Будни и драмы Пале-Кардиналь

1625 год, январь Зима в этом году выдалась промозглая и неприятная. На Рождество выпал снег, и стоило только ему растаять, как город утонул в грязи. Конечно, в Лувре этого не замечали. У всех на слуху было одно: кардинал Ришелье возжелал превзойти короля. Ещё в начале минувшего года он выкупил находящееся против Лувра старое поместье Анжен, и вот уже год велась его усердная реконструкция. Что и говорить, первое время Сезар был сильно рад возможности переселиться из стен королевского дворца, где сложно было пройти не натолкнувшись на многочисленных просителей или бравых мушкетеров. Но стоило окнам поместья стать шире, въезду — чище, а саду — опрятнее, как роялисты подняли шум. Монсеньор молчал, а Сезар злился. И только вчера ему удалось узнать, что будущий дворец всё-таки завещан королю: со всеми причитающимися бумагами и подписями. Это не было слабостью монсеньора, — снова убеждал себя виконт — только дальновидным шагом. Тем не менее, посещать более Лувр ему не хотелось. К слову о снеге. На окраинах города, где в отличии от Рыночной площади было скорее скользко, чем грязно, царило веселье. По улочкам носились дети, сидя на крыльцах громко шептались старики и взрослые, то там, то тут кто-то запевал протяжную песню, здесь громко смеялись женщины, а за углом грохотали деревянные мушкеты, смастеренные из веревок и тонких сучьев. Возможно, именно благодаря таким кварталам город жил. По старой привычке виконт возвращался в город околицей. Темнело. За окнами томились золотые свечные огоньки, а в воздухе смешивались запахи приготовленных к ужину блюд, которые квартал от квартала отличались. Торговцы один за одним закрывали лавки и спешили домой, с каждой минутой громче становились только звуки трактиров: там уже кто-то бил посуду и переворачивал скамьи. Интереса ради, Сезар всё-таки заглянул в один из них: что-то оттягивало виконта от возвращения в поместье. Но очень скоро гул, крики, смех и спертый воздух вывели его из себя, и Сезар вновь очутился на улице. Наконец, десять минут спустя добравшись-таки по пустынным улицам к поместью, Сезар оставил лошадь в конюшне и вошел через черный вход. Первой мыслью его было отправиться на кухню: на ужин он опоздал, да и присутствовать при долгой трапезе ему не хотелось. Приметив, что неплохо было бы найти вход поближе к кухне, виконт, еще не изучив толком расположения комнат, отправился через первый этаж в другое крыло. У парадной лестницы разговаривали двое человек: один из них был в темном дорожном костюме, а в другом, с тубусом под мышкой, виконт узнал Жака Лемерсье*. Этот человек, всем своим видом куда-то спешащий, слушал собеседника с неподдельным вниманием. Но стоило Сезару пройти мимо, как архитектор что-то тихо сказал, указал на виконта рукою и исчез. Сезар остановился, а незнакомец быстро приблизился к нему. Он был молод, ещё моложе его самого и, судя по мягкой неуверенности в движениях, в столице оказался впервые. Они обменялись кивками. — Граф… Сезар приподнял брови: — Моё имя — виконт де Сен-Пуант**. С кем имею честь? Юноша виновато нахмурился, но сразу ответил: — Барон де Монтеклер. Снова повисла пауза. Сезар прищурился, надеясь вспомнить это имя, но на ум ничего не шло. — Я приехал из Этампа. Некоторое время назад я был направлен гостить в замок неподалеку от Шартра. Виконт поджал губы, с тревожным интересом вслушиваясь в слова юного барона. — Чтобы затем отправиться в Париж с рекомендацией от графа де Рошфора. Дело в том, что мой отец не мог рекомендовать меня… Юноша, собираясь со словами, снова замолчал. Сезар слегка склонил голову набок, наблюдая, как он одергивает кожаные манжеты, и медленно произнес: — Всё верно, граф де Рошфор — мой отец. — За неделю до того, как я должен был уехать, граф вернулся из Осерра, куда пристраивал в монастырь свою старшую дочь. На следующий день он слёг в лихорадке. Признаюсь, погода по его возвращении была ужасна. Сезар уже обо всём догадался. Он бесшумно вдохнул, стараясь сохранять на лице маску бесстрастия. Барон набрал в легкие воздуха и вымолвил на одном дыхании: — Третьего дня граф отдал душу Господу. Выдох получился шумным. Сезар сжал зубы и выжидательно взглянул на Монтеклера, который, кажется, собирался сказать что-то ещё. — Меня послала мадам де Рошфор. Она хочет вас видеть.

***

— У Анри врожденный талант управлять, он невероятно умен для своего возраста, — сухая женщина лет сорока в закрытом траурном платье гордо обернулась. Сезар знал, что там, за дверью, прислушивается к разговору старший сын мачехи. Он плохо помнил этого ребёнка, тот был младше Сезара на три года, и в последнюю их встречу четыре года назад, когда он впервые ехал в Париж, Анри только исполнилось одиннадцать. — Гастон добродетелен, он каждый день проводит за молитвой по несколько часов у себя в спальне. И зачем эта женщина расхваливает ему своих сыновей? Помнится, Гастон всего на год младше брата. Неужели, она уже задумывается об их карьере? Сезар поднял взгляд и встретился со взглядом вдовы. Она старалась выглядеть доброжелательно, но руки её нервными движениями мяли ткань платка, который она изредка прикладывала к глазам. Прошлой ночью прошли похороны, а наутро она уже готова делить имущество. Или нет. Сезар всё ещё не понимал ее замысла. — Лоранс… — вольно или невольно мачеха запнулась, — Лоранс только отправили в монастырь, мы собираем ей приданое. А ведь Лоранс была одного возраста с Марион. Сезар вспомнил, как обошелся с ней перед отъездом. Забыв о своём желании, он сразу покинул Монтеклера, поднялся на второй этаж и, едва дождавшись окончания ужина, сообщил кардиналу, что собирается уехать. Монсеньор ограничился коротким расспросом, Сезар отвечал односложно. Марион, тоже присутствовавшая при трапезе, подошла поближе и принялась что-то спрашивать. Сознание виконта тогда уже было затуманено, он что-то резко ответил и ушел. Наутро он выехал с рассветом, когда кардинальский дворец ещё спал. Наверное, она сердилась на него. — Вскоре придется отправить туда Шарлотту, — мадам де Рошфор всё продолжала говорить, — Она очаровательная, очень активная девочка. Шарлотта… А ведь она единственная из братьев и сестер, которую он любил. Когда он ушёл из дому, ей не исполнилось и года. Сезар улыбнулся, вспомнив, как часами мог простоять у колыбели этой бойкой кареглазой девочки. Другой вопрос, что ему не позволяли этого делать. Заметив его улыбку, мачеха воодушевилась. — Франсуа невероятно красив, я думаю он будет иметь успех при дворе, когда вырастет. Неожиданно Сезар вспомнил слова кюре, которого встретил по дороге. Он говорил, что семья их сильно разрослась, мачеха его недавно выносила седьмого ребенка и, думается, снова на сносях. Виконт опустил взгляд с лица женщины, присмотрелся, но ничего не заметил. У него не было намерения надолго оставаться в родовом гнезде, да и слушать речи и хвальбы мачехи тоже. Он устало вздохнул и прервал её: — Чего вы хотите от меня, мадам? Вдова сразу замолчала, поджала губы и затем, прямо и жестко произнесла: — Я требую, чтобы вы отказались от права наследования. Взгляд Сезара сделался тяжелым. Неужели она в состоянии думать только о наследстве? — Вы устроены в Париже и не нуждаетесь в деньгах, — с нажимом продолжила женщина, — Как я вижу, вы не намерены помогать своим братьям и сестрам. К тому же, вы не в состоянии будете управлять поместьем издалека. Оно вам и не к чему. Сезар досчитал до трех, расслабил сжатые в кулак пальцы и произнес: — Вы живете здесь и вольны пользоваться поместьем по своему усмотрению. Я готов по мере возможного помогать вашим детям, — он выделил последние два слова, — но большего от меня не требуйте. — Мерзавец! — мачеха вскочила с кресла. Сезар тоже поднялся. — Какой из тебя граф, цыган?! Он поморщился. Сколько же нетерпимости в этой женщине! — Извольте перестать пугать детей, мадам. — Попал под крыло первого министра и надеешься, что вечно будешь оставаться в фаворе? Как бы не так! Эти слова задели Сезара. Он подхватил с кресла шляпу, провернул перед мадам де Рошфор пародию на поклон и развернулся к дверям. — Теперь берегись, — почти спокойно произнесла женщина ему в спину. Хлопнула дверь. В другой комнате выпрямившись в струну стоял Анри. Он проводил Сезара взглядом, и не понятно, чего в нём было больше: злости или облегчения. У противоположных дверей стояла высокая темноволосая девочка. Машинально она сделала реверанс, стараясь скрыть невольную полуулыбку. Сезар тоже едва сдержался. Шарлотта была на него похожа. Этой ночью он был уже в Этарне. ________________________ * Жак Лемерсье — архитектор, которому была поручена перепланировка и масштабная реконструкция поместья. ** Сен-Пуант — родовое имение, где на протяжении семи лет рос Сезар.