***
Мелисса шла по краю тротуара, кутаясь в шарф. Всё-таки середина октября — это далеко не летняя погода. Уотерс только что встречалась с руководством своей волонтёрской организации, где подписала несколько бумаг о том, что она передаёт свою должность какой-то другой девушке, которая раньше числилась её заместителем. Мелли была уверена, что её подопечные остаются в хороших руках и все свои задачи на этот год они смогут успешно выполнить. Она также надеялась, что все глобальные мероприятия следующего года пройдут безупречно. Уотерс собиралась зайти к Нарине, ведь та давно звала её к себе. У Валесян соседку положили в больницу, поэтому проблем с гостями возникнуть не должно. Катя была довольно своеобразной девушкой и терпеть не могла никого постороннего в комнате, да и Нарине не очень-то жаловала, постоянно возмущаясь, когда та приходила под утро и не всегда в трезвом виде. Армянку эти придирки бесили, и с соседкой она находилась в вечном конфликте. Мелисса не любила общежития, считая их ещё более плохой вещью, чем коммуналки или детские дома. В них люди фактически лишались свободы, вынужденно занимая совсем крошечную территорию, которую приходилось делить с другими, совершенно незнакомыми личностями, а ведь они могли оказаться не самыми положительными. Уотерс никогда не верила историям, когда кто-то восторженно повествовал о своей первой любви, которую нашёл именно в общежитии, или о том, что совместный быт — это очень удобная штука, и совсем не важно, если кто-то постоянно тырит у тебя еду из холодильника. Общежитие, где жила Нарине, представляло из себя небольшое трёхэтажное здание с маленьким количеством комнат. В отличии от многих подобных заведений, оно было достаточно новое, раз уж краска на стенах не потрескалась, побелка с потолка не сыпалась и двери с петель при любом удобном случае не слетали. Но основной минус всех общежитий здесь всё равно присутствовал, и им являлась прекрасная слышимость. Не нужно было сидеть со стаканом у стены, чтобы понять, о чём идёт разговор в трёх комнатах от тебя. Однако студенты научились не обращать внимание на такие мелочи. — Ну, разобралась со своими волонтёрами? — спросила Нарине, убирая со стула постельное бельё, которое лежало не очень аккуратной стопкой. — Да. Вместо меня теперь будет Рита. — Здорово. Слушай, а ты уверена, что всё сделала правильно? — Да, — ни капли не сомневаясь, ответила Мелисса. — Если уж мы все вместе собрались ехать, значит, так надо. К тому же, я бы действительно не смогла без Кабуто... — Можно подумать, вы прямо общаетесь каждый день, — Валесян закатила глаза. — Нет, но я всё равно люблю его, а он любит меня. — И ты не хочешь расставаться с такой прекрасной возможностью, потому что понимаешь, что вряд ли у тебя могут появиться другие парни в ближайшее время, — закончила армянка, доставая из косметички пилочку. — Что ты имеешь в виду? — Не важно, забей. Как думаешь, какой лак лучше: чёрный или фиолетовый с серебристыми блёстками? — Уотерс ткнула во второй. — Спасибо, всегда доверяла твоему вкусу. Кстати, мне тут кое-кто по секрету рассказал кое-что о нашей Акеми. Мелисса проявила заинтересованность, хотя, казалось, ещё мгновение назад она была готова впасть в глубокую задумчивость по поводу своих отношений с Кабуто. — В общем, она сказала об этом только Роберту, а он поделился с Витей, ну, чисто по-дружески. Суханов решил, что надо непременно обговорить это с Сарой, ведь она лучшая подруга Акеми. Ну, ты же знаешь, если Шпеер в курсе, то и Кулагин где-то рядом, а этот вообще язык за зубами держать не умеет, особенно, когда дело доходит до таких новостей. — Так что за новость-то? — Погоди, вот вечно тебе надо влезть в мою предысторию. Никакого же интереса потом, — Валесян вздохнула и выдержала интригующую паузу. — Акеми беременна! — она выпалила это так внезапно, что Уотерс чуть не выронила из рук кружку с только что налитым чаем. — Серьёзно? — Да нет, я же прикалываюсь! Ну, конечно, серьёзно. Ты просто прикинь, как сейчас радуется этот Саске. Я уже вижу его лицо, когда он узнаёт об этом. Нет, это надо же было себе так жизнь испоганить... — Ты думаешь, что дети — это плохо? — Естественно. Кому они нужны? У нас и без того проблем всяких полно, а тут ещё это. Я очень разочаруюсь в нём, как в человеке, если он не заставит Акеми сделать аборт. — А мне кажется, что ты неправа. По-моему, из них получилась бы хорошая семья. И когда ещё рожать, если не сейчас? В тридцать, что ли, когда у тебя здоровья никакого. — Ну, не в двадцать один же! И зачем вообще рожать? Тупо продолжить род? А смысл в этом. Нарине скептически относилась ко всем людям, которые были готовы с пеной у рта утверждать, что дети — это цветы жизни, лучшее, что дарит нам природа и так далее. У Валесян всегда были натянутые отношения с семьёй, и девушка зачастую задавалась вопросом, была ли она вообще желанным ребёнком или, как это часто бывает, так само получилось? Хотя, если посмотреть на то, как её мать стремилась к воспитанию детей, то создавалось впечатление, что женщина не хотела заводить ни одного из них. У Нарине была старшая сестра, которая почти всю жизнь предоставлялась самой себе и к одиннадцати годам научилась курить, материться, шариться по заброшкам и профессионально врать, что это не она украла из магазина через дорогу пачку чипсов, а тёте Еве просто привиделось. Из-за такого не очень удачного первого опыта со старшей дочерью Нарине пришлось находиться под чутким контролем своей бабушки Аргине, но, как видно по сегодняшней ситуации, строгость не сильно помогла Валесян стать высоконравственной и придерживающейся морали девушкой. Видимо, в этой армянской семье не существовало универсальной формулы для правильного воспитания детей. Мелисса со своей позиции будущего врача, разумеется, выступала за создание новых ячеек общества и улучшения демографической ситуации в стране. Кроме того, у девушки не было такого отрицательного опыта с родственниками как у её подруги, ведь родители и бабушка с дедушкой любили Мелли, всегда отдавая ей самое лучшее, будто знали, что жить долго не придётся. — Нарине, а ты действительно не собираешься заводить детей? — Ну, смотри, я не хочу, чтобы у меня всё получилось так, как у моей матери. Я думаю, что для этого надо найти человека, которому можно доверять и который точно будет готов жениться на мне и размножаться. Пока я такого не встретила, поэтому не считаю нужным делать с кем-то левым ребёнка, а потом тянуть его самой. Это бред и лишние хлопоты. Да и в семье иногда лучше без детей. — А я хочу большую семью, — мечтательно проговорила подруга, подперев щёку рукой. — Чтобы детей было минимум двое, и чтобы у них были не только мама с папой, но и бабушка с дедушкой, тёти, дяди, кузены... — Только не забывай, что с твоей стороны ничего этого нет, да и твой Кабуто, если не ошибаюсь, сирота. Сама же говорила. Уотерс заметно погрустнела, а Валесян почувствовала себя несколько неловко. Вот кто тянул её за язык? Это же больная тема для американки.***
Антресоли — вещь страшная и непредсказуемая, и Саске убедился в этом на личном опыте. Акеми решила продать всякий ненужный хлам, который давно пора было выкинуть, но кто же знал, что он будет пользоваться таким спросом, и девушке немедленно начнут названивать непонятные люди с просьбами забрать его. Поскольку всё ненужное в России складывается либо на балкон, либо на антресоли, Курихара не стала отходить от общепринятых традиций. — Послушай, Акеми, я хотел кое-что тебе сказать... — на руки Учихе опустилась стопка пожелтевших от времени простыней, которые годились разве что на тряпки, но даже их кто-то решил приобрести за довольно смешные деньги. В конце концов, девушка наживаться на таком хламе не собиралась. — Ага, только сначала возьми вот это, — Курихара подала ему коробку с глобусом, светящемся в темноте и автоматически поворачивающемся при включении в розетку. Учиха собирался поговорить о том, не хотела бы Акеми стать его женой, потому что парень решил не затягивать с таким сложным шагом в своей жизни. Конечно, он мог бы выбрать время и получше, но кто же знал, что жизнь снова вмешается в его планы. — Так вот, ты же помнишь, как я предлагал тебе выйти за меня замуж в Анапе? — Да-да, подержи, пожалуйста, — пара глиняных горшков переместилась с антресолей на кухонный стол. — Я недавно подумал и решил... — Чёрт, где же они? Саске, ты не видел случайно несколько рулонов подарочной упаковки? — Нет. Акеми, я подумал и решил, что ты очень хорошая девушка, и я хотел бы снова попробовать попросить твоей руки... — О, нашла! Чего ты говорил, я немного отвлеклась? Учиха медленно выдохнул. Ему и так нелегко предлагать такие вещи, а его ещё и слушать не сильно-то хотят. — Акеми, — снова начал парень. — Ками-сами, да подожди ты хоть несколько секунд и дай мне сказать! — заметив, что девушка полезла на стремянку, он немедленно сдёрнул её оттуда, поставив перед собой. — Будь моей женой. Курихара поморгала в попытках оценить серьёзность Саске и, убедившись в этом, уверенно сказала: — Я согласна! — и радостно заключила его в объятия. Парень был счастлив. Конечно, всё получилось не так романтично и продуманно, как хотелось бы, как обычно показывали в фильмах, как, наверное, делали почти все люди, но, когда результат положительный, совершенно неважно, каким образом он был достигнут. И Учиха на радостях был готов не только разгрести все эти бездонные антресоли, но и свернуть пару-тройку гор, если уж на то пошло. Возможно, в их возрасте ещё рановато задумываться о семье и прочем, но жизнь научила Саске, что она умеет прерываться в самый неожиданный момент и надо успеть многое сделать, пока ты не помер. — Кстати, — сказала Акеми, в очередной раз спускаясь со стремянки, — вот мне интересно. Ты только не подумай ничего, я ни на что не намекаю... Но, как ты относишься к детям? — Смотря к каким. — Ну, допустим, если чисто теоретически я была бы беременна, ты был бы рад этому? Только предупреждаю, я ничего не имею в виду. Просто вопрос. — Конечно же рад, это же были бы наши дети, — не сильно задумываясь, ответил парень. — Хорошо. В таком случае, я беременна, — улыбаясь до ушей, произнесла девушка. — Ч-чего? Ты серьёзно? — Абсолютно. Сегодня определённо самый лучший день в жизни Саске. Он стал не только женихом, но и будущим отцом. Неужели где-то на небесах кто-то всё-таки существует, и он решил смилостивиться над Учихой, который большую часть своего существования был вынужден терпеть сплошные лишения и беды? На следующий день они впервые сели за стол всей своей огромной компанией. Конечно, было безумно тесно и неудобно, но конохчане сами изъявили желание позавтракать как одна большая семья. За приёмом пищи Акеми и Саске радостно объявили всем, что по приезду в Коноху они сыграют свадьбу, а ещё скоро у них появится ребёнок. — Ебать-копать, — воскликнул Хидан, когда Итачи на эмоциях, которые проявлял раз в тысячу лет, полез обнимать брата. И эта фраза как нельзя лучше описывала реакцию многих на эту новость. Какаши уважительно похлопал Учиху-младшего по плечу, сказав, что он гордится им. Орочимару пробило на слёзы, словно у него первенец только-только покинул отчий дом. Кабуто мечтательно вздохнул, воображая, как он сделает однажды предложение Мелли, но саннин в этот момент заявил, чтобы помощник ни о чём таком даже думать не смел, иначе он не переживёт одиночества. Раздался звонок в дверь, но никто никого не ждал. Да и кому приспичило бы приходить к десяти утра. Никакие покупатели не предупреждали Акеми, что заедут за вещами в такую рань. — Что-то у меня нехорошее предчувствие, — сказал Хатаке. Они всей толпой подошли к двери, не зная, кого за ней ожидать. Открыв её, их взору предстал молодой человек лет тридцати, в очках и в простой опрятной одежде, в общем, интеллигентного вида и, видимо, только с дороги, потому что в руках он держал набитую сумку. — Здравствуйте, я Павел, но можно просто Паша, — представился он.