Онлайн Ведьма

      В жизни Сергея случались провалы. Как на личном фронте, так и на творческом, к которому Сергей относил рекламу. И если на личном ему не везло систематически, потому что мало кто мог вытерпеть, как скажет Ида, «скотско-бескомпромиссный» характер Сергея Павловича Психчинского, то в работе неудачи появлялись, стоило на горизонте замаячить фигуре Белозёрова-старшего.       Так, благодаря вышеупомянутому мужчине и собственной глупости, Сергей обзавёлся кличкой, как у собаки. «Психич».       Ситуация была пренелепейшая. Сергей тогда только устраивался на работу в рекламное агентство, которое на тот момент ещё называлось нормально, а не заставляло работников чувствовать испанский стыд: простое и лаконичное американизированное «НьюЭйдж». В то время двадцатиоднолетний Серёжа, только что окончивший бакалавриат, горел идеей рекламы и сделал всё, что было в его силах, чтобы устроиться туда работать.       Реклама виделась ему судьбоносной красной нитью, связывающей покупателя и потребителя. А себя в этой цепи он представлял чуть ли не богом. В рамках рекламы, конечно.       И тогда агентство «НьюЭйдж» казалось ему чем-то невероятным. Принадлежало оно пусть и не молодому, но весьма перспективному бизнесмену, который понимал, как работает реклама, и делал всё для развития агентства. В «НьюЭйдж» занимались не просто отрисовкой баннеров и этикеточек, как в половине других рекламных агентств в их городе. Они смотрели на рекламу широким взглядом. Занимались изготовлением проектов для квази-брендов. Маленьких. Нишевых. Индивидуальных.       Сергей костьми бы лёг, но должен был устроиться помощником Михаила Белозёрова. Но в то время штат «НьюЭйдж» был укомплектован, и они просто не нанимали сотрудников в отдел рекламы. Открыта была только вакансия секретаря.       Вот только Сергей был рекламщиком со своим креативным подходом, а не носильщиком бумажек и бариста на полставки, хотя кофе, надо признать, варил отменный. Стоит ли говорить, что на собеседовании Серёжу с его нагловатой манерой речи и неумением общаться с авторитетами послали прямым текстом? Белозёров орал благим матом и требовал вывести Сергея из здания.       А Сергей, по собственной дурости, вместо того чтобы заткнуться и раболепно просить милости, отвечал Белозёрову, не стесняясь в выражениях. И не мог остановиться, хоть и понимал, что каждым новым словом закапывал себя в землю.       И вот, когда Сергея под одну руку держал увалень под два метра ростом, а под другую — чуть пониже, квадратный, Белозёров гаркнул:       — Ну ты и псих, — и плюнул Сергею под ноги.       А Сергей, не долго думая, выдал:       — Не Псих, а психич… — Тут Сергей на полуфразе дёрнулся в сторону Белозёрова, из-за чего один из охранников выкрутил ему руку, прерывая очередную реплику. Как только хватка охранника ослабла, Сергей хотел договорить то, что должно было прозвучать как «психически стабильная личность», однако было уже поздно.       — Ну и скатертью тебе дорожка, Психич. Выведите его отсюда, ребят, — и махнул ручкой на прощание. Дорога в «НьюЭйдж» теперь была Сергею закрыта.       На пару с Димкой и Никиткой неудавшийся личный помощник неделю пил, топя горе в чём попало, при этом то понижая градус, то повышая — и в итоге смывая всю боль в унитаз. И где-то в процессе всей этой алко-панихиды по несбывшейся мечте родился план. Нет, не так…       Родился ПЛАН.       Трезвому человеку такая идея в голову не пришла бы, но никто из их компании трезвым не был. А Ида тогда была вся в любви к какому-то парню, с которым ребят не знакомила, и потому в процессе не участвовала. И вот так дружным алкогольным мозгом было принято решение начать сталкерить возможного начальника.       Дима, который в то время подрабатывал айтишником в налоговой, пошёл, так сказать, на должностное преступление. И вскоре у Сергея на руках оказались чуть ли не все данные Белозёрова.       Всё ещё нетрезвый, он караулил Белозёрова везде, где только мог. У дома. У офиса. У пиццерии. Даже умудрялся отлавливать его на стройках.       И вот, после двухнедельного преследования и общения с полицией (в то время ещё милицией), которое, кстати, ни к чему не привело, ведь Серёжа просто стоял с опухшей рожей и смотрел на своего будущего босса, Белозёров-таки сдался.       — Нет, ну ты точно Психич! — воскликнул он, потирая лысую макушку. — Твою бы энергию да в мирное русло.       — Возьмите меня на работу — и будет вам мирное русло.       И вот так в «НьюЭйдж» появился новый помощник секретаря, так как секретарь был уже нанят. А прозвище «Психич» закрепилось и осталось, потому что Белозёров с тех пор обращался к нему только так и никак иначе. Вполне возможно, что так он мстил за стресс от перенесённого сталкерства. Остальные сотрудники тоже пытались, но в такие моменты Сергей смотрел на них волком, и они замолкали. Никому ведь не хотелось стать объектом внимания чёртова Психа, у которого ещё и фамилия была говорящей.       А Сергей, несмотря ни на что, поднимался по карьерной лестнице. Сначала занял место помощника Белозёрова, потом перешёл в отдел рекламы на одну из низовых должностей, когда там освободилось местечко. А затем, благодаря упорному труду и креативному подходу, дослужился до главного редактора и клещами вцепился в своё место так, что его оттуда теперь никуда не сдвинешь.       Вот только с недавних пор — с тех самых, как Белозёрова переклинило старческим маразмом — никто больше не хотел работать в «НьюЭйдж». Главным образом потому, что после главного провала — ребрендинга агентства — это был уже не «НьюЭйдж». И вдвойне печально от этого было Сергею, который необдуманно принял в этом участие. Зато отныне Психич держал свой язык на поводке. Особенно в присутствии Белозёрова, чтобы ничего лишнего не пошло в массы.       А случилось это пару лет назад, на утренней зимней планёрке. Белозёров, который отошёл от рекламного дела, больше ударившись в строительство, неожиданно нагрянул в офис и собрал всех работников в большом конференц-зале с круглым столом. Мест на всех не хватало, так что начальство расположилось за столом, а остальные работники — вдоль стен. Белозёров же встал в центре и громко принялся вещать:       — Нам нужен ребрендинг. Свежая кровь. — За окнами было ещё темно, а искусственный свет подсвечивал его заметно расширившуюся лысину. — Реклама — наше детище! И, как вы знаете, за прошедшие годы наша команда стала настоящей семьёй. Мы должны показать всем, что действительно относимся к нашим проектам, как к детям: любим всей душой, заботимся и возлагаем большие надежды! «НьюЭйдж» больше не отражает наш внутренний мир! Нам нужно новое имя!       Сергей сидел и крутил в руках ручку. Белозёрова он слушал в пол уха, прекрасно понимая, что вся эта тирада о единстве и братстве ни к чему не приведёт. Пораспинаются немного — и оставят всё, как есть. А Белозёров на фоне всё красочно рассказывал о важности семейных ценностей — возможно, потому что сам недавно развёлся со старой женой и нашёл себе новую.       Сергей покосился на Алёшу, который сверлил папочку недобрым взглядом, и как-то так получилось, что в паузу между словами Белозёрова-старшего вклинилась ехидная фразочка Серёжи, которую ну никак не предполагалось озвучивать на большую аудиторию:       — Ага, ещё «РеклаМамой» назови.       В свои слова Сергей вкладывал лишь издёвку, но Белозёров вдруг щёлкнул пальцами и выдал:       — Психич, ты же моя умница! То, что надо! Свежо! Остроумно! Креативно! А главное — отражает семейные ценности! Решено, новое название нашего агентства — «РеклаМама»! И слоган, — Белозёров с горящими глазами провёл по воздуху руками, будто растягивая рекламный баннер: — «Позаботимся о вашей рекламе, как родная мама»! Ещё и мерч запустим!       Мерч, слава богу, прогорел. Работники отказались ходить в майках «Я из “РеклаМамы”» и пить кофе из кружек «Кофе вкусный — у мамы, а если реклама — только от “РеклаМамы”!». Хотя где-то на складах — в самых дальних и тёмных углах — до сих пор лежат коробки с этими кружками и футболками.       В общем, с тех пор работники агентства называют своё место работы просто «Агентством» и стараются не поднимать голову вверх, потому что Белозёров настолько загорелся идеей, что изготовил огромные неоновые буквы и установил их на крышу здания. Так что позор Сергея виден с любой точки города.       И вот теперь Белозёров собрался строить отель, и Сергей боялся лишь одного: что начальство отринет все адекватные варианты и попросит чего-нибудь странненького. А он сомневался, что сможет придумать что-то настолько же дебильное, как «РеклаМама». Даже для тупости нужно вдохновение.       Распрощавшись с Сашей, которая смотрела на него так, словно бедствует, а он отнимает у неё последнюю корку хлеба — у девушки всегда была потрясающе живая мимика, — Сергей направился в свой кабинет.       Презентация прошла, как говорится, «на ура», и настроение у Сергея было отличное, пока ему не повстречался Белозёров-старший, который буквально тащил своего сына с обеда в офис, а тот вяло отнекивался и пытался свалить. Вообще, Алёшу Сергей считал бесхребетной нюней: в угоду папе загубил свою карьеру и прозябает теперь в рекламном агентстве, которое у него как кость в горле. Сергей видел школьные награды за конкурсы журналистики, развешанные в доме Белозёрова, и медальки видел, и диплом, да и Алёшу в бытность подростком тоже видел.       В отличие от своих коллег, Сергей не считал Алексея Белозёрова конченным идиотом, который туп, как бревно, и не может справиться с работой. Психчинский пребывал в полной уверенности, что «Алёшенька-сынок» не более чем образ, которым Белозёров-младший пытается саботировать их работу и аккуратно подвести папочку к мысли, что Алёше в «РеклаМаме» не место, раз уж в лоб противопоставить ничего не может.       И этот потрясающий тандем со своими не менее потрясающими планами подпортил Сергею настроение по всем фронтам. А тут ещё вспомнилось, что личного помощника у него уже три месяца как нет — сбежал в буквальном смысле, ещё и орал, пока бежал, выставив Сергея на посмешище перед всем офисом. Единственной помощницей, которая устраивала его и не особо нервировала, была когда-то Саша, но её повысили в должности. Причём сам же Сергей и повысил, вступившись за неё, когда решался вопрос с новым аналитиком. О чём пожалел потом не единожды, потому что найти толкового помощника — нереально. Всё равно что искать иголку в стоге сена.       Так что первой его мыслью, как только ему всучили теоретический проектик теоретического отеля, было найти Сашу. Он вспомнил, что она говорила что-то про кабинет, и пошёл за ней туда. В итоге её там не оказалось, а телефон, чтобы позвонить и спросить, где она, Сергей, как назло, забыл в машине. Он как раз бежал на парковку, чтобы его забрать, когда встретил Александру в фойе.       И этот её взгляд, как соль для не зарубцевавшейся раны, разозлил его ещё больше. И всё не отпускал на пару со словами Иды. Саша и Ида, как две гиены-падальщицы, пытались разорвать его мозг, даже не зная об этом!       Вот нет во взгляде Саши и намёка на чувства к нему великому, и умом Сергей это понимал. Но червячок сомнения точил изнутри.       А Сергей не любил сомневаться. Ни в себе, ни в людях.       Ему нужно было убедиться. И он обязательно придумает как. Ведь креативное мышление никто не отменял.       И вот, оставив Сашу в фойе, он пошёл в свой кабинет работать, настолько погруженный в дилемму «Саша-Серёжа плюс Ида», что не сразу заметил Мочалина. Парень притаился возле двери Психчинского, как Нина пару дней назад за кустами. Вот только в этот раз сомнений быть не могло: Серафим здесь точно из-за Сергея. Да и на шпиона Серафим похож не был. Скорее на зажатого и стеснительно младшего брата, караулящего старшего у школы.       Да он и действительно годился Сергею в младшие братья, если бы у него такие были. Сколько там Мочалину было лет? Двадцать два? Двадцать три? Явно не больше. Такой же рыжий, как Саша. С серыми слегка раскосыми глазами и вздёрнутым прямым носом. Так ещё и в клетчатой рубашечке, застёгнутой на все пуговички. Молчаливый деревенский мальчик, не привыкший к городу. Не зря же у него прозвище «Молчун».       Мочалин был парнем тихим и спокойным, проблем не доставлял и рисунки обычно сдавал вовремя. Сергей иногда переманивал его на свои проекты, когда нужно было что-то отрисовать. Вот только, как говорится, в тихом омуте черти водятся. А в голове Мочалина черти были… хм… скажем так, специфические.       — Ну что, Мочалин, решился? — спросил Психчинский сразу же.       Мочалин вздрогнул и, оглядевшись по сторонам, тихо попросил:       — Мы… мы… мы можем поговорить у вас в кабинете? — парень вечно стеснялся и запинался, оттого и говорил мало. Хотя местные балабольщицы, к которым Сергей приписывал Нинку Яйцеву, уже давно создали ему амплуа «загадочного красавчика». Мол, молчит, потому что у него тайна в прошлом, а не потому, что стесняется собственно заикания.       — В кабинете так в кабинете, — ответил Сергей и милостиво распахнул перед ним дверь, пропуская внутрь, ещё и жалюзи закрыл, чтобы парню было комфортно. И если после этого его нельзя назвать максимально тактичным и обходительным человеком, то Ида — балерина.       Вот только Ида действительно балерина. По крайне мере, была ею большую часть своей жизни. А Серёжа, если бы не вспыльчивость, которая иногда давала о себе знать, мог бы быть очень тактичным. Ведь такт — это не характер, а воспитание.       Серафим же на его благородный порыв внимания не обратил, а спокойненько сел на стул. Хотя нет, ничего спокойного в нём не было, парень явно нервничал. Он неосознанно отбивал дробь на подлокотниках стула.       Сергей, сама терпимость, дал парню ещё время, мол, пусть успокоится. Хотя про себя думал, что Мочалин ломается, как проститутка в первый день на панели. Вот только Психчинскому порядком надоели эти хождения туда-обратно, которые длились уже более двух месяцев. Нет, ну честно, он девушек к сексу — с его-то характером! — не склонял так долго, как пытался уломать Серафима к работе.       После десяти минут и длительного диалога с самим собой о том, что нужно быть терпимым к людям, особенно таким, как Серафим — с тонкой душевной организацией художника порно-комиксов — Сергей все же выдал:       — Мочалин, моё терпение не безгранично. Мы либо работаем, либо нет. Мне порядком надоели твои выходки. То ты приходишь и говоришь мне, что мы работаем и что я могу запускать проект в разработку, то на следующее утро ты караулишь меня у кабинета со слезами на глазах и умоляешь всё прикрыть. Фимочка, миленький мой, так дела не делаются!       — Я… я не плакал! — без малейшего намёка на уверенность промямлил Серафим.       — Ну, да, ты просто скулил, как побитая собака, — Сергей глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, и взял в руки мячик, а Мочалин почему-то вздрогнул.       У Сергея была привычка: он всегда чем-то занимал руки, когда думал. В офисе это был теннисный мячик, который с какой-то гаденькой улыбочкой притащил Никита когда-то давно, дома — ручки и карандаши. Сергею было в общем-то неважно, что крутить между пальцев.       — Серафим, — очередной глубокий вдох, чтобы не накричать на парня, — что на этот раз? Мы опять всё прикрываем?       Сергей уже перестал обращать внимание на выходки Серафима. Тот мог передумывать по три раза на дню, а если каждый раз звонить Димке и просить прикрыть лавочку по разработке читалки для комиксов, то можно разориться на связь.       — Это же всего лишь хобби. Я рисую… для себя, — промямлил Мочалин, а Сергей попытался вспомнить, сколько раз парень уже говорил ему эту фразу. Десять? Пятнадцать? Или всё-таки пятьдесят?       Всё началось почти три месяца назад, когда Мочалин рисовал эмблемы для бренда, заказавшего рекламу у Сергея. Серафим тогда забыл свой планшет на планёрке, а Сергею нужно было просмотреть варианты эмблем ещё раз, вот он и залез в планшетик. А там… Боги, да даже у импотента встало бы от такой галереи.       Позы. Ракурсы. Детализация.       У Сергея челюсть отвисла и не поднялась. А тут ещё Мочалин вернулся. Красный, как рак, и перепуганный, как монашка, увидевшая эти иллюстрации.       Оба были настолько шокированы, что Серафим, похоже, забыв о своей стеснительности, просто выхватил у Сергея планшет и убежал так, что только пятки сверкали.       В тот момент Психчинский ещё не понимал, что иллюстрации были отрисованы этим стеснительным пареньком — он подумал, что парень их где-то скачал. И задался целью найти художника. А то Ида уже давно твердила, что им нужна своя порнушка для «БлокНета» — так назывался сайт, — чтобы привлекать людей из разных категорий. Мол, кому-то подавай истории о великой и доброй любви, кому-то детективы, а кому-то — жёсткое порно. И в целом Сергей был с ней согласен: привлечение разных целевых аудиторий поможет набрать сайту большую популярность, что непременно приведёт к росту прибыли.       Вот только Ида искала автора текстов: шерстила по другим сайтам, надеясь переманить кого-то. Да и мыслей о комиксах они тогда даже не допускали.       Всё изменилось, когда Сергей выбил из Мочалина признание. И тогда они с Идой быстренько всё переиграли, дав Диме отмашку на работу. А Сергей принялся уламывать Мочалина и ощутил на себе все прелести работы Иды, решив, что после Фимочки больше никогда не будет связываться с авторами, их тонкой душевной организацией и боязнью всего.       Сергей, конечно, понимал, что авторы бывают разными, но Мочалин…       Он своим нытьём ему всю душу вытрепал.       — … для себя… — тем временем продолжал Мочалин, а Сергей слушал его вполуха и старался не закипеть. — Я же не писатель и не художник. Таланта у меня с гулькин нос. Так, просто хобби. Для развлечения.       — Фимочка, ты такой жадный мальчик. Вот людям дрочить не на что, а ты всё для себя, всё в стол. Хватит ломать трагедию. Никто в жизни никогда не узнает, что под ником «Плачущий извращенец» скрывается Серафим Мочалин.       У парня глаза стали, как блюдца, а Сергей понял свою оплошность, уже прогнозируя новый виток хождений от начала к концу и обратно.       — Каким таким ником? — заплетающимся от ужаса языком спросил Мочалин.       — Под которым я тебя записал…       Серафим вскочил на ноги и с криком «не буду я так называться!» вылетел за дверь. Возможно, Мочалин не хотел ею хлопать, но из-за потрясающей системы кондиционирования хлопок получился знатный.       — Грёбаная истеричка! — в сердцах выпалил Сергей, закрывая лицо руками. Как же ему хотелось орать, кто бы знал.       Но поорать не получилось: вдруг загорелся экран компьютера и высветился значок видео звонка с жабьей аватаркой Иды. По какой-то неведомой причине эту лягуху на чёрном фоне она ставила везде, где только можно. Глубоко вздохнув, Сергей откинулся на спинку кресла и принял звонок.       На экране не в лучшем качестве появились лоб Иды, её волосы и брови, глаза и кончик носа. А ещё край подушки. Так что Сергей понял, что она где-то лежит.       — Баклажанчик, — тут же проехалась по больному она, — почему ты не отвечаешь на звонки? Я тебя уже битый час вызваниваю!       — Телефон в машине забыл, — ни в голосе Сергея, ни даже в его взгляде не было и намёка на хорошее настроение, и Ида это тут же заметила.       — Что, твоя Сашенька ещё что-то вытворила? — с каким-то злорадным предвкушением спросила подруга. В этот момент она напоминала Сергею Гринча из последней детской мультипликации.       — Нет, с Сашей всё хорошо. А вот Фимочка чебучет.       — Что, опять впал в прокрастинацию?       — Ага.       — Слушай, а он часом не Рыбы по знаку зодиака? Ну там, ни в грош себя не ставит? Жертва обстоятельств и истинный агнец? — спросила Ида, выказывая максимальный уровень солидарности.       — Без понятия, — пожал плечами Сергей, — но, если надо, могу проверить. У бухгалтера должны быть ксерокопии паспортов.       — Ой, да забей, — на экране мелькнули пальцы Иды. — Я пошутила. Я, собственно, по делу. Ты читал рассказы «Удачливой Ведьмы»?       — Ида, я работаю, как ломовая лошадь, у меня физически не было времени, чтобы читать её рассказы.       — Да? — вскинула бровь женщина. — Я, кстати, с ней встретилась. Очень интересная девушка. Тоже Сашей зовут.       — И?       — И! Я думаю, это знак свыше.       — Ой бли-и-ин, — протянул Сергей, потирая переносицу. — Морина, твоя любовь к магии и хиромантии тебя до добра не доведёт. Тебе уже везде, где только можно, видятся знаки свыше.       — Ну, во-первых, я люблю не хиромантию, а херов в мантиях. Это разные вещи. А во-вторых, мне интересно, что происходит в жизни человека, который косвенно сломал тебе нос.       — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.       — Ой, а ты посмотри — у тебя всё к носу сводится! — рассмеялась Ида.       — Идочка, если это всё, о чём ты хотела поговорить, то до свидания, — вспылил Сергей. — У меня много работы.       — Ну, так найди себе помощника.       — Ха-ха-ха… — саркастично медленно поаплодировал Сергей. — Отличная шутка. Единственным моим сносным помощником была Саша.       — Ну, так верни её на эту должность, — при этом Ида выразительно поиграла бровями, мол, «смотри, ещё один знак свыше».       — Для неё это понижение в должности. В здравом рассудке она на такое не пойдёт.       — Так начни её сталкерить, глядишь — испугается и вернётся, — женщина явно намекала на то, что прекрасно помнит ПЛАН с Белозёровым.       — С ней такое не прокатит. Она вполне может начать сталкерить меня в ответ.       Ида со свистом втянула воздух и выдала:       — Знаешь, а я бы почитала такую книгу! Ну, где Сталкер сталкерит Сталкера.       — Идочка, катись к чёрту!       — Так я уже у него, — Ида чутка отодвинула камеру, и на экране появилась её ехидная ухмылка. — Кстати, я тут такую штуку придумала: решила нанять Димке домработницу, как раз буду онлайн собеседования проводить.       — А Дима в курсе? — с опаской в голосе спросил Сергей.       — Нет, конечно! Сюрпризиком будет. Подберу ему лучшую. Будет ему готовить и убирать.       — А платить за это кто будет? Ты?       — Тю, увольте! Димочка платить и будет. Он у нас человек ответственный: если уж взял кого-то на зарплату, значит, платить будет.       — Вот не сидится же тебе на жопе ровно. Всё куда-то лезешь.       — Так я о вас забочусь! Вот пристрою вас в хорошие руки — и тогда буду отдыхать!       — Избавь меня от своей заботы, — отмахнулся Сергей и нажал на «отбой». Он и так уже слишком много потратил времени впустую. Не хватало ему ещё одной бессонной ночи. Недосып плохо влиял на его мозговую активность.       Ему ещё нужно было разобраться с треклятым соляным озером: составить план действий, найти, где жить, и понять, как туда добраться. Сергей начал шерстить в интернете и понял одну простую истину: выходные у него будут весёлыми. Если определение «весёлый» применимо, как синоним к «катастрофе». Между делом он ещё проверил, какой срок дают за убийство. Ну так, на всякий случай. Глядишь, эта информация остановит его от неправомерных действий по отношению к некоторым личностям.       И только вечером, лёжа в постели и поглаживая кота, Сергей вдруг понял, что Ида так и не сказала, зачем конкретно звонила. Так, бесполезный трёп обо всем и ни о чём конкретном. А Ида была человеком исключительно рациональным с поправкой на идиотизм, и фигню просто так не говорила. Так что его ждала ещё одна бессонная ночь в попытках расставить акценты в дилемме «Саша-Серёжа плюс Ида». Поэтому на утро он был злой и невыспавшийся и даже не знал, радоваться ему или огорчаться тому факту, что Саша опять не вышла на работу.