К истокам

      Санс сквозь скользкую, холодную дымку кошмара чувствует, как его трясут и этим будят.       В темноте ее лицо мутное и не внушающее доверие, как и всегда, впрочем. Скелет пытается освятить магией хотя бы часть ситуации, но не видит ничего необычного.       — Скорее, — просит она.       Санс протирает глазницы, озирается.       — Что? Куда? — он хватается за ее запястья — дрожащие руки от нетерпения и избытка энергии натягивают ткань его худи, что, кажется, та вот-вот порвется.       — На улицу. Я покажу тебе нечто очень красивое, — ее голос тоже дрожит и скатывается на шепот.       Его охватывает страх, такой удушающий и внезапный, что ее непонятное нетерпение вмиг оборачивается чем-то зловещим.       — Не хочу.       — Там никого сейчас нет. Тебе нечего бояться, — ее губы изогнулись в подобии улыбки.       — Я… — «не боюсь», хотел он сказать, но в итоге лишь осекся, отказываясь верить, что она видит этот его страх насквозь, предпочитая думать, что она лишь угадала. — Я слишком ленив, прости.       — Ой, этим нас не проймешь, — гордо она задрала нос и вырвалась из его хватки, резко вставая. — Короче, сейчас я дам тебе свои штаны, и ты переоденешься, окей?       Санс прекратил что-либо понимать еще с самого своего первого появления здесь, так что просто качнуть головой в знаке согласия было не впервой.       Черные штаны, что на ней смотрелись бы в облипочку, на его костях все-таки висели, да еще и были излишне длинны. Зачем такие сложные махинации, если его шорты все еще относительно живы, скелет не знал.       — Я все, — позвал он. Она, видимо, и сама отворачивалась рыться в шкаф за своими вещами не только, чтобы не подглядывать, но и переодеваться. Ее силуэт, когда скелет повернулся, мелькнул наготой, так что не ожидавший этого Санс, погасив зрачки для абсолютного «ничего не было», вновь уперся взором глазниц в стену.       — Я тоже, — оповестила она неразборчивым шепотом. Упав на колени рядом с разбросанными на полу спальными вещами, на которых Санс и почивал, она начала подворачивать штанины, которые наползали на его носки. — Тебе достаточно удобно?       — Ну, идти я так долго не смогу, — неуверенным тоном заверил, вопросительно глядя в лицо; ее голос больше не предвещал проснувшемуся Сансу чего-то плохого, хотя он все еще беспокоился о всей этой ситуации в целом.       — Пф, — свет его магии отображался в полной темноте в человеческих глазах неоновыми бликами, предавая выражению мимики небывалую таинственность. — Ты же слишком ленив? — со смешком протянула она. — Но не бойся, — Санс вздрогнул, потому что неспециально провел параллели с почти любимыми словами брата о волнении, — я понесу тебя.

***

      И ведь не пошутила, — в смятении думал скелет, закрывая глазницы. На его лицо падала тень от глубокого капюшона пуховика, отданного девушкой, что мягкими тисками сковывал тело поверх толстовки. Он тоже был чересчур длинным, все-таки Санс человеку аж по плечи, не выше, так что вообще выглядел платьем (человек посчитал это крайне уморительным, хоть и не акцентировал особого внимания). Холод кусал за пятки, неприкрытые тапочками, замену которым за короткое время так и не пришлось найти — тут скелет стоял на своем поразительно твердо.       Сугробы сверкали золотом, серебром в свете горящих над их головами фонарями, нетронутые, они говорили не знающему о времени монстру, что сейчас уже довольно поздно (а может и рано), — никто не ходил по ним, успело припорошить. Четкая тень следовала рядом по пятам.       Санс закрыл глазницы и принял данность со смиренным спокойствием — все равно мало что видел, удобно обняв девушку за шею и найдя поддержку в оплетающих его ноги руках. Ее волосы приятно пахли: какой-то смесью шампуня и духов — кажется, Санс даже слышал, как она звенит пузырьком по утрам, когда он еще дремлет. Она не любила шапки, предпочитая те самые капюшоны, но сейчас отказалась от них, чтобы не терять из вида скелета. У этого пуховика, чуть тоньше его собственного, не было капюшона, только пустующие кнопки на его месте.       Санс сильнее прижался к чужому телу, идя на поводу у собственной нужды в устойчивой психологической связи, недостаток которой был схож с ощущением недостатка кислорода. В их доме он был чужим, несмотря на то, что его никак не выделяли по этому поводу, в смысле, что он монстр или что он не является членом их семьи, и несмотря на то, что человек… Таня, была вполне себе дружелюбной и идущей на контакт, пусть и себе на уме.       Он чувствовал, как разорвались все связи с монстрами из подземелья и как он отчаянно сходит с ума от того, что ему некого обнять, чтобы сбить градус психологического напряжения от вынужденной необходимости приспособляться под новые реалии. И даже эти своеобразные объятия не дали нужного результата. Они были какими-то случайными, разовыми.       Не то, что нужно.       — Мы пришли, просыпайся.       Нет, он не спал.       Его тело аккуратно ссадили на странную конструкцию, которая представляла собой сидения, вращающиеся при должном усилии по кругу, — альтернатива скамейке, которой тут, кстати, не было.       Скелет огляделся:       — Где мы?       — Одна из частей школьного двора. Единственное место, где по ночам нет гопоты. Она его боится и избегает, хе, — усмехнулась; она с несвойственной себе нежностью встала напротив и легкими движениями окоченевших пальцев сняла многострадальный капюшон. — Наверху.       И отошла.       Санс ахнул.       Черная бездна ворожила бескрайними просторами, расщепляя восприятие на множество осколков, чье количество все равно было недостаточным для всего объема.       Когда его спутница плюхнулась на сидение по соседству, импульс заставил его ослабшее тело откинуться на деревянную спинку, которую так удачно смягчил пуховик.       Сверкающие звезды мерцали необычайно четко в холодном небе без единого облачка, обхватывающим целый мир от начала до самого края. На этой точке планеты небесные огни были совсем крошечными, не такими, какими их Санс представлял. Но он видел их впервые, и потому это было одним из самых завораживающих зрелищ, что он только мог помыслить.       — Я проснулась и увидела… это. Подумала, что раз ты не бывал раньше на поверхности, тебе… тоже стоит на это взглянуть, — мерным гулом она начала говорить это слишком тихо, чтобы несконцентрированный на речи Санс мог разбирать все. Но ее это, как и отсутствие ответа, не особо расстраивало. — Я из всего этого разнообразия только Орион знаю, и то не покажу. Мне правда жаль, — взгляд ее голубых глаз, как лишь единожды про себя заметил Санс, тоже бродил по звездной карте, правда, менее восхищенно.       — Н-нет, не извиняйся, — сдавленно ответил скелет, чувствуя себя как-то неправильно, но пока не в полной мере осознавая причину. — Папсу бы понравилось.       — Ты плачешь.       — Что? Неа.       — Это не вопрос.       Санс, с этим тянущим чувством боли в груди, перевел взгляд на нее, перестав запрокидывать голову и услышав, как капли стекают на пуховик.       Кап. Кап. Кап.       — Неа, я просто… — он в спешке начал утирать влагу неизменными варежками, но это оказалось так же бесполезно, как затыкать бьющий ключ кусочком туалетной бумаги.       — Не оправдывайся. Все в порядке вещей, — сказала она, совершенно серьезная, совершенно спокойная и ненасмешливая, и отвела взгляд вверх.       Санс с дрожью в костях не мог унять этого оглушающего чувства.       — Киддо, — позвал он сломавшимся голосом. Она расслабленно сидела так близко и так далеко одновременно. — Можно попросить тебя обнять меня?..       Но она была здесь. И стоило потянуться за помощью, попросить ее…       — Конечно, — Таня хотела добавить что-то еще, но лишь тихо сползла с насиженного места и опустилась рядом на колени, чтобы получить от него неуверенное движение вперед и сомкнуть свои руки за чужой спиной, чувствуя, как то же самое происходит за ее собственной.       — Мы можем так остаться еще немного?       — Конечно. Если тебе не холодно.       — Мне действительно… действительно тепло.