50 оттенков: история болезни...

Я шла в ее палату, продумывая каждое свое слово. Сейчас нельзя ее спугнуть. Она должна доверять мне, чтобы все закончилось, как нужно мне. Свет в ее комнате горел, и Уоррен еле поспевал за мной быстрым шагом. Кейт осталась в кабинете, следить за порядком. Я осторожно вхожу в палату и для начала изучаю обстановку. Лейла, как кукла, лежит на кушетке и смотрит в потолок. Ее глаза заполнены слезами, а руки непроизвольно дрожат. Мне пришлось постучать по двери, чтобы привлечь внимание девушки. Сначала она смотрела сквозь меня, словно не видела, а потом улыбнулась. Правда. Она раздвинула губы в легкой улыбке, и мне даже показалось, что она на самом деле рада меня видеть: — Анастейша? — в ее голосе я слышала нотки облегчения. Что с ней такое? Неужели, окончательно свихнулась? Я повернулась к Уоррену, который всеми силами старался выглянуть из-за моей спины и посмотреть на брюнетку. Еще один чокнутый! — Оставь нас, пожалуйста. Я тебя позову, как только выясню все, что мне нужно, идет? — парень долго испепелял меня недоверчивым взглядом, а потом послушно удалился, и я снова осталась наедине с той, кто раньше вызывал у меня леденящий душу страх. Я поправила свой халат и направилась к койке Лейлы: — Здравствуй, Лейла. Рада, что ты вновь с нами, — я осторожно присела на край ее постели и слегка улыбнулась. Все-таки сложно мгновенно довериться человеку, когда еще вчера она могла держать тебя «на мушке». Брюнетка заплакала. Слезы текли по ее щекам, пока я изучала показания приборов. Ничего, скоро все это закончится. И для меня, и для нее: — Как ты себя чувствуешь? Где-нибудь болит? — я водила карандашом перед ее глазами, проверяя реакцию. А затем откинула одеяло в сторону, чтобы изучить пулевое ранение: — Живот… И голова, — с небольшой паузой ответила она, следя за моими движениями. Повязка на брюшной полости из идеальной чистой стала немного красноватой. Да, рана продолжает кровоточить, и это нехорошо: — Лейла, слушай меня внимательно. 10 часов назад мы вытащили из твоего тела достаточно крупную пулю, и тебе сейчас ни в коем случае нельзя переживать, рыдать и сходить тут с ума! Я понимаю, через что тебе пришлось пройти, но поверь: сейчас твоя жизнь намного важнее всех этих проблем с Греем и его ненормальным отношением к брюнеткам. Просто думай о чем-нибудь хорошем, идет? А как только я сниму швы, ты пройдешь курс лечения у лучшего психотерапевта, и сможешь жить спокойно, договорились? — я говорила это все очень ласково, словно читала сказку ребенку. Сейчас Уильямс была очень ранима, и любая неправильно преподнесенная информация, может сыграть со мной злую шутку. Я снова укутала живот девушки, чтобы она сама ничего не натворила, и решила перейти к основной части своей работы, но она начала первой: — Анастейша… Я не знаю, как тебя благодарить! Мне так стыдно сейчас! Ты даже не представляешь, как я хочу вернуть все назад, и прожить те 3 года так, как на самом деле должна. Я не знаю, что мне делать сейчас! Каждый раз я, как умалишенная, несусь за Господином, пытаюсь догнать то, что мне уже давно не принадлежит… И я правда не хотела направлять на тебя или на него пистолет, но что-то переклинило, и… Я не контролировала себя! Господи! Прости меня, Анастейша! Я очень испугалась, что больше никогда не смогу тебе этого сказать. Мне правда жаль, что я так глупо себя вела! — ком непроизвольно встал в горле. Это на самом деле говорит Лейла, которая еще недавно пришла в гараж с огнестрельным оружием. Я не знала, что ей сказать, не знала, как ее успокоить, поэтому молча сжала ее руку и прошептала: — Никогда не поздно все начать сначала, Лейла. И будь я проклята, если сейчас один врач-практикант не наблюдает за тобой сквозь это одностороннее окно, — она рассмеялась, а в ее глазах я впервые увидела жизнь: — Спасибо, Анастейша, — я еще раз сжала ее пальцы, взяла все документы и напоследок сказала: — Увидимся на твоей свадьбе с Уорреном, идет? — и ее заразительный смех разнесся по всей палате…

***

В итоге с Кейт так и не удалось поговорить по душам. Когда я вернулась в кабинет, то увидела, что она свернулась калачом на диване и крепко спала. Ее раненная ладонь в темном освещении моей настольной лампы еще больше настораживала меня. Как Элиот мог так поступить? Неужели у них все так плохо в отношениях? Как будто у меня с Греем все складно! Я даже не знаю, стоит ли мне сегодня возвращаться в Эскалу? Переночую у Кейт. В конце-концов, мне тоже нужно над многим подумать. И за всеми этими размышлениями о своей дальнейшей жизни, я не заметила, как наступило утро. Минусы ночного дежурства в том, что ты не можешь отлучиться домой даже на несколько часов. На тебя тут же наваливаются самые ранние клиенты, и ты должна быть всегда собрана, чтобы назначить каждому то, что нужно. Подругу пришлось разбудить, когда начался прием, поэтому поговорить нам опять не удалось. Я в сотый раз прокручивала ее слова в голове. Они с Элиотом не семья, а сожители, соседи… А кто мы с Греем? Можно ли нас назвать полноценной будущей семьей? Да о чем я? Мы поссорились и до сих пор не помирились! Нужно с этим срочно что-то делать, а иначе я вообще не вижу смысла тянуть резину… Когда я делала утренний обход пациентов, Уоррен сидел рядом с Лейлой, и они оба улыбались друг другу. На прикроватном столике пациентки был свежий букет цветов и какие-то фрукты. Неужели ему на самом деле так понравилась Уильямс? Ну надо же! Парочка двух помешанных! Они явно нашли друг друга. Я не стала их тревожить, полагаясь на ответственность практиканта. И стоило мне развернуться на 180 градусов, как я увидела Кристиана. Он смотрел прямо мне в глаза, и сердце начало выполнять кульбиты. Моя улыбка с лица тут же исчезла, сменившись на серьезность и недоумение. Грей был одет как-то странно: не было ни костюма с бабочкой, ни лакированных туфель. На этот раз его мощное и подкаченное тело подчеркивал темно-синий свитер, джинсы и ботинки. Мне никогда не приходилось видеть Кристиана таким! Я аж онемела от шока. А он легкой походкой приближался ко мне. Что он задумал? Оказавшись рядом со мной, я почувствовала ЕГО запах, и в груди сдавило. Да-да-да, это было очевидно. Я скучала по нему. Мы не виделись меньше суток, а было такое ощущение, что всю жизнь. Вся жизнь вокруг остановилась. Да что со мной такое? Почему он так влияет на меня? Не удивительно, что Лейла не могла его отпустить! — Я тоже это чувствую, — прошептал он, наклонившись к моему уху. Господи. Я чуть не выронила все бумаги! Что он творит?! — Я на работе! И почему ты так одет? — я правда старалась сохранить некую дистанцию, но Грей лишь ехидно улыбнулся и ответил: — Я поговорил с миссис Петрис, и она с удовольствием согласилась дать тебе отпуск. Я подумал, что нам обоим нужно сменить обстановку и уехать… подальше от всех, — вот теперь точно пришло время ронять бумаги! Какой к чертям отпуск?! У меня завтра запланирована важная операция! Как главный врач могла так легко дать согласие? — Я не могу бросить своих пациентов и улететь, Кристиан! Почему ты не посоветовался со мной?! Почему ты все решаешь без меня?! — я снова разозлилась. Ну что не так с этим мужчиной? Я никогда не смогу угнаться за ним: — Ана, я уже обо всем договорился и все решил. Нам нужно много чего обсудить! — я испепелила его взглядом. Уже было все равно на то, что мы стоим посреди больничного коридора: — Проблемы нужно решать сразу, а не потом! Зачем куда-то лететь? Я не понимаю, что изменится? От того, что мы улетим куда-нибудь на Шри-Ланку или к египетским пирамидам, наши отношения не станут лучше или хуже! Разве есть разница, где мы будем ссориться? Даже сейчас, стоя в больничном коридоре мы ссоримся! Извини, у меня много пациентов! — я хотела обойти его и уже почти сделала это, как он схватил меня за руку, повернул к себе лицом и поцеловал… Да, черт его подери, он поцеловал меня на глазах у всех пациентов, врачей и посетителей! Я не могла не ответить, хотя все еще злилась. Но с каждой секундой, мое плохое настроение куда-то улетучивалось, и я уже растеклась под губами Грея, как сыр в микроволновке. Он играет не по правилам, прекрасно зная, что я не устою. И чем дольше длился наш поцелуй, тем сильнее разгорался пожар внутри меня. Ну не гаденыш? Что он делает? Я оказалась в его крепких и самых любимых руках, когда наши губы разомкнулись. Он смотрел мне прямо в глаза, а я была не в силах отвести свои. На него невозможно злиться! Он тут же идет ва-банк и всегда выигрывает! Так нечестно! А потом, когда мы оба немного пришли в себя, Кристиан расцепил объятия и с легкой усмешкой проговорил: — Сейчас едем в Эскалу, собираем вещи и улетаем, — я не могла не улыбнуться ему в ответ. Прекрасный подонок! И в этот момент из палаты вышла Уильямс: — Лейла! Зачем ты встала? Тебе еще нужно лежать! — недоумевала я и быстро подлетела к пациентке, чтобы подхватить ее. Она смотрела на меня такими глазами, будто увидела приведение: — Это был Господин, да? — тихо прошептала она, чтобы Уоррен, стоящий немного позади, на подстраховке, не услышал: — Тебе нужно в постель! Если швы разойдутся, мисс Уильямс, я уже буду бессильна… Уоррен! Почему ты разрешил ей встать? — конечно, я отводила тему с Греем на дальний план. Не нужно сейчас ни ей, ни ему, ни мне об этом говорить. Практикант тут же оказался рядом и с беспокойством оглядел живот Лейлы. Боже, ну зачем это делать при мне? — Ана, у нее все в порядке. А если она будет лежать без движения, то потом замучаемся пролежни лечить. Все под контролем, правда! — не знаю, как это называется: помешательство или любовь с первого взгляда, но Уоррен был словно зачарованный. Ни на секунду не отпускал руку Лейлы, а когда я полностью передала ее ему, то легкая улыбка озарила лица обоих голубков. Мать моя женщина! Ну надо же: — Значит так, уважаемый практикант! Мне придется улететь на некоторое время по делам, так что вся ответственность за эту пациентку лежит на тебе, ясно? Лейла, не перегружай себя, договорились? Все-таки, не аппендицит вырезали, тут все серьезней, — девушка кивнула, а парень отсалютовал. Неужели я с Кристианом выгляжу также по-идиотски? Закатив глаза, я вручила Уоррену бумаги и уже хотела уйти, как брюнетка схватила меня за руку своими худенькими пальчиками и прошептала на ухо: — Передай мистеру Грею мои искренние извинения. И удачного Вам отдыха, — и в этих словах не было ни капли желчи или злости…