***
Шпеер была у Акеми спустя час. К тому времени все её братья и сёстры перекочевали в гостиную, где сидели в полной тишине вместе с конохчанами и не знали, что вообще можно сказать и надо ли. Мирьям с Песахом и Курихарой ждали девушку на кухне. — Шалом, има, аба, — на мгновение показалось, что не было никакой перепалки по телефону. Сара говорила с такой вежливостью и таким уважением, хотя по глазам было видно, что она не просидит ни минуты за столом с родственниками, поэтому шепнула Акеми, чтобы та осталась. — Как это понимать? — спокойно, но со скрытым возмущением спросила Мирьям. Женщина глянула на Курихару и хотела уже начать разговор на иврите, но подумала, что подруга дочери вряд ли будет заинтересована во всём этом, ведь она тут просто для поддержки. — О чём речь? — То есть ты серьёзно не понимаешь, зачем мы сюда приехали?! — Мирочка, тише, — Песах ласково погладил жену по плечу. — Руку убрал! Ты вообще зачем тут сидишь?! Если есть, что сказать, давай, — но мужчина, вздохнув, промолчал. — Почему я узнаю от каких-то неизвестных мне людей, что моя дочь уже почти два месяца, как не живёт в своей квартире? — Я решила её сдавать, потому что мне нужны деньги. — И вместо того, чтобы обратиться за помощью к матери, ты устраиваешь какие-то авантюры?! Элохим шалах бат казот! — Как воспитали, — хмыкнула Сара. — У вас же гроша не попросишь. Сразу куча вопросов: что, зачем, куда, когда. Потом намёки эти, якобы незаметные, чтобы я вернула поскорее. Разве в нормальных семьях так делают? — Мы, по-твоему, ещё и семья ненормальная?! — Мирьям встала со стула, упёршись руками в поверхность стола. — Вот, Песах, вот к чему приводит эта твоя свобода. «Она уже взрослая, может жить отдельно!» Мужчина только покачал головой, соглашаясь. Он слышал такое каждый день и уже привык не обращать внимания. — Да какая же вы нормальная, если вломились в квартиру к моей подруге, устраивая разборки и скандалы? Правильно говорил Йоханан, что вы и мёртвого достанете. — Йоханан! — тут же крикнула женщина в сторону гостиной. В дверном проёме появился парень, не сильно младше Сары, флегматично смотрящий на своих родственников, крутя в руках телефон. — Йоханан, ты говорил такое? — Нет, ма. — Точно? — Точно. — Иди сюда и посмотри мне в глаза, — парень подошёл и наклонился к лицу матери. — Хорошо. Ича им элохим, мотек. Сара фыркнула: «То же мне допрос с пристрастием. Конечно, Йоша у нас самый лучший, самый любимый!» — И где же ты сейчас живёшь? — вернулась к своему главному вопросу Мирьям. — Уж не у подруги, как я поняла. — У Миши. — Какого ещё Миши?! — С добрым утром, мамочка. У меня есть парень, и мы живём вместе, — Сара, откровенно говоря, уже просто издевалась над матерью и ситуацией в целом. — Вот, Песах, вот до чего доводит твоя свобода! — снова завела свою шарманку женщина. — Боже, и после этого они ещё называют себя нормальными, — вздохнула младшая Шпеер. — Акеми, как ты думаешь, сейчас самое время пить чай или ещё подождать? Курихара удивлённо вскинула брови. Вообще-то тут ситуация патовая, какой, к чёрту, чай?! Сара там совсем рехнулась, что ли. В гостиной также царила не самая радостная обстановка. Конохчане и остатки Шпееров поделили комнату пополам, мысленно прочертив границу где-то в районе шкафа, и никто не смел переступать её, будто это была реальная государственная граница, на которой стояли военные с автоматами. Однако играть в гляделки они не собирались, поэтому тишину на правах самого старшего нарушил Орочимару. — Вопрос, конечно, неуместный, но ваша мать всегда такая нервная? Девушка по имени Лея устало вздохнула и одной рукой откинула высокий хвост за спину. Она держала на руках своего пятилетнего брата, мирно спящего в объятиях сестры. — Да, и это, думаю, не лечится, — ответила она, тщательно подбирая слова, будто с трудом понимала русскую речь. — Поэтому я и свалил от них. Жалко, что подальше не получилось, — хмыкнул Йоханан. Парень был безмерно счастлив, когда у него получилось поступить в ВУЗ во Владивостоке, ведь иначе ему пришлось бы терпеть свою семью ещё неопределённое количество времени. Он, естественно, уважал и любил всех своих родственников, даже какого-нибудь там троюродного дядю по линии двоюродной бабушки сестры маминой кузины, но жить с ними на одной территории было практически невозможно. Семью, по мнению Йоханана, надо принимать как таблетки — дозировано, то есть раз в месяц, а то и реже. Поэтому парень сильно завидовал Саре, которой удалось уехать аж в другой конец страны, но, как выяснилось, Мирьям вполне способна откопать свою дочь даже здесь. — Слава Богу, что нам остался всего год! — не отрываясь от экрана мобильника, где отвечала на какое-то важное сообщение от подруги, произнесла Илана. — Ты сначала поступи, а потом уже радуйся, — сварливо сказала Лея, отдавая Авраама на руки к Йоханану. — Дерево, оно и есть дерево. — А не пошла бы ты... — Какое ещё дерево? — не подозревая ничего, вовремя влез Хидан. Впервые от его вопросов была какая-то польза. — Илана с иврита переводится, как дерево, — пояснил мальчик лет семи. — Шай! Кто просил тебя лезть? — прикрикнула на него сестра. — Тише, блин, разорались тут! — высказался Йоханан, понимая, что ещё чуть-чуть, и Авраам проснётся, начнёт просить есть, пить или маму, а та сейчас не в лучшем настроении, и тогда огребут все.***
Разговор на кухне продолжался ещё часа полтора. За это долгое время они успели несколько раз предпринять режим тишины, чтобы попить чай, у Акеми разболелась голова, но она продолжала молчаливо поддерживать подругу, а Мирьям сорвала голос. Однако женщина продолжала общение со своей дочерью на повышенных тонах. — Значит, это я виновата в этом?! — Курихара уже начала придрёмывать, когда над её ухом раздалась чья-то реплика. Нить скандала уже давно была утеряна для девушки, и создавалось впечатление, что эти двое орут друг на друга просто так, пытаясь вспомнить как можно больше грехов каждого. — Конечно! И тогда, и сейчас! — Сара неожиданно хлопнула ладонью по столу, заставив свою подругу окончательно проснуться. Больше всего Акеми было жаль Песаха. Во-первых, он терпел Мирьям и её заскоки всю свою сознательную жизнь, научившись как-то не обращать на это внимание. Во-вторых, этот бедный мужчина даже сейчас умудрялся с абсолютным спокойствием, хотя и с излишней суетливостью, успокаивать свою жену и уговаривать её сесть на место. — Мирочка, родная, тише, прошу. Там же тоже люди сидят, — имея в виду конохчан, говорил он. — Они, наверное, сейчас рассердятся и... — Заткнись! Твоё мнение никому неинтересно. У нас дочь дура, а ты даже ничего не делаешь с этим. — А что я могу сделать? — развёл руками Песах. — Господи, как хорошо, что мы решили уехать! — Сара воскликнула это, возведя руки к небу. — Спасибо, Акеми! Курихару передёрнуло. Уж чего-чего, а того, что подруга проговорится об их отъезде, она не ожидала. Кажется, только этой темы не хватало, чтобы окончательно превратить происходящее в бессмысленный срач. — И куда ты там собралась? — хотя вопрос был обращён к дочери, Мирьям сверлила взглядом её подругу, которой стало настолько неудобно, что пришлось опустить взгляд в пол, будто она была в чём-то действительно виновата. — В Коноху! — полная гордости сообщила младшая Шпеер, скрестив руки на груди и высокомерно поглядывая на родителей. — Куда? Песах, ты знаешь, где это? — Это в другом мире. Туда-то вы точно не доберётесь. Акеми дёрнула Сару за край блузки, чтобы та остановилась, но девушка лишь отмахнулась и продолжила: — Там я наконец-то не буду бояться сдавать квартиры, зная, что вы нагрянете в любой момент. Там я буду счастливо жить с Мишей без ваших дурацких указаний. Там... Акеми, хватит! — чувствуя, что подруга ударила её по руке, произнесла Шпеер. Курихара только закрыла лицо ладонями. Ну, вот и приехали... Тушите свет, как говорится. — Песах, это... это... — Мирьям пыталась в растерянности подобрать слова. — Наша дочь сошла с ума! Ты слышишь это?! Скажи, что ты тоже слышал весь этот бред про другие миры! — Да, Мирочка, — согласно кивнул мужчина, который, кажется, тоже пребывал в неком шоке после слов дочери. — Она ненормальная! Она... Она... Боже, скажи уже что-нибудь, Песах! Хотя, нет, лучше молчи... Это всё произошло из-за тебя! Акеми вообще не знала, что делать, девушка просто сидела и пыталась абстрагироваться от ситуации. Она могла бы уйти, но всё-таки считала своим долгом перед Сарой оставаться тут до конца, если он будет, конечно. — Ты нам больше не дочь! — какие-то жалкие доли секунды Мирьям молчала, а потом неожиданно воскликнула. — Что? — теперь в шоковое состояние впала Сара. — Песах, бери вещи, зови детей, вызывай такси, мы уезжаем! Всё, у меня больше нет дочери! Песах, что ты сидишь?! Мужчина заторможено выполнял команды жены. Он считал, что Мирьям сказала это не подумав, но женщина была предельно серьёзна. Остальные члены семьи были не готовы покидать Петербург так скоро, ведь, кажется, им обещали ещё минимум два дня здесь. Они не понимали, что происходит, почему их мать трясущимися руками роется в сумке и плачет, что-то шепча, почему их отец стоит, тупо смотря в одну точку, и почему Сара с такой безнадёжностью во взгляде моргает через раз. — Ма, что случилось? — поинтересовался Йоханан, накидывая на плечи куртку. — Йоша, милый, — неожиданно кинулась ему на шею Мирьям. — Завтра же ты летишь во Владивосток и забираешь документы из ВУЗа, доучишься у нас в Биробиджане. Лея, Илана, а вы даже думать забудьте о Питере. Ир харурим! Росим арурим! — Чего?! — возмутились девочки. — Има, а Сара с нами едет? — Авраам подошёл к матери, чуть подёргав её за подол юбки. — Нет, мотек, она больше не часть нашей семьи. Песах, пошли. А ты, — вдруг обратилась она к старшей дочери, — не будет тебе счастья в твоём новом мире. В Писании сказано, что тому, кто идёт против воли своих родителей, никогда не быть счастливым. Лолам ло! Буквально через полчаса Сара уже сидела на диване в гостиной, пытаясь осознать, что натворила. Акеми в это время отчаянно звонила Мише, который должен был забрать свою девушку, чтобы она точно добралась до дома. Но Кулагин поднял трубку не сразу, а только через несколько десятков звонков, потому что он мылся и не слышал. — Он скоро приедет, — опускаясь рядом с подругой, проговорила Курихара. — Может, стоит перед ними извиниться? Вдруг всё исправится... — Нет, — решительно произнесла Шпеер, смотря прямо в глаза Акеми. — Я знаю свою мать. Ничего не исправится. В принципе, мне уже абсолютно плевать на то, что они не считают меня своей дочерью... Но вот, в чём проблема... Перед тем, как уйти, она сказала, что я никогда не буду счастлива. Я боюсь, как бы её слова не оказались правдой. Вдруг там действительно что-то произойдёт и... — Это просто слова, Сар. Не предавай им особого значения. — Но каждый раз, когда мама говорила что-то, то так и получалось. По крайней мере, я не могу припомнить момента, чтобы её слова не оказались вещими. — Ну, да, — хмыкнула подруга. — А ещё её имя означает «пророчица», давай в это тоже теперь верить будем. Вообще, кто тебя за язык тянул? Неужели так сложно не болтать об этом на каждом углу? Нет, я, конечно, могла ожидать такое от Нарине, но от тебя... — Рано или поздно пришлось бы сказать, — пожала плечами Сара. — Мне больше интересно, когда ты своим скажешь. И что ты им скажешь. А ведь Акеми действительно не подумала. Почему-то ей ещё ни разу в голову не пришла мысль о том, что у неё тоже есть родители, которым не плевать на её существование, которые не слишком радостно воспримут новость о том, что их дочь уезжает с кучей непонятных людей неизвестно куда, в какой-то другой, несуществующий в этой реальности мир, возможно, навсегда. И сейчас Курихара задалась бы этим вопросом и, наверное, не смогла бы спать целую ночь из-за подобных рассуждений, но мыслительный процесс был нарушен звонком в дверь. «Я подумаю об этом потом. В конце концов, впереди ещё целая неделя», — сказала про себя Акеми, встав с дивана и поймав испытующий взгляд подруги. Та тоже ждала каких-то решений от Курихары.