Чётки

      Когда Фуу увидела лагерь,она едва не разрыдалась. Как же он навевал воспоминания! Перед глазами всплывало то, далёкое и родное место, сплетённое из немногочисленных пожитков, вечно болтавшихся за их спинами.В небольшом углублении в земле тихонько трепыхался огонь, а рядом устроились расстеленные циновки. Во главе одной из них лежала каса*. Неужели он носит шляпу? С такой-то ценой за голову – не мудрено. Фуу улыбнулась и тут же прикрыла улыбку рукой. Слабые всплески океана ласкали слух, и вокруг разносился приятный аромат солоноватой свежести.              - Что? - спросил он, бухнувшись и распластавшись по циновке.              - Всё это так напоминает ночь перед прибытием на остров! - сказала она, - Ты ведь помнишь?              Муген на мгновение поднял на неё взгляд и снова уставился в землю:              - Да. Ещё бы мне забыть, - ответил он грубо.               Фуу рассмеялась:              - Просто потрясающе! Ты пришёл как раз, когда я о тебе думала. Впервые мои мысли кого-то привели! То есть, такое уже случалось, но с размышлениями вслух, а тут мысли! Невероятно. Когда я была маленькой, мама просила остерегаться, если я о ком-то говорю, потому что такие разговоры могут позвать упомянутого человека.              - Правда, что ли? -он повернулся к девушке. - Не знал.              - Она уверяла, именно поэтому не следует говорить о мёртвых. Но… как бы сказать… Кое с кем я бы встретиться не отказалась, - нежность проскользнула в словах Фуу              Парень вернулся в исходное положение, подставляя лицо лунному свету. Специально, чтобы не смотреть на неё.              - Тот мальчишка?              - А?              - Тот деревенский мальчишка. Ты помнишь. У него ещё мать была больна.              Говорил Муген очень тихо.              - Он? - задумалась Касуми на мгновение. - Я о нём даже не думала. Интересно, жива ли его мама?              - Пф, - повисла пауза. - Я бы сказал «мальчишка, который тебя похитил», но…              Девушка рассмеялась снова.              - Это бы не сузило круг поисков, ибо так поступал едва ли не каждый твой знакомый, - улыбнулся он, обнажив зубы. – Так кто, всё-таки?              Ответа не последовало. Мугену пришлось перевести взгляд с луны на девчонку, пока та, уставившись на костёр, медленно отдавалась застарелой боли.              - Ты знаешь кто.              Парень только тяжело вздохнул и вырвал пучок травы, чтобы почистить лезвие. Руки его не слушались, двигались неровно и дёргано. Нужно было как-то отвлечь Фуу. Поэтому он выпалил:              - Я своего не знал совсем.              Она медленно перевела взгляд на небо.              - Думаю, он был каторжником с материка. По крайней мере, это то, что я слышал. Когда я был совсем мелким, за мной приглядывал парень постарше. Они с моим отцом сдружились на корабле, по пути на остров. Вот он и рассказывал всякие истории. О том, каким смелым мой отец был, как он отстаивал свои права, не смотря на превосходство обидчиков. Рассказывал: когда отца привели на казнь, он сокрушался только из-за того, что казнит его кучка засранцев.       И я всегда думал: «Хей, я хочу быть таким же!» и я так же не хотел, чтобы мной помыкали. Хотел быть настолько хорошим, насколько никто больше не будет.              Он протянул ладонь к ночному небу, разглядывая мрак за растопыренными пальцами.              - А потом он умер. Тогда я связался с другими ребятами, и мы частенько ошивались на пристани. Всё-таки они тоже были моей семьёй.              - А что стало с твоей мамой? – тихонько отозвалась Фуу. В ответ парень задумчиво потёр шею и тут же пожал плечами.              - Умерла. Я особо её не помню, только то, что она была с РюКю, и что любила сахар: такого добра у нас не водилось, поэтому если он появлялся, можно было устраивать праздник. Я даже, по детской глупости, надеялся, что она выйдет замуж за отцовского друга. Придурошный.              - Ну, не знаю. По твоему рассказу кажется, что парень действительно был хороший, - улыбнулась она. -Ты впервые рассказываешь о себе по собственной воле, без моего давления.              - Ложь. Я же рассказывал тебе истории о большегрудых цыпочках.              - Ох, эти мне истории! Даже Момо их знает!              - Да и когда я говорил о том жутком старике, вы с четырёхглазым причитали: «тебя могли убить, всё это опасно, бла-бла-бла…» И что? Делов-то – мёртвый дед? Я бы никогда и не заикался, если б знал, что тебя потом не заткнуть. Кстати говоря, никогда не слышал, чтобы вы с бледнолицым на такие темы беседовали…              - Эээй! Я же не…              - На КПП Хоконе, помнишь? Он ни слова тебе сказал, и ты ни разу за это на него не накричала…              - Вашу грызню слышно с полпути от города, - внезапно прозвучал спокойный, грудной голос обладателя каса. - Может быть, пока мы ушли не слишком далеко, вы ограничите свои перепалки? Можете покидаться друг в друга вещами, например.              Фуу распахнула глаза:              - Дзин?              Высокий ронин бесшумно проплёлся к огню, и едва успел положить мечи, как девчонка вспорхнула ему навстречу.              - Дзин! - она крепко обняла мечника и уложила голову ему на грудь, вдыхая. Он, как прежде, пах маслом. Тем, которым смазывал свой сборный дайсё*. А ещё пах высушенным на поле хлопком, что совсем не перебивало аромат его тёплой, солёной кожи. Сердце успокаивающе билось где-то под её щёкой.       Ронин искренне улыбнулся, обнял девушку в ответ и тут же мягко отстранил от себя, чтобы взглянуть в лицо.              - Фуу, - протянул он, приподнимая её голову за кончик подбородка. - А ты подросла.              Муген сощурился, уставившись куда-то сквозь огонь.              Твою. Мать.              

----------------------------------------------------------------------

             - Эй, рыбья морда, ты опоздал, - выпалил Муген вместо приветствия. - Что, вышибала из борделя надрал тебе зад? Снова?              Дзин одарил компаньона быстрым, полным презрения взглядом.              -Нет. Я словно с раненой коровой дрался, - сказал он, глядя в сторону Мугена из-за девичьего плеча.              - Ничего страшного, если тебе приглянулась эта циновка, Фуу, но у нас есть ещё.              Она кивнула.Ронин вытащил спальник из тайника, который оставался в лагере до похода в город, и развернул его перед огнём так, чтобы ей было тепло. Муген обругал себя последними словами: ведь он мог сделать это раньше.              «Ты что, думал, ей будет в кайф просидеть всю ночь в грязи?»- прозвучал ехидный голосок, называемый совестью.              Теперь она смотрела на Дзина, как на Ёсицуне, а он на неё… Муген безжалостно заткнул глупый «голос», вопящий: «он смотрит на неё точно так же, как на неё смотришь ты». И прежде чем эта мысль перерастёт во что-то действительно страшное – обрубил её у самого истока. Да, он смотрит на неё, как на двойную порцию креветок темпура. Именно так.              Когда Фуу и Дзин расселись по своим циновкам, девушка заговорила:              - Эмм, спасибо вам, конечно, большое. Я…-запнулась она, закусив губу. - Видеть вас обоих – такое счастье! Серьёзно. Я очень по вам скучала, но… Что вы здесь забыли? Сразу оба, я имею в виду.              Дзин нахмурился, и с неохотой перевёл взгляд:              - Ты ей не сказал?       - Нет. Мы были заняты, мать его, спасением! - закатил глаза Муген и получил мысленный укол от собеседника.              - Не сказал,что? - встряла Касуми.              Мужчины неловко замолчали. На мгновение.              - Фуу…- начал ронин.- В сёгунате знают, что ты выжила после бойни на Икицуки. И у нас есть причины полагать, что скоро они тебя отыщут.              Ни один из них не мог предугадать реакцию на новость, пусть даже эта тема обсуждалась в пути не единожды. Мечники были готовы ко всему, но Фуу рассмеялась.              Просто рассмеялась.              Ошарашенные, они смотрели, как девушка прикрывала рот рукой, утирала слёзы, как только те выступали на глазах. Дзин замер, неловко поглядывая в её сторону. Муген же, убедившись, что до настоящей истерики Фуу далеко, просто уставился в ночное небо под звуки хохота. В конце концов, такая реакция для Касуми – редкость, и они больше не собираются испытывать её терпение. В публичном доме, она смеялась вместе с ним, чего Муген не ожидал. И теперь, в душе, он сам смеялся над собой. От мысли, что даже спустя эти два года, Фуу осталась той самой девчонкой, что одурачила их игрой в орёл-решку.              И сказать, что это выбешивало, ничего не сказать. Владелица борделя проводила его в комнату с тансу и футоном, и… неужели там ничего не происходило? Фантазия подбрасывала ему непрошеные картины: обнажённое девичье тело, её бледная кожа,тусклый свет ночника, объятия безликого мужчины, такого же неотёсанного и смуглого, как сам Муген. Он вспомнил ту девушку, не менее прекрасную, чем другие искусительницы, которых он успел повстречать за своё путешествие. Но вот беда, стоило ей поднять на мечника глаза, тёмные, как лесной мёд, и он с лёгкостью узнал в них Фуу. И забыл, как дышать. А потом она стёрла руки, и ему пришлось её ловить…              Муген перекатился на живот, прикусив губу.              Смех Фуу становился тише, хихиканье плавно превращалось в икоту. Дрожащей рукой девушка отмахнулась от обеспокоенных взглядов.              - Простите. Мы так долго не виделись, столько времени прошло, и что я слышу? Ощущение, будто я в кабуки попала. Знаю, сейчас вы скажете, что я дочь Сёгуна, украденная во младенчестве призраком, жаждущим отмщения, чтобы… Я не знаю, что. И кажется, я проснусь с минуты на минуту. Слишком много васаби на ночь? Из-за него мне снится такой странный и яркий сон? Или грибы испортились?              Она перебирала варианты.              - Фуу, - позвал Муген, и взглянув ему в глаза, девушка успокоилась.              - Хорошо. Но послушайте, это безумие какое-то. Зачем кому-то за мной приходить? Разве я сделала что-то плохое?              - Нет, ничего плохого ты не делала,- мягко ответил Дзин. – Но я уверен, что сёгунат видит в тебе потенциальную угрозу.              - Что? Почему?              - Из-за твоего отца. Он стал важной фигурой для «подпольных христиан», после того, как ушёл от вас с матерью. Из-за особенностей христианства, смерть не сделала его менее опасным для сёгуната. Ты когда-нибудь слышала о мучениках?              - Слышать-слышала, но кто они... Не знаю.              Фуу пожала плечами.              - Это самое занимательное понятие из тех, что когда-либо мне попадались. Мученики страдают и умирают за свои убеждения. И когда их казнят, а казнь для такого человека совсем не постыдна, к христианству привлекается больше внимания, и ещё больше людей стремится его принять. Умно. Учитель сказал бы что, проиграв битву, они выиграют войну.              - Но мученики – мертвецы? – переспросил Муген.              - Да. Христиане уверены, что они попадают прямиком в рай после смерти, благополучно избегая ада. Ад… неприятное место, – закончил Дзин с сомнением в голосе. - Человек, который мне об этом поведал, сам не понял, что это.              Муген фыркнул. Войны, загробная жизнь, ещё какая-то хрень. Сколько бы он не слушал, звучало всё это так же по-идиотски. Он напряг слух и продолжил жевать стебель.              Тем временем Фуу задумалась:              - Так христиане могли причислить моего отца к мученикам?              - Вполне.              Потрясённая, девушка качнула головой.              - Он просто был болен и слаб, и…умер. Я до сих пор не понимаю, зачем сёгунату убивать меня.              - Христиане почитают своих мучеников, лелеют каждый след, оставленный ими при жизни. – продолжил Дзин. – Поэтому, как дочь Касуми Сейдзо, ты можешь быть для них очень важна. Не удивлюсь, если они начнут возносить тебя и клясться в верности. В таком случае…              - Мне не поздоровится, - вздохнула Фуу. – Теперь поняла.              - Прости.              - Ничего, ты же ни при чём. И что теперь делать? – спросила она.              - Предлагаю поспать. Всё остальное обсудим утром.              - Хорошо… Спокойной ночи, вам обоим, - Касуми свернулась калачиком на своей циновке и тут же заснула.              - Спокойной ночи, Фуу. Муген, - ответил ронин и вытянулся. Муген коротко выдохнул, ожидая, когда тот перевернётся на свой любимый левый бок и тоже заснёт. Время шло, но сон так и не настиг ни Дзина, ни его самого.              Так прошла ночь. Под тихий шёпот её дыхания.                            Примечание              Каса (яп. 笠) — японский национальный головной убор. Представляет собой конусообразную шляпу.        Дайсё (яп. 大小, дайсё:, букв. «большой-малый») — пара мечей самурая, состоящая из дайто (длинного меча) и сёто (короткого меча). Здесь словосочетание "сборный дайсё" говорит о том, что мечи у Дзина разные, не из одной пары.