Симпсоны. Знамение

Жизнь для семьи Симпсонов снова вошла в привычную колею. Гомер как проклятый храпел, пардон, работал на Спрингфильдской АЭС под мудрым руководством добрейшей души человека по имени Монтгомери Бернз, а в свободное время, которого было до бесконечности много, ел за восьмерых. Мардж занималась самосовершенствованием и охала над несовершенством мира вообще и своей семьи в частности, а заодно посвящала себя нежной заботе о детях. Что же до самих детей, то Барт и Лиза в те маленькие промежутки времени, когда первый не пытался убить последнюю, забавляли свою маленькую сестренку. Забавляли, кхм, в хорошем смысле слова и помогали миссис Буркул нянчить ее. Маленькая Мэгги, как мы уже упоминали в предыдущей главе, была тихенькой и спокойной девочкой… очень хорошей, если спала уже начавшими резаться зубами к стене. Барт обожал ее и рядом с ней становился сам на себя не похож, напоминая не старшего братика, а маленького папика, чем умилял мать и Лизу и смешил своих ровесников. Но для последних у него всегда имелись три волшебных слова «на хуй иди», да и с голубями никто связываться не хотел… очковали что-то. Но и тут Ватикан не спал. Вот, казалось, где и с кем он не спал, а вот поди ж, тут-то как раз и не спал, оказывается! Все монахи разом вспомнили, что монашки — это не места для их отдыха, монашки — что церковь — это отнюдь не то место, где можно только руками, а религиозные фанатики — что помереть смертью храбрых — это не их мечта… Но все же нашелся самый фанатичный из фанатиков… он задумал зашибить антихристовы отродья колоколом. Этот отчаянный псих, то есть храбрец решился проникнуть в проклятое богом жилище Симпсонов и сразиться с ичадием ада по имени Барт! Из этого боя он рисковал не выйти живым, но куда больше, чем схватка с Бартом пугала его другая схватка… схватка с самым ужасным и самым нечестивым созданием на свете… «Ничего… она пока мала и еще не обладает достаточной силой… Я выстою и убью Вавилонскую блудницу!» — подбадривал он себя. Имя этого фанатика история до нас, к сожалению, не донесла. Итак, он подкрался, незаметно пробравшись в окно, и уже собирался было обрушить на детскую кроватку тяжеленный церковный колокол, как вдруг… — Ой-ой-ой! — закричал здоровяк и, уронив колокол себе на ногу, запрыгал по комнате на одной ножке как воробушек. — А ты как думал, — гаркнула Барби, сжимая в руках шило. Праведный слуга Христа, должно быть, обладал огромным мужеством и самообладанием, поскольку на минутку даже забыл о боли в ноге и взглянул в сторону говорящей куклы. — Я всегда считал, что куклы — это нечестивые идолы! — вскричал он, пылая праведным гневом. — Теперь вижу, что они еще и слуги дьявола. Готовься к смерти, нечисть! С этими словами он попрыгал на одной ноге к этой чертовой Барби. — Сам ты нечисть! — обиделась кукла. — Я только утром в ванной мылась! Ну не обязательно же было говорить, что ее мыли под краном… — В ванной, говоришь, мылась?! — заорал пес Господний. — Так в ванной я тебя и утоплю! Проорав эти словеса, он таки допрыгнул до куклы и, схватив ее, потащил в ванную — топить, как щенка паршивого. Кукла визжала и дергала ножками, но где ей было вырваться из рук взрослого мужчины, который в силах поднять над головой церковный колокол? Правда не столько она боялась утонуть, ведь как кукла в принципе может утонуть, но вот промокнуть и из-за этого плохо выглядеть боялась до ужаса, все ж таки она девочка, хоть и кукла. — Спасите! Помогите! — отчаянно звала на помощь кукла. — Не дайте бедной Барби погибнуть! Барт с Лизой разом рванулись на помощь бедняжке, а ведь Назаретянку монах бить никоим образом не мог, потому как это все равно, что Иисуса ударить… Потому он обрушился было на Барта, но выронил куклу, и юный Антихрист бережно передал ее Лизе. И вдруг… — Ты что, с ума сошла?! — орал монах, носясь с Мэгги на плечах по всему дому. — Ой-ой-ой! Батюшки! Ой-ой-ой! Матушки! Убиваююют!!! — Не убиваю, а ума вколачиваю. Это были первые в жизни воплощенной Вавилонской Блудницы слова. — Ты это слышал? Мэгги заговорила! — умиленно сказала Лиза Барту. — Моя девочка! — едва ли не с отцовской гордостью произнес Антихрист из рода Симпсонов. Минутку помолчав, он с яростью набросился на монаха: — Эй, отдай мою девочку, урод! — Да, да, забери ее от меня! Забери! — кричал ему тот. — А взамен? — спросил хитрый Барт. — Буду я еще из-за толстопузых патриархов погибать! Вот возьму и вернусь к вам! — оказалось, что раньше он был лавеистом. — А на фига ты нам такой нужен? — почесал нос Барт. — Хотя… — Хотя? — с надеждой спросил монах. — Хотя ладно, я сегодня добрый, так что валяй! Монах торопливо снял крест. Он был не трус, но он боялся. — А теперь плюнь на него! — приказал ему Антихрист-злодей. Бывший слуга Божий немного поколебался, но после твердо отвечал: — Нет, лучше убейте! — Молодец, ты прошел проверку, — одобрил Барт, — вот если бы ты согласился, то это бы значило, что твое благополучие тебе важнее идей. Иногда в Барте просыпался философ, и стойкость монаха действительно восхитила его. Правда, с другой стороны, ему просто показалось очень забавным то, как тот на одной ножке скачет. Как бы то ни было, ему удалось вернуть этого заблудшего козлища на путь истинный, а заодно и Мэгги повеселилась. Со всей торжественностью поп был возвращен под крыло Светоносцев. Так история с фанатиком завершилась к вящему удовольствию самого фанатика, и… началась история новая. Начиналась она довольно прозаично. В класс, в котором учился Барт, поступил новенький. Казалось, все бы ничего, но вид этот мальчонка имел престрашненький… даже Барт перекрестился. Зелененький весь, должно быть, от болезни какой-то, бедняга… а может, и от злости, а глазки круглые, красненькие и злющие-презлющие. — Дети, — начала миссис Крабаппл, представляя им нового соученика, — это Зим, наш новенький! Примите его в нашу дружную семью! Зим с видом маньяка… или фюрера обвел взглядом класс и процедил: — Здравствуйте, земные детишки! Меня зовут Зим, и я — нормальная человеческая личинка и обожаю эту планетку! Дети на миг оторвались от своих милых бесед с трехэтажной матерщиной, игры в карты и издевательства над местными фриками, поглядели на новенького, переглянулись и снова занялись своими делами. Меж тем, Зиму надо было где-нибудь сесть, а рядом с Бартом пустовало не святое место… Туда-то Зим и направился. — Привет, что ли, — Барт понимал, что это такое, когда тебя не любят, но в то же время паренек даже для ада был словно не от мира сего и потому чувство вызывал неоднозначное. Зим посмотрел на него, как ученый на кролика, которому грозит стать подопытным, а затем проговорил: — Здравствуй, человеческая личинка. Я смотрю, ячейка рядом с тобой пуста? — Пуста, небесная бабочка, — хмыкнул Барт. Круглые глазки Зима округлились еще сильней. — Бабочка? — изумленно переспросил он. Похоже, этот парень воспринимал слова других слишком буквально, да и чувством юмора вряд ли обладал… разве что специфичным. — Ну, раз я личинка, значит, ты бабочка, ибо более развит, — как уже упоминалось выше, Барт иногда любил пофилософствовать. — Хмм… а ты умен… умнее, чем кажешься, — снизошел до комплимента в адрес человеческой личинки Зим и приземлился рядом с Бартом. Теперь он смотрел на него даже с крохотной долькой уважения. Кроме того, в его странной голове начал созревать один план. «Как мне удалось узнать, у земных людей принято находить себе союзника под названием „друг“. Пусть этот землянин станет им на время. К тому же тогда он может пригласить меня в свое жилище, а там может найтись подходящий объект для моих экспериментов…» — примерно такие мысли посетили Зима. — Благодарю, — кивнул Барт, — а то представляешь, каково постоянно слышать: «чо, умный нашелся»?! «Тупые земляне не ценят ум», — не без сочувствия подумал Зим, а вслух произнес: — Я понимаю тебя. Отныне ты — мой друг! — А ты мой, — согласился Барт, в то время, как все, включая учительницу, с удивлением наблюдали за сей сценой. — Благодарю тебя, — ответил Зим, торжествуя, что еще один шаг к цели сделан. Позже Зим и Барт разговорились, и последний нашел, что новый друг, конечно, немного шизоватый, но славный. Зим же считал Барта довольно интересным экземпляром… во всех смыслах и очень разумным для жителя этой глупой планеты. После всех уроков Барт пригласил друга к себе домой. На зеленоватой физиономии последнего появилась кривая ухмылка, но молодого Симпсона это не могло напугать, ведь ад научил его улыбаться не менее зловеще. Итак, Зим переступил порог жилища земной семейки Симпсонов. Там его встретили довольно примитивный землянин с лысой головой, похоже, способный только к поглощению пищи, и земная женщина с синими волосами. — О, у Барта дружки завелись, — сказал Симпсон-старший таким тоном, будто у сына завелись вши. — Ммм… Гомер, так некрасиво, — осуждающе начала Мардж. — Ты бы лучше поприветствовал друга нашего сына, предложил ему что-нибудь поесть… — Д’оу! Еще один нахлебник появился! — простонал Гомер. — Какой нахлебник? Я разве на хлебе сижу? — удивленно спросил новый друг Барта. — Эээ… — почесал репу Гомер. — Ладно, проехали. Мардж сердито посмотрела на мужа, что-то промурлыкала себе под нос и пригласила друга сынишки к столу — отведать приготовленный ею миндальный торт и прочие сладости. Зиму все это казалось какой-то гадостью, но он мужественно проглотил земную еду, подбадривая себя тем, что иначе земляне поймут кто он и станут проводить над ним опыты. — Очень вкусно, — похвалил он стряпню Мардж, отчего она тут же расплылась в улыбке. Пару минут спустя домой с прогулки вернулась миссис Буркул вместе с крошкой Мэгги. Одновременно с ними и Лиза пожаловала. «Опять в библиотеке торчала, зануда…» — скроил рожу Барт. — Няня, это мой друг Зим. Зим, это наша няня — миссис Буркул, — стал знакомить между собой ставших родными ему людей Симпсон-младший. — Этот ангелок, — он показал в сторону Мэгги, — это моя прелесть, моя… моя Мэгги. Барт в приливе нежности даже пустил слезу, а Зим отметил для себя ценность маленькой человеческой личинки, о которой высказываются таким образом. — Какой прелестный мальчуган! — восхитилась миссис Буркул, потрепав Зима по вихрам, отчего тот испугался, как бы его черный парик не слетел. — Да, друг Барта очень мил, — улыбнулась Лиза. Барт тут же проворчал: — А эта вот ботанша — это моя сестра Лиза. — Ботанша… хм… — пробормотал Зим, а Лиза, ничуть не обидевшись или не подав виду, что обиделась, принялась сыпать латинскими цитатами о дружбе, читать стихи и говорить едва ли не на всех языках. «Эта землянка умна… очень умна, — констатировал Зим. — Наивысшие повысили бы меня в звании, если бы мне удалось похитить ее для изучения и проведения опытов, но… с другой стороны, та мелкая личинка, Мэгги, кажется мне важнее…» Узнав об этой семейке земных людишек все, что он хотел узнать, Зим отправился домой. Правда, какой же это дом? Его дом там, на другой планете, находящейся в самом ярком созвездии во всей Галактике… или даже Вселенной. По крайней мере, так представлялось Зиму. А здесь на этой унылой Земле просто временной барак, причем не первый… — Привет, сынок! — поприветствовали его при приближении два робота, исполнявшие на публике роль его родителей. Зим посмотрел в их пустые, искусственные глаза, и ему отчего-то вспомнилась семья Барта. Казалось бы, какие-то жалкие, примитивные земляне, в особенности, тот лысый, но они живые, настоящие, и они любят друг друга и… наверное, счастливы вместе, а он… он так одинок! «Ничего-ничего! — успокаивал он самого себя. — К чему мне быть в стаде? Стадо для баранов, а я хищный, благородный зверь! Скоро я захвачу эту жалкую планетку, а потом уничтожу, а потом… В общем, трепещите, глупые людишки!» Произнеся мысленно эту тираду, Зим принялся хохотать сатаной, правда, хохот этот получился каким-то деланным. Невесело было этому мальчику с другой планеты, совсем невесело. Прекратив хохотать, он прошел в дом, и увиденное там зрелище заставило его позеленеть еще сильней… от злости и возмущения. Подчиненный ему глупый роботишко Гир насмотрелся серий «Зены — королевы воинов» и теперь изображал ее, круша все в доме, включая лабораторию. Мало того! Он еще и смастерил самодельный шакрам и выбил им стекла в окнах. — Гиррр! — прорычал Зим. — Назови мне хоть одну причину, по которой я не могу выкинуть тебя сейчас на металлолом! — Я — Зена — королева воинов! А-ла-ла-ла! — только и получил он в ответ. — Ладно… У тебя есть шанс реабилитироваться в моих глазах! Последний шанс! С этими словами Зим оторвал кусок туалетной бумаги подлиннее и принялся рисовать на ней карту Спрингфильда. — Вот здесь, — указал он пальцем на одну точку на начертанной им карте, — находится дом землян, называющих себя Симпсонами. Ты должен выкрасть из него мелкую личинку по имени Мэгги. Ты меня понял? — Ага. Время спустя к дому Симпсонов подходила одна из «обожаемых» Гомером сестер Мардж. Которая из них? Черт их разберет, а может, и он здесь бессилен. Впрочем, ничего особенного в том, что одна из синеволосых дам решила проведать родственников не было… ничего, если не считать того, что походка у нее была не такая, как обычно. Нет, дамочка не была пьяна. Она просто двигалась как-то нелепо, механически. — Привет, сестра! Гомер — идиот, — сказала она с порога Мардж, смотря на нее бессмысленным взглядом. Последнюю ее поведение не особенно удивило, да и Гомер, присутствовавший здесь же, удивляться не стал, только лишний раз помечтал о том, как однажды придушит милую родственницу. — Может, чашечку кофе, дорогая? — предложила Мардж то ли Пэтти, то ли Сельме. — Мне нужна Мэгги… погулять с ней, — механическим голосом, безо всяких эмоций ответила та. Мардж не увидела ничего дурного в том, что ее милая сестрица погуляет со своей маленькой племянницей, а Гомер просто несказанно обрадовался тому, что она так быстро осчастливит его своим отсутствием. Барт был занят — он играл с Лизой, изображая Джека-Потрошителя. Лишь миссис Буркул вид и речь гостьи малость озадачили, но, понаблюдав за самозванкой, нянюшка решила, что та будет не более опасна для малышки, чем монах. Вскоре синоволосая покинула дом Симпсонов, катя колясочку, в которой сосала соску и радовалась жизни Мэгги. Пройдя несколько шагов, она вдруг развила такую поистине космическую скорость, что обгоняла машины. Малышку это, правда, нисколечко не напугало. Скорее, наоборот. Наконец, мнимая тетушка остановилась у дома Зима и вместе с младенчиком вошла внутрь. Там она избавилась от парика, женского платья, подушки под ним, которая делала толще и сапог на высоченных каблуках, которые делали выше. Теперь она вновь стала самой собой, вернее, самим собой… ну, то есть Гиром. — Поздравляю, Гир, ты справился с заданием и сегодня еще не попадешь на металлолом! — похвалил его хозяин. — Молодец! Мо-ло-дец! Теперь постереги эту человеческую личинку, а я куплю детали для своей лаборатории, в которой ты, скотина, недавно погром устроил! Потом я займусь изучением этой мелкой землянки! С этими словами Зим, злорадно смеясь, умчался, оставив Гира стеречь Мэгги. Как только дверь за ним захлопнулась, робот потащил девочку в свою комнату, все стены которой были оклеены плакатами с Люси Лоулесс и ее героиней Зеной. Гир принялся подносить девочку к каждому из них. — Видишь, — сказал он, — это Зенка! Она нереально крута и всяких злодеев мочит — вот таких, как мой хозяин Зим! Когда-нибудь я тоже стану таким крутым, как она и замочу его! Малышка задумчиво разглядывала красивую тетеньку в бронелифчике, державшую в руке какую-то железную штуковину. Она уже была немножко «знакома» с ней, потому что Барт и Лиза иногда смотрели сериал о ней и сейчас ей очень хотелось, чтобы эта супервумен помогла ей вернуться домой. «Зена, если ты и вправду существуешь и так крута, как он говорит, — мысленно обратилась к одной из гировых „икон“ Мэгги, — спаси меня от того зеленого человечка, что моим изучением заняться хочет, и перенеси домой. Ты только этого клоуна-робота не трогай — он такой же смешной, как Джоксер из сериала о тебе!» Тут свершилось чудо: в одно из окон Купидоном влетела Она — королева воинов — живая, из плоти и крови! Правда, Мэгги показалось, что она старше, чем на плакатах и прическа у нее малость другая, ну да не беда. Появление воительницы порадовало не только малышку, но и Гира. — Гыыы! Зенка, ура! — прокричал робот. — Стоп! Когда это ты летать научилась? — Привет и пока… Джоксер! — ответила она ему, подхватила Мэгги и улетела прочь, бормоча: «Почему-то все забывают, что я не Зена, а Люси Лоулесс»! Гир долго смотрел ей вслед, а когда вернулся в реальность, с толикой досады проговорил: — Она назвала меня Джоксером… Ну ладно, Джоксер так Джоксер. Робот повеселел и затянул куплет на манер песни Джоксера из сериала: — Я Гир Могучий, мой рост выше тучи! Гир так увлекся распеванием песенки о себе любимом, что даже не заметил, как Зим вернулся. — Где человеческая личинка?! — заорал инопланетянин, схватив своего робота за грудки и чуть не переломав ему все детали. — Где она, ксенофил несчастный?! — Ээээ… Нуу… — проблеял Гир, но тут от необходимости отвечать его избавило появление нового действующего лица — парня в очках, походившего то ли на гения, то ли на психопата и, скорее всего, являвшегося и тем, и другим. — Ага, вот я и нашел тебя, космит хренов! — радостно прокричал он, кидаясь на Зима. — Думал, что если в другой город перебрался, я не найду тебя и не помешаю твоим зловещим планам?! А фиг тебе! Я всегда буду им мешать! — Это мы еще посмотрим! — крикнул Зим, и оба парня — землянин и пришелец — минуту спустя, катались по полу в схватке. Как известно, добро всегда победит зло, поставит его на колени и зверски убьет, а посему сила оказалась на стороне очкарика. Руки его сомкнулись на шее Зима, и он принялся душить его… в своих объятиях. Юноша, наверное, сам не заметил, как коснулся губами губ врага. От этого прикосновения Зим ощутил, как в его груди разливается приятное тепло. «Как хорошо! — подумал он. — Неужели это и есть счастье?»