Не твоя смерть

      Впервые в жизни полномасштабная течка Тимуром была запланирована. Он даже ждал ее, потому что невозможный в своей развратности Антипов, засыпающий его откровенностями на грани фола, зажимающий, прижимающий тут и там, проявил неожиданную стойкость, когда дело дошло до полноценного секса.       — Только в течку, — безапелляционно заявил он, хотя Тимур был согласен хоть прямо сейчас. — Ты должен быть готов.       — Я готов, если ты не заметил, — раздраженно ответил Тимур, потому что бывают ситуации, когда петтинга и минетов действительно недостаточно.       — Моральная готовность еще не означает физической, — насмешливо пояснил Тим и обидно щелкнул Тимура по носу.       Тогда Тимур дулся пару дней, что с неутомимым и неунывающим Антиповым было почти чудом.       И вот заветное утро, карт-бланш симптомов и сгорбленный Тим на краю кровати, явно не изнывающий от предвкушения.       — Что-то не так? — настороженно спросил Тимур, оглядывая и обнюхивая себя. Мало ли. С оборотнями и их чудо-способностями никогда не знаешь, чего ждать.       — Чёт я не ожидал, что все так будет, — сдавленно ответил Тим и скукожился еще больше.       — Как именно?       — Через край, — со стоном сквозь стиснутые зубы. Тим почти обернулся, но, стоило ему только бросить взгляд на все еще до конца не понимающего сути проблемы Тимура, отвернулся обратно с жалобным, каким-то детским стоном. — Нет. Не могу. Просто не могу.       — Эй, это же нормально, — осторожно начал Тимур, кажется, вникая в ситуацию. Он опустился на четвереньки и начал медленно подползать к скукоженному Антипову. — У меня течка. То, что ты так реагируешь на меня… это ведь хорошо, да? Так и должно быть, — добавил он уже увереннее.       — Не должно, — жестко ответил Тим, явственно вздрагивая от его голоса. — У меня это, наверное, не первый секс, так что представление о собственном контроле я все-таки имею, — вышло грубовато, и в другой момент Тимура обидели бы и упоминание прошлых связей, и резкость тона. Но сейчас слишком сильно хотелось секса. И организм, решительно не понимающий, почему его этого самого секса лишают, безжалостно плавил мозги, отсекая все лишнее, оставляя только планы по захвату альфы. — Прости, — Тим затряс головой, — не привык к такому, тормоза срывает подчистую. Я сейчас уй…       Договорить Тимур ему не дал. Резко завалил на кровать, подло беря внезапностью. Навалился сверху, надеясь не столько на свою силу, сколько на усилившийся запах и, да, ощутимо трещащий по швам самоконтроль Тима. Тот ошарашенно уставился на него, не понимая сходу, что произошло, а потом затрепетал ноздрями, поддаваясь. Вскинул руки, вцепился Тимуру в плечи, наверняка до синяков и, внимательно глядя пожелтевшими глазами, тихо зарычал. Блеснули белые клыки, и Тимур залип, увяз в этом чисто зверином доминирующем обаянии. И потому охнул, оказываясь в свою очередь под Тимом. Тот коротко чмокнул его в губы, рыкнул еще раз на ухо и одним сильным рывком стянул пижамные штаны. Антипов слишком хорошо его изучил, так что Тимур улетел с первого прикосновения губ к его измученному уже члену. Глубоко, резко, рвано, неудивительно, что оргазм не заставил себя ждать и вырубил его. А когда Тимур очнулся, с трудом выныривая из вязкой звенящей неги, Тима рядом не оказалось. Засранец просто сбежал, пользуясь Тимуровой отключкой. Вот это был просто непростительный пиздец. И да, именно в таких терминах мыслил Тимур, стаскивая с кровати непослушное тело, потому что ярость может подмять под себя даже течку. А Тимур был в ярости.       Он скатился по лестнице, мысленно матерясь всем своим скудным запасом, потому что по ногам текло, они были ватные и отказывались держать деревянное тело, руки потрясывались, а во рту пересохло. И в тот момент Тимур искренне ненавидел своего не слишком умного альфу.       Швабра, которой он подметал крыльцо, попалась под руку почти случайно — Тимур натолкнулся на нее рукой и сомкнул пальцы. Это было то, что нужно. Древко из щетки вывинтилось легко, словно предвкушая новую роль, и удобно легло в ладонь. Тимур толкнул дверь, задохнулся от рванувшего в лицо ветра, перевел дыхание и заорал:       — Антипов, сука, к ноге!       Ничего подобного он никогда не произнес бы даже наедине, не то что прилюдно, но от неудовлетворения и такого позорного предательства, все воспитание как-то испарилось, оставив вместо приличного мальчика Тимура быдло из тех самых подворотен, где недавно-давно собирался компромат на Антипова.       — Я очень надеюсь, что это обращение к моему непутевому брату.       Тимур повернулся и закусил губу, мгновенно вспыхнув от смущения: Костя подпирал столб крыльца и безуспешно давил ухмылку.       — Я подозреваю, что он заслужил куда больше, но давай-ка мы вот это оставим на месте, — он осторожно вытащил у Тимура из рук несостоявшееся оружие и поставил в угол, — и пойдем в дом. — Тимур попытался возразить, но Костя покачал головой: — Омега без метки в течку среди незапечатленных оборотней — плохая мысль. У меня не все с Парами. Пожалей парней, — он улыбнулся и сразу стал похож на Тима.       Это успокоило, как-то мгновенно утихомирило, и Тимур послушно вошел в дом и сел в кресло. Костя, непривычно напряженный, сел в другое. И только тогда до Тимура дошло. Течка, альфа, чужой, посторонний, который связан отношениями, и провоцировать таких, пусть неосознанно, в понимании Тимура, мерзко, отвратительно, недопустимо. Он съежился в кресле, подумывая аккуратно выпроводить Костю и запереться в спальне. Потом, конечно, от души вломить Тиму, из-за тупости которого и произошла вся ситуация, но сейчас исключить общение с кем бы то ни было из альф. Но Костя поднял руку, успокаивая, и, пряча улыбку, заговорил:       — Меня не бойся. У нас в этом смысле проще. Есть Пара — нет других омег. Ты хорошо пахнешь, но… это как понюхать афродизиак — флакон трахнуть не хочется. Успокоился?       Тимур, по старой привычке, заглянул ему в глаза и не увидел там желания. Разве что желание помочь, но никаких сдерживаемых порывов не было точно. Несмотря на всю неопытность, такие вещи он вычленить сумел бы. Тимур кивнул.       — Ну и супер. — Костя замолчал, пожевал губу, вроде как подбирая слова, а потом застонал, утыкаясь в ладони: — Вот и надо было Тоше именно сейчас свалить! Я, как бы, вообще не большой любитель всех этих разговоров по душам, а уж с омегами… Надо было просто дать тебе прибить этого придурка, — задумчиво пробормотал он. Тимур фыркнул и поджал под себя ноги, стараясь немного облегчить раздражающее потягивание между ними.       — И все же поговорить нам надо. Во-первых, объяснить кое-что, потому что Тимоха не фанат вербализированной рефлексии. А во-вторых, потому что Тоша потом меня убьет, когда узнает, что я даже не попытался помочь.       — Окей. Давай попробуем. Я хотя бы переключусь…       — Эм… Если я правильно понимаю, ваш… конфликт произошел из-за твоего состояния? Из-за того, что Тимоха свалил в неподходящий момент?       В такие моменты Тимур очень отчетливо понимал, насколько сильны у оборотней органы чувств. От этого ему всегда становилось не по себе, а сейчас еще и хотелось провалиться от стыда, потому что, несмотря на клановость, он не был готов обсуждать такие вопросы с посторонним, по сути, альфой. Но Костя тему развивать не стал и просто задумчиво продолжил:       — За все время, что я его помню, ситуаций, когда он вышел бы из себя, было очень мало. Просто ничтожно. Хотя, сам понимаешь, жизнь располагала. И не то чтобы у нас были теплые отношения. Но всегда, даже когда мне удавалось додавить Тимоху, он не бесился и не орал. Мстил потом — да, но не позволял вывести себя на истерику. Самоконтроль — его все. Главная гордость, идефикс. Так что, видимо, его настолько испугала реакция на тебя сейчас, что он не придумал ничего умнее, чем свалить, — Костя печально покачал головой. — Но и ты постарайся его понять. Помимо захлестывающей любви, в нас всегда есть страх. Люди — слишком хрупкие существа. Приходится все время помнить об этом и держать себя в руках. Со временем привыкаешь, понимаешь, что можешь дозировать силу, но поначалу это непросто. Всегда подспудно есть страх сорваться.       Тимур покивал. И хоть раздражение до конца не прошло, убить Тима уже не хотелось. Но дураком тот, в его представлении, как был, так и остался.       — Я понимаю. Но в такой ситуации… Возникает ощущение, что дело совсем не в природе, а в тебе.       — Сомневаешься в его чувствах? — Костя выглядел совершенно спокойным, не было в нем ни логичной насмешки, ни снисхождения. Просто внимание к Тимуровой проблеме. Это и стало ключом.       — Вся эта ситуация вообще попахивает абсурдом! — всплеснув руками, взорвался Тимур. — Ладно, отбросим вашу мистическую составляющую, но мы ведь с ним не пара. Абсолютно. Сложно вообще найти двух более непохожих людей. Что его, персонажа радужных фантазий ванильного омеги, могло привлечь во мне? Я не красивый. Симпатичный, — Тимур перебил начавшего было возражать Костю, — но не сногсшибательный красавчик. Я не богат, не настолько умен, чтобы это было каким-то невообразимым плюсом. Что тогда?       — Я не знаю, — покачал головой Костя. Но не растерянно, а спокойно, принимая эту ситуацию даже не как данность, а как благодать, которая не требует объяснений.       — И я не знаю, Кость! И, честно говоря, мне тошно от мысли, что виной всему пресловутая химия. — Тимура вдруг прорвало, и он принялся выплескивать то, что подсознательно не давало ему покоя с момента, когда он хоть немного вник в происходящее с ним. — Я все знаю и понимаю, но периодически возникает ассоциация с говнарем в клубе, который подбросил понравившемуся омеге наркоту в напиток. И этот говнарь я!       — Господи! — Костя был искренне изумлен таким ходом мысли. — С чего ты вообще такое взял?! Мы ведь адекватные, думающие люди, а не животные какие, чтобы жить на голых инстинктах и импульсах!       — Тогда что с Димой?       Костя сдулся от короткого вопроса, погасли глаза, выплыла наружу давняя боль. И Тимур пожалел, что поднял эту тему, потому что, конечно, это было совершенно не его дело, и вот так тыкать в больное место он просто не имел права. Но слова были сказаны, и Костя, как ни странно, не был обижен или возмущен этой бестактностью.        — Тимоха боится вида собственной крови. В человеческой форме, естественно.       Тимур непонимающе взглянул на Костю, искренне не улавливая связи.       — Ты ведь заболел как-то раз, пока он тебя прятал в деревне.       Тимур покивал, вспоминая сменяющие друг друга жар и озноб после неудачного похода за дровами.       — Лекарств в том доме нет, а люди так запросто не выздоравливают, если сильно заболевают. Помогает кровь оборотня. Но из-за специфического вкуса ее чаще всего разводят в чем-нибудь. Например, в теплом молоке. — Видя, что изумленный Тимур понимает, о чем речь, он добавил: — Чтобы получить нужное количество, с нашей регенерацией, надо несколько раз разодрать заживающую рану. Героический поступок для моего брата. Даже горжусь. Хотя, — задумчиво продолжил Костя, — это не отменяет того, что он редкостный говнюк.       — Сам ты говнюк, — раздалось раздраженное рычание.       Тим вошел совершенно неслышно, по крайней мере, для Тимура, и теперь недовольно смотрел на замерших в креслах Костю и Тимура.       — Вали отсюда!       Тимур уже хотел возмутиться, потому что это Костя помогал ему, в то время как Тим шатался незнамо где. Не говоря уже о том, что они находились на территории Кости. И еще о том, что Тим редкостный говнюк. Но Костя успокаивающе подмигнул и поднялся с кресла. Тимур фыркнул и отвернулся. Он был обижен и имел на это полное право. А альфы пусть сами разбираются. Не мальчики, в конце концов. Но Костя в грязь лицом не ударил. Его глумливая улыбка была вместо тысячи слов, и Тим заскрежетал зубами, делая ее еще шире.       — Индульгенция возможна? — тихо спросил Тимофей, когда внизу хлопнула дверь.       Тимур поднял глаза. Он и представить не мог, что Тим может сделать настолько виноватое выражение лица. Куда там щенкам! Он прикусил губу, приказывая себе не поддаваться, и уверенно показал фак. Альфа горестно вздохнул и, старательно шаркая, подошел к нему. Уселся сбоку на корточки, неотвратимо окутывая своим запахом, и положил голову на подлокотник кресла, преданно заглядывая в глаза.       — Ну ты носом пошмыгай еще, — проворчал Тимур, понимая, что обида против воли отступает.       Тим послушно изобразил тихие всхлипывания, и он отвернулся, закусывая губу, чтобы сдержать смех. Для примирения слишком рано, а горе-шутник, по всей видимости, не так уж сильно расстраивается, раз устроил театр одного актера.       — Костян прав, — тихо произнес Тим. Осторожно прихватил пальцы Тимура и принялся их перебирать. Оттолкнуть его сил не было. — Я придурок и тряпка, пересрал, а разбираться со всем оставил тебя. Недостойно, даже для такого мудака, как я. — Он помолчал несколько секунд и добавил: — Не очень-то объяснение, да?       — Не очень, — так же тихо ответил Тимур, — но у тебя в принципе с объяснениями неважно. Я привык.       Тим фыркнул и прижался к его пальцам щекой, легонько покалывая пробивающейся щетиной.       — Так ты простишь?       — Смотря на что ты готов ради этого, — ответил Тимур, переводя их серьезный разговор в плоскость шутки.       — Знаешь, — задумчиво протянул Антипов, тут же подхватывая правила, — на языке упорно вертится «сосать прощение», но мне почему-то кажется, что за это ты мне сейчас яйца оторвешь.       Тимур проглотил смешок и укоризненно покачал головой. Он чувствовал, как вновь набирает обороты течка, умело растравляемая Тимом, его взглядами, прикосновениями, запахом.       — Я буду хорошим мальчиком? — выдохнул Антипов, явственно ощущая реакцию Тимура, просчитывая его на несколько ходов вперед.       — Уверен, что я хочу хорошего? — копируя его интонации, ответил Тимур, намеренно руша все планы, буквально на зубах ощущая сладкий хруст ожиданий.       Тим чуть отшатнулся назад, нехорошо прищурился, а потом усмехнулся, сверкая уже не страшной желтизной глаз:       — Ну, я тебя за язык не тянул.       Зато тянул наверх, в спальню, прижимая к перилам лестницы, облизывая шею, вздергивая вверх резкими толчками бедер. Тимур дурел от его настойчивости с легким флером необходимой сейчас грубости, тихих взрыкиваний, укусов. Прелюдия, если ее можно назвать таковой, для него слилась в какой-то сладковатый дурман ожидания. Освобождения хотелось куда больше предварительных ласк, сил не хватало даже на ответные поцелуи, но это, кажется, заводило Антипова еще больше. Он легко скользнул внутрь пальцами — Тимура выгнуло, захлестнуло долгожданным — больше на пробу, чем растягивая, потому что ничего сверх не требовалось, а потом легко толкнулся, ловя выдох даже не боли, а удивления, и почти сразу задвигался, удерживая выгибающегося Тимура под собой. Рвано, почти судорожно, не отрываясь от его плеча, легко покусывая, так очевидно готовя к метке, что это в разы повышало температуру плавления между ними.       — Тимур, детка, разреши мне, — еле слышно, в такт толчкам зашептал Тим, в очередной раз — намеренно, черт возьми! — срывая Тимуру долгожданный оргазм.       И пояснений тому, о чем он просит, не требовалось — альфа в такие моменты уговаривает только на одно. Тимур хотел и не мог согласиться, потому что течка, а они даже и не думали предохраняться.       — Нет. Нет, — мотал он головой, вцепляясь Тиму в бедра, заставляя двигаться глубже и резче.       — Хорошо, — мягко прошептал тот. — Тогда так: если не кончишь, пока я считаю до десяти, обойдемся без узла, а если нет…       Он подхватил Тимура под колени, приподнялся и с силой толкнулся:       — Раз.       Тот вырывался, вцеплялся пальцами в напряженные мышцы рук.       — Два.       Тимур замотал головой, понимая, что его накрывает, пробежал взглядом по выпуклому прессу, четким мышцам груди, залип на дернувшемся кадыке.       — Три.       Тим ускорился, размыл картинку, задавил ощущениями. Тимур заскреб ногтями по простыне, силясь сдержаться.       — Четыре. Кончай, — жестко, хлестко, почти приказом. Настолько в его духе, что ослушаться просто не получилось.       И Тимур выгнулся, выломался в оргазме. Откинул голову, настолько откровенно, даже для человека, что места для маневра не осталось. Ни миллиметра, ни шага назад. Тим рыкнул и вцепился отросшими клыками в доверчиво подставленную плоть. А потом Тимуру хватало сил только захлебываться вязким, дурным воздухом, вцепляясь Тиму в подрагивающие плечи.       После тело стало ватным, расслабленным. Тимур пришел в себя и повернул голову, сталкиваясь с непривычно сытым взглядом Тима.       — Как ты?       — Пока не знаю, — честно ответил Тимур, прислушиваясь к себе.       И тут же дернулся, вырывая у Антипова недовольное шипение:       — Узел. Не спал еще. — Сильная рука вовремя придавила обратно к матрасу, мешая навредить себе.       Но Тимур завозился, тщетно пытаясь слезть с разбухшей плоти.       — Да что такое с тобой? — недовольно рыкнул Тим.       — У меня течка, — Тимур тяжело сглотнул, прогоняя из голоса панические нотки.       — Я в курсе.        — Тогда какого хрена мы не только не предохранялись, но еще и повязаться ухитрились?!       — И что? — так же спокойно спросил Тим, чуть склонив голову.       — Я омега, а ты альфа, — выдал Тимур главный козырь.       — Да ну?! — изумился Антипов, округляя глаза. — Кто бы мог подумать…       — Идиот! Подумай тогда о том, какова вероятность, что я забеременею.       — Вообще-то нулевая. А ты против детей?       — Я не против детей, но не в восемнадцать, когда за душой ничего, кроме любви к совершенно безответственному альфе. А почему нулевая?       — Потому что человек может забеременеть от волка исключительно после специальных препаратов. Я не такой уж безответственный, недоверчивая детка, — он склонился и потерся носом о нос Тимура. Затем поднялся и натянул брошенные джинсы, бросив омеге пижамные брюки.       — Окей.       — И все?       — А что еще? — искренне не понял Тимур.       — Твои извинения за гнусные инсинуации в мой адрес.       — Вот еще, — фыркнул Тимур, намеренно нарываясь. Настроение было прекрасным — самое время поговниться.       — Извиняйся, — сощурился Тим и упер руки в бока.       — А ты попробуй, заставь меня.       — О, как пожелаешь!       Тим успел только дернуться вперед, как в лицо ему прилетела подушка. Такого детского хода от всегда сдержанного Тимура он, конечно, совсем не ожидал, потому-то и пропустил бросок. Отмахнулся, но тут же запутался в сброшенном на него одеяле. Тимур хохотнул, глядя на его трепыхания, от души толкнул, заваливая на кровать, и втопил по коридору. Костя, несомненно, войдет в его положение и сможет защитить от праведного гнева. Он как всегда, когда дело касалось Антипова-младшего, не успел. Только подбежал к лестнице, как был схвачен и завален прямо на пол. Одной рукой Тим прижал его за шею к полу, а другой стянул с задравшейся задницы брюки.       — Наглый засранец, — прошипел он Тимуру на ухо, и черт возьми, это шипение и вся ситуация в целом, взвинтила обороты немногим слабее минувшей течки. — Надо было сделать это еще тогда, на берегу. — Тим слегка размахнулся и шлепнул Тимура по ягодице. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы всхлипнуть не то от боли, не то от стыдного, неположенного приличным омегам удовольствия. — Просто отодрать тебя хорошенько, чтобы знал…       Что именно Тимур должен был знать, он не договорил, прекратив шлепать и сходу вставив. Резковато — в самый раз распаленному Тимуру, который взвыл и заскреб ногтями по полу, понимая как то, что колени безбожно стираются, так и то, что ему на это решительно плевать. Тимур скулил, вцеплялся в удерживающую его руку, соскальзывал пальцами по литым мускулам. Тим сдерживался — Тимур понимал это совершенно отчетливо — и делал глубокие толчки плавными, почти бережными, если это слово применимо к спонтанному сексу на жестком полу коридора. Вот только сдержанность Тимуру была совершенно не нужна. Хотелось резче, чтобы до пошлых звездочек, чтобы не ждать, чтобы все сразу. И он начал двигаться сам. Сначала куце, коряво, потому что Тим мешал, прижимал щекой к ворсу ковра. А потом внезапно получил волю и начал подаваться назад резко и сильно, так чтобы искрило, чтобы полыхало под закрытыми веками. И осталось только продирающее удовольствие. Пышным облаком стекловаты оно кромсало Тимура изнутри, швыряя его даже не в оргазм, а в какую-то микро-смерть.       Переждав самый сильный спазм, Тимур обернулся и во все глаза уставился на Тима, сжимающего рукой набухший узел. Зрелище непривычное, продирающее до костей своей откровенностью. Тимур облизал пересохшие губы и накрыл узел пальцами, отодвигая руку Тима в сторону. Тот всхлипнул — странно, но даже этот звук вышел брутально — притянул голову Тимура, и принялся не целовать — вылизывать его рот. Финальный аккорд, вишенка на торте. Тимур довольно застонал, легко поглаживая и сжимая узел.       — Охренеть! — выдохнул Тим куда-то ему в шею, устраивая голову на плече.       Тимур был согласен, но говорить не хотелось, было слишком лениво, а образовавшаяся в теле нега казалась настолько эфемерной, что могла рассыпаться от неосторожного вздоха.       — Как ты это делаешь вообще? — изумленно спросил Тим, заглядывая Тимуру в глаза.       — Делаю что?       — Ну вот это все, — пространно ответил он, широким взмахом словно очерчивая их в незримое кольцо. — Делаешь именно то, что мне хочется. Даже нет… то, что мне нужно.       — Это магия, — преувеличенно серьезно ответил Тимур и тихо засмеялся, увидев, как Тим закатил глаза.       — Стоило того, — прошептал альфа.       И да, Тимур был на двести процентов с ним согласен.