***
Хотя Сара и согласилась стать девушкой Миши ещё вчера, она продолжала жить, а вернее спать у Акеми и Саске. Когда те уходили, отдавая ей ключи, она обещала, что сегодня же переедет к Кулагину, чтобы, когда её друзья вернутся, Шпеер больше не нарушала их спокойную жизнь. — Ключи я отставлю у себя до вашего приезда, так что не беспокойтесь. Удачной поездки! — махая им рукой, кричала девушка. Вчера было прохладно и ветрено, а сегодня уже солнечно и жарко, несмотря на ранний час. Все ещё спали, поэтому на дворе у Аллы Георгиевны, а именно так звали «тётю Алю» на самом деле, было совершенно тихо. Дверь в комнату Роберта и Вити была открыта, и тюлевые занавески болтались от лёгкого тёплого ветерка. У остальных двери были закрыты, а на ковриках перед ними лежали разбросанные в беспорядке шлёпки. Почти перед самыми воротами Акеми и Саске столкнулись с семейной парой, которые вместе со своим ребёнком возвращались из магазина. Чтобы пройти к автовокзалу от улицы, на которой они жили, нужно было повернуть на Пролетарскую, а оттуда по улице Кати Соловьяновой идти до упора, потому что автовокзал как раз и начинал эту улицу. Весь путь занимал не больше получаса, но для Саске эта дорога казалась бесконечной. — Сколько нам ещё идти? Я сейчас сдохну от этой жары, — бурчал он, пока Акеми изучала карту, которую купила в ларьке. — Недолго, — сказала она. — Скажи хоть, как называется этот посёлок? — решил поинтересоваться Учиха, хотя это его особо не волновало. — Ахтырский. И это не просто посёлок, а посёлок городского типа, — с умным видом пояснила девушка. — Ну, уж, простите, что в нашем мире есть только деревни и города, а всякие посёлки городского типа мы придумать не смогли, — съязвил он. На вокзале как обычно было слишком много народа. Половина из них были таксисты и всякие бабушки, предлагающие снять у них жильё. Выбрав самую короткую очередь, Акеми взяла два билета на автобус, который должен подойти через сорок минут, ибо он был самым ближайшим. Кстати говоря, автобусов ходивших до Ахтырского не было, они там даже остановку делали, только, если люди об этом просили у водителя, да и то он разрешал только тем, у кого не было вещей, лежащих в багажном отделении. Сесть было некуда, потому что даже места под солнцем были заняты туристами, ожидающими свой автобус. Кто-то так же, как и Акеми ехал к родственникам, а кто-то к себе домой. Саске стоял, прислонившись к стене, потому что она была прохладной, и читал маршруты следования. «Белая Глина», «Краснодар», «Ростов-на-Дону», «Новороссийск», «Геленджик», «Верхнебаканский», «Туапсе», «Сочи», «Астрахань», «Волгоград» и другие. Рядом с Учихой остановился какой-то парень в военной форме, судя по всему десантник, поставив сумку со своими вещами. Каждые две минуты он поглядывал на свои часы, видимо, ждал кого-то. Тяжело вздохнув, он тоже прислонился к стене и спросил у Саске: — Закурить не найдётся? — Я не курю, — безэмоционально ответил тот. — Колян. — протягивая руку, сказал парень. — Саске, — чуть приподняв бровь от удивления, продолжил знакомство с ним Учиха. — Не местный? — Нет. — А откуда? — Из Японии. — догадался ответить он. — Я-то думаю, что за имя у тебя такое странное. А я местный. Вот вернулся из армии, а девушки моей и нету. Наверное, уже не придёт, — как-то грустно произнёс Коля. — Я обещал ей, что, когда вернусь, то женюсь на ней сразу же... А её нет. Хорошо, если просто не дождалась, а вдруг с ней случилось что-нибудь. Я бы позвонил, но труба села. Слышь, а у тебя мобильника нет? — Нет, — мотнул головой Саске. — Удивительно, — усмехнулся парень. — Живём в двадцать первом веке, а у людей даже телефонов нет, чтобы позвонить. Вдруг из толпы перед вокзалом раздался крик: «Коля!», и продираясь сквозь толпу, навстречу десантнику бросилась какая-то девушка. Сам парень тоже, моментально подхватив сумку с вещами, побежал к ней. Потом кинул сумку куда-то в сторону, подхватывая девушку на руки, и кружась вместе с ней. — Акеми, скажи, а если бы я тоже служил в армии, ты бы меня ждала? — смотря на Колю и его девушку, спросил Саске. — А с чего ты решил, что тебя бы взяли в армию? — продолжала изучать карту Курихара. — Да какая разница, взяли бы или нет. Ты бы меня ждала? — Ну, наверное, — пожала плечами девушка. В этот момент подъехал автобус, на котором Акеми и планировала доехать до Ахтырского. Поговорив с водителем о том, чтобы он сообщил, когда они будут подъезжать к посёлку, и им разрешили выйти, Курихара и Саске прошли в салон. Весь автобус был увешан какими-то занавесками красного с белым цвета, с оборками внизу. Сидения были кожаные и горячие от солнца, которое их нагрело через стекло. Садясь на него, ноги прилипали к поверхности, и это сильно раздражало. — Как в катафалке. Все эти оборочки... — поморщилась Акеми, рассматривая панель с номерами сидений, что была приколочена над полкой для сумок. — Что такое «катафалк»? — решил уточнить Саске, дабы примерно подстроиться под обстановку, окружающую его. — Машина для перевозки трупов, — усмехнулась его девушка. — Это можно расценивать, как намёк? Их места оказались прямо за второй дверью, которая, к слову, не работала, поэтому через неё никто не входил. Пропустив Акеми к окну, Саске сел на своё место, и оно тут же выдвинулось в проход, практически заставив его упасть. — Что это такое?! — вскричал Учиха, встав со своего места, чтобы рассмотреть сидение. Как и предполагалось, нижняя часть была сломана и поэтому выезжала при любом удобном случае. Затолкав её обратно, Саске снова попробовал сесть. И ситуация повторилась. — Замечательно! — Просто не двигайся влево, — посоветовала ему Курихара. — Тебе-то легко говорить. Публика, заходившая внутрь, была, мягко говоря, специфичная. Бабушка с внучкой, кричащая на весь салон одну и ту же фразу: «Где нам сесть?!», как будто не могла посмотреть в билет и определиться с местом. Дедушка с газетой и сумкой через плечо, поначалу, производил вид интеллигентного и образованного человека, но стоило ему услышать в третий раз громогласный вопрос старухи, шедшей перед ним, как вслед за этим он высказал всё своё возмущение исключительно в трёхэтажной форме. Не говоря уже о двух женщинах среднего возраста, от которых разило перегаром так, что Саске закашлялся. Но вот все пассажиры расселись по своим местам, и автобус тронулся. Акеми решила опустить своё кресло, так как планировала немного поспать, но подняв голову наверх, увидела десяток дырок в крыше, и такие были над каждой парой сидений. — И зачем это? — тут же задал вопрос Саске. — Видимо, это вместо кондиционера, — пожала плечами Курихара, раздвигая плотные красные шторки, чтобы пустить больше света. Она задремала практически сразу после того, как они проехали Тарусин. «Рассвет, Заря, Семигорский, Ленинский Путь, Тоннельная», — читал Саске заголовки всё новых и новых поселений, которые они проезжали. На последней, кстати, располагалась ж/д станция, где высаживались люди, ехавшие в Анапу на поезде. В окне мелькали зелёные кроны высоких деревьев, сквозь листву пробивались лучи палящего солнца, а по краю дороги располагались деревушки с низенькими, местами покосившимися, домиками. На полянах люди пасли коз, коров, иногда и лошадей. Бесконечными полосами тянулись поля, засаженные подсолнухами и прочими растениями. Бахчи с растущими на них арбузами, которые кубанские старички продавали тут же всем заезжим туристам, а потом вели их в свои погреба для дегустации вин. Небо было чистое, с редкими пушистыми облаками, похожими на творог, который обычно делают дома бабушки из всего натурального, а не из того, что продаётся в магазине. Кое-где взгляд цеплялся за стога сена, некоторые из которых были скручены специальной машиной в огромный кругляш. Дорога была неровная, местами подкидывало на каких-нибудь, вдруг появившихся холмиках. Особенно не позавидуешь людям сидящим сзади. Но там было достаточно свободно — пара-тройка человек, тихо смотрящих в окно или спящих. Но также это значило, что на остановках туда может сесть какая-нибудь компания. Так произошло в Верхнебаканском, где водитель в первый раз остановил свой транспорт. Кое-кто поспешил покинуть салон, прихватив свои катули. И вот, зашла компания из трёх парней двадцатилетнего, или около того, возраста. У одного в руках гитара, у другого ящик с пивом (и как его в салон пропустили?), у третьего вещи первых двух. Они садятся прямо на места за Саске и Акеми. Автобус тронулся, раздался хлопок от открываемых крышек со спиртным, а потом дружный звон стекла. Видимо, парни долго друг друга не видели, судя по их громким репликам на весь салон. — А давайте нашу! — крикнул один из них, а его друг взялся за гитару и со всей силы принялся ударять по струнам. Никто из пассажиров даже не стал делать им замечания, видимо, просто опасались. Песню они проорали за три минуты, Саске даже засёк время на наручных часах Акеми. Его бесило всё это, и больше всего ему не хотелось, чтобы его девушка проснулась от этого шума. Только он повернулся к парням, чтобы высказать им всё своё мнение об их творчестве, как тот, что сидел с гитарой, произнёс: — Слышь, пацан, — это обращаясь к Учихе. — Ты походу нашенский. Лёнь, дай ему бутылку! — скомандовал он. — Я не пью, — пытался отказаться Саске, когда ему протянули пиво. — Не, пацан, так нельзя. Ты либо пей, либо отваливай. Ну, ты-то, я вижу, умный, лицо у тебя не тупое, так что выпьешь со своими. Он вынужден был взять мокрую от выступившего конденсата бутылку и сделать первый глоток, так как спорить с какими-то левыми, тем более пьяными, людьми, равно самоубийству. — Слышь, пацан, давай, спой с нами, — говорил всё тот же с гитарой. — Лёнь, начинай! — дал отмашку он, и его друг, которого, очевидно, звали Леонидом, затянул какую-то армейскую песню. Потом вступил второй товарищ, всё ещё держащий ящик на своих коленях. Спели они песен пять, и, кажется, Саске даже понравилось. Больше всего его радовало, что Акеми продолжала спать, как ни в чём не бывало. — Слышь, пацан, а это твоя баба? — тыкая пальцем в Курихару, спросил Лёня. — Она девушка, — поправил Учиха. — Все они сначала девушки, а потом, один хрен, бабами становятся, — махнул рукой парень с ящиком. — Э, Серый, ты с пивом там поаккуратнее! — предупредил его «гитарист». — Слышь, пацан, а ты её любишь? — тем временем он продолжал на пару со своим товарищем докапываться до Саске. — Конечно. — А жаль. Красивая она, я бы с ней... — мечтательно произнёс Лёня. — Что бы ты там со мной? — послышался голос, давно проснувшейся Акеми. — Да я же образно, — замахал руками тот. — Тем более что у тебя уже есть этот, — показывая на Учиху. — Кстати, как там тебя, пацан? — Саске Учиха. — Учитель что ли? — переспросил парень. — Я тож собираюсь, физиком. Слышь, Ванёк, нам когда? — Да ещё песню споём и пора, — с этими словами «гитарист» Иван вновь начал играть какой-то мотив. И Саске просто пришлось с ними спеть. Вышли они в Нижнебаканской. Автобус вздохнул с облегчением.***
Проезжая мимо Крымска, в котором водитель снова сделал остановку, чтобы выпустить кое-каких пассажиров, в числе которых оказался дед с сумкой и газетой, а также бабка с внучкой, Саске решил поинтересоваться, где вообще этот Ахтырский. Взяв у Акеми карту, он начал старательно её изучать, но посёлка не нашёл. — Слушай, а где он? — с непониманием спросил Учиха. — Вот здесь. — вынув из кармана сумки ручку, Курихара ткнула ею в какую-то часть дороги от Анапы до Краснодара, нарисовав жирную точку. — Прекрасно! То есть ты хочешь сказать, что этого Ахтырского даже на карте нет? — Конечно же, нет, — как очевидное произнесла Акеми. — Это же посёлок, а не город. — И зачем тогда было покупать карту, если того, что нужно на ней нет? — Просто у меня нет карты Краснодарского края, вот, я и решила её купить, вдруг пригодится, — пожала плечами девушка. Остановки становились всё чаще. Сначала в Новоукраинском, потом в Абинске. А пейзажи были абсолютно одинаковыми: поля, деревни, бахчи, коровы, лошади... — Кто просил в Ахтырском остановить? — резко раздался голос водителя. — Мы! — в один голос крикнули Акеми с Саске и ещё несколько пассажиров. — Тогда выходите. Все, кому было нужно, вышли, и автобус поехал по своему маршруту дальше. Первым делом, Саске осмотрелся. Теперь понятно, почему этого места не было на карте. Нигде не было даже намёка на асфальт, только пыльная песочная дорога. Однако воздух тут был гораздо чище, чем в Анапе, да и потише как-то. Они шли по тропинке, проходя бесконечную череду заборов. Собственно, «посёлок городского типа» подразумевал смешение деревни и города. На дальних улицах строились новые многоэтажки, а ближе были только дома с участками. Везде был обязан присутствовать огород, деревенский туалет и гараж. Прохожие оглядывались им в след, видимо сразу заметили, что они не местные. Улица, где стоял дом тёти Раи, носила фамилию космонавта Гагарина, и была, чуть ли не самой последней из всех улиц посёлка. — Долго ещё? — спросил Саске. — Уже пришли. Их встретил белый забор с железной калиткой. Акеми сказала Саске позвонить, чтобы Евдокия вышла их встретить, в то время как сама пыталась объяснить какой-то женщине, где ближайший магазин. Учиха позвонил, но никто не вышел. После трёх попыток, он хотел было сдаться, но на дворе послышались чьи-то шаги, а вслед за этим и громкий крик. — Пошли все вон отсюда! — замок с другой стороны щёлкнул, и из-за калитки вышла худая и недовольная женщина. — Что надо? — А, Вы Раи Сугимото? — Ну, допустим, — скрестив руки на груди и сощурившись, отчего её глаза стали ещё уже, чем были, произнесла она. — Тётя Раи! — отпихнув Саске в сторону, тут же подбежала к ней освободившаяся Акеми. — Ну, сколько можно повторять, Акеми, что я уже давно Евдокия. — Нет, настоящее имя Вам идёт куда больше. Кстати, познакомьтесь, это мой парень. — Парень? А я уже подумала, что это очередной риелтор, который хочет купить мой участок. Ну, ладно, проходите, чего на пороге стоять, — с этими словами женщина пригласила их войти. Участок Раи был действительно огромен, поэтому неудивительно, что риелторы так мечтали его купить. Дорожка из деревянных досок вела прямо к высокому крыльцу двухэтажного дома, который внутри был гораздо больше, чем казался на первый взгляд. Первый этаж занимала прихожая, холл, гостиная, кухня и спальня Евдокии. С кухни можно было попасть на просторную веранду, с которой открывался вид на выжженный солнцем огород. Из холла можно подняться на второй этаж с двумя гостевыми комнатами, а спустившись оттуда же, попадаешь в подвал, если это место можно было так назвать, где находились туалет и ванная. Из него, если пройти направо, выходишь на задний двор к огороду и летнему, так и не достроенному, душу. Ну, а если налево, то в гараж, где можно было спуститься в погреб к соленьям и компотам. Кроме того, у этой женщины была собака, жившая в будке на улице и кот, который часто убегал из дома, а возвращался только тогда, когда сам считал нужным. — Тётя, а я смотрю, Вы телевизор новый купили, — смотря на плазму, висящую в гостиной, произнесла Акеми. — Ну да. Хироши всегда хотел именно такой телевизор, — грустно пояснила Раи. Сугимото Хироши был её мужем, с которым они познакомились ещё в Цуруги, и именно он предложил переехать в Россию. В Ахтырском они купили участок тоже из-за него, так как ему хотелось спокойной деревенской жизни. Раи души не чаяла в своём муже, поэтому нисколько не сопротивлялась его желаниям. Но пятнадцать лет назад он умер от инфаркта. Это был слишком большой удар для такой хрупкой женщины, как Раи, и, чтобы пережить это горе, она пошла в церковь. После нескольких посещений данного заведения, она решила принять православие. Это было в то самое время, когда Кейко и Сачио жили у неё. Если бы Раи не настояла на том, что Акеми необходимо крестить, то она так и не стала бы крёстной. — Ой, тётя Раи, Вы так много наготовили! — увидев длинный стол, занимающий чуть ли не весь холл, и ломящийся от различного рода еды, воскликнула девушка. — Ну так, не каждый же день приезжает любимая крестница... и её парень. Ладно, вы идите мойте руки, а я пойду принесу хлеба. Вскоре они уже расселись за столом. Саске сел на диван, предварительно заметив, что стена, у которой он стоял, сплошь увешана иконами. На письменном столе тоже стояло два образа. — А ты крещёный? — обратилась к Учихе Евдокия, ставя на стол небольшую плетёную корзинку с чёрным и белым хлебом. — В смысле? — Ну, ты православный или нет? — Тётя Раи, Саске не верующий, — ответила за него Акеми. — Ну, если так, то пускай пересядет. Нечего ему под Богоматерью сидеть, — собственно его это нисколько не обидело, он был даже рад пересесть поближе к Курихаре. — Акеми, у меня к тебе есть небольшая просьба. Я вечером к соседке пойду, чайный гриб ей отнести надо. А ты сможешь вот те вещи отдать? — Раи показала на два пакета, что стояли около кресла. — Конечно, а куда нести? — Как куда? В церковь к батюшке, конечно. — А зачем? — чуть приподнимая бровь, спросила Акеми. — Ты что! Как можно задавать такие вопросы?! Он же передаст их в монастырь нуждающимся. А, и ещё кое-что... — Сугимото быстрым шагом отправилась в гостиную, где достала из серванта конверт и положила перед крестницей. — Эти деньги тоже передашь батюшке, скажешь, что это ему за освещение образа Иверской Богоматери. Он, конечно, денег брать не будет, но ты скажи, что это в качестве пожертвования на реставрацию иконостаса. — Тёть, а Вам не кажется, что это уже слишком? — осторожно спросила Акеми. Она и не думала, что за столько лет её крёстная так сильно ударится в веру. — Что ты такое говоришь?! Ты сама-то, когда последний раз пожертвования отдавала? — Я никогда этого не делала. — Господи! А в церкви-то ты, когда последний раз была? — Наверное, когда меня крестили. — Боже праведный! Ты ещё скажи, что в Бога не веришь. — Я верю в здравый смысл, тетя Раи, — после этих слов женщина как-то побелела и начала креститься, наскоро произнося какую-то молитву. — Я знала, я всегда знала, что Кейко воспитает тебя распущенной и... — закончив молитву, продолжила Евдокия. — Ну, если я не ошибаюсь, то отрицание существования Бога, проще говоря, неверие в него, не является распущенностью, — решил вмешаться Саске, хотя понимал, ситуацию особо не спасёт. После этого проследовала целая тирада о плохом воспитании и влиянии интернета на разум человека. Только спустя полчаса они всё же приступили к еде.***
— Тётя Раи, уже поздно, нам бы с Саске поспать. А то завтра на утренний автобус из Краснодара опоздаем, — намекнула Акеми. — Как это на утренний? Вы что завтра уже уезжаете? — разочарованно произнесла женщина. — Ну, я же говорила Вам, что мы приехали в Анапу ради нашей группы. Просто, мы итак уже много дней потеряли, а продюсер ждать не будет. — А вы уже и билеты обратно взяли? — надеялась на отрицательный ответ Сугимото. — Ну да, — на самом деле Акеми просто хотела пораньше уехать от крёстной, и никаких билетов у неё, разумеется, не было. — А я думала мы на утреннюю службу сходим... А сдать билеты нельзя? Или поменять? — Но для этого всё равно придётся ехать в Краснодар. — Да-да, я уже и забыла... Хорошо, тогда пойдёмте со мной на второй этаж, я вам ваши комнаты покажу. — Мы что по отдельности спать будем? — допивая чай, спросил Саске. — Конечно. Это даже не обсуждается. Потому что до свадьбы ни-ни! А я уж знаю ваше распущенное поколение, не знающее основ мироздания... — и снова пошла тирада о том, как важно верить в Бога. — Тётя, а о какой свадьбе идёт речь? — решила уточнить Акеми. — О твоей, конечно же. Потому что если у вас не серьёзно, то зачем он нужен, — она указала на Учиху. — А если серьёзно, то тут уже всё понятно. — И почему все решили, что я должен на тебе жениться? — шепнул Саске Курихаре, на что та пожала плечами. Они поднялись по широкой лестнице, с пошатывающимися перилами и скрипучими ступеньками. Слева была приготовлена комната для Акеми, а справа — для её парня. Правая комната была вся в розовых и сиреневых тонах, даже широкая кровать неровно закрытая меховым покрывалом, сделанного под шерсть леопарда. Рядом стояла тумбочка со светильником, кстати, единственным работающим, так как в люстре не было лампочки, а шнур от настольной лампы не дотягивался до розетки. Лёгкие полупрозрачные шторы развевались от ветерка, идущего через открытую форточку. В целом было довольно уютно, но слишком пыльно, видимо в этих комнатах Раи не прибиралась с последнего пребывания Акеми. Саске досталась не самая лучшая жилплощадь. Лучше бы он спал в холле или в гостиной. Окна в его комнате не закрывались, поэтому, повсюду гулял сквозняк. Кушетка, на которой ему придётся провести ночь, была жутко неудобная, и он даже на ней не помещался, приходилось подгибать ноги. Но самое ужасное было далеко не это. На стене, перед спальным местом, были развешаны многочисленные иконы в золотых и серебряных окладах, и лица святых смотрели прямо на него. Это несколько напрягало. Он попытался отвернуться, но осознание, что они за его спиной, не давало покоя. Саске казалось, что их лики пристально следят за ним. Он начал пялиться в потолок, но отблеск окладов мешал даже с закрытыми глазами. Было ощущение, что они светят сквозь веки. А ещё над ухом звенел мерзкий комар...