Вор душ

      Длинные запутанные переулки, словно залитые вязкой черной краской, сейчас были все равно что лабиринт. Так легко заблудиться. Адель шла вперед, опираясь рукой о стены домов. Только ощущение влажного камня помогало ей не потерять ориентацию в пространстве. Казалось, что она попала в желудок огромного зверя, так темно и зловеще тихо тут было.       Адель выглядела так нелепо в неизменной фатиновой юбке, на пуантах и в мешковатом пальто поверх плеч. Все это напоминало какой-нибудь бессмысленный сюрреалистичный рисунок. Но какая разница, если сейчас ее никто из горожан увидеть не сможет, наверняка все прячутся в глубине темных квартир. Дороги были так пусты, будто весь город внезапно лишился всех обитателей. Только Вор душ мог повстречаться ей на пути.       О чем она думала, когда так безрассудно поступила? Неужели решила, что сможет договориться с одним из этих чудовищ и раздобыть хотя бы несколько статуэток? И все же она не могла так же смиренно ожидать приговора, как это делает Мастер.       Кукла сильнее прижала оружие к груди, и холодная сталь обожгла ее. Где же ты, Вор?       По ночам туман точно набирал силу, он поднимался выше и сливался с небом, превращая Чернильный город в одно огромное расплывшееся пятно. И каждый шаг — словно в пропасть, будто идешь по канату с закрытыми глазами.       Загадочное чувство зародилось у куклы в груди. Она все блуждала по этому лабиринту, и на миг ей показалось, что такое с ней уже когда-то случалось. И мысли в голове становились такими же расплывчатыми, словно этот туман проникал в самое ее сознание и опутывал призрачными руками сердце, рисовал в мыслях чудаковатые образы. И с каждым шагом эти видения становились все четче. Адель уже будто наяву слышала чей-то крик, слышала, как звонко колотится в груди ее сердце. Живое теплое сердце. Она бежала, рвалась изо всех сил куда-то вперед, не разбирая дороги.       И стук. Адель отчетливо слышала резкий отчаянный стук о деревянную поверхность. То ее собственные кулаки до крови били и царапали чужие двери. Из ее горла рвались мольбы. Но никто не открывал, сколько бы она ни старалась, сколько бы ни умоляла.       Адель ясно вспомнила то ощущение ужаса, пронизывающее самые ее кости, как вдруг ощутила чужую тень за спиной. Слезы, что бесконечно текли из ее глаз, вдруг остановились и, засыхая, они невидимой сетью стягивали кожу щек, превращая лицо в твердую неподвижную маску.       Она обернулась. Но не успела даже закричать.       Адель тяжело дышала и часто хлопала глазами, когда внезапное наваждение наконец прошло. Но не успела она немного прийти в себя, как увиденное снова заставило оцепенеть. Что еще может скрывать ночь Чернильного города?       Прямо у ног лежали куклы. Женщина, мужчина… чуть дальше молодая девушка. И у всех на лицах запечатлелось единственное выражение — удивление и ужас. Эти чувства передались и ей, они трещинами отпечатывались на ее теле, и чем дальше она шла, тем глубже они становились. Вдруг Адель остановилась. В ее стеклянных глазах отразилось тело маленького ребенка, но и он теперь стал всего лишь куклой, а его кожу покрывали смертельные трещины.       — Так ты все же пришла, — чужой низкий голос звучал насмешливо. Словно только ее и ждал. Что ж, она тоже ожидала этой встречи.       Вор душ стоял у открытой настежь двери. Краем глаза кукла заметила беспорядочно разбросанные вещи и статуэтку Мастера в его руке. Вор нашел то, за чем пришел, и теперь победоносно смотрел на нее из-под черной ткани, скрывающей его лицо.       Он поднял в руке статуэтку, и рукав его мантии сполз, обнажая кожу руки. Человеческой руки.       — За этим пришла, так ведь?       Адель почувствовала, как ярость переполняет ее и одновременно придает сил. И эта бушующая ненависть, зародившаяся внутри нее, заставила трещины на теле исчезнуть. Она молниеносно бросилась на Вора, готовая разорвать его в клочья собственными руками.       Но, конечно, тот поймал ее. Одной правой схватил за шею и оторвал от земли. Потом склонил голову набок, любопытно рассматривая. Все, что Адель успела увидеть, были блеснувшие на миг из-под капюшона два круглых зеркальных блюдца. Глаза?..       Он презрительно поднял в другой руке статуэтку и показал ей, уже зная, что она все равно не сможет отнять.       — Неужто сама хотела ее съесть?       — Я не такая, как ты, — прохрипела она, пытаясь вырваться, но его хватка была нечеловечески сильной.       — Ошибаешься. Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь.       Почему… почему он с ней говорит? Адель нашарила рукоятку пистоля под пальто. Не бойся, Мастер с тобой, сделай это ради него. Давай же, Адель, посмотри прямо в эти бездонные глаза. Глаза монстра.       — Зачем... ты это делаешь? — еле слышно произнесла она, чувствуя, что всего одно движение, и ее шея будет сломана. Ему это ничего не стоит. Ну, а у тебя… что у тебя на кону, Адель?       — А ты сама разве не хочешь… стать живой?       И душа Мастера, подаренная ей, уже почти была в его руках. Вор душ оскалился, уже почти чувствуя сладкий вкус. Да только усмешка на его лице вдруг сменилась удивлением. Внезапный выстрел эхом разлетелся по ночным улицам и еще долго звенел в ушах. Вор душ отшатнулся, а кукла Адель упала на землю, ударившись рукой и плечом об асфальт. Она громко кашляла, все еще сжимая в руках оружие. Едва удалось поднять взгляд.       Вор стоял, согнувшись, а в его груди была большая сквозная дыра. Вязкий туман стелился к его ногам, и рана затягивалась. Он посмотрел на Адель сверху вниз ошарашенно, яростно, готовый закончить то, что начал. Но за черным контуром домов уже начинало светлеть небо. Вор отшатнулся от куклы, но в его странных глазах отразилось: «Я еще вернусь за тобой».       И он скрылся вместе с туманом, что шлейфом тянулся за ним. Кукле тоже следовало поторопиться. Адель с трудом поднялась и, несколько раз споткнувшись, побежала обратно в дом, где жили куклы. Рука ужасно ныла, и приходилось сжимать плечо, чтобы трещины не расползлись к ключицам. Неумолимо быстро наступало утро, оно как будто бежало вслед за Адель, и та уже слышала голоса офицеров, когда оказалась внутри «Дома памяти» и захлопнула за собой дверь.       Только она смогла выдохнуть, как увидела Мастера. Он стоял перед ней, опираясь на трость, на лице — новые очки, такие же круглые, и выглядел он уже лучше. Но кое-что было не так.       — Где ты была, Адель?       Его голос оказался холодным, а взгляд строгим. И под этим натиском кукла вдруг поняла, что вернулась ни с чем. Вор умчался со статуэткой, и это осознание тяжким грузом легло ей на плечи.       — Ты ушла ночью, даже не предупредив меня, даже не оставив записки.       Он окинул ее оценивающим взглядом, и Адель вконец пала духом. Она стояла, оцепенев, а ее руки дрожали, все еще сжимая пистоль. Сиф ждал ответа, и, казалось, его взгляд мог силой вытащить из нее слова. Ноги у Адель подогнулись, и она осела на пол. Рядом с ней теперь звонко упал пустой пистоль.       — Простите меня… — наконец заговорила она. — Я подвела вас, Мастер.       Мастер сделал несколько шагов навстречу, и его трость угрожающе скрипнула о паркет. Почему-то этот звук напомнил ей тот отчаянный стук в двери из странного воспоминания. В какой-то момент ей даже показалось, что Сиф готов ударить ее этой самой тростью. Адель зажмурила глаза, она вполне этого заслуживала.       Мастер наклонился к ней, поднял оружие и, мельком осмотрев его, спрятал под халат. Затем приблизился к кукле, закатал рукав пальто, что все еще было на ней, и осмотрел сломанную руку. Вздохнул и достал нужный инструмент из кармана.       Адель удивленно подняла на него взгляд.       — Ты виделась с Вором, не так ли?       Она коротко кивнула, а Сиф принялся чинить крепления на руке.       — И что же? — просто спросил он.       — Я… волновалась за вас, Мастер! Мне так хотелось что-нибудь сделать для вас. Хоть… что-нибудь.       Мастер Сиф чуть засмеялся.       — Должен признать, ты выбрала наиболее радикальный способ.       — Ай! — чуть вскрикнула она, когда Мастер прокрутил одну из гаек.       — Тише, тише, я аккуратно.       Адель мужественно стерпела эту не очень приятную процедуру, а потом опять повторила, все еще не решаясь поднять взгляд:       — Простите меня, Мастер. Я только все испортила.       — Все в порядке, Адель. Но все же впредь не принимай скоропостижных решений. Ты ведь могла и не вернуться сегодня… — его взгляд вдруг как-то изменился. — И что бы тогда делал я?       Адель смотрела на Мастера, и ее сердце как будто затихло и совсем не билось в этот момент. Никогда ей не удавалось различить, когда Сиф шутит, а когда говорит правду. А быть может, он делает и то, и другое одновременно?       Мастер Сиф отправил Адель в комнату, настаивая, чтобы она отдохнула. У них были тяжелые дни, и Адель последовала его совету, а когда дверь за ней затворилась, Мастер развернулся и достал что-то из кармана. Это было уже распечатанное письмо. Сиф снова принялся рассматривать содержимое — это была карта с изображением колеса Фортуны, а в центре — человек, подвешенный за ногу вниз головой.

***

      Всего за одну ночь из «спасителя» и «надежды всего города» Мастер Сиф превратился в злейшего врага. Внезапный выстрел и чей-то силуэт, напоминающий Мастера — этого было вполне достаточно, чтобы подорвать веру горожан. Ведь кто как не Сиф — лучший в городе мастер кукол? Быть может, именно он и был тем, кто все это время крал души людей и облачал их тела в кукольные манекены? Кто может знать, что творится в голове у гениального создателя? Вот о чем думал каждый в Чернильном городе. А всему виной несколько броских заголовков в газетах.       Чрезмерное обожание или ненависть — эти чувства так слабо отличаются друг от друга. Что бы то ни было, в высокие двери Дома памяти продолжала неистово ломиться отчаявшаяся толпа, только теперь с иными намерениями. Но стоит ли их винить? Все эти люди так сильно желали наконец отыскать виновного и обратить против него гнев, который так долго копился в их сердцах. Вот они и нашли. Но были ли эти статьи и слухи неправдой?       — Куда мы уходим, Мастер? — спросила Адель, заметив Мастера, собирающего вещи. Такая знакомая картина.       — Нам все равно уже нечего делать в этом городе. Значит, время пришло.       Так толком ничего и не объяснив, Сиф вывел Адель через черный ход из Дома памяти, а дальше через пустые узкие переулки они дошли до старого жилища Мастера. Его бы уже давно снесли, да только сейчас в городе было много и других проблем. Вошли внутрь, спустились в подвал и, странное дело, Адель никогда не думала, что здесь в подвале, который она успела изучить до мельчайших деталей, скрывается что-то еще. Сиф отодвинул один из шкафов, и перед ними оказалась огромная дыра. Похоже на тоннель.       Он был то узким, то становился шире, как будто вырытый вручную; стены его были неровными и низкими, так что часто приходилось нагибать спину и идти в неудобном положении. Но кукла продолжала послушно следовать за Мастером и только слушала, как звук его шагов рассеивается по подземному лабиринту. Неужели они и правда навсегда покинут Чернильный город? Но если Мастер всегда знал об этом потайном тоннеле, почему же тогда они не ушли отсюда раньше?       — Я не понимаю, Мастер… уйти, это действительно то, чего вы желаете? — Сиф даже не обернулся и лишь продолжал двигаться вперед. К тому времени тоннель уже превратился в пещеру, и они могли идти, выпрямив спины. — Мне казалось, этот город много значит для вас. Наблюдая за тем, как вы стараетесь и восстанавливаете кукол…       — Я всего лишь выполнял свою работу, Адель.       Почему Мастер Сиф говорит так холодно? Почему не оборачивается? В этом точно был какой-то подвох, кукла чувствовала, и от этой мысли мелкие трещинки рассыпались по ее плечам и спине. Мастер всегда был таким, сколько Адель его знала, никогда не открывал мысли раньше собственного воображаемого плана.       Шли они довольно долго. Редкие ледяные капли порой стекали с каменного потолка и падали на плечи Адель, а та каждый раз съеживалась от неприятного прикосновения, но все равно продолжала покорно следовать за своим создателем и не задавала вопросов. Только могла догадываться.       И вот их путь преградила ржавая поросшая мхом железная перегородка. Сиф отворил замок на дверце ключом, но почему-то медлил, стоял неподвижно и как будто не спешил обернуться. Быть может, он пытался решиться на что-то?       — Если подумать… — осмелилась заговорить кукла, — Мастер, вы показали мне людей, чья жизнь навсегда связана с Чернильным городом. Вы рассказывали мне о ворах душ… Но вы никогда мне не говорили, что в этом городе держит вас?       Железная дверь с царапающим уши скрипом отворилась настежь, вдали уже виднелся тусклый солнечный свет. Сиф наконец обернулся и посмотрел Адель прямо в глаза.       — Здесь наши с тобой пути расходятся.       Всего одна фраза, но меж ними как будто пролегла глубокая расщелина.       — Ч-что? — она моргнула, и ее лицо исказилось непониманием и испугом. Она что-то не так поняла? Ведь ей послышалось, да?       Мастер взглянул в сторону чемодана, в котором, очевидно, были лишь вещи Адель.       — Иди на свет, и там, вдалеке от этого проклятого города, ты сможешь обрести новую жизнь. Это место… — он бросил взгляд обратно, — не то, где тебе следовало быть. Ты ведь не здесь родилась, верно? Хм, возможно, ты еще не помнишь, но я сразу понял, что этот город никогда не был тебе родным. Теперь пришло время вернуться домой, туда, где и были рождены все твои воспоминания. Там ты и обретешь покой. Иди же, Адель.       Но кукла продолжала стоять на месте, а ее сердечко дрожало в груди, от первой трещины разрастались новые запутанные ответвления, будто веточки у деревца.       — Это… из-за того, что я подвела вас? — и все же она успела прочесть один из этих отвратительных заголовков, как бы далеко Сиф ни запрятал газеты. — Вы разочаровались во мне, Мастер?       Она подняла на него глаза, полные необъятного страха и ужаса. Ведь она знала, Мастер Сиф никогда не изменяет своего решения.       — Адель, нет…       — Я… я все исправлю! — она приблизилась к Мастеру и схватила его за руки. — Расскажу всем, что на самом деле случилось прошлой ночью, и тогда на вас не падет подозрение. Умоляю вас, Мастер, я сделаю все что угодно… — ее влажные глаза были переполнены безумным отчаяньем. Нет, не этого хотел Сиф. — Только не отрекайтесь от меня.       Мастер высвободил руки, и взгляд его был строгим. Что ж, похоже, ему ничего не остается, как…       — Ты правда так хочешь остаться с кем-то вроде меня? А что ты знаешь обо мне?       Он немного нервным движением поправил очки, и круглые стекла блеснули, на мгновение преображая черты его лица. Как же сильно в этот момент они напомнили ей глаза Вора. Но ведь этого… не может быть?       «Но что ты знаешь о Мастере на самом деле?» — как-то говорил ей Губернатор, и Адель замотала головой, отгоняя эти мысли.       — Ты ведь уже догадываешься, верно?       — Вы… вы не можете быть… это же бессмыслица!       Он снял очки и принялся протирать стекла краем халата. Лучше бы она ушла раньше, тогда ему не пришлось бы этого говорить.       — Душу Вора следует прятать там, где ее уж точно не будут искать. И я прошу тебя покинуть город не ради тебя, а ради себя самого. Я всего лишь использовал тебя, ведь пока часть моей души в тебе, я буду вечен. Для меня ты всего лишь сосуд, Адель, — и его голос даже не дрогнул.       Картинки в голове у куклы были такими четкими, словно выведенные острым наконечником пера. Адель снова увидела перед собой Мастера, державшего в руке колбочку с кусочком души, но теперь эта сцена как будто приобрела совершенно иное значение.       Она моргнула, и уже будто воочию видела, как Мастер надевает на голову глубокий черный капюшон, и его очки начинают напоминать два блестящих блюдца. Пока она спит, он выходит на улицы Чернильного города, а мимо него проносятся и другие фигуры в таких же черных одеждах.       — Отношения между ворами… всегда были непростыми, и это не то, что тебе следует знать.       Может ли быть, что один из воров возжелал получить душу собрата по оружию? А Мастер, привязанный к этой враждебной касте, по какой-то причине не мог воспротивиться? Но…       — Зачем?..       Трещины спиралью опоясывали и сжимали ее сердце, становясь все глубже и все сильнее разрушая его.       Зачем Мастер стал вором? Зачем ему красть человеческие души?       — Губернатор рассказывал тебе о моем прошлом, не правда ли? Этот город и все его жители — то, что я ненавижу больше всего.       …Сломанные куклы в грязных подворотнях, горожане, что с ненавистью взирали на Мастера. Мастер подходит к шкафу, спрятанному в глубине кабинета. Распахивает расписные дверцы, — и сотни, тысячи разноцветных огоньков в самых разных колбочках мигают, разукрашивая его белый халат в причудливые цвета. Лицо Сифа искажает зловещая улыбка, и его гулкий хохот заставляет полки дрожать. Колбы с душами падают и разбиваются, словно игрушки… Нет, нет, уйди же, ужасное видение!       — Зачем вы лжете мне? Зачем не смотрите мне в глаза? Зачем притворяетесь кем-то другим?       — Это и есть я настоящий.       Железная дверь с оглушающим звоном захлопнулась между ними, ржавый замок защелкнулся, окончательно разбивая сердце кукле.       — Тебе не стоит вмешиваться в наши дела, — его взгляд был мрачным, но спокойным. Неужели он вот так просто уйдет? — Прощай, Адель.       Мастер отвернулся и направился навстречу городу, в котором его ожидало еще слишком много незавершенных дел.        «Верно, все верно. Лучше беги из этого мрачного места, беги на свет и забудь обо всем, что случилось здесь, начни жизнь заново, и пусть моя душа прослужит тебе как можно дольше».       А тем временем люди, возмущенные обманом Мастера, вырывали из рук детей статуэтки и выбрасывали их из окон, а Вор уж точно не упустит случая их подобрать. Туман над Чернильным городом сгущался все сильнее, даже днем проникал во все щели, забираясь в чужие дома; его длинные гибкие пальцы тянулись к Дому в самом центре города. Вязкий дым просачивался сквозь дверные и оконные проемы, обволакивал силуэты манекенов, и их стеклянные глаза вдруг загорались блеклым свечением.