Оттенок разума

* * * «Что может заставить человека совершить самоубийство?» - ответ на этот вопрос мечтают получить сотни людей по себе с совершенно разными проблемами и взглядами. Что может такого произойти, чтобы человек лишил себя одной единственной возможности на существование? Ведь, кажется, что если посмотреть на мир в розовом свете, то так хочется быть живым и чувствовать тепло окружающего мира, ощущать все разноцветные краски жизни, радоваться мимолетным маленьким событиям и приносить радость окружающим. Будет ли это потом, после смерти? Скорее всего, только из-за этого вопроса смятения и боязни потерять все, люди и существуют в обычной повседневности, не имея желания что-либо менять. Но есть и такие, у которых что-то доходит до своего определенного пика, что думать об этом уже не имеет никакого смысла. Ты больше не видишь, исходящий от жизни свет, видишь все только в серых тонах, и ощущение бесконечного отвращения к жизни начинает посещать все чаще. Но знаете, я никогда в жизни не видел этот мир в каких-то других радостных цветах. Я никогда не восхищался жизнью и не цеплялся за нее зубами. Я просто был одним из всех, кишащих на этой планете, совершенно не понимая, что такое жизнь. А может, потому что, по сути, для меня ее и не было?... Я чувствовал себя совершенно свободным, создавая себе такие испытания, которые сам хотел ощутить и испробовать. Но что, же все-таки толкает человека на столь безумные риски в жизни? Я думаю, каждый из людей будет пытаться гнаться за этим вопросом всю свою жалкую жизнь. Ради этого и стоит существовать, верно? Так и должно быть. * * * - Дим, ты, правда, достал уже, когда включишь телефон, я тебя из-под земли достану, - медленно, выделяя каждое слово, проговаривал я в телефон, насыщенный мертвой тишиной. Уже в течение нескольких часов я не мог дозвониться до своего лучшего друга, с которым мы договорились встретиться около университета, еще задолго до начала пар. Нам предстояло обсудить что-то очень важное и глобальное – а именно очередные бредни, которые ежедневно преподносила нам жизнь. Больше не было на свете именно такой родственной души, которая могла так меня понимать и не осуждать, как остальная масса людей. Я поспешил быстрее в универ, потому что так называемый директор школы обещал при первой же возможности отдать мне документы. И на то у него были свои причины. Я не знаю, почему именно сегодня и сейчас я пошел совершенно по-другому, не по обычному в повседневности пути, но будто какая-то неведомая сила толкала меня именно в этот квартал. Уже на протяжении часа меня посещало странное чувство тревоги, что очень редко меня беспокоит. Гул машин, бешеный поток жизни, суета прохожих – все это смешалось в какой-то один сплошной ком, и я даже забыл, как думать, размышлять и чувствовать. Что хорошо мне запомнилось, так это то, что меня будто бы заковали в кандалы и прикрепили на место, на котором я находился, смотря в одну единственную точку поблизости. Была ужасная давка людей, ощущение, будто на меня повесили виселицу, которая сдавила мне шею со всех сторон. В легких страшно перехвалило дыхание – и все от того, что я не мог оторвать взгляд от дороги, находившейся в пару метрах от меня. Я видел только нескончаемую толпу людей, милиции и скорой помощи, не дававшая проходу совершенно никому. Не знаю, что меня заставило резко сорваться с места, но я молнией помчался вперед, стараясь проглотить предчувствие отчаяния и страха, застрявшего во мне. - Сюда нельзя! – отчетливо услышал я режущий и грубый голос около себя, и чьи-то сильные руки, накрепко вцепившиеся в мое тело. Я смотрел вперед, стараясь сконцентрировать взгляд на одном месте, но мимолетные движения сильно мешали это сделать. В это время мне продолжали что-то кричать и отталкивать, но я как непробиваемый прорывался вперед с единственным застывшим словом на губах: «Дима».