Безответные чувства

      Бунтующее сердце, сердце, мечтающее о любви, слепо несется к тому, кто греет. Лиен то время, что Чонгук страдал из-за Рины, старалась быть рядом. Не потому что это было нужно ему, а только потому, что она сама хотела стать для него всем, унести все его печали, сделать счастливым. Он мучился ни день, ни два, даже ни неделю. Его терзали муки на протяжении долгих месяцев. Глупо было полагать, что разрыв крепкой дружбы возможно будет так быстро забыть. После весеннего бала они не виделись неделю, Чонгук был сильно занят, и встретились они только после. Сердце Лиен бешено забилось от нерастраченных чувств, но стоило ей увидеть не до конца сошедшие синяки, она чуть не задохнулась от волнения за Чона. Он не отвечал ни на один вопрос, и умело увиливал, под предлогом: «Зай, не переживай, это с тренировок, все пройдет».       Но за неделю, в которой она отсутствовала, в нем словно что-то изменилось. Взгляд стал каким-то другим: нежным и отдохнувшим. Чонгук не сказал ничего, лишь подарил крепкие объятия, которых ей очень не хватало. Изменения, произошедшие с ним, действительно, можно сказать, сгладили их отношения. Они стали ярче, Чонгук выплеснул все свои чувства наружу, показал истинное значение слова «любовь». Он не приходил затасканным и уставшим, она смотрела на него и видела того самого самоуверенного парня, в которого когда-то и влюбилась, который когда-то покорил. В их беседах больше не звучало имя «Рина», не было разборов на тему их былой дружбы и это, как не странно, радовало. Лиен боялась спрашивать у него, что между ними произошли такого, что его поведение так переменилось. Боялась, что раскровит только начавшие заживать раны.       Любить — невероятно, но быть любимой — сказочно. Когда ты кому-то нужен до потери пульса, нужен как кислород, когда ты составляешь чье-то незримое счастье — лучшее из всех чувств. Чонгук был тем самым принцем, который завораживал собой и поступками. Они гуляли вместе, частенько зависали в его квартире и в целом не отходили от друг друга, не расплетали рук. Чонгук не обращал внимания на Рину, но теперь Лиен не сводила с неё взгляда, думая о том, какой стойкость надо обладать, чтобы подавить в себе чувства. Или же это и была сила любви? Любовь, которая жертвовала собой ради другого? Или, быть может, она просто спутала любовь с дружескими чувствами, которые крепко связали их с Чонгуком?       Рина была довольно одинока в университете. Если Чона всегда окружала какая-та компания и в целом он был даже популярен, то с Ким можно было увидеть Юнги и еще человека два, три, с которыми она вскользь обменивалась словами. Она была одинока, но ничем не выражала тоски, удрученности, несчастья. Рина держалась уверенно, непоколебимо, как держаться может только настоящий боец.       С весной в Южной Корее начинались различные фестивали, каждый из которых был шумным, веселым и романтичным. Они побывали на фестивале весенних цветов в Ёыйдо*. Участвовали в различных фестивальных конкурсах, сделали красивые фотографии на фоне цветущих кустарников и деревьев, пробовали множество вкусностей, которым казалось, не было конца, и останавливались, чтобы взглянуть на мастер-классы и выступления танцоров и искусных музыкантов.       Прекрасным был недавний воскресный день. Лиен, прислонившись к изголовью рисовала новые эскизы, на которые вдохновляли воспоминания о проведенном вместе фестивале и расцветающая в парках природа: нежно розовые бутончики корейской сакуры, красно переливчатые азалии, молочно-белые потягивающиеся цветки магнолии, желтая до пестроты форсайтия и позеленевшие деревья из семейства грабов. Она не имела точного представления о том, что именно хотела создать, однако яркие и даже очень смелые цветовые сочетания уже перемешивались в голове. Рядом на полу сидел Чонгук с ноутбуком, он просматривал какие-то танцевальные уроки, которые запоминались у него быстрее всего остального. В комнате звучала одна из композиций Imagine dragons, и вокруг стояла умиротворенность…а где-то в шкафу лежал бордовый плед. Чонгук заерзал и, досмотрев ролик, потянулся и зевнул. Он взглянул на Лиен, которая увлеченно прорисовывала что-то в своем синем скейтчбуке. Её сосредоточенное лицо вызывало какое-то умиление: наклоненная на один бок голова, прищуренный взгляд безмолвно шевелящиеся губы, которые он был уверен, повторяют строчки песни.       — Что рисуешь? — Чонгук поднялся с пола, отложил ноутбук на тумбочку, и, подвинув девушку на середину кровати, присел рядом и вытянул ноги.       — Платья, — не отвлекаясь от листа, продолжала она штриховать карандашом.       На кровати лежал пенал, наполненный разными художественными принадлежностями, а на листе виднелись начертания различных платьев. Кажется, Лиен действительно была увлечена — несколько набросков пестрели на одном листе.       Чонгук перебросил руку через её плечо, приобнял и оставил легкий поцелуй на её щеке. Этот месяц он был счастлив. Настолько, что медленно подходил к рубежу уверенности в своем решение. Чонгук любил отчаянно, любил всем сердцем и душой. Любил так, как умел только он: лирично, с рвением, со страстью и трепетом. Он жил мыслью о Лиен. Чонгук ревновал и не раз угрожал горе-ухажерам, подбивающим к ней клинья, и не раз сорился с ней, а потом просил прощения за то, что был слишком резок. Его поцелую умели отвлекать, завлекать, могли утешать или же просить прощения. Чонгук видел только её, любил только её и хотел только её.       Но что-то на дне души скребло, что-то не давало покоя и любуясь Лиен, в сердце не екало как прежде. Или не так. Не екало так же сильно, как делало это раньше.       Чон старался совсем позабыть Рину, все, что их связывало. У него, кажется, даже получалось. Временами он совсем забывал о случившемся, словно подобное не происходило с ним вовсе. Лишь иногда во снах Чонгук попадал в то сладостное время их дружбы и просыпался с ноющим сердцем. Он все еще был слаб и боялся дать отпор своим обидчикам. Чонгук обходил Мино и остальных отморозков, что умело выпустили пар на нем в день бала. Ему не было стыдно признать себе — он боялся их. Страх захватил каждую его клеточку, и Чон трусливо прятался в раковине комфорта.       Чонгук проводил носом по открытой шее девушки и потянулся к ее губам. Лиен ответила, перестав противостоять ласкам, оставив карандаш и скейтчбук на кровати, положила руку на плечо брюнету.       — Я хотела доделать эскизы, — между поцелуями шептала Лиен, ероша Чонгуку волосы.       Парень лишь неоднозначно хмыкнул, не переставая излучать нежность и крапинки страсти. Им было хорошо вдвоем. В их маленькой квартирке обитало счастье, закрепленное на понимание, взаимной тяге и уверенности в любви.

***

      Рина усердно повторяла финты, пока Юнги имитировал защиту. Сегодня тренировка шла продуктивно. Выловив свободное окно в расписание, Ким сразу двинулась к Мину, и ей посчастливилось не только застать его, но очутиться в пустом зале. Не теряя зря времени, они приступили к тренировке: чувство спортивной эйфории захватило все нутро, мышцы приятно заныли, азарт и игровой задор позволяли на последнем издыхание выуживать из себя движения, несмотря на то, что пот лил ручьем. Скрип кроссовок заглушался тяжелым, сбитым дыханием, чертыханием и стуком мяча об пол. Получалось с каждым днем все лучше, теперь мяч подчинялся и не отскакивал после каждого поворота, а следовал рядом, как верный товарищ, как преданный пес. Спортивной деятельности Рина давно не отдавалась полностью и с таким рвением, но в связи с последними событиями это помогало забыться, отвлечься от ненужных, каких-то сковывающих мыслей. Говорить о том, что позабыла и больше не страдает, было не тем же самым, что сделать это. Она вспоминала все, видела все, переживала также как раньше, но научилась контролировать мимику, поступки, слова, чтобы скрывать переживания, лежащие на сердце. В тот раз Чонгука явно отметелили, но кто, за что и главный вопрос как? Ведь Рина не раз становилась свидетелем подвигов Чона, его выдержки, силы и боевых умений. В голове вопросы жужжащим роем пчел мешали делать правильные, логичные выводы и потому все вываливалось из рук. Баскетбол же требовал максимальной концентрации и отдачи, к тому же неплохо снимал скопившийся стресс.       Юнги сегодня старался помочь и объяснить все трюки, показывая их в замедленном действие. Его острый прищур резал похлеще ножа и вызывал именно сегодня некое чувство дискомфорта. Он следил внимательно, выискивал какие-то ответы ( в своей извечной манере) и постоянно пытался о чем-то заговорить, но не решался. Что-то его останавливало в самую последнюю минуту, и как бы Рина не пыталась выудить у него, что он затевает, ей никак это не удавалось.       Проделав еще пару повторений, девушка бросила мяч в кольцо и, не став его ловить, устало плюхнулась на маты, на которых расположились две маленькие бутылки воды.       Юнги не стал приземляться рядом, а, лишь поморщившись, сказал, когда будет следующая тренировка и попрощался. Рина несмотря на желание поговорить с Шугой, не стала его останавливать, потому что непосилен был этот орешек для её зубов. Мин тяжелый на общение человек, если в нем не было желания чем-то делиться, бессмысленно было даже пытаться растормошить его персону.       У Рины было немало важное дело, ей хотелось разобраться, что именно случилось с Чонгуком, и где он нахватался этих синяков. Вариант был один, надо было лишь набраться смелости. А ради Чонгука Рина могла откопать в себе любые качества, даже такие, как безрассудство. Переодевшись в обычную университетскую форму, Ким отправилась на поиски Ли Тэяна. К счастья долго его искать не пришлось, уже на первом повороте, она, подойдя к нему, бросила:       — Поговорить надо.       — Ого, чем обязан такой важной персоне, — заинтересованной усмехнулся он и стрельнул глазками, — передумала и решила затусить со мной?       — Это видимо ты передумал и решил затусить с Чонгуком, — выделяя нужное слово кавычками, серьезно выдала Рина, грозно посмотрев на собеседника.       — А ну, да, как же без него то, — в сторону пробухтел парень и раздраженно посмотрел на Ким, вздернув голову, — совсем дура? — Какой к черту Чонгук?       — Да, брось это ведь ты с ним подрался? — безапелляционно заявила Рина, скрестив руки на груди, ожидая получить утвердительный ответ.       — Спешу расстроить, я к его разукрашенной морде, к сожалению, не имею никакого отношения, так что бывай, — проронил Тэян и, обойдя студентку, направился дальше.       Рина непонимающе помотала головой и ринулась вдогонку Ли, а поймав его за руку, за что он одарил её удивленным взглядом, еще раз с какой-то странной надеждой в голосе спросила:       — Как это не имеешь никакого отношения?       — А вот так, — криво усмехнулся Тэян, — мне прошлого раза хватило, не хочу иметь ничего общего с больными на всю голову.       Оставив Ким в замешательстве, Ли скрылся за коридором. Рина была удивлена, она была почти полностью уверена, что именно Тэян сцепился в очередной раз с ним, но обманывать её не составляло для него никакой выгоды. Тем более учитывая тот факт, что Чонгука именно «избили» было тяжело решить, что это Тэян, уступающий ему в физической подготовке. И тем более все знали, что их дружбе пришел конец, значит, желающих набить морду Чонгуку должно было стать меньше, а не больше. Какой-то абсурд!       В раздумьях она сбегала и купила маленькую бутылочку сока, а вернувшись, решила не пойти и на следующую пару. Рина отправилась на крышу, где могла посидеть и послушать музыку в одиночестве. Свернув с одного коридора на другой и почти дойдя до двери, Ким притормозила, услышав голоса. Несколько из них показались очень знакомы, выглянув немного из-за угла, она увидела дымящую сигаретами компанию, в которой часто бывал Тэян. И сам этот факт уже давал понять, что ничего хорошего ждать от них не стоило. Только она хотела убежать подальше, как услышала имя. Родное.       Голоса, прерываемые хохотом или же громкими вскриками, слышались запредельно близко. Рина всматривалась в шершавую поверхность лестницы и пыталась услышать больше, чем успела, но кроме знакомого имени более не прозвучала ничего, а спустя пару минут говор прекратился, и внезапно возникшая тишина вырвала Ким из забвения. Она подняла взгляд и сквозь маленькую щелку уловила насмешку на лице одного из парней. Его взор был наполнен каким-то вызовом, какой-то негласной угрозой благодаря чему по телу девушки прошли неприятные мурашки. Рина поторопилась скрыться, сделав два шага назад, она ударилась о перила, после чего словно проснувшись, стремительно побежала вниз, подальше от плотоядного прищура незнакомца. Хотя незнакомцем его было трудно назвать. Пусть она и не была лично с ним знакома, но ей уже приходилось видеть его пару раз в университете. Тэян не был паинькой, и его окружение ему соответствовало. Таких ради своей же безопасности нужно было сторониться, обходить десятой дорогой и даже не смотреть на них.       Коридоры хранили молчание, потому что звонок на пару прозвенел около пятнадцати минут назад. Рина еще долго скованно шагала по коридору, как оловянный солдатик, оглядывалась назад, чтобы убедиться, что её никто не преследует, чтобы убедиться, что очередной недобрый взгляд лишь плод богатого воображения.       Пробежав еще один пролет, Рина оглянулась и выдохнула. Было абсолютно пустынно, только отдаленно доносилось эхо голоса преподавателя из какой-то ближайшей забитой аудитории. Ким развернулась и, вздрогнув, охнула.       — Приветик, — с виду совершенно невинная улыбка совсем не располагала к себе, а наоборот отталкивала, — некрасиво подглядывать, а потом еще и убегать.       Он был уверен в себе и своей правоте. Расслабленная поза, коварная полуулыбка и сверкающие недобрым огоньком глаза, — заставили моментально занервничать.       — Мы случайно незнакомы? Ты, кажется подружка, — Мино усмехнулся, оценивающе присматриваясь к девушке, — Чонгука. Мы с ним хорошие друзья к слову, — студент негромко засмеялся, раздавая холод и потерев стертые когда-то в кровь и засохшие на данный момент костяшки, — вот недавно так славно провели время. Ты ведь Рина, да?       Ноги налились свинцом, перестали слушаться, а внутри вместо голоса разума говорило сердце, громко отбивая удары в каждую клеточку тела. Понятно было одно — он тот, кто навредил Чонгуку.       — Я…— язык не слушался и слова не хотели находиться, разбегаясь в разные стороны, гонимые страхом, возникшим где-то на корке подсознания, — да, я Рина. И мне пора, — с трудом закончила девушка и не сдвинулась с места.       Спина взмокла от волнения, из-за чего белая рубашка неприятно прилипла к телу. Стало жутко страшно, когда Мино стал делать шаги навстречу.       — Знаешь, а ты симпатичненькая, — никакие правила, никакие морали не смогли бы его остановить. — Не хочешь повеселиться?       Девушка, чертыхнувшись, припомнила, что совсем недавно слышала подобное выражение, стала пятиться назад и, откуда-то набравшись храбрости, злобно бросила:       — Я с мудаками не веселюсь.       — Поаккуратнее с выражениями, — изогнул бровь парень, продолжая надвигаться, и фыркнул, — ты же не хочешь лишиться своего дорогого друга. Ах, только где он шляется, когда так нужен? Я совсем забыл, что у него есть другая и ему не до тебя.       Слова ударили точно в цель, и Рина поморщилась, осознав, что загнала себя в тупик, к стене.       Бежать было некуда, оставалось отбиваться.       — Что тебе нужно?       — Кажется, я предельно ясно выразился, — зашипел Мино, хватая Рину за подбородок и наблюдая за ней сверху вниз, — я просто хочу повеселиться, и ты мне в этом поможешь.       «Черт с два» — готово было слететь с её губ, как «стена» начала проваливаться и крик так и не вылетел из горла. Мино всего лишь открыл дверь в подсобное помещение, к которой она себя сама и загнала. Рина начала падать и не успела сделать и шагу, как её притянули руки парня, и она ощутила прикосновения чужих, грязных губ к своим. Омерзительно до тошноты и больно где-то за ребрами. Первая попытка закричать провалилась моментально, Ким споткнулась о швабру и упала на пыльный пол, снося вместе с собой и ведра, тряпки, какие-то инструменты. Тупые предметы беспорядочно приземлились на ноги, руки и голову. От боли в теле и страха на глаза навернулись крупные капли слез, Мино потянул её за руку, больно сжав запястья, поднял с пола рывком.       — Да, брось, так и быть помогу тебе забыть Чонгука, — оскалился он непослушанию и вновь сжал девушка за подбородок.       Его темные глаза зловеще сверкали в темноте и оскал, кривая линия губ выдавала лишь насмешку.       Боль, обида и страх заставили удариться в панику. Она забила хаотично руками, и ногами, начала кусаться, пытаясь до кого-нибудь докричаться. Саднило руки, губу, по которой стекала теплая струйка крови, как от ожогов и щеки полыхали от нескончаемой борьбы. Когда тело начало отказывать своей же хозяйке, когда руки уже почти перестали отбиваться, а сердце смирилось с участью мученицы, в коморке стало светло.       — Сука.       Короткое изречение, которое услышала Рина, не помогло сразу же определить личность спасителя. Он накинулся на Мино и не жалея кулаков щедро одаривал его ударами. Со всей злостью, омерзением и жаждой справедливости. За подругу, за ту, которую он не хотел дать в обиду никому.       Опомнившись спустя несколько минут, заплаканная Рина подорвалась к спасителю.       — Юнги, хватит, прекрати, — у него была плохая репутация и драка могла ухудшить его положение, — пожалуйста, он того не стоит, прошу тебя.       — Сволочь, — процедил Юнги, еще раз ударив парня.       А потом еще и еще. Пока не стала появляться огромная алая лужа на полу.       Его невозможно было узнать. Он обезумел. Обычную холодность и рассудительность сменили вспыльчивость и злость. Он дернулся, накрыл трехэтажным матом обидчика и окровавленной ладонью схватил Рину за руку, повел за собой в сторону туалетов. Без стеснения зашел в женский, который на данный момент пустовал. Юнги подвел шокированную Ким к раковине и включил теплую воду, подставил туда руки и принялся смывать кровь. Рина громко выдохнула и аккуратно коснулась ранок на его пальцах. Он спас её, он пришел в самый нужный момент, он был ее героем.       — С-спасибо, Юнги, — шепотом и заикаясь.       За то, что ты есть, за то, что ты мой друг, за то, что ты не остался в стороне и услышал мой крик о помощи.       — И часто он к тебе пристает? — сурово поинтересовался Мин, не сводя затуманенного взгляда с мокрых кистей.       — Их компания с Тэянам никогда не давала нам прохода, — с дрожью в голосе ответила Рина, — я не думаю, что он зашел бы так далеко, не смог бы.       — Не было на то похоже, все-таки мало я ему вдарил, — прошипел Юнги, не сдержав порыва гнева.       — Юнги, не говори, — слова упали громко на пол, заглушили шум воды, — ничего Ч-Чонгуку.       Желваки на лице парня опасно заиграли, вены взбухли, а в глазах при упомянутом имени вспыхнул пожар, сжигающий любой здравый смысл.       — Юнги…       — Хорошо, тебе нужно домой, — заботливым взглядом осмотрев её с ног до головы, прошептал Шуга.       — Я не могу, пара у Минсу, он меня не любит, там и так все плохо. Приведу себя в порядок и пойду. Спасибо, Юнги, я не знаю, чтобы я без тебя делала, — первый всхлип при нем и тот негромко, скромно, так она извинилась за его пораненные руки, — прости, Юнги-я.       Шуга выключил воду и, не обращая внимания на мокрые руки, притянул ее к себе. И крепко-крепко сомкнул руки, позволяя ей выплакаться на его плече. На плече, по сути, "знакомого"...       Он успел. Приди хоть на минуту позже, не вздумай найти её и серьезно с ней поговорить, все закончилось бы трагедий, которую он лично не смог бы себе простить.       И случившееся прощать ему Юнги не собирался.       Еще не остывший из-за случившегося, Юнги покинул помещение. Грудь его все еще вздымалась от выброса адреналина. Перед глазами стояла картина, которая будет мерещиться ему в кошмарах, нагоняя страх и ужас. Быстро достигнув расписания, Мин отыскал номер нужной группы и провел пальцем линию по стенду, выверяя, какая у них идет пара. Он взял курс к «205» аудитории, чтобы раз и навсегда поставить жирную точку, чтобы ткнуть животное в дерьмо, которое он сам же сотворил. И пусть ему будет так же неприятно и больно, как было Рине.       Пока он шел в нужном направлении, прямо в ухо прозвенел звонок, еще больше раздражая и без того заведенного Юнги. Пролетев лестницу, он попал на третий этаж, где и находилась аудитория. Дверь с чертовой табличкой «205» как человек, держащий красную тряпку призывая быка разнести в пух и прах все вокруг. С силой дернув за ручку, Юнги привлек внимания нескольких студентов, сидевших ближе к проему, своей заведенностью и импульсивностью. Выцепив взглядом необходимого человека, Мин сжал зубы от негодования и злости. Чонгук стоял возле подоконника в небольшой компании, смеялся, обнимая одной рукой Лиен, весело жестикулировал. В его лице не было ни капли грусти. Ясный как день взгляд, и живая мимика счастливого человека.       Почему?       Поджидая чего-то пару минут у входа и разочарованно осматривая Чона, Юнги сжал кулаки. Он решил для себя, что с радостью станет тем человеком, который омрачит его мгновения счастья, кто сломает хрупкую, выстроенную самостоятельно идиллию. Мин перестал что-либо слышать, проигнорировал оклики нескольких знакомых и, почти дойдя до Чонгука, заметил, как он встрепенулся, слегка даже улыбнулся и дернулся, чтобы протянуть ему руку для пожатия. Видимо даже что-то сказал. Юнги безмолвно встал напротив, воссоздал коридор понимания. Глаза в глаза. Посыл осуждения и искреннего недоумения.       Почему ему все равно?       Резко дернувшись вперед, Юнги точным замахом кулака рассек Чонгуку не успевшую зажить губу. Рядом пронзительно закричали, но Мин не слышал, в его ушах звучали крики, мольба и молитвы Рины, перед его глазами был момент, когда он на слух выискивал, где она находиться, как он паниковал и ощущал дрожь в коленках от бессилия. В ответ Юнги получил хороший хук. Чон не остался в долгу и не позволил сделать из себя грушу для битья, по крайней мере, не сегодня. Обменявшись «приветствиями», Юнги схватил его за воротник, притянул близко к себе и презрительно настолько, насколько он мог, процедил:       — Тебе на нее совсем все равно? Не ты ли кричал о том, что будешь защищать и беречь? Тогда где ты был? Где ты, Чонгук, твою мать, был? — Мин не заметил, как начал кричать на всю аудиторию.       Чонгук растерялся от сказанных слов и выискивал ответа в необычно сверкающих глазах напротив.       Юнги, зашипел, когда ощутил, как другие парни начали его оттаскивать, а перед ним возникла Лиен, испуганно прижалась к Чонгуку и с осуждением, враждой и злостью посмотрела на Мина.       — Ты с ума сошел! — сорвано закричала она, закрывая Чона собой.       — Я не понимаю, — пробормотал Чон, не переставая смотреть на баскетболиста, словно не было посторонних рядом.       Юнги горько усмехнулся и, наплевательски оттерев рукавом рубашки кровь с губы, выплюнул:       — И в этом весь ты.       Он резко оцепил руку какого-то левого парня с плеча и исчез за дверью аудитории, оставив после себя смятение в сердце того, кто искренне считал себя правым и по праву счастливым. *Ёыйдо — огромный парк в Сеуле.