Онлайн Ведьма

      Злая Ведьма — существо, не поддающееся дрессировке. Я сама-то себя выдрессировать не могу, что уж говорить о других. Единственным человеком, который мог меня успокоить, когда я пребывала в состоянии «фурия поймала метлу и отдавать не собирается», был мой папа. В такие моменты он всегда гладил меня по голове и молчал; я обычно отбивалась, но он всё равно побеждал: брал своей добротой и теплом, и в какой-то момент рядом с ним я успокаивалась. Мама всегда сравнивала отца с безопасной гаванью в бушующем море.       А вот с ней самой так не получалось. Моя злость для неё работала, как детонатор, и в итоге вместо поддержки в такие моменты от мамы я получала знатных люлей. И только вдоволь наоравшись и устав, мы в итоге мирились.       Потому-то и слова Олега о моём отце стали бомбой или же ключом, выпустившим на свободу всё моё негодование и отвращение по отношению к этому человеку. Какое он вообще имел право что-либо говорить о моей семье? Папа — и не смог меня воспитать?! Я бы придушила Олега этой зарядкой, если бы Сергей не разбил мой телефон!       Злость на Олега была более чем обоснована: за эти несколько дней он сделал всё, чтобы я невзлюбила его. Обида на Психа же была не то что необоснованной, скорее самую малость иррациональной.       Умом я понимала, что, возможно, не совсем права. Точнее, возможно, совсем не права. Но мне было так обидно, что ум помалкивал.       Техникой мне, наверное, действительно не стоило разбрасываться, но новый телефончик было так жалко, что ботинки начальника хотелось растворить в кислоте. Вместе с ногами.       Сотовый с пятой или десятой попытки я включить смогла, но толку в этом оказалось мало. Экран всё равно поплыл, и я даже не могла проверить, отправилось ли сообщение Иде. Или хотя бы на сайт зайти и попробовать написать что-нибудь в блог. От обиды опять же хотелось придушить Олега зарядкой, закопать, а потом поплакать.       Вот так вот из-за двух идиотов, которые планомерно выводили меня из равновесия последние дни, Удачливая Ведьма лишилась своей удачи.       И, так как я ничего не могла им сделать, я объявила бойкот. Подчёркнуто игнорируя обоих и смотря на них маминым фирменным взглядом «уйди, а то прокляну!». Конечно, он у меня был не такой красочный, как у Дара, но для этих придурков и такого достаточно.       Все мысли о поцелуе из моей головы ветром сдуло, и я твёрдо решила, что, если эта нестабильная личность полезет ко мне ещё раз, я сделаю так, что его жизнь превратится в ад. Однако это были всего лишь злобные мысли, проскочившие вскользь.       А мой бесполезный включённый телефон валялся в рюкзаке, и мне даже периодически кто-то пытался дозвониться. Я же не обращала на него внимания — всё равно ответить не смогу. Лишь надеялась, что в какой-то момент он поймает нормальный интернет и таки отправит моё сообщение Иде, а не закинет его в черновики.       В теории я, конечно, могла бы попросить Психича попробовать раздать интернет на мой ноут. Но, во-первых, сомневалась, что при настолько отвратительной связи от этого будет толк. А во-вторых, я была обижена! С какого перепугу я его вообще о чём-то должна просить?       А он ведь даже не делал попыток извиниться. Ни он, ни Олег, который пребывал в полной уверенности, что я девушка Психича и изменяю своему боссу.       Бред.       Олега с его нестандартным мышлением личности, далёкой от адекватности, я ещё могла понять, а его полные возмущения и негодования взгляды и вовсе вскоре начали вызывать во мне лишь приступы тихой жалости к идиоту — это надо же быть таким тупым?       Бесяво тупым.       А вот Серёжу понять не могла. Он что, не считает себя виноватым? Или всё-таки даёт мне время остыть?       Если второе — Серёжа молодец!       Если первое — Серёжу нужно проклясть.       Остаток дня мы своей молчаливой компанией катались по деревне и близлежащим поселениям, изучая местную инфраструктуру. Я всё больше и больше убеждалась, что либо Белозёру придётся строить маленький город в рамках своего отеля, либо вовсе не нужно связываться с этим местом. Это тебе не маленькие курортные городки близ Чёрного моря, где можно повеселиться и где-нибудь погулять. Тут была обычная деревня, где главным развлечением оказалась дискотека в местном санатории по выходным. Дискотека пятьдесят плюс, на которой мы стали единственными представителями нашего поколения.       Я, как ни странно, была не фанатом вечеринок и клубов. Чтобы меня затащить на подобное мероприятие, должно было случиться нечто невероятное. Начальство, например, приказало. Или если знакомая давила бы на жалость, обещая покончить с собой, если я не пойду. Ну или Дар притащил бы за шкирку. Ещё как вариант — я могла пойти туда в приступе дичайшего одиночества, посидеть у барной стойки, попить коктейльчики за чужой счёт и уйти с мыслью: «есть ещё порох в пороховницах», — но это случалось редко.       И тем не менее, даже я, человек, не особо искушённый клубами, оказавшись на местной автопати, словила дичайший приступ, простите за современные словечки, кринжа. Я-то думала, совместные ужины с коллегами — мероприятия так себе, но по сравнению с сельскими дискотеками, где бабушка лет семидесяти выступает диджеем, ужин не так уж плох.       Я и мой закипающий котелок стояли между колонн, огораживающих танцплощадку, и наблюдали за тем, как Олег отплясывает с какой-то бабушкой примерно той же комплекции, что и он сам. Два фрегата в маленьком озере — окрестила я их. Надо заметить, что песни на дискотеке были исключительно послевоенные, которые у некоторых людей вызывают острый приступ гордости за родину. Иногда их разбавляли песни Пугачёвой и Киркорова, но тоже старые, времён молодости бабушки-диджея. Ничего написанного позднее двухтысячного года я так и не услышала.       И пока Олег зажигал, а Психчинский где-то в углу разговаривал с организаторами, меня раз пять приглашали на танец личности возраста моего дедушки. И я не могла им отказать. Но танцевала вяло, так что от меня вскоре отстали. Хотя отстали они нехотя — пару раз мне пришлось объяснять, что зажигательно отплясывать мне мешают мозоли, а не нежелание танцевать с престарелыми кавалерами.       Вот только я и в обычные дни не та компания, с которой можно зажечь на танцполе. Дар всегда в ответ говорит, что я скорее та компания, с которой можно что-нибудь поджечь, к примеру — машину. Потому что я всецело отдаюсь процессу, никогда своих не сдаю и врать умею хорошо. Вот только в пиромании, как и в других «маниях» типа некромантии я замешана не была.       Иногда, после того как обчитывалась романтического фэнтези, идея найти личного некроманта казалась очень даже заманчивой, вот только пока что я нашла лишь личного Психопата и зарулила с ним на пенсионерское пати, где компанию бабушке диджею составляли комары.       И, осознав всю эту канитель, я сложилась пополам от хохота. Нет, ну честно, что я такого сделала, чтобы высшие силы превратили мою жизнь в театр абсурда?       Моя работа с Психчинским периодически заставляла хихикать на паническом. Какими же тогда должны стать отношения с ним? Что, вместо обручального кольца я получу билет в лечебницу для душевнобольных на пожизненное?       А это мы с ним ещё ничего не обсуждали…       Но поговорить нужно. Чётко, по факту, без дешёвых соплей.       В какой-то степени я должна быть благодарна Олегу: он на пару с разбитым телефоном смогли привести мои мысли в норму. Хотя, конечно, лучше бы телефон они не трогали.       Обдумывая свои возможные отношения с Психом, я не заметила, как он вернулся ко мне. Весь из себя, с кудряшками и в шортиках. Ещё и улыбался — видать разговор с организаторами оказался не так уж плох.       — Смотрю, ты у нас девушка нарасхват, — выдал мне он, прислонившись к одной из колонн. — Боюсь, как бы не увели.       — Бойтесь, — нарушила свой дневной бойкот я. Всё же Псих был не так уж и виноват в случившемся, а вот с Олегом я разговаривать больше не собиралась, — мне как раз тут один приглянулся.       Сергей окинул собравшихся острым взглядом и спросил:       — Какой из?       Я ткнула пальцем в случайного старичка.       — Вот тот! В подтяжках и пахнущий нафталином.       — Всё-таки изменяешь мне? — усмехнулся Псих, разбирая спутавшиеся пряди пальцами.       — Изменяю. Как завещал Олежек, — подтвердила я. — У него свой дом в Подмосковье и трое внуков, которые его очень любят и периодически отправляют по разным санаториям.       — Перспективный мужчина.       — Очень. А вы себе кого-нибудь нашли?       — Конечно, — кивнул Сергей. — Теперь теряюсь в сомнениях: выбрать полоумную ведьму или поломойку Елену Михайловну.       — Берите поломойку, не пожалеете, — сердечно подсказала я.       — Ведьму не советуешь? — с явным подтекстом спросил Психчинский, смотря на меня таким взглядом, что хотелось улыбаться, несмотря на остатки обиды.       — Не рекомендую.       — Почему же? — идеально сымитировал искреннее удивление мужчина. Ему бы с такими навыками в театральное. А лучше — клоуном в цирк.       — Полоумная ведьма может оказаться злой ведьмой и проклясть, — сдерживая улыбку, ответила я.       — А вдруг она окажется доброй?       — Не окажется.       — Почему это?       — Потому что не нужно было разбивать её телефон.       — Саш, — перестав улыбаться, позвал меня Сергей, — я заменю тебе стекло.       — Экран, — поправила я, прищурившись, — он поплыл.       «Как и я», — подумала я, глядя в серьёзное лицо напротив. Психчинский был из тех мужчин, которых называют именно Мужчиной. С большой буквы. В этом он самую малость напоминал мне папу. Вот только если Пётр Добронравов брал добротой и теплом, то Псих бил наотмашь харизмой и характером. Он казался мне маленьким комнатным тираном — в разумных границах, конечно же. Сильный, упрямый, умный, и, кажется, самую малость себялюбивый.       Я даже поймала себя на мысли, что мы с ним чем-то похожи. Вот только не смогла понять, чем именно, и не знала, радоваться этому или огорчаться.       — Экран так экран… — недовольно поджал губы Сергей, но всё же его голос звучал твёрдо.       — А как же бюджет? — не удержалась от колкости я. — Я и так уже истратила оттуда деньги на колпаки.       Психчинский сделал глубокий вдох — наверное, сдерживал себя, чтобы не сказать какую-то гадость. Я уже начинала подумывать, что сейчас в приступе великого порыва мужества он выдаст что-то из разряда «я мужчина, и мой бюджет не должен тебя волновать», ещё и пяткой в грудь ударит для пущей убедительности. Но нет… это же Псих!       — Я рад, очень рад, что ты финансово подкованный человек и понимаешь ценность денег, поэтому будем считать, что у нас своеобразный бартер.       — Бартер? — с сомнением переспросила я.       — Да. Ты испоганила мои колпаки. Случайно. Я так же случайно разбил твой телефон.       Вот он, вот он наш Псих! Чёртов скряга! И пусть я сама вспомнила про колпаки, но он ведь мог деликатно промолчать и поступить, «как принц», проявив благодушие к заинтересовавшей его особе. Но нет! Так что злобная ведьма во мне решила отыграться.       — Скря-я-га, — протянула я. — Злостный скупердяй! — да ещё и язык показала.       Я уж думала, что за такую детскую выходку Псих меня треснет, но он одарил меня усмешкой. Нормальному человеку она показалась бы усмешкой гордого родителя на утреннике в детском саду. Мол, смотрите, моя дитятка выучила четыре строчки и ни разу в них не запуталась. А у меня от такого аж мурашки по спине побежали. Было что-то в этом такое, отчего дыхание перехватывало. Харизма, что ли? Такая, которая бьёт наотмашь и не даёт отдышаться.       — Саш, ну что за детский сад. И я не скряга, к твоему сведению. А просто рационально отношусь к деньгам. И, как я сказал изначально, я заменю экран, если ты перестанешь меня провоцировать. Специально же выводишь.       — О нет, сударь, вы разгадали мою тайну! — театрально всплеснула я руками, копируя барышень из готической литературы. Я бы даже всплакнула на публику, если бы не была выжата как лимон. Причём не только физически, но и эмоционально.       Психчинский, казалось, на секунду подвис. Не знаю, то ли он не ожидал от меня таких скромных театральных талантов, то ли обдумывал, что бы такого мне сказать. Это было похоже на игру. А я поймала себя на мысли, что неосознанно флиртую с ним. И не сказать, что мне это не нравилось.       — Сударыня, — скопировал мои манеры Псих, снова заговорив, — позволите ли задать вам вопрос?       Я отрицательно покачала головой и категорично заявила «нет», а на фоне как раз заиграл припев «Вот, но-вый по-во-рот». Символичная песня для символичного диалога. Если это не знак свыше, то я не дочь ведьмы и не умею углядывать знаки судьбы.       А так как со Вселенной у меня связь так себе, я решила интерпретировать этот знак по собственному усмотрению. И наконец поговорить с Психом по-человечески.       — Что так? — изогнул бровь Сергей.       — Сергей Павлович, — заметив, как он нахмурился, я почувствовала себя малость пристыженно. Всё-таки человека, который тебя поцеловал, можно называть по имени. — Ладно, Серёж, давай я побуду не злой ведьмой, а честной. Флирт и романтические поцелуи — это, конечно, хорошо… Но честность — она поважнее будет. Согласен?       — Более чем, — кивнул босс, насторожившись.       Под напев о пропасти или взлёте мой разум возобладал, и я приняла решение.       Психчинский был хорошим человеком. Да, иногда он подбешивал, но кто в этом мире без изъяна? Я и сама иногда выбешиваю людей. Тихушница так и вовсе записала меня в список людей, на которых у неё аллергия.       Вот только есть одно «но»: я не представляю себя героиней служебного романа. И речь сейчас не о фильме. Сергей был моим начальником, и я не хотела терять работу или же рыдать в рабочем туалете в случае разрыва. И уж тем более я не хочу работать с бывшим парнем. Наша совместная работа с Психом и так пропитана тонкими нотками пассивной агрессии. А если мы расстанемся и станем пресловутыми «бывшими»? Да мы в порыве ненависти друг к другу сожжём офис!       Я сознательно думала лишь о плохом исходе, абстрагируясь от тех фактов, что мне с ним весело, что он интересный собеседник и что мне нравится с Психом флиртовать. И да, ещё он охрененно целуется. Но я не дам затуманить себе голову!       Отшивать начальство мне ещё ни разу не приходилось, но, как говорится, всё в жизни бывает впервые. Слова я подбирала долго — мне совершенно не хотелось обидеть босса. Но раз уж решила рвать, то не стоит украшать тяжёлые слова красивой обёрткой. Поэтому я собралась с силами и просто выпалила всё, как есть:       — Я не люблю тебя.       Оказывается, иногда озвучить свои мысли очень тяжело. А увидеть на лице человека, к которому ты хорошо относишься, болезненный шок… моё гипертрофированное чувство вины на пару с внутренним автором любовных историй дружно захотели задушить меня и заставить забрать слова обратно. Но честная ведьма им не позволила.       Повисла тишина. Хотя её сложно назвать именно этим эпитетом, потому что на фоне снова заиграли послевоенные песни. Так что с Психом мы просто оба молчали, огорошенные моей чрезмерной честностью, а я тем временем подбирала слова, чтобы немного сгладить неловкость ситуации. Мы, авторы, народ такой — либо сыпем гениальными фразами, не переставая, особо даже не задумываясь над ними, либо находим подходящие слова спустя полгода, сидя на туалете.       И вот стояла я смотрела на Психа и гадала: неужели не могла просто соврать? Выдать что-то из разряда «прости, Серёжа, но у меня разбито сердце, и я не готова к новым отношениям». Обтекаемая фраза, лишённая эмоционального окраса.       Она была бы правдой, но Псих заслуживал именно честности.       И пока мой мозг пытался работать, но при этом работать отказывался, Сергей выдал:       — Да уж, Саш… — и как-то даже нервно хохотнул. — Вот это ты меня удивила. Давай кое-что проясним: я более чем понимаю, что ты меня не любишь.       Я резко перестала пытаться активизировать мозг и тупо уставилась на Психа круглыми глазами. А он тем временем продолжил:       — Да и я тебе в любви не клялся. Просто подумал, что наш с тобой интерес друг к другу взаимен.       Босс развёл руками, мол, как-то так, а я всё смотрела на него и ошалело моргала. Раз, другой, третий. Нет, как это у него получилось так точно — в двух словах, — объяснить происходящее между нами? «Взаимный интерес». Это же гениально в своей простоте! У меня камень с души свалился, как только он это произнёс.       И пока я пыталась до конца осознать происходящее, Психчинский добивал меня словесно:       — И, возвращаясь к вопросу, который ты не дала мне задать, — я всего лишь хотел предложить узнать друг друга получше. Не кидаться с головой в отношения, а просто… общаться, — мне кажется, или он начал слегка смущаться? Но это «слегка» явно не шло ни в какое сравнение с моим пылающим лицом. — Если мы поймём, что не подходим друг другу, просто перевернём страницу и пойдём дальше.       Слова Психчинского звучали так заманчиво, что я чувствовала себя змеёй, откликающейся на дудочку. А этот его взгляд… тёмный, глубокий, пронизывающий…       Нет, ну не зараза ли он?       Разумная Саша явно проигрывала Саше-любительнице-любовных-романов и Саше-с-гипертрофированным-чувством-вины, которой было жаль человека, которого она отшила. Чувствую себя шизофреником: это же ненормально — представлять свои эмоции, как борцов сумо. А моё больное воображение ещё и Психчинского-чирлидершу подрисовало: в костюмчике и с помпончиками, отплясывающего под речитатив «Саша, скажи да!».       — Чего молчишь? — спросил Псих, когда пауза после его слов затянулась. Со стороны я, конечно, выглядела наверняка странно, тупо уставившись на босса, как баран на новые ворота. – Только не говори, что ты боишься? — и гаденько так ухмыльнулся.       На меня будто ушат ледяной воды вылили. Его интонации напомнили мне то, как детей в школе берут на понт! Зассал? Боишься? И как, чёрт возьми, он всё так быстро понял… Это я тут дочь потомственной ведьмы, а не он!       И, как говорится, лучшая защита — это нападение, поэтому Саша — то есть я — решила пойти в атаку.       — Психчинский, твоя тактичность какая-то токсичная. Боюсь, отношения с тобой будут не лучше! — с нескрываемой агрессией выдала я, подавшись вперёд.       — И почему это ты так думаешь? — спросил он, тоже шагнув навстречу. — Ты же даже не попробовала. Вдруг я самый романтичный и добрый парень на свете! Рыцарь, а не мужчина!       — То, что ты не мужчина, я поняла. А рыцарем тебя только доктор в лечебнице для душевнобольных назовёт. Ну, или ты сам!       — Так отлично же! — желчно процедил он. — Псих и ведьма: будем лежать в соседних палатах, на свидания ходить в местную столовку, а вместо цветов буду воровать для тебя пачки галлюциногенных.       Знаете, вот не понимай я, что он точно не в курсе моих небольших семейных дарований, подумала бы, что босс на что-то намекает: уж слишком часто он называл меня ведьмой. Либо он тоже в роду имеет какую-то бабку-ведунью, либо ну очень точно подбирает людям характеристики.       — Какие потрясающие перспективы! — всплеснула я руками. — Ладно, фиг с тобой, будут тебе отношения. Только не плачься потом — сам на них напросился.       Мои слова прозвучали, как угроза, поэтому мне был совершенно непонятен полный триумфа взгляд Серёжи. Ух, гад самодовольный, сейчас я ему улыбочку-то подправлю!       Мы бы, наверное, ещё долго пререкались, если бы не подошёл Олег. Это ходячее недоразумение на ножках смотрело на меня так, словно недоразумением была я, а не он. Так что я снова замолчала, подчёркнуто игнорируя его существование. Даже развернулась и потопала к машине, а Псих, сказав Олегу, что мы уезжаем, тоже пошёл за мной. На душе у меня стало самую малость полегче, потому что с Олегом Психчинский говорил в своей излюбленной манере: скупо, будто разговаривая не с человеком, а с навозной кучей.       «Спасибо, Серёжа, твоя солидарность заслуживает медальки!» — хотелось сказать мне, но я промолчала. И улыбку тоже постаралась спрятать.

***

      Воскресным утром я проснулась на своей красной тачке-диванчике с одной лишь мыслью: «Боже мой, как хорошо выспаться!». Вчера моя нервная система получила такую перегрузку, что я не просто уснула, а у меня будто пробки выбило, как в старом бабушкином доме: легла, а в следующее мгновение уже спала. И даже не слышала храпа Олега.       Конечно, чтобы сделать моё утро идеальным, не помешала бы кружечка кофе, принесённая в постель на красивом подносе с французским круассаном, облитым топлёным маслом…       Но судя по тому, что Псих снова спал на груди Олега, ещё и ножку на него закинув, романтичный кофе мне не светит.       Интересно, можно ли считать это изменой? Он же как-никак теперь типа мой парень? Я должна закатить скандал? Выдать что-нибудь в Олеговом стиле, мол, «нет ничего хуже мужской измены». А если Олег его у меня уведёт? Ну, заманит своей огромной грудью, которой у меня нет и не будет!       Стараясь не ржать и не мешать идиллии, я выскользнула из комнаты наперевес с мыльно-рыльными принадлежностями и поспешила в летний душ, пока Олег не проснулся и не слил всю воду. Безусловно, у меня была мстительная мысль слить всю воду самой и подговорить Ольгу не пускать Олега в хозяйский душ, но я сдержалась. Я и так в глазах этого человека была чуть ли не исчадием ада, если судить по тем взглядам, которые он на меня бросал.       К тому же я уже предвкушала, какие слухи Олег будет распускать обо мне. Мол, дочка Добронравова — сумасшедшая сука, которая не только изменяет своему парню, так ещё и на людей кидается. Её нужно изолировать от общества или пристрелить, как бешеную собаку!       И если против первого я ничего не имела против, глядишь, на такой изоляции у меня появится больше времени для моего маленького хобби, то быть пристреленной не хотелось.       В противовес вчерашней душной жаре, сегодня погода стояла прохладная. По небу плыли тяжёлые, почти свинцовые облака — предвестники дождя. Так что, стоя под тёплым душем, я сочувствовала Психу, которому придётся ехать по «Ведьминой тропе» в дождь. Сама находиться за рулём в дождь я терпеть не могла, как и в снегопад: меня бесят постоянное мельтешение дворников и скрип резинок по стеклу.       Когда я вернулась в дом с полотенцем на мокрых волосах, Псих уже вновь сидел на кухне и уплетал Ольгину стряпню. В этот раз — идеально круглые сырники, политые сгущёнкой и сметаной.       От кофе, услужливо предложенного Олей, я отказалась, сославшись на то, что сырники лучше всего есть с молоком. А мысленно молилась, чтобы к обеду мы оказались на сетевой заправке, где я смогу купить стаканчик пускай не лучшего, но всё-таки молотого кофе. Псих лишь усмехался и крутил маленькую ложечку в руках, пока я тоскливо пила молоко. Не сдержавшись, я показала ему язык, а он, пока Ольга снимала со сковородки очередную порцию сырничков, погрозил мне кулаком, мол, не нарывайся, деточка. В ответ я послала самую милую из своих улыбок, почесав глаз средним пальцем, и лишь пожала плечами, когда Псих зло сощурился.       Однако вместо того, чтобы продолжить играть со мной в гляделки, он внезапно спросил:       — Оль, а где у вас тут можно заправиться?       Хозяйка, поставив передо мной тарелку, не моргнув и глазом ответила:       — На квартире.       Похоже, Сергей ожидал любого ответа, кроме этого — настолько сильно вытянулось его лицо. Я бы, возможно, и посмеялась, если бы сама не офигела. Заправка на квартире — это вообще как? Может, имелась в виду заправка рядом с квартирным домом? Или это разновидность местного сленга? Ну, как главный ориентир на всю деревню. У моей бабушки в деревне это был «старый коровник тёти Люды». Любое объяснение, как куда-нибудь пройти, начиналось с фразы: «Ну, от старого коровника тёти Люды…».       Так, стоп, а где здесь вообще квартиры? Я не видела ни одного многоквартирного дома. И пока я пыталась понять, как пропустила в этой деревеньке что-то хотя бы отдалённо напоминающее многоэтажку, Психчинский вдруг покраснел и принялся отнекиваться:       — Оль, вы не так поняли! Я не это имел в виду… Короче, мне не на грудь принять, а машину заправить!       Тут я опять ничего не поняла. В моем представлении диалог не имел никакого отношения к алкоголю, но, похоже, Психчинский думал иначе. И, удивительное дело, Ольга его поняла, потому что вдруг просияла и, махнув рукой, выдала:       — Это у нас тоже на квартире. Но на другой. Баб Зина у нас такие наливки готовит, мы у неё всей деревней на праздники закупаемся. У неё целая комната под самогонный аппарат отведена.       — И на грудь принять на квартире, и машину заправить на квартире? — округлив глаза и посылая мне полубезумный взгляд уточнил Псих. — Я надеюсь, это всё не одна и та же квартира? А то вот так вот примешь и до ближайшего поста ГАИ не доедешь…       Я прыснула со смеху и чуть не подавилась сырником, представив Психа, объясняющего с гаишниками.       — Нет, что вы! Разные, конечно, — покачала головой Ольга, — но вы их смотрите не перепутайте, а то там рядом. Вы как доедете — налево будет квартира тёти Зины с наливочками, а направо — бензин у дяди Сени. Вы ему покричите только, а то он глуховат немного, — бросила Ольга, параллельно шебурша чем-то у раковины.       — Ну и где эта ваша квартира-заправка? — с опаской в голосе спросил Псих.       Оля ещё некоторое время объясняла нам, как добраться — и да, это был рассказ в стиле старого коровника бабы Люды, который я не только понять не смогла, но и запомнить. А Псих только успевал кивать, а во взгляде так и читалось: «Боже, куда я попал?»       Покончив с завтраком и растолкав Олега, мы принялись собираться. А собирались мы долго. Из-за Олега, естественно. Он складывал и перескладывал свои вещи часа два, не меньше, а потом ещё и в душ собрался, проведя там столько времени, сколько Дар не проводит, собираясь на свидания. В какой-то момент мне начало казаться, что Олег делает это специально, чтобы выбесить людей. Я даже предложила Психу бросить его и уехать, но Серёжа лишь потрепал меня по голове — без понятия, зачем он это сделал, — и сказал, что мы не можем так поступить с Ольгой, бедная женщина не заслуживает, чтобы мы оставили в её доме нашего архитектора. На что я предложила увести с собой Ольгу, а Олежку оставить её мужу: тот все равно не заметит разницы, имена-то похожи.       К сожалению, моего юмора Псих не оценил.       В итоге обед уже приближался, а мы из деревни так и не выехали. Отчего я начинала слегка беситься и в красках представлять, как буду уговаривать маму проклясть Олежу. Я уже мысленно добралась до того пункта, где мама варит зелье в котле, когда архитектор соизволил сесть в машину.       И дальше начался квест. В котором у меня заранее не было шансов выиграть, потому что я изначально искала многоквартирный дом. Ну, хотя бы двухэтажный. Однако оказалось, что искать нужно было обычный дом, поделённый на двух хозяев. Дом, который ранее, как выяснилось со слов тёти Зины, принадлежал семейной паре. Но я снова забегаю вперёд…       Собственно, где-то спустя полтора часа катаний по деревне, несколько выкуренных сигарет, громкого мата и вопросов прохожим, мы-таки нашли дом. Обычный такой дом. Припарковались и принялись стучать по окнам предположительно дяди Сени.       Но ошиблись, хоть Ольга нас и инструктировала. На порог вышла тётя Зина — темноволосая женщина возраста моей мамы — и с упорством продавца Орифлейм принялась втюхивать свои наливки. Мы с Психом смогли словесно отбиться, в отличие от Олега, которому пришлось купить аж три бутылки.       Когда нам наконец удалось объяснить тёте Зине, что мы приехали за бензином, она посмотрела на нас так, словно мы обманули её доверие. И в результате, пока Психчинский пытался достучаться до дяди Сени, мне пришлось выслушать целую историю семейной жизни, которая вполне могла лечь в основу какого-нибудь рассказа в дальнейшем.       Если свести её к краткому пересказу, то получалось следующее: женатая пара тётя Зина — дядя Сеня, державшая маленький бизнес по самогоноварению и поставкам бензина в деревню с той самой заправки из фильмов ужасов, на старости лет поняли, что жизнь их совместная не задалась, и решили развестись. А так как дом у них был в равных долях и продавать его они не хотели, пришлось поставить стену посреди зала и прорубить отдельный вход для дяди Сени. И так они живут последние пять лет, и тётя Зина периодически гоняет любовницу дяди Сени мокрой тряпкой, залезая через окна его части дома.       Слушать эту историю с каменным лицом было сложно. Очень сложно.       Строить честные глаза и говорить, как я ей сопереживаю, ещё сложнее.       Так что я была безмерно рада увидеть Психа, который вышел из дома дяди Сени в компании самого дяди, пятилитровой бутылки для воды и странного приспособления, похожего на кухонную лейку. Для меня, человека, имеющего отношения только с пистолетом на автозаправке, образ Психчинского, заправляющего машину с помощью баклажки и лейки, навсегда отпечатался в памяти. Он ещё и бензином умудрился облиться.       А дядя Сеня, отечески потрепав Психа по плечу, выдал:       — Ты не переживай, сынок. Главное, спички от себя подальше держи — и всё нормально будет. Бензин он такой — быстро выветривается.       «А возгорается ещё быстрее...» — хотелось добавить мне, но я промолчала, заметив, насколько злой стал взгляд у Психа. А ещё злорадно подумала, что Вселенная таки пытается восстановить справедливость, отомстив за растраченные нервы Сашеньки.       Таким макаром из деревни мы выехали только после обеда. Но нам повезло, и дождь минул нас стороной, разразившись где-то в полях. Зрелище, надо сказать, было даже красивое: лило сплошной стеной где-то сбоку, а над нами светило солнышко. Да и «Ведьмина тропа» днём не казалась такой уж пугающей — да, разбитая, но всё же обычная такая себе дорога. Заправку из фильмов ужасов мы благополучно миновали, решив, что бензина нам хватит до нормальной сетевой. Всё было бы просто чудесно, если бы от Олега не воняло потом, а от Серёжи — бензином. От этой ароматической смеси меня самую малость укачивало, так что половину дороги я просто молчала и смотрела в окно, надеясь, что меня не стошнит.       И это оказалось единственным, чем мне запомнилась обратная поездка.       Домой меня, как Золушку, вернули в полночь, правда без мышей и тыквы, но с испорченными нервами и такой же обувью. Поездочка, надо признать, оказалась занимательной. Я даже обзавелась своей собственной пародией на принца, который настоятельно попросил меня не опаздывать завтра на работу. Как говорится, отношения отношениями, а дедлайн никто не отменял. Правда, мой Псих в рамках великой мужской щедрости обещал сходить в обед сдать телефон в ремонт, и либо я была слишком уставшей, либо испугалась, что Саша-автор-любовных-романов устроит мне тёмную, поэтому лишь кивнула на его предложение. И, захватив свой рюкзак, поплелась к подъезду, сопровождаемая светом фар.       Забавная штука, но машина Психа всё ещё стояла у моего подъезда, когда я вошла в квартиру, и отъехала лишь когда в моих окнах зажёгся свет. Единственный на весь спящий дом. Возможно, то было лишь стечением обстоятельств: к примеру, Псих долго искал адрес Олега в навигаторе или ему кто-то позвонил, а он выронил телефон и пытался его достать. Причин могла быть масса, но я видела свою улыбку в зеркале.       Улыбку, которая совершенно не нравилась моей рациональной части.       Так что я, сознательно решив вытащить себя из полувлюблённого настроения, схватила ноутбук и полезла сначала на сайт, где в моем личном блоге красовалась запись о переносе глав с каким-то символичным упоминанием ведьм и психованных инквизиторов. А в комментариях под блогом творилось нечто странное.       Я настолько офигела, что просто зависла, смотря на экран и думая над тем, могло ли быть это сообщение просто ещё одним странным стечением обстоятельств или же… Однако сообщение Иды, которое ждало меня на почте, немного открутило гайки моего напряжения.       «Ничего страшного. Как увидишь пост в блоге, не кипишуй. Я всего лишь поигралась с твоим ником и нагнала немного загадочности. Кажется, у меня получилось».       Получилось? Ещё как! Такой бешеной активности не было ни под одной моей историей.       Затем в письме шёл пресловутый постскриптум и номер телефона с фразой волка «Ты это… Заходи, если что». И никаких подписей.       Улыбаясь непонятно чему, я полезла в свои соцсети. Просто от нефиг делать, пока набиралась ванна. И очень удивилась, когда в сообщениях увидела непрочитанные от Дара, написанные рано утром. Мой братец уже давно не сидел в соцсетях — отказался от них сразу как покинул группу, и для переписок обычно использовал мессенджеры. Так что я сразу же открыла чат, увидев уведомления. Всего лишь четыре слова: «ты», «где», «чёрт», «возьми», написанные капсом и присланные разными сообщениями.       «Дома», — ответила я и увидела, как у брата сразу же засветился огонёк, символизирующий, что он в сети.       Дар был краток. Написал и тут же пропал.       «Тебе крышка, сестрёнка».       Мда… И за что на этот раз он обещает мне крышку?       В любой другой день я бы задумалась над словами братца и даже настроила бы теорий, но сегодня уже слишком устала. Так что я прикрыла ноут, поплескалась в тёплой водичке и легла спать.