***
POV Лалиса — На следующей неделе пройдет ваша с Чонгуком помолвка. Нет. Это невозможно! — Пап, ты не можешь принимать решение за меня! — я повышаю голос на отца, хотя никогда такого не позволяла себе, но сегодня явно день для исключения. — Слышишь? Ты не имеешь права на это! Я встаю со стола, чтобы как можно скорее убежать из этого ада, но папа успевает схватить меня за запястье и заставляет сесть на место. Его взгляд… Мне казалось, что мое сердце впрыгнет из груди от страха. — Неблагодарная! Я твой отец, и я имею право решать за тебя! Нам нужно сблизиться с семьей Чон, это нам на руку… — Не «нам», а именно тебе. Если ты забыл, хочу тебе еще раз напомнить, что я все еще школьница… — Тебе уже 18 и это последний год, да и одно другому не мешает, — совершенно спокойно отвечает папа, также как спокойно рушит всю мою жизнь. — Папа! — Закрой рот! — он встает с места, и в какое-то время мне казалось, что меня сейчас ударит со всей дурью, — Лалиса, слушай меня внимательно, меня уже в край достали твои выходки, ты уже не ребенок! После этой фразы он уходит из кухни, а я чувствую ком в горле, я блять сейчас готова реветь и орать во всю глотку. — Лиса… — тихо говорит мама, которая до этого времени сидела, как манекен, никак не реагируя на тиранство отца. — Пойми, так будет лучше. — Лучше кому, мама? Вы хоть иногда делайте вид, что думаете обо мне, чтобы я не чувствовала себя сиротой, имея родителей! Она снова затихает, впрочем как всегда. Запихав кое-какие книги в сумку, выбегаю из дома. Хочу успокоиться, но дерьмово получается. Господи, как же меня все достали, как же хочется исчезнуть…***
Никотин. Оказалось, что сигарета реально помогает успокоить нервы, но… не чертовые слезы. Если бы мне платили за каждую слезинку, которую я проронила из-за родителей, то я была бы также богата, как сраный Скрудж Макдак. — Ну ничего себе, куришь прямо в классе, — блять! — новенькая или чисто покурить пришла? Я вскочила с места и быстро вытерла свои слезы. — Новенькая, а ты… По правде говоря, мне без разницы, кто она, но я хотела быстрее сменить тему, как будто надеялась, что этим могу заставить ее забыть про мое курение. — Ким Джису, учусь в этом классе. Она поворачивается и кажется, заметила мои слезы. — Эй, с тобой все хорошо? Да блять, отлично просто. Но я не успеваю сказать это вслух, в класс ворвались еще пару тупорылых пацанов, ну или другими словами, мои новые одноклассники.***
Алкоголь заставляет меня танцевать под такт музыки, и это, черт побери, просто прекрасно. Хоть так, я могу забыть обо всем: ужасные отношения с родителями, помолвка с этим придурком Чонгуком, тоска по Англии. Сейчас мне срать, что вокруг меня нет ни одного знакомого, меня даже забавляло то, что я дочь семейства Манобан, танцует и пьет с какими-то обдолбанными людьми, от которых так и веет вонючим потом, сигаретным дымом и алкоголем. Я бы танцевала бесконечно, если бы не херовый рвотный рефлекс, который уже длительное время просится наружу. Зажав рот одной рукой, а другой отталкивая от себя толпу, я направилась в сторону уборной, но какой-то болван своими щупальцами посмел навалить меня на себя. — А ты довольно легкая, — слишком темно, чтобы увидеть лицо этого ненормального, но я прям уверена, что он сейчас улыбается. — Мудила! — кричу я, но сразу же пожалела об этом, когда он что-то говоря, потащил меня подальше от толпы и шумной музыки, и что-то подсказывает мне, что он тащит меня уж точно не в уборную, чтобы я смогла «вытащить» из себя все дерьмо, которое я успела выпить за два часа.***
Лалиса проснулась с головой, раскалывающейся от жуткой боли. Она чуть приподняла голову от подушки и приоткрыла глаза. Свет ослепил ее, что девушке пришлось напрячься, чтобы хоть что-то тут разглядеть. Чужая комната, мужская рубашка на ней и последнее воспоминание - поцелуй в клубе. «Твою мать!». — О, блондиночка, ты проснулась, — послышался низкий голос, и Лиса повернула голову в сторону открытой двери и заметила там своего «ненормального» одноклассника. — Как… как я тут оказалась? — хрипло спросила Лиса. — Мы… у нас… между нами… В голове Лисы мелькали всевозможные варианты касательно того, что между ней и этим «ненормальным» могло случиться. — Ты что там бормочешь? Хочешь спросить переспали ли мы? Лиса лишь еле заметно кивнула, мысленно моля, чтобы ничего такого не было. — Нет, между нами ничего не было. «Время для наступления, Лалиса!». — Тогда какого хрена, я в твоей одежде, придурок? Тэхен охренел от такого внезапного изменения поведения блондинки, и даже застыл, не зная как реагировать. — Че вылупился? Отвечай давай, где моя одежда? Ты что маниакальный извращенец? Да, в глазах Кима хорошими манерами Лиса особо не блистала, да вообще вела она себя сейчас, как избалованный ребенок, который требует новую игрушку у родителей. Шатен даже пожалел, что не оставил ее в клубе, после того как она своей блевотиной испортила ему дорогую одежду, да еще и отключилась с довольной улыбкой, что ему пришлось тащить ее в свой дом, «купать» в душе, как ребенка, чтобы вонь ушла, потом еще и переодевать. — Эй, я с тобой разговариваю, — недовольно рявкнула Лиса, подойдя к застывшему Тэхену, и сразу пожалела об этом, когда оказалась прижатой к стене. — Блонда, ты слишком много говоришь, — раздраженно произнес Ким, перед тем как поцеловать ошарашенную Лису.***
Когда учитель проснулся, Дженни все еще спала, просто смотря на спящее и спокойное лицо девушки, его сердце трепетало, и он невольно прижимает ее к себе, как будто все так и должно быть, это для него казалось чем-то естественным, и два года разлуки между ними исчезали. От внезапного и крепкого объятия ресницы спящей Ким дрогнули, глаза распахнулись, а на ее лице была довольная улыбка. Протянув руки, она коснулась щеки Чимина, а затем обняла его в ответ. — Я очень люблю тебя, Дженни Ким, — шепнул Пак, и сейчас ему было абсолютно плевать, что это все в какой-то степени неправильно, как никак Ким его ученица, а он ее учитель. Но чувства были сильнее, к черту все эти запреты, к черту все. — Ты же снова не исчезнешь? — в голосе Дженни был некий страх, — Как в прошлой раз после… — Мы же не переспали, так что никуда не денусь от тебя, — шутлива ответил Чимин. — Тогда давай долго не заниматься интимом. — Господи, Дженни Ким, ты как будто предложение руки и сердце делаешь, никуда я от тебя не уйду, поверь, теперь то я не отстану от тебя. — Надеюсь, — только и смогла сказать Дженни, сильнее прижимаясь к своему учителю. Сейчас все это для нее казалось сладким сном: она любит, ее любят в ответ, все прекрасно. Но все же она боялась, что проснется от этого «сказочного сна».***
Джису даже представить себе не могла, что под словом «наказание», сводный брат имел ввиду гребаные видео игры. — Ну что лузер, снова продула? — победно улыбнулся Мин, вставая с пола. Выиграв у сестры тринадцатый раз, ему казалось, что он, черт возьми, самый крутой человек в мире, а Джису думала, что это сущий детский сад, хоть она и знала, что Юнги придурок, но чтобы вел он себя, как ребенок… это было что-то новое. — Все, ты выиграл, молодец, а теперь вали, — устало сказала Джису, рухнувшись в свою кровать, за два часа блондин не хило потрепал ей нервы, и она до жути хотела спать. Юнги хорошо знал, что девушка устала, но просто уйти, после херни с курицей он не мог. Это же, мать вашу — Мин Юнги. Не насолить сестре и просто уйти? Нет уж, извольте. — ДЖИСУ, ПАУК, БЛЯТЬ, ПАУК! От громкого голоса блондина сонливость девушки испаряется, и она с ужасом вскакивает с кровати. — Где? Где он? — Под… твоей футболкой. Что же, Юнги оказался искусным актером, что Джису тупо поверив ему, со скоростью света сняла свою футболку и стояла уже перед ним в полуголым виде. — Ты его видишь? Где паук? — спросила Ким, растерянно и испуганно осматривая все вокруг. — Куда он исчез? Вот тут-то Юнги заржал, дав понять, что все это его очередная тупая шутка. — И все же у тебя теннисные шарики… эй. ты чего? — Ты мудак, Мин Юнги, — слезы обиды сами по себе посыпались из ее глаз, — меня от тебя тошнит! Развернувшись, Ким вся в слезах выбежала из комнаты. — Блять, вот опять, Юнги, ты болван! — обматерив себя, блондин побежал за сводной сестрой. Джису со слезами спустилась на первый этаж, и начала лихорадочно искать, хоть что-то, чтобы накинуть на себя. — Я… не хотел, прости, — аккуратно начал Мин, застав плачущую сестру на кухне. — Я просто хотел пошутить, знаю, я — полный придурок, ударь меня, если тебе станет легче, только не плачь. Юнги даже не думал, что своей шуткой заставить девушку плакать, ему хотелось врезать себе, настолько гнусно он себя чувствовал в этот момент. Джису продолжала плакать, но она ведь тоже не подарок, предложение Юнги врезать ему, показалось ей заманчивым, но просто ударить не вариант. «Хочешь, чтобы я ответила твоей шутке? Хорошо, я отвечу!». Вытерев свои слезы, повернулась к блондину и, встав на цыпочки, потянулась к нему. Мягкие губы в форме сердечки осторожно целовали прихуевшего Юнги.