***
Тем временем Акеми дошла до Сары. Подруга жила в районе проспекта Энгельса, так что путь до её дома занимал от силы полчаса. Это с учётом того, что ты тащишься еле-еле, смотришь по сторонам, думаешь о чём-то. Курихара ничего такого не делала, поэтому потратила на дорогу всего лишь двадцать минут. Погода была хорошая, тёплая, ещё совсем летняя, хотя август в Питере редко был без дождей. По проспекту шумели машины, гремели трамваи, какой-то мужик сидел около оцинкованного заборчика на складном стуле и старательно играл одну и ту же мелодию на блокфлейте, пытаясь собрать какие-нибудь копейки, чтобы потом напиться в ближайшей забегаловке. Акеми кинула ему пару монеток, отметив про себя, что он уже несколько месяцев не меняет свой репертуар, можно было бы принести ему свои детские ноты, ведь в школе их тоже заставляли играть на подобном инструменте. Сара жила в типичном пятиэтажном доме, которых в этом районе было пруд пруди. Квартиру ей купили родители, решив, что жить близко к метро и недалеко от проспекта — это самое большое преимущество данного жилья. Шпеер поселилась в однушке на третьем этаже, с очень маленьким коридором, но просторной кухней, где вместо стульев и табуреток сидением служил диван. — Ну, наконец-то, — начала с порога девушка, вталкивая Акеми внутрь. — Я думала, что тебя ещё год ждать придётся. Мой руки и иди в комнату. С последнего посещения Курихарой этой квартиры тут ничего не изменилось: всё то же зеркало на стене коридора с массивной деревянной рамой, под которую Сара засовывала бумажки со счетами, дверь в ванную, куда никто так и не вкрутил ручку, кучи полотенец, раскиданных по батареям, ламинат времён СССР в комнате, раскладное кресло, никогда не собирающееся, шкаф, который не закрывался уже года три из-за обилия одежды в нём, стол, заваленный бумагами, папками, огрызками карандашей, какими-то флакончиками, салфетками, тетрадями. В этом был весь нехитрый обиход Сары. Она всегда обещала себе разложить по местам весь этот хлам, выкинуть ненужное, прибраться, но идея так и оставалась идеей, которой не суждено было воплотиться в жизнь. — Пить что-нибудь будешь, а то так жарко, что я устала проветривать? — не дожидаясь ответа, Шпеер ушла на кухню, погремела там стаканами и в итоге принесла воды. — Так, а теперь о деле. Миша предложил мне переехать к нему. — Серьёзно? — чуть не подавилась водой Акеми. — Мы с ним вроде как встречаемся, он придал этому всему какой-то особый смысл и решил, что нам пора съехаться. Я знаю, что соглашусь... Уже согласилась. Теперь мне надо как-то пристроить эту квартиру. Планирую сдавать, но сначала решила поинтересоваться у вас, может, пригодится. Тебе не надо? — Знаешь, я бы с удовольствием отселила Орочимару, Кабуто, Хидана и Какаши, хотя он, пожалуй, вообще не доставляет каких-либо проблем. Только не думаю, что твоя квартирка выдержит это, да и они натворят что-нибудь, я потом не разгребу. — Погоди-погоди, кто? Хидан? Это ещё что такое? — Напарник Итачи, который потерялся при перемещении между мирами, — звучало, конечно, очень понятно. — Короче, ещё одна большая заноза в общей заднице. Хотя Итачи с ним справляется. Сара задумалась, стуча ногтями по поверхности кружки. — Ладно, значит, тебе квартира не нужна? — Акеми мотнула головой. — Тогда предложу Нарине, ей-то наверняка уже давно хочется съехать из общаги. — Почему ты просто не продашь её? Она не такая уж и маленькая. — Во-первых, сдавая, я получу больше. Во-вторых, родители не придут в восторг, если узнают, что я продала их квартиру и переехала к какому-то непонятному Мише. — А узнав, что ты её сдаёшь, но всё же живёшь у этого непонятного Миши, они, естественно, будут рады? — усмехнулась Акеми. — Конечно, нет. Я и не собираюсь им говорить, что живу с Кулагиным. — Ну, а, допустим, они приедут, чтобы тебя навестить? Что ты будешь делать тогда? — Скажу, что живу у тебя по каким-нибудь причинам. И за день до их приезда, быстро перемещусь на твою квартиру. — А ничего, что у меня там шестеро из Конохи? — Уладим. Акеми удивлённо подняла брови. Зачем её подруга затевает такую сомнительную схему, если может просто сказать, что у неё есть парень Миша, с которым она живёт? Да, Сара всегда была загадкой. — Знаешь, мне не очень нравится эта затея, — протянула Курихара, всем своим видом показывая, что это действительно не лучшее, на что был способен мозг Шпеер. — Всё будет нормально, — отмахнулась та. — Тебе ещё воды принести? Дальше пошли уже совсем неинтересные разговоры, которые обычно бывают понятны только близким друзьям. Посему, оставим их и переместимся обратно в квартиру Акеми...***
В это время на экране телевизора показывали, как команда №7 усердно пробиралась по Лесу Смерти, пытаясь сохранить свиток. — А знаете, что сейчас будет? — интригующе начал Орочимару. — А я знаю. — Да-да, мы уже поняли, что вы появитесь, — закатил глаза Какаши. — Орочимару-сан, хватит портить просмотр, неинтересно же. И, вот удивительно, саннин показался на экране. Встав на толстый сук какого-то дерева, он, будучи в облике Шиоре, преградил путь троим генинам. — Ебать, а чё ты такой страшный? — не удержался от комментария Хидан. — Это маскировка, — пояснил Кабуто, который, хоть и был увлечён просмотром больше всех, всё равно успевал вставить своё слово. — Но, согласен, это было не самым лучшим выбором, можно было найти кого-нибудь посимпатичнее. — А у меня было время думать и выбирать? Я у тебя мозги совсем отсохли? — недовольно произнёс Змей Конохи в сторону своего помощника. — Фу, блять, я сейчас блевану! — отвернулся Хидан, увидев, как Орочимару с телеэкрана облизывает свои губы. — И где обещанное мне месиво? — Тебе лишь бы на кровищу посмотреть, — презрительно подметил Итачи, закончивший с написанием письма в Акацуки, аккуратно запаковывая его. — Потому что больше ничего интересного я не вижу. Хуйня какая-то этот ваш экзамен. На него осуждающе уставились пять пар глаз. — Ты за языком следи, вообще. Я чуть коньки не откинул на этом сраном экзамене, — озлобленно сказал Саске. — Кстати о коньках, — радостно воскликнул Орочимару, чуть ли не хлопая в ладоши. — Откинешь ты их прямо сейчас! — и ткнул пальцем в картинку, чтобы все посмотрели. Саннин как раз поставил на Учиху-младшего проклятую печать, которая до сих пор была напоминанием о том дне. При увиденном Саске провёл ладонью по плечу, морщась от неприятного покалывания, возникшего самопроизвольно. Иногда ему вообще казалось, что печать жила собственной жизнью, изредка напоминая о себе в самые ненужные моменты. Вот и сейчас, услышав, что речь о ней, метка как бы захотела объявить своё присутствие, мол, смотрите, я тут, я тут! — И всё? — разочарованно произнёс Хидан, когда заметил финальные титры. — И ради этой херни я проснулся? — Тебе же ясно сказали — продолжение после рекламы, — вздохнул Итачи. — Но вообще-то могли бы свой гель для душа и потом показать. Видимо, сегодня был день «Наруто», потому что серии всё шли и шли. Вот уже закончилось испытание в Лесу Смерти, вот начались какие-то разборки со шпионством Кабуто, вот первые поединки на арене. — О, сейчас будет самое интересное, — потирая руки и довольно облизываясь, сказал Орочимару, предвкушая очередное своё появление в качестве главного лица. — Мы же просили не комментировать, — напомнил Какаши. — Так ты же тоже там был, какая тебе разница? — Мне есть разница, — стукнул по подлокотнику кресла Хидан. — Ох, ебать-копать, он оказывается Казекаге! Вот это, сука, поворот... — По-моему, — начал шёпотом Кабуто, наклоняясь к уху находившего рядом Саске. — Этот человек вообще не понимает, что происходит. — Так он же тупой, — как само собой разумеющееся кивнул Учиха-младший. — Я думал, что не настолько. Бывает же... — Ебало завали! Я нихуя не слышу. Где эта ваша поеботина с кнопками? — Это называется пульт, — Якуши передал вещь. Хидан смерил «чудо техники» взглядом, пытаясь понять, куда надо тыкать, чтобы стало погромче. Помогать ему никто не собирался. — Блять, придумали же хуйню, — проворчал он, нажав первую попавшуюся кнопку. К счастью, напарник Итачи угадал с выбором. Началось долгожданное месиво. На экране забегали кучи отрядов шиноби, появилась огромная змея, Орочимару пытался убить Третьего. — Мочи его! Мочи этого старого пидораса! Он мне не нравится, — орал Хидан, пока Итачи не применил в его сторону одно из лучших клановых оружий — «взгляд Учихи». Кабуто мысленно болел за саннина, хотя прекрасно знал, чем всё закончится. Саске вообще не было никакого дела до происходящего в телевизоре, собственно, как и его брату, который тоже помнил весь сюжет, и ему было совсем неинтересно. Какаши в это время ловил флэшбеки. — Да как так?! — воскликнул Хидан. — Этот мудила сдохнет или нет? Ох, ё-маё, что это за херня? — Это Манда, — гордо сообщил Орочимару, как-никак эта была его лучшая змея. — Как ты его назвал? — и отступник не смог контролировать смех. Саннин нахмурился, но перепалку затевать не стал, вовремя вспомнив выражение, которое нашёл в одной из книг, читаемых Какаши: «Юродивых не трогают». Кто такие юродивые он, конечно, не знал, однако, по его мнению, это слово как нельзя точно описывало Хидана. — Блять, в смысле продолжение завтра? Он помер или нет? Итачи, он помер или нет, я спрашиваю! — Я тут при чём? — изогнул бровь Учиха. — Ты всё знаешь, ты там жил. Этот урод сдох? — Да. Около десяти лет назад. — В смысле? — удивился напарник. — Мы что, какое-то старьё смотрели? — Нет, прямой эфир, — усмехнулся Саске. — Видишь же, мы сейчас в Конохе. Вон, Орочимару только что убил Хирузена. — Идиотское имя. Мудак, он и по имени мудак, — это всё, что смог вынести Хидан после просмотра. Ближе в четырём вернулась Акеми. Сара рассказала ей много интересного, и всё это необходимо было переварить, но конохчане так не думали. Они тут же принялись наперебой рассказывать ей, как смотрели кино про них самих, и даже Какаши поучаствовал в этом. Только Итачи отмалчивался в сторонке. В его голове крутились разные мысли, совершенно не связанные со всем этим. — Хидан, а ты с какой деревни? — поинтересовался Саске. — Югакуре. Скрытый Источник, короче. — Скрытый? Разве эта деревня не стала просто курортом, распустив весь штаб шиноби? — вдруг подал голос Итачи. Его напарник стиснул зубы, видимо, тема была больная. — Эти уебаны в правительстве похерили всё, что было, после смерти очередного главы, — хмуро сообщил он. — Из-за этого ты решил, что надо убить их? — Конечно. Я родился и вырос в этой деревне. Я учился на шиноби в ней. Мои отец и мать служили на её благо, и срать, что я их не помню. Кто дал право этим уёбкам превращать то, что создавалось веками, то, что несло в себе силу, в какой-то курорт? Итачи знал официальную версию прихода Хидана в Акацуки. Лидер заметил его как раз после того геноцида в Югакуре, поразившись его жестокости и невозмутимости, а после узнал о его бессмертии, что ещё больше подкупило. Теперь же выясняется, что Хидан, вроде как, человек неплохой, просто боролся за сохранение статуса своей деревни немного не дипломатичными методами. Учиха-старший думал, что будь он на месте своего напарника, то, возможно, поступил бы так же... Хотя постойте, он ведь именно так и сделал. Уничтожив свой клан, Итачи сохранил безопасность Конохи, уберёг её от массовых восстаний, разрухи и свержения власти. По сути, примерно это совершил Хидан, только, в отличии от потомка великого клана, у него ничего не получилось. Югакуре как была, так и осталась самым престижным курортом мира шиноби. Курортом, построенным на крови... Как же быстро переписывается история! Как быстро люди могут забыть о труде своих предков, словно их и не было вовсе. Спроси у любого молодого жителя Юга, и он скажет, что его деревня всегда была такой, а никаких шиноби и в помине тут не было. Пройдёт несколько лет, в лучшем случае десятилетий, и тоже самое произойдёт, к примеру, с Конохой, или любой другой скрытой деревней. Надо просто немного подождать. К сожалению, такова участь не только мира шиноби, но и прочих миров, существующих на свете. Возможно ли как-то избежать подобного? Быть может. История покажет.