***
— Плисецкий! — послышался за спиной знакомый голос. — Чего тебе? — не оборачиваясь, равнодушно спросил светловолосый, засунув руки в карманы. — Сегодня ты хоть свободен? — поинтересовался Стас, лениво плетясь за парнем. — Конечно, нет, — хмыкнул он, вставляя наушники в уши. — Вот болван, — улыбнулся Стас, засунув руки в карманы фирменных брюк. Юрию не хотелось тратить время на Стаса. Он хотел поскорей увидеться с Отабеком. Сам того не осознавая, но при вспоминании его имени, Плисецкий невольно улыбался. В кармане завибрировал телефон. Закатив глаза, что его любимая песня перестала играть, светловолосый достал его. На экране печатными буквами высветилось: «Мама». Подумав, что это неважно, Плисецкий запихнул его обратно в карман, заранее выключив, чтобы никто не тревожил.***
— Ты чего такой взволнованный? — спросил Отабек, обеспокоенно посмотрев на парня. — Родители достали, — он почесал затылок, пытаясь скрыть свою нервозность. — Звонят и звонят, бесит. Никак не могут понять, что я уже взрослый. У Плисецкого всё было по-другому. Он ненавидел свою мать за то, что она не может уделить ему время. Но, в то же время, когда она звонила и волновалась о нём, он сбрасывал трубку, закипая от злости. — Не понимаешь ты своего счастья. — Не… понимаю? — удивился блондин, непонимающе покосившись на Отабека. — Именно, — подтвердил он. — Говоришь, что родителям плевать на тебя, хотя они, скорей всего, волнуются, потому что названивают по сто раз, — парень указал взглядом на мобильник у Юрия в кармане. — И злой ты сейчас не потому, что они тебе трезвонят и не дают отдохнуть, а потому что боишься привыкнуть к этому, ведь думаешь, что ты никому не нужен. — С чего выводы, придурок? — И ведёшь ты себя так грубо не потому, что тебе так хочется, а потому что это защитная реакция на окружающий мир, — продолжал умничать Алтын. — Заткнись, — настоял блондин. — Я собирался тебе экскурсию по городу провести, а не выслушивать твои речи. Ты чё, на психолога учишься? Откуда такие познания в психологии, м? — Второй курс уже. Но пока у нас общая медицина. — Учись и дальше на своего психолога, а в мою жизнь не лезь, — прошипел Юрий. Его бесили такие люди. Люди, которые могут на раз-два раскусить всю его сущность. Он знал, что Отабек говорит правду, потому что всё так и есть, но Плисецкому больше нравилось, что люди видят в нём эгоистичного придурка, а не послушного парня. Он не всегда был таким. Он стал таким после ухода отца. Человека, который был для него всем. Он просто наплевал на своего сына и ушёл. — А я не прав? — Алтын вскинул бровь. — Нет, — парень отрицательно помотал головой. Отабек всмотрелся в его зеленые глаза и попытался найти в них хоть что-то, что подтвердило бы его теорию. Но Юрий ещё в детстве научился скрывать свои истинные эмоции, прячась за бессмысленной маской. — Прав же. — Не прав! — Юрий, — Отабек смягчился и улыбнулся, скрестив руки на груди. — Я собираюсь стать психологом, меня не так просто развести. — У нас мало времени, чтобы посмотреть на достопримечательности, — перевёл тему Юрий, начиная идти быстрее. — Кто-то говорил, что ему можно гулять, сколько вздумается. «Вот чертяка, всё запоминает» — хмыкнул про себя Плисецкий. — Забудь, что я сказал.***
Вернувшись домой, Юрий заметил разбросанные вещи по всему первому этажу и в некоторых местах валялись кусочки разбитого фарфорового сервиза. В сердце что-то неприятно ёкнуло. — Ма-ам? — взволнованно окликнул парень, заходя на кухню. Пусто. На кухне пусто. В гостиной пусто. В ванной на первом этаже тоже пусто. Он побежал по лестнице на второй этаж и услышал плач — он доносился из комнаты родителей. — Мам, ты чего? — Плисецкий вошёл в комнату и, подойдя ближе, остановился. — Я выгнала его. Юрий не поверил. Он так давно хотел услышать эти слова, но сейчас, когда его мать плачет, ему кажется, что это было слегка эгоистичное желание. — Мам, прости меня, — светловолосый присел рядышком и обнял женщину. — За что тебя прощать, Юрочка? «Юрочка» — когда мама называла его так, у него по телу расходилось тепло. — Я должен был поладить с ним. Я видел, как он много значит для тебя, и всё равно всем своим видом показывал, как ненавижу его. — Ну что ты, — она погладила его по голове. — Ты не виноват. Юрию было противно, что он так себя вёл, но, тем не менее, он был рад, что этот ублюдок наконец-то убрался из их дома и теперь у них всё будет как раньше. — Ты голоден? Идем, я покормлю тебя, — чуть успокоившись, женщина поднялась с кровати и, спустившись на первый этаж, дрожащими руками достала тарелку, но она выскользнула из них и упала на пол со звонким звуком, разбиваясь на десятки осколков. — Я уберу, — нервно улыбнувшись, она присела на колени и начала собирать разбитое стекло. — Иди отдохни, — схватив свою мать за руку, Плисецкий остановил её и, улыбнувшись, кивнул, когда она посмотрела на него заплаканными глазами. Хоть они и были из «высшего» общества, но его мать не вела себя холодно и гордо, как все остальные в её окружении. Напротив, она была очень мягкая и добрая, поэтому многие завидовали ей. Завидовали, потому что не могли стать, как она. Стать лучше. Устало вздохнув, Юрий принялся убирать остатки тарелки на кухне, а затем принялся за остальные комнаты. На следующее утро мама Юры не встала отвезти его в школу — она лежала и ничего не делала. Поэтому Плисецкому пришлось самому идти, точнее лететь со скоростью света, потому что он отвык ходить в школу пешком и потому опаздывал, не успев заскочить в Старбакс и купить теперь и его любимый горячий напиток.