***
Вечером того же дня Сара решила собрать всех у Орочимару и Какаши, чтобы обсудить, как они будут праздновать день рождения Акеми. Саму виновницу предстоящего торжества они, естественно, не позвали. — Итак, что мы завтра будем делать? — начала Шпеер. — Я думаю, мы можем сходить в кафе через дорогу. Там вечером столы накрывают, музыка играет, потанцевать можно, — предложила Мелисса. — Да, только давайте не забывать тот факт, что завтра день ВДВ, — напомнил Миша. — А что такое «день ВДВ»? — незамедлительно поступил вопрос от Кабуто. — Ну, как тебе объяснить... — вздохнул Роберт, хорошо знакомый с этим праздником, так как их сосед в Бердянске был десантником и постоянно пил с его отцом второго августа. — У нас в стране есть армия, которая делится на разные виды войск. Один из видов — это воздушно-десантные войска, сокращённо ВДВ. В этот день все, кто служил в десантуре, разъезжают на отечественных машинах, размахивая знаменем. Некоторые индивиды купаются в фонтанах, хотя это запрещено законом. И, конечно же, они пьют. Много пьют. Ну, а нашей Акеми угораздило родиться именно в этот день. — Может тогда лучше позже отметить, чтобы не столкнуться с этими десантниками? — предположил Саске, которого не очень привлекала перспектива встретить людей, описанных Робертом. — Да всё будет нормально! — махнул рукой Бутко. — Не надо ничего переносить, мы же всё равно просто тихо посидим, отметим и уйдём. И ВДВ нам не помеха!***
Наступил вечер второго августа. Сегодня все просто заваливали Акеми поздравлениями, в том числе и её крёстная. Раи тысячу раз извинялась за ту ситуацию с Саске и желала, чтобы они с Курихарой никогда не расстались. Звонила и вся семья Шпеер, с которой пришлось разговаривать по скайпу, так как они хотели параллельно увидеть и свою дочь. Мирьям долго рассказывала, как они собираются покупать ещё одну квартиру (уже третью по счёту, кстати), чтобы чья-то там троюродная тётя по линии второй бабушки Песаха смогла туда переехать от своих родственников, которые её не особо жаловали. Также она сообщила, что они не смогут приехать осенью, чтобы навестить Сару, ибо у них будет очень много каких-то дел. Но её дочь нисколько не расстроилась, а наоборот, была даже немного счастлива. Про Мишу, кстати, она ни слова не сказала, а на вопрос Акеми ответила, что неизвестно, как у них там всё сложится, а маме лучше лишний раз не переживать. — Саске, как ты думаешь, если я надену цепочку с медальоном, она будет смотреться с этой блузкой? Или лучше надеть деревянное ожерелье? А может вообще ничего не надо? — уже полчаса докапывалась до него Курихара. — А есть разница? — Тебе всё равно, что на мне будет одето? — тут же предъявили ему претензию. — Нет, мне не всё равно. Просто я не смогу посоветовать тебе что-то дельное в том, в чём совершенно не разбираюсь, — вздохнул он и в очередной раз бросил взгляд на наручные часы Акеми, лежащие на столе. — Нас, наверное, все уже устали ждать. Да и в кафе, скорее всего, свободных столиков не найдём. — Хочешь сказать, что я медленно собираюсь? — Нет, это я так, сам с собой. Всё-таки через десять минут они покинули участок тёти Али и взяли курс на «Катамаран». Оттуда уже доносилась музыка, а официанты, которые днём стояли на раздаче еды, надели свои фартуки и расстилали скатерти. По дороге, что проходила прямо посреди танцпола, шли отдыхающие в парео и с надувными матрасами подмышкой. В небольшой беседке, где были расположены колонки и прочая звуковая аппаратура, сидел мужчина, являющийся певцом данного заведения. Петь он начинал только тогда, когда количество народа, сидящего за столиками, переваливало за половину. Иногда случались вечера, когда ему не приходилось петь вовсе. Наша компания выбрала самый большой стол, который был ближе всех к барной стойке, и стала ждать, когда им подадут меню. Делать это никто особо не торопился. — Шумновато здесь, — отметил Орочимару. — Просто кто-то несколько староват и не идёт в ногу со временем, — съязвил Саске, которому пока всё нравилось. Однако его продолжала беспокоить мысль о встрече с десантниками. — Сядьте как-нибудь поплотнее, я вас сфотографирую, — скомандовал Миша и поставил таймер на фотоаппарате, чтобы успеть обежать стол и тоже попасть на фото. — Ну и зачем ты припёр сюда фотик? — поинтересовался Роберт, рассматривая получившийся снимок. — Чтобы от этого дня рождения у нас остались какие-нибудь воспоминания. Мало ли что в жизни случится, и это будет нашим последним праздником, который мы отметим вот так вот — все вместе. — Как-то депрессивно для праздника, не находишь? — произнесла Нарине, в то время, как к их столу кто-то приблизился. — Добрый день, меня зовут Артур, я буду вашим официантом. Я подойду к вам через несколько минут, — молодой парень, скорее всего студент на подработке, учтиво положил стопку меню на стол и отошёл поболтать с барменом. — Фига се... — удивился Роберт. — Тут очень даже не плохой сервис, учитывая, что днём — это простая столовка на открытом воздухе. — Какаши, смотри, тут в разделе с японской кухней есть саке, — пихнул его Орочимару. — И сколько мы возьмём? Бутылке две? — Да чего мелочиться, давай, четыре. Официант вернулся, и компания сделала заказ. Спустя всего пятнадцать минут их стол уже ломился от разнообразия закусок, видов шашлыка (скажем «спасибо» Нарине) и, безусловно, алкоголя. К моменту поднятия бокалов за первый тост, в кафе уже поприбавилось народу. В перерывах между тостами Миша успевал делать какие-то фотографии. Певец вышел из своей беседки и начал петь какую-то задушевную песню, но друзьям она показалась слишком медленной, что совершенно не вписывалось в их мероприятие. Тем не менее, предложение Нарине дать мужику денег, чтобы он пел что-то более подходящее, было отвергнуто, так как это не вежливо по отношению к другим посетителям.***
— Так, за что мы ещё не пили? — вставая из-за стола, рассуждал Роберт. — О! Я придумал тост! — радостно воскликнул он. — Витёк, давай, вставай, ты мне поможешь, — Суханов тоже поднялся. — Итак, сегодня уже прозвучали всякие комплименты в честь Акеми, ну, логично, праздник же её. Но я так думаю, что нам необходимо посвятить следующий тост совершенно другому человеку... Поскольку я затрудняюсь выбрать кого-то из присутствующих, ведь каждый из нас по-своему связан с Акеми... — он нахмурился. — Что-то я слишком долго болтаю... Уже забыл, что хотел сказать... Не суть! Витя, давай, выбери человека, про которого мы сейчас все что-нибудь скажем. — Ну, пусть это будет Саске, — пробормотал парень. — Отлично! Давайте, каждый скажет ему что-нибудь приятное. Всё-таки он парень Акеми. — Можно я начну? — спросила Мелисса, робко поднимая руку. — Я вчера гадала на судьбу каждого из нас... Просто так. — Погоди, а разве человек, на чью судьбу ты гадаешь, не должен присутствовать при этом лично? — поинтересовался Кабуто. — Не всегда. Тем не менее, по картам выпало, что Акеми предстоит сделать трудный выбор, который изменит всю её жизнь. А у Саске получилось так, что он скоро совершит какой-то поступок, из-за которого ему придётся принять какое-то решение, которое заставит его поменять все свои убеждения. — Вот и думай, что она хотела этим сказать... — протянул Какаши, подливая себе и Орочимару ещё саке. — А я хочу, чтобы все знали, что я ценю Саске как человека и надеюсь, что он никогда не бросит Акеми. Я уверена, что у них всё будет хорошо. Немногие в наше время способны на то, что Саске мог бы сделать с Олегом. И я считаю это достойным решением... А ещё... ещё... — Сара даже пустила слезу от своей речи. — Ну, к чему сейчас эти рыдания, Сар? Мы же не хороним их, — решил успокоить её Миша. — Я, конечно, не так давно познакомился с Саске, но он во многом мне помог. Именно благодаря этому человеку, я сейчас встречаюсь с Сарой. Спасибо тебе, Саске. Потом прозвучала пара слов от Нарине и Вити. Дольше всех говорил Орочимару, который на полном серьёзе заявил, что Учиха ему, как сын. А Роберт просто высказал всё своё мнение о парне Акеми, разумеется, не сдерживаясь в выражениях. Однако Саске ничего из его слов не отрицал, так как всё было чистой правдой. Осушив свой бокал мартини, Валесян захотелось потанцевать. Мелисса пыталась убедить её в том, что сейчас не самое подходящее время для танцев, учитывая количество алкоголя, находившегося в организме армянки. Но она даже не стала слушать свою подругу, сказав, чтобы та не была такой занудой. — Это я зануда? — возмутилась Уотерс. — Нет, а как ещё назвать человека, который портит всё веселье? — Это я всё порчу? — Да. Ты даже выпить нормально с нами не хочешь. У Мелиссы округлились глаза. Но она не собиралась просто обидеться на Нарине — она собиралась доказать, что та глубоко ошибается. Схватив бутылку вина, Уотерс начала искать свой бокал, вскоре она забила на это и просто хлебнула из горла. Алкоголь тут же ударил в голову, и девушке стало как-то слишком хорошо и весело. — Ты всё ещё утверждаешь, что я зануда? — Э-э-э... — протянула её подруга, не ожидавшая такого от хрупкой и безобидной Мелли. — Я пойду танцевать. Вы последите за ней? — обратилась она к сидящим за столом. Поскольку достаточно мало людей её услышали, кивнул только Кабуто, который видел всё происходящее. — Я тоже хочу танцевать! — заявила Уотерс. — Давай, ты лучше посидишь... поешь что-нибудь, — предложил Якуши. — Нет! — хлопнула по столу девушка. — Я хочу танцевать! Пошли! — она схватила его за руку и выдернула из-за стола. Силы у неё, как оказалось, было не мало. Они вышли в центр танцпола, где уже зажигала Валесян. Увидев их, армянка тут же начала наезжать на Кабуто, какого чёрта он не выполнил то, о чём его просили. Парень оправдывался, как мог.***
Миша грустно щёлкал кнопкой фотоаппарата, перелистывая снимки, которые он успел сделать. Он чувствовал себя сейчас каким-то ненужным. Сара увлечённо болтала с Акеми и всеми, кто ещё остался за столом, а про него будто бы совсем забыла. Да, он понимает, что праздник не у него, поэтому всё внимание обращено на Курихару, но ведь он, в конце концов, встречается со Шпеер, а она даже ни разу не попросила его положить ей салата или передать бутылку шампанского. — Ты чего вздыхаешь? — услышал Кулагин и обернулся на звук. Оказалось, что Саске решил поговорить с ним. — Просто думаю... А ты чего? — Ну, очевидно тоже «думаю». — То есть и на тебя не обращают внимания? — Да. К сожалению. — Тогда предлагаю выпить за это, — Кулагин, наконец, нашёл себе собеседника. Стоило только Мише разлить коньяк, бутылку которого заказал Роберт, как Шпеер тут же повернулась к нему и сказала: — Ты опять пьёшь?! — В смысле? Я только сейчас налил немного нам с Саске. — Только попробуй напиться, — угрожающе произнесла Сара и снова вернулась к разговору с подругой. Миша залпом вылил в себя два бокала коньяка и затем начал рассуждать: — Ну, вот что за фигня? Почему у всех всё нормально и только у нас вечно, не как у людей? Неужели у нас с Сарой всё не может быть так просто, как у вас с Акеми? — У нас, по-твоему, всё просто?! Да ты даже не представляешь, как с ней сложно! Вот смотри, вчера вечером я просто зашёл к Роберту... — Зачем? — Ты можешь не перебивать?! Это неважно. Просто зашёл. Они там с Витей пили. Роберт снова сделал какой-то напиток «по своему рецепту» и предложил мне попробовать. Я отказался. Но потом совсем немного отхлебнул. Так, когда я вернулся, на меня наехали с претензией, что я не имею собственного мнения, потому что не смог отказаться. Меня даже слушать не стали, а просто наорали и всё, — Саске допил остатки коньяка и потянулся к помидорам, чтобы закусить. — Или вот, ещё один случай. Сегодня она была недовольна тем, что мне, видите ли, всё равно, какое на ней ожерелье, а потом я ещё якобы сказал ей, что она медленно собирается. Но мы действительно могли опоздать! Но нет, во всём виноват только я! — А может у неё это... ПМС? — предположил Миша, пережёвывая кусок шашлыка. — Чего у неё? — ПМС. Ты что, не знаешь, что это такое? — Я прожил восемь лет у Орочимару, откуда мне это знать? — Хотя да, логично, — кивнул Кулагин, бросив взгляд в сторону саннина и Какаши, которые горланили какую-то песню. — Но, с другой стороны, разве вам не должны были рассказывать об этом на уроках биологии в восьмом классе? Ну, или там на ОБЖ? — Нет, — помотал головой Учиха. — Дело в том, что у нас совсем другая система образования. Сейчас объясню, — сказал он, увидев непонимание на лице своего собеседника. — У нас в Конохе есть Академия Ниндзя, не знаю, как это будет, по-вашему. — Школа, — подсказал Миша. — Хотя, если это для детей богатых родителей, то частная школа. Если более престижное заведение, то гимназия, ну или лицей. — Не важно. В общем, там обучаются дети из разных кланов, иногда, конечно, попадают туда и безклановые, которым просто повезло родиться с чакрой. В основном туда поступают в девять лет, но особо талантливые, типа меня или моего... — Саске резко замолчал. — Твоего кого? — Брата, — сквозь зубы произнёс Учиха. — Такие, как мы поступаем туда раньше. Мой брат смог поступить туда в семь. В тринадцать лет мы её заканчиваем, и перед выпуском все должны сдать экзамен на знание базовых техник ниндзюцу, тайдзюцу, некоторые сдают и гендзюцу. После этого мы становимся генинами и проходим распределение по командам; в каждую набирается по три человека, как правило, два мальчика и девочка, которая, чаще всего, потом становится ирьенином, то есть ниндзя-медиком. — Знать бы ещё, что это всё значит, — протянул Миша, разумеется, ничего не смыслящий в данной терминологии. — Короче, до четырнадцати-пятнадцати лет мы обучаемся в командах, а потом проходим экзамен на звание чуунина. Проходят его далеко не все, ибо он очень сложный... У нас в Конохе его сдал только один человек. Я тоже мог бы получить это звание, если бы не ушёл с Орочимару. — То есть, получается, если смотреть по-нашему, то вы учитесь четыре класса, типа начальной школы, потом два года, типа средней, а дальше? Всё что ли? — Нет. Дальше есть возможность идти по двум направлениям, но только, если ты сдал экзамен на чуунина, без него ты ничего не добьёшься. Ты можешь продолжать обучение, чтобы стать джонином, а можешь пойти в преподаватели той же Академии. Кстати, если ты станешь джонином, то у тебя будет куча возможностей. — Мда... Какие-то вы всё равно отсталые. Выходит, что у вас нет даже полного среднего образования, не говоря уже о специальном. Ладно, давай ещё выпьем, — только парень потянулся к бутылке, как столкнулся с грозным взглядом своей девушки. — Кулагин, я, кажется, кого-то предупреждала... — Да брось ты, Сара. Пускай отдохнут! — хватая её под локоть, сказала Акеми. И у Миши, и у Саске резко округлились глаза, они развернулись друг к другу с одним лишь вопросом на лице: «Ты тоже сейчас это слышал?». — А говоришь, что у вас всё сложно, — после некоторого молчания, заключил Миша.***
На танцполе творилось нечто: куча каких-то людей, находившихся в разной степени алкогольного опьянения, пытались изобразить подобие какого-то танца, пока певец отдыхал в беседке. Со стороны всё это действо походило на ритуальную пляску в именины Сатаны. Среди прочих можно было заметить Нарине, Мелиссу и Кабуто, который старался особо не приближаться к танцующим, чтобы его там ненароком не пришибли. Зато Уотерс развлекалась, как могла. Она заняла место посередине, чтобы все присутствующие смогли увидеть её, ведь ей сейчас так нужно было чьё-то внимание. Девушка, видимо, вспомнила все, которые знала танцевальные движения (пятнадцать лет обучения не прошли даром), и вполне могла претендовать на звание «Лучший танцор вечера». Не отставала от неё и Нарине, которая была заядлой посетительницей различных клубов Питера, а значит, тоже многое могла показать. Однако, алкоголь в крови делал своё дело, и если Валесян, привыкшая к подобному, легко себя контролировала, то Мелисса, как говорится, пошла в разнос. Сначала она начала снимать с себя босоножки и продолжила двигаться с ними в руках, но вскоре откинула их куда-то в сторону, благо в сторону Кабуто, который, заметив, как перед его лицом пролетает чья-то знакомая обувь, поспешил её подбирать. Вслед за босоножками отправилось в полёт и болеро, и вот тут уже насторожилась Нарине, потому что Уотерс не останавливалась, начиная скидывать с себя лямки платья, обнажая плечи, и задирать юбку, показывая всем свои бёдра. Сидящие за столом тоже периодически поглядывали на танцпол и видели, что там твориться, однако, не совсем понимали, в чём дело. — Ты что завис? — толкнул Роберта в плечо Витя. — А ты посмотри, что Уотерс вытворяет и попробуй не зависнуть... Бутко вообще выпал на какое-то время из праздника, потому что пытался осмыслить, как тихая, спокойная, хрупкая и безобидная Мелли смогла в одно мгновение превратиться в развязную, пьяную шлюху... в Нарине. Да, Роберт был именно такого мнения о Валесян, хотя и не распространялся на эту тему. Он всегда был честен со всеми и высказывался в лицо, не заботясь о чувствах окружающих, но только не по отношению к девушкам. В детстве он много раз слышал оскорбления в сторону женщин, даже видел, как их избивали до полусмерти, поэтому он решил, что ни под каким предлогом не станет поднимать руку на женский пол, лучше просто уйдёт. Развернётся и, ничего не говоря, уйдёт. Парень опустил голову и теперь просто пялился в тарелку: «Почему я который раз сталкиваюсь с тем, что алкоголь делает с человеком? Во что он его превращает? Но сам я пью. Постоянно», — Роберт сейчас не мог ответить на эти вопросы. Он уже много раз пытался бросить, но не получалось. Бутко срывался буквально через пару дней и снова бухал. Ни доводы друзей, ни собственный жизненный опыт, полученный в детстве — ничто не могло заставить его бросить. И глупо было бы валить всё на гены, то, что он сын алкоголика, ещё не значит, что сам должен пить. Пока он пребывал в не самых радостных мыслях, Кабуто вернулся с Мелиссой, которая постоянно вырывалась, говоря, что ей нужно танцевать. В итоге, на танцполе осталась только Нарине. — Давай, ты просто посидишь? — предложил Якуши на очередную попытку Уотерс вернуться. — Иди ты лесом! Я хочу танцевать! — она упёрлась руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть, чтобы сдвинуть с прохода. — Мелли, пожалуйста, я тебя прошу, просто посиди, отдохни, поешь, — беря её за плечи, продолжил он. — Да отвали ты от меня! — скинув его руки, вскричала американка. — Катись на хер со своей заботой! Заебал! За столом повисло молчание, многим показалось, что это сказала не девушка, а просто кто-то из посетителей, что крутились неподалёку. Орочимару сначала решил, что уже допился и, посмотрев в свой бокал, вылил спиртное к чёрту. Роберт и Витя, вытаращив глаза, ждали реакции Кабуто. Акеми и Сара сейчас вообще пребывали в прострации, собственно, как и Миша с Саске. — Ну, знаешь... — протянул Кабуто. — Я к тебе с чувствами... ты мне действительно нравилась, я хотел с тобой общаться... И что я получил взамен? Ничего. Хотя нет, я просто заебал... да, просто заебал. Спасибо, что хотя бы честно, — развернулся и ушёл. Куда-то в сторону небольшого мостика, откуда открывался вид на Анапку. В голове у Мелиссы, будто что-то промелькнуло; она опустилась на стул и со словами: «Какая же я дура», налила себе бокал вина.***
Казалось, вечеринка была испорчена выходкой Мелли, и Сара с Акеми успокаивали её, убеждая, что не стоит идти искать Кабуто, потому что это бесполезно. Однако, Нарине не знала, что в это время происходило за столом, а потому зажигала на полную катушку. До одного момента... В кафе уже давно сидела компания из трёх десантников. Двое уже были в отключке, а один, видать, самый крепкий, решил подрастрястись. Разумеется, одному ему это было делать скучно, и он, недолго думая, начал искать себе пару. Взгляд пал на Нарине. Ну, сами посудите, она выделялась среди общей массы из-за того, что танцевала ритмичнее, да и внешность у неё была приметнее. Валесян нисколько не была против десантника. И всё было хорошо, им было весело... пока он не стал звать её к ним за стол. Девушка отказалась, но он настаивал. Поняв, что она не сядет, мужик перешёл, так сказать, к делу. Он прямо спросил, сколько стоит ночь, проведённая с ней. — Ты совсем ахуевший?! Я не проститутка! — Харе ломаться, все вы так говорите. Я же всё давно понял, — он подошёл ближе к ней и, схватив за локоть, потянул за собой. И в этот момент ему прилетело в спину: — Слышь, блять. У тебя есть два варианта: либо отваливаешь от неё, и мы расходимся по человечески, либо ты огребаешь, а потом пиздуешь отсюда на хуй, — около Нарине объявился Роберт. — И чё ты мне сделаешь, а? — Хочешь проверить?! — Бутко был уже на пределе. Мужик полез на него первым. Удар, ещё один, без результата. Толпа расступилась, дав возможность драке развернуться. Десантник размахнулся и зацепил плечо Роберта. Где-то позади стояла Нарине, молча раскрывшая рот от испуга. Она переживала за то, чтобы Роберт остался цел и невредим, и одновременно думала, что если он всё-таки сможет как-то избить мужика, то его ведь и в полицию забрать могут. Однако меткий удар, очевидно хорошо поставленный на службе, пришёлся парню прямо в переносицу, отчего тот на время потерял координацию и получил кулаком в живот. Да, давно Роберт так не дрался, наверное, уже года четыре. Но, набрав в лёгкие побольше воздуха, выпрямившись и стиснув зубы от злости, он начал наносить удар за ударом, просто не оставляя возможности десантнику, хотя бы отдышаться. Как бы это всё закончилось — неизвестно, поскольку двое товарищей мужика как раз очухались и, видя, что их друга пытаются избить, решили прийти к нему на помощь. Но и на сторону Роберта встали несколько человек. Драка приобрела массовый характер, и, появившийся как раз вовремя администратор кафе, попросил дерущихся мирно разойтись, дабы не портить остальным посетителям остаток вечера. Его предложение было проигнорировано, после чего последовал вызов охраны. В итоге десантники покинули заведение, а все оставшиеся на танцполе продолжили снова веселиться, будто и не было никакой драки. — У тебя кровь, — к Роберту, усевшемуся на невысокий заборчик за беседкой певца, осторожно подошла Нарине. Парень промолчал, проведя рукой по губам и обнаружив, что нижняя разбита. — И что ты тут села? — бросив несколько презрительный взгляд в сторону армянки, также взгромоздившейся на забор, спросил Бутко. — Не знаю... А что ещё делать? — Иди ко всем. — А ты? — Потом приду. — Я тогда тоже не пойду к ним сейчас. Может, позже. — Почему? — Не хочу. Парень пристально посмотрел на Валесян. Она выглядела сейчас какой-то грустной и почти подавленной. Опустив голову вниз, крепко держась руками за железные прутья забора и часто моргая, она еле выдавила из себя срывающимся голосом: — За меня ещё никто никогда не дрался. Роберт лишь хмыкнул. — Я серьёзно. Ты был первым. — Ну, и какие же у тебя после всего этого ощущения? — словно посмеиваясь, спросил Бутко. — Знаешь, в этом нет ничего приятного... Мне было за тебя страшно. — Нашла за кого переживать! — он показал свой фирменный жест — ткнул двумя пальцами в лоб и затем устремил их в небо. — А ещё у тебя рукав порвался, — вполголоса произнесла девушка. — Хм, правда, — осмотрев образовавшуюся на плече дырку, хмыкнул Роберт. Нарине посмотрела на парня в упор, будто ожидая от него какого-либо действия, а тот старался не обращать на это внимания, хотя ему и было несколько неловко. — Ты можешь не смотреть на меня так? — с тяжёлым вздохом, но, не поворачиваясь к Валесян, попросил Бутко. — Как, так? — В упор. — Могу... но не хочу. — Меня это напрягает. — Всё понятно, — категорично заявила армянка и поднялась с забора, чтобы уйти. — Значит, Мелли была права, — обернувшись напоследок, добавила она. — В чём права? — Да так. Просто небольшой эксперимент. Роберт так ничего и не понял, попытавшись догадаться, что имела в виду девушка, он понял, что это бесполезно, и тоже вернулся к столу.***
— Пора заканчивать с этим, — каждый раз говорил Орочимару, перед тем, как налить себе очередную порцию саке. Собственно, трёх бутылок, как выяснилось, им с Какаши не хватило. — Чем больше я пью эту хрень, тем больше она мне нравится, — отметил Витя, которому было скучно без Роберта, и он решил присоединиться к распитию. — Э, ты там это... ну, не того... не перепей, короче, — еле связав слова, попытался предостеречь Суханова саннин. — Хотя, с другой стороны... ты ведь даже не знаешь, что такое настоящая пьянка... — Почему это? — Ты никогда не пил с Цунаде и Джирайей. — А кто это? — Ты не знаешь Цунаде?! — удивился Орочимару. — Я и Джа... Джи... Жа... Жарая не знаю... — протянул Витя. — Да ты и жизни, я смотрю, не видел! — хлопнул по столу Змей. — Какаши, вот ты можешь представить, что он, — ткнув в лицо парню и практически попав в глаз. — Не знает Цунаде и Джирайю! Да он тупее Наруто! — Ну, для его мира это нормально... — рассудил Хатаке. — И тупость Наруто, не в обиду ему, конечно, никто переплюнуть не сможет. Хотя, в каких-то моментах, этот парень был очень даже сообразителен. Но эта его суетливость... и непонятная ненависть к Саске... — шиноби поднял взгляд на Учиху, ведущего разговор с Мишей. — Давайте, не будем трогать Саске-куна, — прервал его Орочимару. — Я сейчас вообще о другом. Я считаю, что в каком бы мире человек не жил, но он обязан знать таких великих людей, как я, Цунаде, ну и Джирайя. — Орочимару-сан, но Акеми же объясняла, что для их мира мы просто выдуманные персонажи одной книги — не больше. И я сомневаюсь, что много кто мог прочесть эту книгу, чтобы знать нас... — Бред, — жёстко отрезал саннин. — Я никогда в своей жизни не поверю, что нас, всех нас, — он обвёл рукой сидящих за столом. — Кто-то придумал. — А если бы вам сказал это сам Рикудо? — от этого вопроса глаза Змея как-то округлились, а лицо приобрело такое выражение, словно сейчас треснет пополам. — Ну, знаешь ли, Какаши-сан... посягать на Рикудо... на того, кто буквально дал жизнь всем шиноби... в том числе и мне, да и тебе тоже... — Мне мою жизнь дал отец. А в существование Рикудо я вообще не верю. — Не... не веришь?! В Рикудо?! — Да, не верю. Потому что его существование до сих пор не было доказано. Саннин почувствовал, что резко протрезвел, а Витя сидел с наитупейшим выражением на лице, так как не понял ни слова из того, что сейчас прозвучало за столом. Какие шиноби? Какой Рикудо? Благо, к столу вернулся Роберт, а значит, Суханов мог покинуть компанию Орочимару и Какаши. В это же время вернулся и Кабуто. То ли он где-то напился, то ли просто отошёл от случившегося между ним и Мелиссой, но пришёл он с улыбкой на всё лицо, и чуть ли не пританцовывая на месте. Певец заявил, что его репертуар на сегодняшний вечер окончен, и начинается караоке. Все желающие могли попробовать свои вокальные способности, исполнив любую известную им песню, только при условии, что музыка к ней имеется. Тут же к беседке повалил народ, расталкивая друг друга и пробиваясь к микрофону. Пришлось создать очередь. В итоге, первой пела какая-то грузная женщина, одетая в блестящую синюю юбку и с заколкой в виде какого-то тропического цветка в волосах. — Акеми, а выйди тоже спеть что-нибудь, — предложил Роберт. — Нет, — мотнула головой девушка. — А что так? — Не хочу. — Да так и скажи, что тебе просто слабо, — откинувшись на спинку стула, произнёс Бутко. — Ничего мне не слабо. И у тебя не получится меня уговорить. — Ну, если не слабо, то чего не выйдешь? Хотя бы просто покажи этим пьяным бездарям, как надо петь. — Я сказала, что не хочу. — Ну, всё понятно, тебе, видимо, действительно слабо, — подключился Саске. — Мне не слабо, — выделяя каждое слово, повторила Акеми. — Так выйди, — продолжили настаивать парни. — Да, пожалуйста! Подождав, пока мужчина, певший про батарейку, закончит свой «шедевр», Акеми поднялась на небольшую площадку перед беседкой и, шепнув что-то на ухо певцу, который отвечал также и за подачу музыки, подошла к микрофону. В свете софитов её струящиеся огненные волосы, которые она откинула за спину, и зелёное платье из шёлка с высоким поясом, завязанным на спине в бант, и пышной юбкой-солнце, как носили в шестидесятые, выглядели не просто потрясающе — они завораживали, приковывая взгляды не только друзей Акеми, но и прочих посетителей тоже. Заиграла музыка, похожая на звон маленьких колокольчиков, или на тот звук, что появляется при заводе музыкальной шкатулки. Девушка начала петь тихо, с каким-то придыханием, но с первых слов стало понятно, что песня не на русском. Она была на французском, и Акеми хорошо знала текст. Взяв в одну руку микрофон, а другой выводя какие-то знаки, Курихара начала чуть пританцовывать. И вдруг музыка прекращается, девушка замирает, произносит три каких-то слова, резко срывает с себя полупрозрачный платок, до этого прикрывавший плечи и, взмахивая им, спрыгивает с площадки. Песня становится ритмичной, люди встают из-за своих столиков, чтобы потанцевать; кто-то уже повторяет слова. А Акеми идёт через толпу к своим друзьям, по пути продолжая петь. Платок летит в сторону Саске, который был настолько заворожён песней и самой Акеми, что сидел чуть ли не с раскрытым ртом. А девушка продолжает петь и крутиться вокруг него. В промежутке между словами, она успела взять бокал вина, отхлебнуть из него и даже поставить на место. Следующий кусок куплета она спела сидя на краю стола. Соскочив с него, Курихара посылает воздушный поцелуй Роберту и Саске, оставляя их в полном замешательстве, ведь такого шоу они точно от неё не ожидали. К концу песни, которая заканчивается тем же звуком колокольчиков, Акеми снова стояла на сцене, показывая одной рукой в воздухе какие-то знаки. Учиха был просто поражён; он никак не мог ожидать, что его девушка может вот так вот спеть. Но песня ему понравилась, хотя он ничего и не понял. А текст-то был хороший, про человеческое эго...