от него, а потом повесили на него все убийства. Намджун никогда никого не убивал, он виновен лишь в незаконных действиях с казино и прочими предприятиями, которыми владеет теперь отец Тэхёна и Мин Сонджэ. Простите, что я так поздно решила рассказать вам всю правду. Намджун не виновен, он пытался помочь другим, чтобы их не обвинили и не посадили в тюрьму, и как бы он не ненавидел отца, он не мог пойти сдать его. Мне очень жаль, Чимин, — она положила руку на плечо Пака, — твой отец был плохим человеком, но он не был виновен во всём этом. И Тэхён, мне тоже очень жаль, что ты вот так всё узнал. Но Чимин не слушал уже Сухи. Он смотрел на Юнги, застывшего как статуя, который не может вымолвить ни слова. — Ты был прав насчёт моего отца… — сокрушительно сказал Юнги, когда все вышли, чтобы найти Намджуна. Чимин не пошёл, хотя очень хотел увидеть всё своими глазами. — Но откуда ты мог знать? — Я не знал, Юнги, — Чимин подошёл, чтобы утешить его, на замер в нерешительности. Юнги смотрел в окно, не решаясь посмотреть Чимину в глаза. — Я лишь чувствовал, что здесь что-то нечисто. — Мне никогда не заслужить твоего прощения за то, что мой отец сделал с твоим. — Ты не знал, — твёрдо сказал Чимин, дотрагиваясь до плеча друга и хлопая с силой. — Ты не знал, и я тоже не знал, я лишь на эмоциях тогда сказал это. Я не думал, что это правда. А теперь, когда узнал, и когда добился своего, теперь, когда я знаю, что настоящие виновники будут наказаны, а я, наконец, отпущу всё то, что было со мной после того, как отца посадили… я нихуя не счастлив, Юнги. Ты прав, что из-за меня страдают другие. Но я не позволю, чтобы ты чувствовал себя мне обязанным по гроб жизни и виноватым за то, что сделал твой отец, а не ты. Поверь мне, я знаю это чувство, когда тебя винят за грехи твоих близких. А ты столько раз наставлял меня на путь истинный… — Чимин, — прервал его Мин. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Спасибо. — Юнги, ты мой друг. Вне зависимости, что будет дальше, ты им останешься. — Я… постараюсь, Чимин-ни. — Пойдём тогда. Я думаю, мы нужны Тэхёну и Намджуну.