***
И пока Акеми собирала кусочки фарфора, а Саске одевался, за стенкой проснулся Какаши. Поднимаясь, он ударился головой о стол, на краю которого стояла стопка с недопитой водкой, поспешившая упасть на ковёр и, к счастью, не разбившаяся. Над самым ухом Хатаке кто-то громко всхрапнул; повернув голову, стало понятно, что это был Орочимару. — Орочимару-сан, вставайте, — пихнул он его в бок. Чуть не захлебнувшись собственной слюной, Змей Конохи кое-как поднял голову, тут же за неё схватившись. — Чёрт, как после попойки с Цунаде и Джирайей... Зачем я столько пил? — взвыл он, сжимая со всей силы виски. — Кабуто, почему ты меня не остановил? — однако, в ответ ничего не последовало. — Кабуто! — А? — раздалось тихо и сонно. — Орочимару-сама, вы уже проснулись? — он медленно снял с себя очки, которые, как и он сам, несколько секунд назад находились в салате. Обведя взглядом стол в поисках салфетки, которой он собирался вытереть соус со стёкол, он наткнулся на гневный взор жёлтых змеиных глаз с узким зрачком. — Я тебя, придурок, ещё раз спрашиваю: почему ты меня вчера не остановил?! — от собственного голоса голова начала раскалываться ещё больше. — Зачем я столько пил?! — Простите, Орочимару-сама, просто я... я... заснул первым, — еле слышно проговорил Кабуто, уже заранее приготовившись, к тому, что на него снова будут орать. Но саннин был не в состоянии громко разговаривать, а потому прошипел, отчего его помощнику стало только хуже. — Когда-нибудь я тебе это припомню, — с этими словами его зрачки сузились ещё больше, хотя, казалось, куда уж больше. В его словах сомневаться не было смысла, потому что память у Змея Конохи была прекрасной и не соответствовала его преклонному возрасту. — А где моя книга? — ощупывая карманы, спросил Какаши. — Я же не мог её потерять... Он моментально вскочил из-за стола, осмотрел диван, стол, пространство под ним, но ничего не обнаружил. Книга, а точнее новая часть цикла книг Джирайи, приобретённая Какаши ещё в Конохе, была самой дорогой для него вещью. Чуть оторванный корешок, немного помятые страницы (как-никак, он таскал её везде и всюду и перечитывал не по одному разу) — всё это было для него также дорого, как и родная деревня, в которую он мог больше не вернуться. — Вы уже проснулись? — в комнату вошла Акеми. — С добрым утром! — попытался сделать бодрое лицо Кабуто. — По вам это видно, — выглядели все действительно неважно: судорожно ищущий что-то под столом Какаши, перевернувший при этом половину бокалов, хотя в некоторых остались напитки; Орочимару, пытающийся то ли глаза разлепить, то ли что-то разглядеть, то ли, наоборот, заснуть снова, при этом он часто хватался за виски, начиная их сжимать и повторять один и тот же вопрос: «Зачем я столько пил?»; его помятый помощник изо всех сил изображал на своём лице нечто напоминающее улыбку, что было пока безуспешно, а вскоре он перестал даже пытаться. Да, вот такое вот «доброе» утро. — Я тут, не без помощи своих друзей, вспомнила, что завтра мы, оказывается, улетаем в Анапу, — при этих словах все как один бросили свои дела и уставились на Акеми. — Завтра?! — воскликнул Кабуто, за что получил подзатыльник от Орочимару. — Я вам больше скажу, не просто завтра, а завтра в восемь часов утра мы должны сидеть в самолёте, следовательно, в аэропорту мы должны быть в шесть. — За два часа? — Да, потому что надо запечатать и сдать багаж, взять посадочные талоны, пройти осмотр и прочее. А нам ехать отсюда полтора часа. Поэтому завтра мы встаём в четыре, в полпятого выезжаем, в шесть в аэропорту, в восемь в самолёте, в одиннадцать в Анапе. Всё ясно? — ответа она как обычно ждать не стала. — Сегодня надо собрать вещи. Чувствую, их будет много... Кстати, у меня чемодан сломался, так что надо поехать за новым. Вы поедете со мной, потому что я намереваюсь купить вам новую одежду. — А эта тебе, чем не угодила? — возмутился Саске, уже около пяти минут стоявший в дверном проёме. — У нас в России в таком никто не ходит. Это как минимум странно, поэтому, когда мы ходили к Роберту, те люди на улице, скорее всего, принимали вас за ненормальных, а таких, поверьте, в том районе полно, потому никто и не удивлялся. Но в Анапе, в курортном городе, я не допущу, чтобы вы так ходили, ибо это полнейший бред. Из вас четверых более-менее приемлемо выглядит Какаши, если он, конечно, снимет жилет и повязку деревни, а ещё, желательно, маску, чтобы его не приняли за террориста, и Кабуто, потому что его одежда часто встречается в нашем мире. — И что ты собираешься с этим делать? — заинтересованно спросил Орочимару, уже знавший, что у Акеми есть какое-то решение. — Мы поедем в «Мегу». — Куда? — В огромный магазин, где продаётся практически всё. У нас его называют «гипермаркет». Даю вам полчаса на сборы. Если что, то таблетки от головы лежат в верхней красной коробке с надписью «лекарства», — подмигнула она Орочимару.***
Свежий воздух потоками ударял в лицо вместе с пылью, исходившей из-под колёс машин. Жара была по-прежнему такой же сильной, как и несколько дней назад, но чувствовалось, что не сегодня, так завтра пойдёт дождь с грозой. Каждый житель Питера относился к этому по-своему: кто-то желал, чтобы духота быстрее спала, особенно жители промышленных районов, а кто-то хотел, чтобы тепло сохранялось как можно дольше, ведь его и так совсем мало. Акеми эта проблема вообще не волновала, так как у неё были другие, более важные дела. Как это всегда бывает в выходные — общественного транспорта не дождёшься. Воскресенье двадцать четвёртого июля не является исключением. Не было абсолютно ничего, кроме легковушек, на крышах которых закреплены велосипеды или лежат какие-то вещи, не поместившиеся в салоне. Небо было голубое, даже лазурное, с медленно проплывающими белыми пушистыми облаками. Солнце слепило глаза, и навес остановки вовсе не спасал от этого — проворные лучи забирались и туда, не давая сидящему на скамейке Кабуто чуть-чуть подремать. Саске сидел рядом с ним, думая о чём-то своём, а Какаши изучал доску объявлений. Он никогда бы не подумал, что у людей бывает столько ненужных вещей, от которых они хотят побыстрее избавиться, перепродав кому-нибудь, он-то всегда покупал только то, что было необходимо. В это же время Орочимару мерил шагами расстояние от урны до фонаря, изредка посматривая на дорогу, в надежде увидеть что-нибудь кроме одинаковых, на его не привыкший взгляд, машин. Ему было всё равно, подойдёт им этот транспорт или нет, для этого есть Акеми; он же просто наслаждался очередной вылазкой на улицу. Теперь до него дошло, почему они так редко выбирались из дома. Не потому что на улице жарко, и не потому что в этом мире принято целыми днями просиживать в душных квартирах, а оттого что всё дело в них самих — они слишком выделяются и привлекают внимание прохожих, которым совершенно не обязательно знать, кто они и откуда взялись. Тем более, по словам Акеми, их принимали за сумасшедших, хотя это было абсолютно не так. Прожив всего неделю в этой стране, Орочимару уже многое усвоил. Пусть он знает пока малую долю, но всё ещё впереди! Саннин был уверен, что они покинут этот мир ещё нескоро, а значит, четверо конохчан смогут тут прижиться. Теперь Змей больше не чувствовал себя чужим и потерянным, жизнь приобрела какую-то определённость и заиграла новыми красками, будто бы он снова вернулся в ту эпоху после окончания Третьей войны. Тогда он был молод, у него были друзья и товарищи, а самое главное был человек, к которому всегда можно было обратиться за помощью, но он так ни разу и не сделал этого. Только вот, к чему это всё привело? Он покинул деревню, бросил Джирайю и Цунаде на произвол судьбы и, в заключение, собственными руками убил своего учителя. Орочимару помотал головой, желая избавиться от навязчивых мыслей, которые в последнее время посещали его всё чаще и чаще, но он списывал это на возраст. Окрик Акеми заставил его окончательно прогнать то, о чём он думал последнее время. — Садимся! — махнула рукой девушка, и все подошли к уже известному им виду местного транспорта — маршрутке.***
На сей раз доехали они без особых проблем, только всю дорогу стояли, хотя, с одной стороны это было даже хорошо. Остановившись на каком-то перекрёстке, они пересели в другую маршрутку, предварительно подождав её около десяти минут; эта смена транспорта абсолютно не понравилась Орочимару. И вот они стояли перед огромным зданием с различными надписями, отличающимися друг от друга размером и цветом, больше половины из них были написаны на каком-то неизвестном в Конохе языке. В двери входили огромные толпы людей, а выходили и того больше. У каждого в руках был минимум один пакет, а встречались и такие, у кого покупки не помещались в руках, и они вывозили их в тележках. Всё это зрелище завораживало, и даже Какаши проявил какие-то эмоции. Акеми подвела всех к входу, и большие прозрачные двери сами собой открылись перед ними, пропуская вперёд. — Это что, дзюцу какое-то? — спросил Кабуто, поражённым всем этим. — Нет, это технологии, — загадочно ответила Акеми, оставив его в полном замешательстве. Следующим открытием стал эскалатор. Как только Орочимару ступил на ступеньку, и она сама поехала вперёд, ему пришлось схватиться за поручень, чтобы не упасть. Кабуто поступил точно так же. Оказавшись на втором этаже, перед ними предстало ещё более занимательное зрелище. Куча людей, мечущихся туда-сюда; детская площадка, откуда доносился ни на секунду не прерывающийся гомон; магазины, которые было невозможно пересчитать по пальцам, а самое главное, что надпись на русском была только на одном из них. Туда-то и направился Орочимару. — Стой! Куда ты пошёл? — окликнула его Акеми. — В магазин, — с непониманием ответил ей Змей. — Ты читать-то умеешь? Ты не видишь, что там написано? — она указала на вывеску. — «Детский мир», а что тут такого? — Это магазин для детей до четырнадцати лет. — И что? Акеми ударила себя по лбу. От кого, от кого, но уж от Орочимару она такого тупизма не ожидала, хотя, может это просто старческий маразм? Саске сдерживался из последних сил, но всё равно заржал на весь торговый центр, чем привлёк лишнее внимание со стороны обычных, проходящих мимо людей. — Ладно, пошли, — вздохнула Акеми. Только они переступили порог, как у Орочимару глаза разбежались. Столько красивых упаковок он никогда не видел, ему хотелось всё и сразу, и абсолютно плевать, что это магазин для детей. Он тут же понёсся в какой-то отдел, остальные только успевали не отставать от него. В итоге, остановка произошла около стеллажа с игрушечными машинками и ещё какой-то дребеденью. Саннин стал с интересом рассматривать каждую упаковку, делая при этом такое серьёзное лицо, будто действительно что-то понимал. — А это точно детские игрушки? — с сомнением спросил Саске, разглядывая пластмассовый меч. — Больше на орудие пыток похоже. А нет, действительно, для детей от пяти лет и старше. — Тут написано «Счастливое детство», — задумчиво произнёс Какаши. — Какое к чёрту «счастливое детство», если у ребёнка в руках эта уродливая хрень?! — воскликнул Саске. — Если бы у меня был сын, я бы в жизни не купил ему что-то подобное. Лучше пусть играет с камнями во дворе, чем с этим... Хорошо, что у нас в Конохе такое не продаётся. — Действительно, — поддержал его Какаши. — Когда я был маленьким... — начал Орочимару, прижимая к груди целлофановый пакет. — Я даже знать не хочу, что тогда было, — резко перебила его Акеми. — Всё? Насмотрелся? — Да. Берём вот это, — он протянул пакет, в котором лежал пластмассовый кинжал и маска в виде какого-то зверя. — Нет, брать я тут ничего не собираюсь, — категорически запротестовала Акеми. — Клади это на место и пошли. — Я всё детство мечтал, чтобы кто-нибудь купил мне кунай или катану, но у меня не было родителей, поэтому, когда я подрос и закончил академию, пришлось самому покупать себе оружие, а так хотелось, чтобы это сделал кто-то, а не я сам, — с грустью сказал Орочимару. — Эх, и подарков мне никто никогда не делал... Так я и не узнаю, что это за ощущение. Не выдержав столь жалобной просьбы, Акеми выхватила пакет из рук Орочимару и, ничего не говоря, пошла к кассам. — Погоди, это ещё не всё, — саннин схватил её за руку и потащил к стеллажу с надписью «для творчества». — Мне нужно ещё вот это, — он сунул ей в руки альбом и баночку с чёрной краской. — Ты издеваешься? Я не буду тебе это покупать. — Ну, пожалуйста. — Нет. Если продолжишь ныть, я и эту фигню выложу, — но Орочимару умел уговаривать, поэтому, всего через какие-то пять минут Акеми согласилась и на альбом с краской. — Ты взрослый мужик, Орочимару. Тебе пятьдесят с лишним лет, если не больше, а ты просишь купить меня вот это, — говорила она, подходя к кассе. Девушка, которая пробивала покупки, немало удивилась тому, что именно решили приобрести Акеми и её друзья. На языке так и вертелся вопрос: «Это точно вам?». А у Курихары на такой случай уже был готов ответ: «Нет, ему», — после чего она собиралась показать на Орочимару, сдав того со всеми потрохами. — Пакет нужен? — учтиво спросила кассирша. — Нет. Выйдя из магазина, Акеми передала покупки Орочимару и сказала: — Это было последним, что я тебе покупаю. Если тебе ещё что-то понадобится, то купишь на свои деньги. — Но у меня же их нет. — Вот и прекрасно.***
Они пошли дальше, пройдя мимо огромного магазина «IKEA». — Икеа, — прочитал Кабуто. — Наверное, что-то шведское. — Что ты только что сказал? — с изумлением переспросила Акеми. Удивительно было даже не то, что он смог прочитать английские буквы, а то, что он знал, кто такие шведы. — А что, разве это не так? — как ни в чём не бывало, посмотрел на неё очкарик. — В том-то и дело, что так. Откуда ты это знаешь? — Да, неважно, — смутился Кабуто. — В книге прочитал. Это всерьёз настораживало, потому что ответ про «книгу» девушка слышала уже не в первый раз, и как-то так получалось, что помощник Орочимару вспоминал про неё только тогда, когда речь заходила о том, о чём никто из конохчан понятия не имел и иметь не может. — Хорошо, — мило улыбнулась Акеми, только от этого у Кабуто мурашки по спине пробежали: «Неужели в чём-то заподозрила?». — Так, сначала зайдём за чемоданом, а потом за одеждой, — она повернула в один из коридоров и прошла по нему практически до конца, остановившись только посреди какой-то площади, где сильно пахло едой, и слева находилась небольшое возвышение, именуемое сценой. — Нам туда, — она махнула рукой в направлении огромного магазина. Собственно, магазин назывался «Ашан» и продавалось в нём практически всё — начиная с еды и одежды, заканчивая шинами и садовой мебелью; кроме того он был не дорогой. Именно поэтому Акеми отправилась туда. Первым делом, гости из Конохи столкнулись с очередным новшеством, который, как и следовало ожидать, оказался самой обыкновенной вещью в России. Это были тележки. Нет, просто тележками никого естественно не удивишь, но тем, что для пользования ими нужно заплатить десять рублей, поистине восхитило. — У вас на всём деньги делаются? — тут же спросил Кабуто, видя, как Акеми просовывает монету в специальное отверстие и отцепляет цепочку, сдерживающую телегу. — А ты не знал? — удивилась она. — Я думала, в твоей книге должно было об этом рассказываться, — Кабуто нервно сглотнул, поняв, что про «книгу» ему ещё долго будут припоминать. Они прошли рядом с билбордами, в которых были понапиханы кучи рекламных буклетов, около них остановился Какаши. Осмотрев все, а некоторые даже пролистав, он и не заметил, что Акеми и остальные уже ушли в отдел, где продаются чемоданы. Когда же он всё-таки понял, что остался один в незнакомом месте, то внутри у него всё сжалось, а сердце начало колотиться с такой силой, что отдавало в висках. «Так, спокойно, — сказал Хатаке сам себе. — Вдох-выдох, успокойся, это просто магазин, где-то здесь сейчас Акеми, нужно просто её найти». — Чёрт! — крикнул он вслух, отчего женщина за стойкой информации решила, что ему, наверное, нехорошо. — Вам помочь? — спросила она, делая самый обеспокоенный вид. — Нет, спасибо, — спокойно ответил ей Какаши. «Главное не вызывать подозрений. Нужно просто идти куда-нибудь и тогда, возможно, я столкнусь с ними. А если нет, то они, наверняка, заметят моё отсутствие и будут меня искать... А если не будут? Они же не знают, где я! Я пойду в одну сторону, они в другую, и мы разминёмся. Меня же тогда никогда не найдут! У меня нет денег на обратную дорогу, хотя я её запомнил, но пешком я дойти не смогу. Что делать?!» Тем не менее, он всё равно пошёл вперёд, хотя паника продолжалась. При этом Какаши пытался придумать какой-нибудь план действий. Первым пришло на ум, спросить у кого-нибудь, не видели ли они девушку с рыжими волосами, а рядом с ней трёх странных личностей. Эта идея была отклонена практически сразу, так как Хатаке решил, что из посетителей мало кто смотрит по сторонам и вряд ли мог заметить Акеми и прочих, хотя, таких попробуй не заметить. Но на удачный исход надежды было мало, потому он пошёл дальше, от задумчивости подняв голову к верху, умудряясь при этом не задеть кого-либо. Помощь пришла, откуда не ждали — над отделами висели таблички, где было написано, что тут продаётся. «Отлично, осталось только найти что-нибудь похожее на отдел с чемоданами», — вихрем Какаши понёсся по магазину, снова чудом никого не задевая, и, наконец, нашёл то, что ему было нужно. Акеми уже рассматривала большой пластиковый чемодан, разговаривая при этом с Саске. Заметив присутствие Какаши, она спросила: — Где ты был? — Да так, в туалете, — ничего лучше он придумать не смог. — А мы уже забеспокоились, что ты потерялся, — не отрываясь от своего занятия, сказала девушка. Но мысль о том, что о нём беспокоились, согревала душу Хатаке. — Вот этот возьмём, — она поставила жёлтый чемодан перед собой. — Скажи, пожалуйста, а зачем тебе ещё один чемодан? — поинтересовался Саске. — Почему ты не можешь поехать с тем, с которым уезжала из квартиры родителей? — Потому что у него молния заедает, и ручка примотана скотчем, если ты не заметил, — пояснили ему с укором. — Акеми, я сто тысяч раз извиняюсь, но ты должна купить ещё и вот этот чемодан, — подбежал к ней Орочимару. — Он стоит даже дешевле этого. — Я, по-моему, тебе всё сказала, насчёт покупок. Я не намерена тратить ещё три тысячи семьсот сорок пять рублей на второй чемодан, который мне абсолютно не нужен. — Я понимаю. Но он очень нужен мне, — пытался убедить её саннин. — Зачем? — Сейчас я не могу это объяснить, но дома обязательно это сделаю. — Если тебе так это необходимо, то я отдам свой чемодан, с которым уезжала от родителей. Орочимару согласился на такую альтернативу, но Саске заранее предупредил его, шепнув на ухо: — Там ручка на скотче, и молния не работает. Саннин тяжело вздохнул. Нет, ну, а на что он надеялся? Пусть теперь радуется тому, что есть.***
Вопреки ожиданиям Саске, который думал, что они приехали сюда, чтобы весь день шататься по бесконечному множеству магазинов, потратя на это уйму времени, вместо того, чтобы собирать вещи, Акеми решила купить всё, что собиралась в одном этом «Ашане». — Зачем мы ехали в такую даль, если зашли только в один магазин? — с непониманием спросил он. — Ну, во-первых, мы были в «Детском мире», а это уже целых два магазина. Во-вторых, у меня не так много времени, чтобы тут расхаживать, потому что, если бы вчера кое-кто не напился и не стонал сегодня утром, что у него болит голова, и пока таблетка не подействует, он никуда не пойдёт, — она зыркнула на Орочимару. — То мы уже давно всё закончили бы и сейчас собирали бы вещи. — Между прочим, не я предложил отметить новоселье, — оправдался Змей Конохи. — А в-третьих, этот «Ашан» самый ближний к нам. Конечно, есть ещё «О'кей» и «Карусель», но я покупаю там только продукты раз в неделю. — Понятно, — слишком много непонятных названий прозвучало сейчас для Саске. Пока они шли по магазину, пропуская отдел за отделом, Кабуто заметил, что по всей площади «Ашана» ходит немало одинаковых людей. Нет, они явно отличались по полу и возрасту, но не по внешности. Смуглые, говорящие на каком-то своём, явно не русском языке. Спросив у Акеми, кто это такие, и получив в ответ странное и ещё более непонятное, чем всё, что он уже видел и слышал за последние дни: «Таджики или узбеки, не знаю точно». Углубляться в объяснения она не стала, хоть Кабуто и просил, но по её мнению это было сложно для его понимания. Наконец-то они куда-то свернули, похоже, в отдел одежды. Отодвинув тележку в сторону, Акеми встала перед конохчанами и, с видом знатока, произнесла: — Так, у Саске размер, как у Роберта, в этом я уверена. У Какаши, как у папы, значит у Орочимару на размер, может на два больше, следовательно, у Кабуто что-то среднее между Робертом и папой. Отлично, всё легче, чем я думала, — она развернулась к рядам вешалок и начала что-то выискивать. — Это она на взгляд определила? — с опаской спросил Кабуто. — Хрен знает, она же у нас странная... немного. Через десять минут Саске вышел из примерочной в том, что подобрала ему Акеми. — Ну, и? Нормально? — с сомнением поинтересовался он. — Мне очень нравится, — восхищённо сказала Акеми. — Это потому что ты выбирала, — заявил Орочимару. — Ну, в принципе, сойдёт. Хоть и не сравнится с тем, что в своё время выбрал ему я. — Зато теперь он, хотя бы не ходит полуголым, и окружающие не считают его сумасшедшим. Какаши, Кабуто, что вы думаете? — Да, Кабуто, что ты думаешь? — вкрадчиво, со скрытой угрозой произнёс саннин. — Я полностью на вашей стороне, Орочимару-сама, — протараторил его помощник. — Какаши? — требовательно спросила Акеми. — А можно воздержаться? — Нельзя! — По-моему, Саске эта одежда вполне идёт, нечто похожее он носил в детстве, только со знаком своего клана. — Итак, у нас ничья! — победно провозгласил Орочимару. — Остаётся спросить только самого Саске, что он думает по этому поводу. Все уставились на него в ожидании разрешения конфликта. Ответ был не в пользу Змея Конохи. — А я тебя, как отец воспитывал, — с горечью произнёс он и ушёл в соседнюю примерочную. — Тоже мне, отец! — буркнул напоследок Саске. На этот раз мнения саннина и Акеми снова не совпали: ей не нравилось то, что она сама искала дольше всего, а его, разумеется, всё устраивало. Но девушка решила уступить, поскольку посмотрела на время и поняла, что, если они не будут дома через час, то не успеют собрать вещи, а впереди ещё Какаши и Кабуто. С ними было гораздо проще, так как один прислушивался только к мнению Орочимару, а другому было пофиг. Дома они были к семи часам вечера. «Самолёт в восемь, в аэропорту в шесть, встать в четыре... Кажется, намечается бессонная ночь!» — весело подумала Акеми.