***
Иногда в «Дом памяти» приходили обычные горожане, навещали близких. Они приносили куклам цветы, молились и долго смотрели на их лица. В такие дни Адель пряталась, натянув на себя пальто Мастера, и наблюдала. Она видела, как сюда приходили чьи-то братья и сестры, как проливали слезы чьи-то возлюбленные, как матери дрожащими пальцами касались лиц сыновей. Видеть точную копию близкого человека, но осознавать, что это всего лишь подделка, а возможно, даже чья-то злая шутка — что может быть ужасней? Порой Адель задавалась вопросом, была ли у нее когда-нибудь своя жизнь? Есть ли и у нее близкие, и ищут ли они ее? Все, что она знала, — Мастер нашел ее однажды и подарил ей жизнь. Но что это такое — «жизнь»? Сейчас она не знала ответа на этот вопрос. Мастер Сиф, как и раньше, почти все время проводил за работой, а Адель наблюдала, как куклы преображаются в его умелых руках. Вот только к их глазам так и не возвращался тот самый «огонек», о котором говорил господин Губернатор. Мастер больше не мог вдыхать в предметы новую жизнь, но и одного этого было уже достаточно. По крайней мере, куклы, вернее большая их часть, не выглядели брошенными и неухоженными. Так незаметно и пролетали дни. Адель, да и сам Сиф привыкали к новому распорядку. Люди, приходящие в хранилище кукол, начинали узнавать в Мастере того самого «волшебника с улицы», благодарили его со слезами в уголках глаз. «Мой мальчик… вы вернули ему прежний облик. Спасибо вам за это». «Мне кажется, теперь, где бы ни была ее душа, она обрела покой». «Наш батюшка выглядит совсем как прежде. Благодаря вам теперь мы сможем отпустить его». Мастер смущался читать все эти благодарственные записки, что оставляли в ящике. Но Адель просмотрела каждую, она улыбалась и иногда зачитывала их Мастеру вслух. — Все, Адель, на сегодня хватит, — снова ворчал он, подкрашивая кожу одной из кукол. — Ох, Мастер, ну почему вам не хочется послушать? Только посмотрите, сколько эмоций у людей вызывает ваша работа. Они же хотят выразить вам благодарность! Почему же вы их отталкиваете? — Свою благодарность они уже выразили, когда написали эти письма и бросили их в ящик. Этого достаточно, и я не обязан читать их все до единого. К тому же, уверяю тебя, большинство из них пишет эти письма ради себя, а не для какого-то там мастера кукол. — Неправда! Ведь их слова такие искренние. — Ты просто еще плохо знаешь людей, Адель, — сказал Сиф, закрашивая очередную чересчур извилистую трещинку на кукольном лице. — А вы думаете... — она сжала одно из писем в руках. — Думаете, я смогу однажды их понять? Кисть в руке Мастера дрогнула. Кто бы мог подумать, что в эту же секунду где-то на другом конце города случилось происшествие, возможно, даже незначительное в какой-то мере. Казалось бы, обычный перекупщик тащил непонятный мешок и, похоже, дело было серьезное, раз он решился задержаться до темноты. Повезло же ему отыскать этот клад, который чуть было не пошел по рукам среди уличной детворы. Перекупщик победоносно усмехнулся кривозубой улыбкой, уже представляя, какой сорвал куш. Да, в этом мешке находились именно те статуэтки, которые собственноручно вырезал Мастер Сиф. А ведь сейчас, когда Мастера взяли на работу в «Дом памяти», все его поделки резко выросли в цене. Но все же он просчитался. Вязкий черный дым уже приближался к нему и вскоре настиг, из-за чего человек споткнулся и упал, а мешок вывалился из его рук. Он было начал собирать фигурки, что рассыпались вокруг, но затем вдруг замер и не смог даже закричать от ужаса, что стиснул его челюсть не хуже намордника. Пред ним появился угрожающий темный силуэт, будто бы целиком сотканный из вязкого смога. То и был Вор душ собственной персоной. Человек, укравший мешок Мастера, тяжело дышал и только попытался пятиться назад, как его тут же схватила за шиворот изворотливая нечеловеческая рука, и последнее, что он увидел, были красные, светящиеся в темноте глаза. Это был взгляд монстра, вышедшего на охоту, и через мгновение на земле уже лежала сломанная кукла. Чем бы это существо ни было, оно приблизилось к мешку со статуэтками, и на его лице появилась широкая жадная улыбка. Он схватил одну из фигурок, но извлечь из нее кусочек души Мастера почему-то не получалось. Колесико завертелось во все стороны, то был как будто шифр. Тогда Сотканный-из-дыма призвал туман к себе на помощь, и тот опутал статуэтку целиком. Колесико остановилось и щелкнуло, а статуэтка треснула. Пришло время Вору приступить к зловещей трапезе. — Мастер? С вами все в порядке? Кисть вдруг выпала из его руки. Сиф резко согнулся и, чуть не падая, схватился рукой за грудь. — Мастер! — Адель тут же оказалась рядом, едва удерживая его. — Мастер, вам плохо? Мастер! Тот тяжело закашлялся. Он почувствовал, будто кто-то пожирает само его существо. — Чертов вор, — прошипел он.Этюд третий
10 января 2017 г. в 11:48
Один из офицеров приблизился к Мастеру и показательно кашлянул, так что им ничего не оставалось, как войти. На первый взгляд в этом помещении не было ничего особенного, обычный холл, но и это вызвало восхищение у куклы, видевшей подобное лишь на картинках в тех немногих книжках, что были у ее Мастера.
— О, Мастер Сиф! — по залу разнеслось эхо чьего-то голоса. — Весьма польщен, что вы приняли наше предложение.
Это был человек уже не молодой, с отпущенными усами, моноклем и уверенной осанкой. Судя по его одежде, он занимал высокий пост. Адель чуть спряталась за спину Мастера и продолжала наблюдать за происходящим будто через замочную скважину.
— Не думаю, что мне оставили право выбора, — раздраженно пробормотал Сиф.
— О, поверьте, никто, кроме вас, в городе не справится с этой работой лучше. К тому же, как я понимаю, вы сейчас претерпеваете не лучшие времена. Эта работа вам подойдет как нельзя лучше.
— Надеюсь, хотя бы сейчас мне объяснят, в чем она заключается?
— Конечно, конечно! Пройдемте за мной.
Каждый шаг, каждый стук каблуков этого человека разрывал тишину и разносился по помещению. Адель не нравился этот звук, и она противно морщилась. Хорошо, что ее лица не было заметно.
Господин, встретивший их, открыл замок на двустворчатых дверях, и вскоре перед ними предстало настоящее хранилище. Место это было поистине огромным, лестницы, ведущие на верхние этажи, тянулись к самой вершине остроконечного потолка. А хранились тут… куклы. Их были сотни, и все они оказались развешены на стенах и верхних ярусах, все равно что манекены в витринах. У каждой куклы — табличка с именем и цветы, а у некоторых и того не было, и они пылились тут одни, никому не известные и потерянные. Адель внимательно рассматривала каждую из них, и невольно у нее появилась мысль: «Они… такие же, как я?»
— Не слишком ли это место пугающе для юной леди?
Адель оторвала зачарованный взгляд от кукол и тут же встретилась с глазами господина. Он как будто смотрел дружелюбно, и все же, казалось, за его лукавой улыбкой скрывалось что-то дурное.
Мастер как бы невзначай поправил ее шарф, съехавший с лица на мгновение, снова скрыл за шерстяной тканью ее глаза и тоже улыбнулся, хотя взгляд его за стеклами круглых очков оставался холодным и даже немного угрожающим.
— Думаю, не об этом вам сейчас стоит беспокоиться.
На секунду господин сощурился, и по его лицу промелькнула тень, но потом он прокашлялся и снова вернулся в прежнее расположение духа.
— Что ж, тогда продолжим, — он приблизился к одной из кукол. — Как видите, тут собраны все некогда найденные в нашем городе шарнирные манекены. Мы построили это здание как дань уважения бесследно пропавшим горожанам. Людям сложно смириться с внезапным исчезновением близких, поэтому здесь они могут вспомнить тех, кого у них отобрали так называемые «воры душ».
— Проще говоря, кладбище, хотите сказать?
— Если изволите. Но даже за могилами нужен уход. — Господин небрежно поднял за рукав руку одной из кукол. Фарфор совсем потускнел и потрескался. — В последнее время общее настроение в городе опускается все ниже. Люди впадают в депрессию, сходят с ума, даже накладывают на себя руки. Участились случаи, когда горожане по своей воле выходят на улицы ночью. А это место… — он обвел взглядом широкий зал. — Оно должно вселять в них надежду, а не вгонять в еще большее отчаянье. Поэтому, согласитесь, ваша работа не просто «бальзамирование», вы должны вселить огонек жизни в этих кукол.
Господин отдал последние распоряжения и поспешно удалился, оставив Мастера и куклу Адель совсем одних в этом огромном доме с сотней призраков.
— Пф, развел тут маскарад… — пробормотал Мастер себе под нос.
— Но кто это был?
— Губернатор собственной персоной, хоть и прикинулся одним из своих приближенных. Похоже, даже своим людям он не может доверять.
Пока Сиф раскладывал инструменты, Адель завороженно смотрела в глаза бездушных сломленных кукол. Они были сделаны из того же материала, что и она сама. Так почему же всем им суждено неподвижно покоиться здесь?
Адель встала напротив одной из кукол, одетой в красное платье. Голова у нее была неестественно вывернута, а стеклянные глаза казались пустыми, без малейшего огонька. Адель попыталась повторить странную позу и так же скосила голову набок. В этот миг она была словно щенок, любопытно разглядывающий собственное отражение.
— Ты не одна из них.
Она чуть вздрогнула и обернулась к Мастеру, который вытирал лезвие одного из ножей, как ни в чем не бывало.
— Что?
— Ты ведь об этом подумала, когда увидела их, верно?
— Мастер, но как вы…
Сиф положил нож на прежнее место и тоже приблизился к манекенам.
— И ты никогда не была одной из них. Посмотри на их глаза, видишь ли ты в них хоть каплю жизни?
— Ну…
— А твои глаза, Адель… ей переполнены.
— Но может быть, они просто спят? И однажды проснутся?
Мастер лишь вздохнул и отвернулся.
— Не думаю. И тебе тоже не следует питать ложных надежд. Знаю, каково тебе находиться здесь, и обещаю, мы покинем это место, как только появится возможность.
— Но, Мастер… я не хочу отсюда уходить.
Она осторожно взяла руку куклы и нежно сжала ее фарфоровые пальцы.
— Адель?..
— Мне кажется, я чувствую с ними некую связь, — она все смотрела в стеклянные глаза мертвой куклы, и в потухших зрачках отражались ее собственные. Казалось, ее эмоции и надежды могут передаться бездушному шарнирному манекену. — Может быть… может, если я буду с ними говорить, однажды они очнутся от этого сна?
— Адель… — тяжело вздохнул Сиф.
Она посмотрела на табличку с именем.
— Камилла НН… Камилла, у вас такое красивое платье! Должно быть, вы танцовщица, да? Мне бы очень хотелось однажды посмотреть на ваш танец или даже станцевать вместе с вами… — Мастер попытался ее остановить, но Адель его совсем не слышала. Она все говорила и улыбалась, как будто встретила сестру. — Но может быть, тогда вы посмотрите на мой?
Она выпустила холодную ладонь из рук и, скинув с плеч серый плащ, плавно поклонилась.
— Я исполню его для вас.
Мастер снова занялся инструментами, не обращая на нее особого внимания. Вот, опять она за свое.
Казалось, все, что Адель нужно для счастья — сцена и зритель. Пусть она и не была человеком, а всего лишь куклой, пусть у нее была лишь половина души, и та не собственная, но сейчас ее переполняли сотни разнообразных чувств. Она бы задохнулась, не имей возможности их выплеснуть. Каждое ее движение было плавное и гибкое, будто она сделана из сырой глины, а не из фарфора. И сам танец ее словно приветствие новому дому и куклам, а те, казалось, и правда наблюдают за ней, словно зрители.